..
«Революционеры-монетаристы» задумались. Перед ними в полный рост встала проблема, как скоротать время до подрыва памятника.
— Ладно, — решился Старовойтов. — Один флакон мы можем раскатать. Но один! Остальные — вечером. Под выпуск новостей.
Последователи Халтурина предвкушающе оскалились.
* * *
Со стороны наскакивающий на унылых Ортопеда с Мизинчиком, Рыбаков смотрелся как обнаглевший карликовый пудель, разрывающийся от лая перед мордами двух флегматичных английских бульдогов.
— Я, блин, медали на Монетном дворе закажу! — вопил Денис. — «За идиотизм»! Зачем вы поперлись на эту долбанную крышу?! Господи, ну зачем вы это устроили?! Все же было подготовлено! Мы же с тобой, Миша, в ментовке были! Судья подготовлен, дело модифицировано! А вы?! Что вы натворили?!
Мизинчику стало жарко, он распахнул пальто и явил миру белую плиссированную манишку.
Денис сбился с мысли и замолчал.
— Да мы, блин... — сокрушенно выдал Ортопед. — Мы думали, типа, отобьем...
— Зачем?! — по-новой завелся Рыбаков. — И что потом с Глюком делать?! Белое-черное ему заказывать?! Или в Бразилию его отправлять по багажной квитанции?! Как чучело снежного человека, в ящике с дырками?!
Мизинчик и Ортопед горестно вздохнули.
— Нет, вы все-таки ненормальные, — резюмировал Денис.
Братки опустили глаза.
Рыбаков посмотрел по сторонам. Во дворике, куда он увел для разбирательства Ортопеда и Мизинчика, кроме них троих, никого не было. Только у арки торчал Тулип, наблюдавший за броуновским движением оперов РУБОПиКа.
— Хорошо еще, чо Армагеддонца с собой не взяли, — буркнул Грызлов.
— А что, была и такая мысль? — обреченно спросил Денис.
— Угу...
Армагеддонец, в миру — Василий Могильный, был склонен к проведению масштабных акций с использованием тяжелых видов вооружения. Он трижды делегировался для разборок с зарвавшимися барыгами и все три раза не оставлял камня на камне от их офисов и магазинов. В последнем случае Армагеддонец подогнал к мебельным складам угнанный в области ТО-55 и выжег территорию размером с небольшой город. Коммерсант, который задолжал одному из братков всего двенадцать тысяч долларов, а лишился имущества на шесть миллионов, попал в больницу с инфарктом.
Мизинчик неожиданно хрюкнул и попытался скрыть улыбку.
— Ты чего? — грозно осведомился Рыбаков.
— Да, блин, историю про Армагеддонца вспомнил...
— Про зубы? — оскалился Ортопед.
— Ну...
— Что за история? — Денис поднял брови.
— Как он к своему приятелю-стоматологу приходил, — Мизинчик сморщил нос.
— И что?
— Ну, — Мизинчик переступил с ноги на ногу. — Пришел, блин, дружбана проведать, а того заведующий отделением к себе вызвал. Дружбан Армагеддонца в кабинете оставил, типа, чтоб посидел, подождал... Васька халат белый примерил, шапочку. Скучно ведь, блин. Тут какая-то баба приходит, вся в золоте, и в кресло — бух! «Доктор, — говорит, — у меня зуб мудрости страсть как болит, не могли бы вы его вырвать?» Армегеддонец, блин, чувачок сострадательный, решил посодействовать. Хвать щипцы — и к ней! «Какой, — спрашивает, — зуб?» Баба ему пальцем показала, Армагеддонец ее одной рукой к креслу прижал, чтобы, типа, не дергалась, щипцами чо-то нащупал и ка-ак дернет! Что тут началось! Баба Ваську от себя отшвырнула, с кресла спрыгнула и деру! Едва дверь не снесла... Армагеддонец за ней. «Мадам! — орет. — Куда же вы?!» Та по лестнице чесанула, блин, как спринтер, медсестру с ног сбила. Короче, не догнать... Армагеддонец плюнул и в кабинет вернулся. Щипцы осмотрел — нет зуба. Хотя все в крови. Через десять минут к больнице подлетают два черных джипера, оттуда вываливают, блин, чисто конкретные ребята — и шасть по коридору. Васька как такое увидел, решил просто так не сдаваться, из кабинета выскочил и в стойку встал. Даже халат снять не успел... Пацаны подбегают и спрашивают — ты, мол, тетке десять минут назад зуб драл? Армагеддонец кулаки выставил и кивает. Тут старший пацанов вперед выходит и пачку баксов Ваське протягивает. Тот в непонятке... «Чего, — говорит, — ты мне деньги пихаешь? Я ж, типа, не завершил работу...» — «Завершил! — орет пацан. — На сто процентов завершил! Ты, — говорит, — моей теще язык вырвал!»
Ортопед и Мизинчик довольно заржали.
— Ужас, — Рыбаков схватился за голову. — С кем мне приходится работать!
* * *
Надежда Борисовна Ковальских-Дюжая подъехала к зданию суда Центрального района около часа дня. Она остановила серебристый «Renault Megane Scenic» неподалеку от главного входа, подправила макияж, потрепала по загривку своего ротвейлера, которому доверяла больше, чем сигнализации, и выплыла из машины.
Пройдя по широкой лестнице и вальяжно кивнув сидящему у конторки милиционеру, следователь прокуратуры узрела топчущихся у запертой двери в служебное помещение Панаренко и Нефедко и направилась к ним.
Через полминуты после того, как Ковальских-Дюжая вошла в здание, из-за угла дома появился Ди-Ди Севен и прогулочным шагом направился к ее микроавтобусу...
* * *
Судья Зинаида Валерьяновна Коган ополоснула прозрачный стеклянный чайник, набрала в него воды и, выйдя из туалета, двинулась по коридору. Прежде, чем она добралась до лестницы, ей пришлось миновать трех ассенизаторов, тянувших через распахнутое окно канцелярии толстый ребристый шланг, и осторожно, дабы не запачкать светлый деловой костюм, купленный по дешевке у отъезжающей на постоянное местожительство в Израиль подруги, проскользнуть между стеной и насосом.
Ремонтники приезжали в суд уже в третий раз за десять дней, героически боролись с изношенной канализацией, забивавшейся где-то на уровне третьего этажа, однако их усилия приносили мало пользы. Проходили сутки-другие и все начиналось сначала. Ассенизаторы ругались, ковыряли в трубах длинными щупами, крутили рукояти пятиметровых спиралей, призванных пробить любой засор, но тщетно. По канализации гуляла какая-то мощная пробка, проявлявшаяся в совершенно неожиданных местах.
Под лестницей у ящика с песком судья Коган заметила двух высоких коротко стриженных парней, один из которых баюкал перевязанную левую руку. Молодые люди были одеты в костюмы, и Зинаида Валерьяновна посчитала их сотрудниками РУБОПиКа, коих в здании находилось изрядное количество.
— Работаем, — шепотом сказал Ла-Шене, стоявший лицом к проходу.
— Панаренко, конечно, баба хорошая, — Эдиссон расправил плечи, — но я бы ей порекомендовал относиться к судьям более сдержанно.
— Что ты имеешь в виду? — притворно удивился Игорь Берсон, поправляя перевязь.
— Не стоит ей говорить вещи, в которых она не уверена...
Зинаида Валерьяновна преодолела первые три ступеньки и немного замедлила шаг.
— Это просто некрасиво, — продолжил Эдиссон. — Она же не знает судью. Зачем же заранее обижать человека? Тем более — обзывать ее жидовкой.
Коган остановилась.
— А она так сказала? — «изумился» Ла-Шене.
— Полчаса назад, — трагическим голосом выдал Дмитрий Цветков. — Во всеуслышание заявила, что Коган — жидовка и что этот обвиняемый — тоже жид. И она, типа, не удивится, если, я цитирую, «эта пархатая дура пойдет навстречу соплеменнику». Представляешь себе?
— В последнее время Ирина Львовна какая-то нервная стала, — Берсон украдкой сверился со шпаргалкой.
— Не то слово!
Зинаида Валерьяновна задохнулась от ярости.
— Я слышал, — Ла-Шене немного понизил голос, — что у Панаренко к нынешнему судье какие-то личные счеты.
— Не без того, — очень серьезно подтвердил Эдиссон. — Но знаю только со слов ее сокамерника... Вроде Ирина Львовна хвасталась, что отбила у Коган законного мужа.
— Серьезно? — «поразился» Берсон.
При подготовке к мероприятию было выяснено, что судья в разводе, который случился всего полгода назад и сопровождался бурным скандалом. Секретарь суда, к которой мягко подвели одного профессионального актера, изредка сотрудничавшего с командой, рассказала в кабаке, что Коган очень переживала разрыв с супругом и всеми силами желала узнать, кто именно разрушил ее недолгую семейную жизнь.
У Зинаиды Валерьяновны потемнело в глазах.
— За что купил, за то и продаю, — кивнул Эдиссон. — По крайней мере, в койку она его затаскивала. Видишь, как тут все переплетено?
Ла-Шене «сокрушенно» вздохнул.
— Ладно, — Цветков взглянул на часы, — тебя до отдела добросить?
— Поехали, — согласился Берсон.
Братки затушили сигареты в песке, вышли из-под лестницы и неспешно затопали на выход.
Коган стиснула зубы и резво взбежала на свой этаж, расплескивая по пути воду. Дикая злоба на сучку с Захарьевской душила Зинаиду Валерьяновну. Судья грохнула чайник на стол, заперла кабинет и принялась яростно листать материалы уголовного дела на гражданина Клюгенштейна, стараясь найти в нем подтверждения профессиональной некомпетентности следователя Панаренко.
Спустя две минуты перекошенное лицо судьи Коган разгладилось, и на ее губах появилась мстительная улыбка.
* * *
Денис спустился с крыльца и заметил Ди-Ди Севена, бегающего вокруг серебристого микроавтобуса. По салону метался ротвейлер, орошал слюнями стекла, время от времени начинал драть зубами обивку передних кресел и приглушенно ревел. Помимо потеков слюней внутренние поверхности боковых стекол были измазаны чем-то темным.
Рыбаков понаблюдал за тем, как приятель дразнит собаку, пожал плечами и отошел за угол к стоящим кругом Горынычу, Паниковскому и Садисту. Олег живописал недавно приехавшим браткам подробности прыжка Мизинчика. Те восхищённо внимали.
Через минуту к коллективу присоединился довольный Ди-Ди Севен.
— Зачем пса изводил? — поинтересовался Денис.
— Это не просто пес, — Ди-Ди Севен цыкнул зубом. — Это, блин, кобель той заразы, которая меня два года назад усадить пыталась. Ковальских-Дюжая, как сейчас помню. Сволочь первостатейная... Все бабки вымогала за закрытие дела.
— Видимо, ее бизнес процветает, — Рыбаков прислонился к водосточной трубе. — Тачка минимум двадцать штук бакинских стоит.
— Уже нет! — хмыкнул браток.
— Пес себе пасть, блин, об железо не повредил? — озаботился Паниковский, у которого дома жил такой же ротвейлер. — Чо там за полосы темные на стеклах?
— Не боись, — отмахнулся Ди-Ди Севен. — Это дерьмо. Псин обосрался от злобы и размазал. Равномерно, блин...
Братки рассмеялись.
— Ментов надо давить, — Горыныч высказал давным-давно известную всем нормальным людям мысль. — Мы тут, блин, племяша Носорога встретили... — Даниил замолчал.
— И что? — не понял Денис.
— Мусора у него опять обыск сделали...
— Бывает. — Рыбаков индифферентно пожал плечами.
— Ага! — насупился Горыныч. — Ты не знаешь, как! Племяш с работы приходит, видит — дверь, блин, сломана... Думал, хату обнесли.
— Ту самую, где раньше Носорог жил? — уточнил Садист.
— Ну... В квартире — голоса, — Горыныч полез в карман за сигаретами. — Заходит, а там, блин, следаки с охотниками, полный разгром, шмотки из шкафов на полу валяются. Глаза у баллонов хитрые-хитрые! Тут вас, говорят, ограбили... Племяш носороговский сначала не въехал, хипиш поднял, как, кричит, обнесли? Вы ж, типа, тут... Ему и объяснили, блин, что приехали обыск делать, а дверь, типа, уже выбита была. Посмотрите, говорят, что у вас пропало. Пацан — к секретеру, где бабки лежали. Так и есть — нет лавэ. Три тонны зелени было, штука чухонских марок... В баре пяти флаконов конины не хватает, картины эти дурацкие, на полиэтилене, тоже пропали... Остальное не взяли.
— А что остальное-то? — спросил Рыбаков.
— Телек у него стоит, с экраном здоровенным... ну, этим...
— Плазменным, — подсказал Паниковский.
— Точно, блин, плазменным! — закивал Горыныч. — Видик хороший, в прихожей три куртки кожаных... Непонятка какая-то. Если б его, блин, скачошники бомбанули, то телек с видиком точно б вынесли... А по наводке и подавно.
— Думаешь, сами менты деньги с коньяком помыли? — Денис протянул Даниилу зажигалку.
— Нет базара!
— А картины эти на фиг взяли?
— Для отмазки, — просто объяснил Горыныч. — Типа, чтоб подозрений не было...
— Бредовая какая-то отмазка, — протянул Рыбаков.
— Так и менты — не Ньютоны, — вмешался Садист. — Им чо-то крупное надо было стырить, чтоб, блин, Носорогов племянник это в заяве упомянул. Если только бабки и коньяк, несолидно получается... Телевизор тащить стремно, соседи могут зацинковать. А так эту мазню сложил, в карман запихал, и все. Полиэтилен тонкий, куда хошь влезет.
— Верно, — согласился Денис. — Но зачем они снова обыск делали? Что искали?
— Документы на носороговские фирмы, — изрек Паниковский. — Все шакалят, блин, имущество арестовать пытаются. И на квартиру глаз положили.
— Эта следачка, — Ди-Ди Севен ткнул пальцем в сторону микроавтобуса со взбешенным ротвейлером в салоне, — как раз, блин, по таким делам специализируется... Пацаны о ней давно говорили, что она половине старших дворников хаты сделала. Без конфиската, естественно. Или обвиняемые на нее переоформляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
«Революционеры-монетаристы» задумались. Перед ними в полный рост встала проблема, как скоротать время до подрыва памятника.
— Ладно, — решился Старовойтов. — Один флакон мы можем раскатать. Но один! Остальные — вечером. Под выпуск новостей.
Последователи Халтурина предвкушающе оскалились.
* * *
Со стороны наскакивающий на унылых Ортопеда с Мизинчиком, Рыбаков смотрелся как обнаглевший карликовый пудель, разрывающийся от лая перед мордами двух флегматичных английских бульдогов.
— Я, блин, медали на Монетном дворе закажу! — вопил Денис. — «За идиотизм»! Зачем вы поперлись на эту долбанную крышу?! Господи, ну зачем вы это устроили?! Все же было подготовлено! Мы же с тобой, Миша, в ментовке были! Судья подготовлен, дело модифицировано! А вы?! Что вы натворили?!
Мизинчику стало жарко, он распахнул пальто и явил миру белую плиссированную манишку.
Денис сбился с мысли и замолчал.
— Да мы, блин... — сокрушенно выдал Ортопед. — Мы думали, типа, отобьем...
— Зачем?! — по-новой завелся Рыбаков. — И что потом с Глюком делать?! Белое-черное ему заказывать?! Или в Бразилию его отправлять по багажной квитанции?! Как чучело снежного человека, в ящике с дырками?!
Мизинчик и Ортопед горестно вздохнули.
— Нет, вы все-таки ненормальные, — резюмировал Денис.
Братки опустили глаза.
Рыбаков посмотрел по сторонам. Во дворике, куда он увел для разбирательства Ортопеда и Мизинчика, кроме них троих, никого не было. Только у арки торчал Тулип, наблюдавший за броуновским движением оперов РУБОПиКа.
— Хорошо еще, чо Армагеддонца с собой не взяли, — буркнул Грызлов.
— А что, была и такая мысль? — обреченно спросил Денис.
— Угу...
Армагеддонец, в миру — Василий Могильный, был склонен к проведению масштабных акций с использованием тяжелых видов вооружения. Он трижды делегировался для разборок с зарвавшимися барыгами и все три раза не оставлял камня на камне от их офисов и магазинов. В последнем случае Армагеддонец подогнал к мебельным складам угнанный в области ТО-55 и выжег территорию размером с небольшой город. Коммерсант, который задолжал одному из братков всего двенадцать тысяч долларов, а лишился имущества на шесть миллионов, попал в больницу с инфарктом.
Мизинчик неожиданно хрюкнул и попытался скрыть улыбку.
— Ты чего? — грозно осведомился Рыбаков.
— Да, блин, историю про Армагеддонца вспомнил...
— Про зубы? — оскалился Ортопед.
— Ну...
— Что за история? — Денис поднял брови.
— Как он к своему приятелю-стоматологу приходил, — Мизинчик сморщил нос.
— И что?
— Ну, — Мизинчик переступил с ноги на ногу. — Пришел, блин, дружбана проведать, а того заведующий отделением к себе вызвал. Дружбан Армагеддонца в кабинете оставил, типа, чтоб посидел, подождал... Васька халат белый примерил, шапочку. Скучно ведь, блин. Тут какая-то баба приходит, вся в золоте, и в кресло — бух! «Доктор, — говорит, — у меня зуб мудрости страсть как болит, не могли бы вы его вырвать?» Армегеддонец, блин, чувачок сострадательный, решил посодействовать. Хвать щипцы — и к ней! «Какой, — спрашивает, — зуб?» Баба ему пальцем показала, Армагеддонец ее одной рукой к креслу прижал, чтобы, типа, не дергалась, щипцами чо-то нащупал и ка-ак дернет! Что тут началось! Баба Ваську от себя отшвырнула, с кресла спрыгнула и деру! Едва дверь не снесла... Армагеддонец за ней. «Мадам! — орет. — Куда же вы?!» Та по лестнице чесанула, блин, как спринтер, медсестру с ног сбила. Короче, не догнать... Армагеддонец плюнул и в кабинет вернулся. Щипцы осмотрел — нет зуба. Хотя все в крови. Через десять минут к больнице подлетают два черных джипера, оттуда вываливают, блин, чисто конкретные ребята — и шасть по коридору. Васька как такое увидел, решил просто так не сдаваться, из кабинета выскочил и в стойку встал. Даже халат снять не успел... Пацаны подбегают и спрашивают — ты, мол, тетке десять минут назад зуб драл? Армагеддонец кулаки выставил и кивает. Тут старший пацанов вперед выходит и пачку баксов Ваське протягивает. Тот в непонятке... «Чего, — говорит, — ты мне деньги пихаешь? Я ж, типа, не завершил работу...» — «Завершил! — орет пацан. — На сто процентов завершил! Ты, — говорит, — моей теще язык вырвал!»
Ортопед и Мизинчик довольно заржали.
— Ужас, — Рыбаков схватился за голову. — С кем мне приходится работать!
* * *
Надежда Борисовна Ковальских-Дюжая подъехала к зданию суда Центрального района около часа дня. Она остановила серебристый «Renault Megane Scenic» неподалеку от главного входа, подправила макияж, потрепала по загривку своего ротвейлера, которому доверяла больше, чем сигнализации, и выплыла из машины.
Пройдя по широкой лестнице и вальяжно кивнув сидящему у конторки милиционеру, следователь прокуратуры узрела топчущихся у запертой двери в служебное помещение Панаренко и Нефедко и направилась к ним.
Через полминуты после того, как Ковальских-Дюжая вошла в здание, из-за угла дома появился Ди-Ди Севен и прогулочным шагом направился к ее микроавтобусу...
* * *
Судья Зинаида Валерьяновна Коган ополоснула прозрачный стеклянный чайник, набрала в него воды и, выйдя из туалета, двинулась по коридору. Прежде, чем она добралась до лестницы, ей пришлось миновать трех ассенизаторов, тянувших через распахнутое окно канцелярии толстый ребристый шланг, и осторожно, дабы не запачкать светлый деловой костюм, купленный по дешевке у отъезжающей на постоянное местожительство в Израиль подруги, проскользнуть между стеной и насосом.
Ремонтники приезжали в суд уже в третий раз за десять дней, героически боролись с изношенной канализацией, забивавшейся где-то на уровне третьего этажа, однако их усилия приносили мало пользы. Проходили сутки-другие и все начиналось сначала. Ассенизаторы ругались, ковыряли в трубах длинными щупами, крутили рукояти пятиметровых спиралей, призванных пробить любой засор, но тщетно. По канализации гуляла какая-то мощная пробка, проявлявшаяся в совершенно неожиданных местах.
Под лестницей у ящика с песком судья Коган заметила двух высоких коротко стриженных парней, один из которых баюкал перевязанную левую руку. Молодые люди были одеты в костюмы, и Зинаида Валерьяновна посчитала их сотрудниками РУБОПиКа, коих в здании находилось изрядное количество.
— Работаем, — шепотом сказал Ла-Шене, стоявший лицом к проходу.
— Панаренко, конечно, баба хорошая, — Эдиссон расправил плечи, — но я бы ей порекомендовал относиться к судьям более сдержанно.
— Что ты имеешь в виду? — притворно удивился Игорь Берсон, поправляя перевязь.
— Не стоит ей говорить вещи, в которых она не уверена...
Зинаида Валерьяновна преодолела первые три ступеньки и немного замедлила шаг.
— Это просто некрасиво, — продолжил Эдиссон. — Она же не знает судью. Зачем же заранее обижать человека? Тем более — обзывать ее жидовкой.
Коган остановилась.
— А она так сказала? — «изумился» Ла-Шене.
— Полчаса назад, — трагическим голосом выдал Дмитрий Цветков. — Во всеуслышание заявила, что Коган — жидовка и что этот обвиняемый — тоже жид. И она, типа, не удивится, если, я цитирую, «эта пархатая дура пойдет навстречу соплеменнику». Представляешь себе?
— В последнее время Ирина Львовна какая-то нервная стала, — Берсон украдкой сверился со шпаргалкой.
— Не то слово!
Зинаида Валерьяновна задохнулась от ярости.
— Я слышал, — Ла-Шене немного понизил голос, — что у Панаренко к нынешнему судье какие-то личные счеты.
— Не без того, — очень серьезно подтвердил Эдиссон. — Но знаю только со слов ее сокамерника... Вроде Ирина Львовна хвасталась, что отбила у Коган законного мужа.
— Серьезно? — «поразился» Берсон.
При подготовке к мероприятию было выяснено, что судья в разводе, который случился всего полгода назад и сопровождался бурным скандалом. Секретарь суда, к которой мягко подвели одного профессионального актера, изредка сотрудничавшего с командой, рассказала в кабаке, что Коган очень переживала разрыв с супругом и всеми силами желала узнать, кто именно разрушил ее недолгую семейную жизнь.
У Зинаиды Валерьяновны потемнело в глазах.
— За что купил, за то и продаю, — кивнул Эдиссон. — По крайней мере, в койку она его затаскивала. Видишь, как тут все переплетено?
Ла-Шене «сокрушенно» вздохнул.
— Ладно, — Цветков взглянул на часы, — тебя до отдела добросить?
— Поехали, — согласился Берсон.
Братки затушили сигареты в песке, вышли из-под лестницы и неспешно затопали на выход.
Коган стиснула зубы и резво взбежала на свой этаж, расплескивая по пути воду. Дикая злоба на сучку с Захарьевской душила Зинаиду Валерьяновну. Судья грохнула чайник на стол, заперла кабинет и принялась яростно листать материалы уголовного дела на гражданина Клюгенштейна, стараясь найти в нем подтверждения профессиональной некомпетентности следователя Панаренко.
Спустя две минуты перекошенное лицо судьи Коган разгладилось, и на ее губах появилась мстительная улыбка.
* * *
Денис спустился с крыльца и заметил Ди-Ди Севена, бегающего вокруг серебристого микроавтобуса. По салону метался ротвейлер, орошал слюнями стекла, время от времени начинал драть зубами обивку передних кресел и приглушенно ревел. Помимо потеков слюней внутренние поверхности боковых стекол были измазаны чем-то темным.
Рыбаков понаблюдал за тем, как приятель дразнит собаку, пожал плечами и отошел за угол к стоящим кругом Горынычу, Паниковскому и Садисту. Олег живописал недавно приехавшим браткам подробности прыжка Мизинчика. Те восхищённо внимали.
Через минуту к коллективу присоединился довольный Ди-Ди Севен.
— Зачем пса изводил? — поинтересовался Денис.
— Это не просто пес, — Ди-Ди Севен цыкнул зубом. — Это, блин, кобель той заразы, которая меня два года назад усадить пыталась. Ковальских-Дюжая, как сейчас помню. Сволочь первостатейная... Все бабки вымогала за закрытие дела.
— Видимо, ее бизнес процветает, — Рыбаков прислонился к водосточной трубе. — Тачка минимум двадцать штук бакинских стоит.
— Уже нет! — хмыкнул браток.
— Пес себе пасть, блин, об железо не повредил? — озаботился Паниковский, у которого дома жил такой же ротвейлер. — Чо там за полосы темные на стеклах?
— Не боись, — отмахнулся Ди-Ди Севен. — Это дерьмо. Псин обосрался от злобы и размазал. Равномерно, блин...
Братки рассмеялись.
— Ментов надо давить, — Горыныч высказал давным-давно известную всем нормальным людям мысль. — Мы тут, блин, племяша Носорога встретили... — Даниил замолчал.
— И что? — не понял Денис.
— Мусора у него опять обыск сделали...
— Бывает. — Рыбаков индифферентно пожал плечами.
— Ага! — насупился Горыныч. — Ты не знаешь, как! Племяш с работы приходит, видит — дверь, блин, сломана... Думал, хату обнесли.
— Ту самую, где раньше Носорог жил? — уточнил Садист.
— Ну... В квартире — голоса, — Горыныч полез в карман за сигаретами. — Заходит, а там, блин, следаки с охотниками, полный разгром, шмотки из шкафов на полу валяются. Глаза у баллонов хитрые-хитрые! Тут вас, говорят, ограбили... Племяш носороговский сначала не въехал, хипиш поднял, как, кричит, обнесли? Вы ж, типа, тут... Ему и объяснили, блин, что приехали обыск делать, а дверь, типа, уже выбита была. Посмотрите, говорят, что у вас пропало. Пацан — к секретеру, где бабки лежали. Так и есть — нет лавэ. Три тонны зелени было, штука чухонских марок... В баре пяти флаконов конины не хватает, картины эти дурацкие, на полиэтилене, тоже пропали... Остальное не взяли.
— А что остальное-то? — спросил Рыбаков.
— Телек у него стоит, с экраном здоровенным... ну, этим...
— Плазменным, — подсказал Паниковский.
— Точно, блин, плазменным! — закивал Горыныч. — Видик хороший, в прихожей три куртки кожаных... Непонятка какая-то. Если б его, блин, скачошники бомбанули, то телек с видиком точно б вынесли... А по наводке и подавно.
— Думаешь, сами менты деньги с коньяком помыли? — Денис протянул Даниилу зажигалку.
— Нет базара!
— А картины эти на фиг взяли?
— Для отмазки, — просто объяснил Горыныч. — Типа, чтоб подозрений не было...
— Бредовая какая-то отмазка, — протянул Рыбаков.
— Так и менты — не Ньютоны, — вмешался Садист. — Им чо-то крупное надо было стырить, чтоб, блин, Носорогов племянник это в заяве упомянул. Если только бабки и коньяк, несолидно получается... Телевизор тащить стремно, соседи могут зацинковать. А так эту мазню сложил, в карман запихал, и все. Полиэтилен тонкий, куда хошь влезет.
— Верно, — согласился Денис. — Но зачем они снова обыск делали? Что искали?
— Документы на носороговские фирмы, — изрек Паниковский. — Все шакалят, блин, имущество арестовать пытаются. И на квартиру глаз положили.
— Эта следачка, — Ди-Ди Севен ткнул пальцем в сторону микроавтобуса со взбешенным ротвейлером в салоне, — как раз, блин, по таким делам специализируется... Пацаны о ней давно говорили, что она половине старших дворников хаты сделала. Без конфиската, естественно. Или обвиняемые на нее переоформляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44