Семенюк взвалил на плечо плоскую коробку с пистолетами, добрел до забора и перекинул ношу на улицу. Коробка грохнулась на тротуар в нескольких метрах от припаркованного «москвича», в котором восседала мичманская супруга, принимавшая в делах муженька живейшее участие.
Изготовленный в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году из сырой стали разобщитель АПС за номером 3370158 от удара об асфальт треснул.
Одышливая мадам Семенюк резво выскочила из машины, с кряхтением отволокла коробку подальше от забора и уселась на свое место. Честь укладывать груз в багажник она оставила супругу.
Мичман в последний раз окинул взглядом стеллажи, отвернул пробку на пластиковой канистре с керосином, щедро облил им ящики с патронами и протянул бикфордов шнур от связки петард к воротам. Эксперты обнаружат остатки петард и это сработает в пользу версии о хулиганах-подростках, запустивших шутиху из-за забора. А по причине узкого прохода, сделанного в ограждающей склад бетонной стене, пожарные машины не смогут подъехать к горящему ангару, и огнеборцам придется ждать, пока здание не сгорит дотла. В общем, все рассчитано и предусмотрено. От склада останутся одни головешки и непонятные оплавленные куски металла. По причине безденежья военной прокуратуры экспертиза будет проведена на глазок, сгоревшее имущество спишут чохом и не станут скрупулезно изучать каждый вешдок. Просто соберут ковшом экскаватора и утрамбуют в специально вырытую яму.
Семенюк даже выговора не получит. В самом худшем случае его могут перевести из касты «материально ответственных крупного масштаба», коими в армии считаются начальники складов, заведующие дивизионными банями и топливозаправочными базами, в строевое подразделение и назначить старшиной роты. Где также есть, что украсть. Не очень много, но жить можно.
А на восемь АПС у мичмана уже есть заказчик. Тот, который в начале декабря купил у Семенюка пять «Калашниковых» и почти центнер пластиковой взрывчатки.
* * *
— ...Был еще один случай, — поддавшийся модному увлечению и бросивший курить Юрий Иваныч с тоской посмотрел на дымящего в свое удовольствие Рыбакова. — В начале семидесятых. Я тогда на целину рванул, поваром в передвижную рабочую столовую... И поселили меня в одной комнате общаги с пятью китайскими студентами. Из какого-то питерского института. То ли текстильщики, то ли автодорожники, сейчас уже не упомню. Ну, вот... День прошел, другой. Скучно. Узкоглазые попались сильно правильные, не пьют, с девчонками ни-ни, вечерами за столом собираются и зубрят что-то. Тоска зеленая... А тут нам как раз радио провели. Чтобы целинники, так сказать, развлекались и повышали свой культурный уровень. С шести утра до двенадцати ночи сплошная классическая музыка и образовательные программы. Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, и что конкретно сказал Вещий Олег перед тем, как его змея куснула. Короче, бред... Ну, я покумекал и ровно в шесть утра встал по стойке смирно перед радиоточкой... Заиграл гимн, я стою навытяжку, даже не мигаю. Китаезы проснулись и на меня зырк-зырк. «Сто такое, товарисч?» — спрашивают. Я им объясняю, мол, в нашей стране все каждое утро гимн стоя слушают. Начиная со школьников и кончая глубокими стариками. Закон! Кого поймают спящим — сразу в Сибирь. Есть даже специальные команды, которые нерадивых слушателей отлавливают... Смотрю — узкоглазые струхнули. «А сто, — говорят, — нам тозе надо?» — «Обязательно! — отвечаю. — На вас, как на иностранцев, повышенное внимание обращают». Те быстренько из-под одеял выскочили, построились... И так я неделю развлекался. Потом что-то закрутился, забыл и в одно утро не встал. Чувствую — трясут за плечо. Открываю глаза, вижу: четверо китайцев дверь держат, чтоб, значит, проверяющие не вломились, а двое меня будят... «Вставай, Юра! — шепчут. — Узе сесть! Гимна слусать надо!..» Ну я и отвечаю, мол, заболел, взял справку у комиссара отряда и тот меня официально на две недели освободил от ритуального вставания. Старый рецепт из аптеки показал, типа образец... Узкоглазые задумались, что-то по-своему залопотали. А после обеда ко мне в столовую целая делегация влетает. Комиссар отряда, секретарь партбюро, местный особист, еще человек десять из начальства... «Ты что?! — орут. — Совсем охренел?!.» Оказывается, эти дурики на полном серьезе пришли к комиссару справку просить. Час его мучили, пока он не понял, что они хотят...
— И что дальше? — спросила Ксения, разливая всем чай.
— Да ничего! Повопили, ногами потопали, обещали мне строгача влепить по комсомольской линии и лишить тринадцатой зарплаты. А денежку тогда хорошую платили... Особенно парторг разорялся. Ну, думаю, попляшешь ты у меня... Тут день рождения Ильича наступает. Партийный босс торт заказал, для банкета с областным руководством и гостями из Москвы. Естественно, торт я делал... Большой, красивый, с надписью и профилем вождя. Текст специальная комиссия утверждала...
— Шарфом вяжи!!! — сквозь двойные стекла пробился крик главного загонщика Ортопеда. — Шарфом!!!
— Слава Богу, поймали, — констатировал Денис и посмотрел на часы. — Сорок минут, однако. Молодец Горыныч, славно погонялся...
Сидевший у окна Юрий Иваныч завороженно проводил взглядом трех бугаев, тащивших к распахнутой задней двери джипа нечто продолговатое и извивающееся, словно гигантская гусеница. Обмотанного шарфами и буксировочным тросом Даниила Колесникова закинули в грузовой отсек, внедорожники взревели моторами, развернулись и выкатились со двора.
— Так что там с тортом? — напомнила Ксения.
— А-а, это! — Иваныч подцепил вилкой маринованный грибочек. — Так я слегка изменил консистенцию и состав пропитки. У меня корешок был знакомый, из химиков, тоже на целине трудился. Он и изготовил. Что-то на основе азотнокислого серебра... Вещь просто замечательная! На неделю прививает человеку отвращение к алкоголю и, главное, не позволяет его употреблять. Даже через силу, зажав нос и закрыв глаза. Стакан примешь — и тут же все обратно... Вот я тортик-то и пропитал. Наутро после банкета вижу — идут парторг с комиссаром. Зеленые, качаются, друг друга поддерживают. И зло так по сторонам смотрят! Видно, никак не опохмелиться... Вечером та же картина. Все развлекаются, винцо потягивают, а начальство у себя в вагончике заперлось и на улицу ни ногой. Поэкспериментировать решили, дабы прилюдно не позориться. Ну, весь вагончик и перепачкали... Врачи из медчасти руки разводят, ничем помочь не могут. Не идет алкоголь, и все тут! Хоть ты тресни. До того дошло, что у них стал рефлекс срабатывать на один внешний вид напитков. Идут по лагерю, видят, что кто-то выпивает — и в кусты, потравить маленько. За неделю килограммов по десять скинули... Особиста я так больше и не увидел. Говорили, что он секретаря ЦК с ног до головы разукрасил. Правда, секретарь тоже тортика отведал и в долгу не остался...
— А на тебя никто не подумал? — спросил Денис.
— Может, и подумали, — повар-весельчак развел руки, — но у них другие проблемы появились. Идеологического характера. Памятник Ленину привезли, на площади установили, потом пригляделись — ба! А у того две кепки! Одна в руке, другая на голове... Ночью спецкоманда с башки кепку сбила, уши ненароком задели, прилепили кое-как, утром посмотрели — еще хуже! Впечатление, будто Ленину полчерепа снесло. К вечеру кто-то на постаменте написал: «Здравствуй, дедушка Ильич, голова квадратная»... На следующую ночь голову раствором нарастили, надпись закрасили. Днем глина высохла... Выхожу из столовки, чтобы обновленный памятник оценить, гляжу — народ на площади от хохота встать не может. Цвета гипса и глины не совпали. У Ильича на башке как шлем мотоциклетный... Про тортик, как вы понимаете, в свете этих событий никто и не вспомнил. Как и про китайцев.
— По поводу шлема была одна история, — улыбнулся Рыбаков. — Когда мы на морковку ездили. Приятели мои университетские, с филфака, Вовка Литус и Серега Туголуков, мотоцикл где-то раздобыли и ну гонять по вечерам! Естественно, о шлемах и речи не было... Тут их останавливает местный гаишник и предупреждает — если еще раз без шлемов поймает, пусть пеняют на себя. Мотоцикл в отстойник, еще и права заберет. Те подумали-подумали, взяли мячик резиновый, разрезали пополам и на головы натянули. Со стороны как шлем смотрится, не отличишь. Дней десять так откатались. Мент больше не пристает, благостно так кивает при встрече... Но тут незадача вышла. Когда они из магазина возвращались, у Сереги его половинку мячика сдуло. И, естественно, мент тут как тут! Останавливает. Подходит, скалится... «Что ж, — говорит, — один в шлеме, а другой без? Вы что, гражданин, не знаете правил дорожного движения? Если я вам палкой по голове ударю, то что будет?..» — «Сотрясение», — отвечает Серега... «Вот видите! — радуется гаишник. — Так же и при аварии! А вашему товарищу в такой ситуации ничего не грозит! Потому что он в шлеме!..» И, дабы подтвердить свои слова, бьет Литуса полосатой палкой по башке... Вовчик, естественно, падает. Серега мента в канаву толкнул, загрузил дружбана на багажник, и в больничку. Больше они вроде не экспериментировали...
— У меня тоже в молодости мотоцикл был, — закивал дорогой гость. — Только я не так развлекался. Дело было летом шестьдесят восьмого...
Денис и Ксения устроились поудобнее. Жизнь Иваныча была насыщена самыми разнообразными событиями и рассказывать о них он мог до бесконечности.
Глава 4
А НУ-КА, ПЕСНЮ НАМ ПРОПОЙ, ВЕСЕЛЫЙ МУСОР!
Приземистое трехэтажное здание Управления внутренних дел Выборгского района, совмещенное со следственным изолятором, располагалось на пологом холме в самом начале улицы Есенина.
Если смотреть со входа, то на первом этаже правого крыла разместились камеры для задержанных и помещение дежурной смены, слева — оружейная комната и «обезьянник», куда свозили всех местных пьяниц. Второй и третий этажи были отданы под кабинеты оперативников и следователей. Там же находились архив и канцелярия, куда по странной прихоти майора Панаренко перевезли уголовное дело номер 390229.
С трех сторон РУВД было окружено пустырем, а фронтон выходил на проезжую часть улицы, прямо напротив бензозаправочной станции. Метрах в пятидесяти позади здания виднелся заборчик, ограждающий двор жилконторы, служащие которой отвечали за техническое состояние десятка новых домов, выросших вокруг станции метро «Озерки»...
Денис выбрался из троллейбуса, закурил и медленно прошел по тропинке в тыл околотка, по пути взглянув на освещенные окна дежурной части. Судя по мечущимся за стеклами теням и радостным вскрикам, стражи порядка продолжали затянувшееся веселье, совершенно не опасаясь внезапной проверки из Главка.
«Все понятно, — Рыбаков поднял воротник пуховика. — Вечером второго января по-другому и быть не может... Как начали бухать перед Новым годом, так и не остановятся до Старого. Что сержанты, что генералы...»
Дойдя до угла РУВД, Денис осторожно выглянул на пустырь.
На скрытом от посторонних глаз пространстве жизнь била ключом. У оранжевого «Chevrolet Suburban» суетился Стоматолог, воздевая руки к звездному небу и указывая понурым Антифашисту с Комбижириком на оторванный задний бампер огромного джипа. От бампера к решетке, закрывающей окно канцелярии, тянулся провисший стальной трос. Автомобили остальных участников мероприятия выстроились на подъездной дорожке, включая и «линкольн» Ортопеда. Его самого поблизости почему-то не наблюдалось.
Рыбаков вздохнул и добрел до кучки товарищей.
— Нет, Диня, ты посмотри! — Стоматолог набросился на свежего слушателя. — Я ж, блин, говорил! Ну не выдержит бампер! А эти? — браток ткнул пальцем в коллег, мгновенно изобразивших непричастность к произошедшему. — Давай, давай! Война — фигня, главное — маневр! Ну и чо, блин, делать теперь?
— Придумаем, — прогудел Антифашист.
Кто и за что окрестил Дмитрия Белинского столь политизированным прозвищем, Денис не знал, как не знали этого и остальные члены коллектива. Белинский никогда не был замечен в какой-то особой нелюбви к «коричневой чуме», равно как и к отдельным ее лидерам вроде Гитлера или Муссолини.
— Щас! — зашипел огорченный порчей собственного имущества Стоматолог. — Вы уже придумали!
— Можно лебедкой попробовать, — Комбижирик присел у капота «субурбана».
— А где Мишель? — спросил Рыбаков.
— Пошел за краном, — Антифашист потопал ногами, сбивая налипший к сапогам снег, и мотнул головой в сторону Озерков. — Сказал, что со стройки пригонит...
— Вы форточника привезли? — вспомнил Денис.
— Угу, — Стоматолог отвязал трос от сиротливо лежащего на земле бампера. — Там сидит...
Рыбаков шмыгнул носом и оглянулся на здание отдела милиции.
— Кран — это хорошо, но очень громко.
— Спокуха! — заявил бодрый Комбижирик. — Менты уже час квасят. Им Горыныч два ящика водки затащил...
— Горыныч? — удивился Денис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44