не говоря уже о том, чтобы можно было укомплектовывать ими целые экипажи новых, только что построенных судов.
– Значит, у вас пока еще нет обученных экипажей землян, которые могли бы участвовать в регулярном патрулировании на любом из ваших судов? – спросила Рух, пристально глядя на ди Фасино.
– Не совсем так, – ответил тот. – В мире с таким же населением, как у тринадцати вместе взятых Молодых Миров, должно найтись некоторое количество людей с подходящими рефлексами и прошедших подготовку, которая очень близка к той, которая нужна нам. Между прочим, оказалось очень кстати, что все эти столетия Земля продолжала держаться за региональные, национальные и прочие различия; и потому у нескольких больших объединений есть собственные космические силы. А некоторые из приморских стран имеют подводные лодки, служба на которых схожа со службой на космических и атмосферных военных кораблях. Так что мы получили горстку уже наполовину обученных. Часть из них, как я и говорил, проходят заключительное обучение на наших судах, патрулирующих щит. Во всяком случае, меня сюда привел не вопрос вербовки. Что может означать этот последний налет пятидесяти судов с точки зрения замыслов противника? Рейд в защищаемое нами пространство был абсолютно бесполезен.
– А могли бы пятьдесят судов уничтожить Абсолютную Энциклопедию? – спросила Аманда у Рух.
– Мне говорят, что не могли бы, – покачала головой Рух. – Во всяком случае, Джимус Уолтер, когда я спросила его, ответил, что им было бы едва ли не легче уничтожить Землю.
– Давайте сосредоточимся на том, что означает эта недавняя, и вроде бы бессмысленная, атака. – сказала Аманда. – Хэл, ты, с тех пор как появился здесь, не произнес ни слова; а ты знаешь Блейза Аренса лучше, чем кто-либо из нас. Каково твое мнение?
– Я не могу быть намного более уверенным, чем все остальные, – ответил Хэл, – но мой инстинкт заставляет предположить, что это – послание, вот и все.
– Послание? Обращенное к Земле? – спросила Рух. – Что бы оно могло означать?
– Я думаю, что… – Хэл заколебался. – …послание мне, от Блейза.
– Какое послание? – переспросил командующий дорсайцев.
– То, что он говорил всерьез, – ответил Хэл, – когда сообщил о настроениях, свойственных осаждающим и о кровавой бане для Земли. Аманда, ты говорила им о нашем разговоре с Блейзом, когда он появился в Гильдии?
– Я как раз собиралась, когда ты появился здесь, – быстро ответила та. – Блейз нашел нас там, где мы находились на Культисе…
– Нашел вас? – прервала Рух. – И вы благополучно расстались с ним?
– Это выглядело не так, – сказал Хэл. – Он появился в месте, где мы были окружены друзьями. Кроме того, я же говорил вам, что Блейз – как и я – знает, что если он убьет меня или я его, это ничего не изменит, разве что обернется против убийцы. Подлинные противники – это две силы в человечестве, которые развились на протяжении хода «истории. А мы с ним просто оказались на переднем крае сил, с которыми мы связаны.
– Это несколько упрощенный путь объяснения ситуации, – сухо заметила Аманда. – Тебе следует помнить, что он по-настоящему пытался тебя убить.
– Сейчас мне не угрожала никакая опасность, – пожал плечами Хэл.
– Относительно послания, – вставил ди Фасино. – Говоришь он обещал кровавую баню, когда они наконец прорвутся – если смогут. Я понимаю, что так и произойдет – если дело дойдет до этого. Но зачем искать тебя, чтобы сказать об этом, если эта атака вроде бы должна означать то же самое сообщение?
– Потому что он также сказал мне, что он не любитель кровавых бань; и я знаю его достаточно хорошо. Он говорит правду.
– Говорит правду! – воскликнул ди Фасино. – Он пытался запугать тебя.
– Приходилось тебе когда-нибудь отрезать человеку ногу – без наркоза и без знания хирургии?
– Нет, не приходилось! – резко отозвался ди Фасино. – И ты прав, я не знаю ничего о том, как делать такую операцию.
– Но несмотря на это, ты сделал бы ее – и как можно лучше – если бы речь шла о твоем ближайшем родственнике и единственным способом спасти ему жизнь была немедленная операция, не так ли?
Ди Фасино пристально посмотрел на него.
– Ты же знаешь, что я бы ее сделал, – ответил он, – и понимаю, что ты имеешь в виду. Я не хотел бы ее делать, но это не остановило бы меня, если бы здесь был вопрос жизни и смерти для того, кого я люблю. Но не пытаешься ли ты сказать мне, что Блейз находится в том же положении, когда планирует кровавую баню для Земли?
– Не совсем, – Хэл пристально посмотрел на него, – но в очень похожем…
Он поколебался, затем продолжил:
– Я, возможно, единственный человек, кто понимает некоторые стороны Блейза. Вы должны понять, насколько его мышление отличается от мышления других. Он, должно быть, самый одинокий человек на свете. Нет, слово «одинокий» не правильно. Вместо этого следует сказать, что он наиболее отстраненный изо всех людей, потому что никогда не испытывал ничего, кроме полной изоляции ото всех остальных, и не может представить себе любое другое положение дел. Так что он страдает, но не осознает причину этого страдания – как это бы сделали ты или я – потому что он никогда не знал любого другого состояния.
– Он мог бы оглядеться вокруг и увидеть; что другие люди не страдают таким образом, и узнать от них, что существуют и другие состояния души, – сказал ди Фасино.
– Именно для того, чтобы изучать их, Блейз от них и изолировался, – ответил Хэл. – С того возраста, когда он смог замечать подобные веши, он должен был увидеть, что интеллект окружающих ограничен в сравнении с его интеллектом и они не могут сравниться с ним по другим способностям. Почти сразу как только он начал осознавать себя, он должен был почувствовать себя одним во всей вселенной, окруженным существами, которые выглядят и действуют подобно ему, но им недостает сообразительности, и он может легко управлять ими без того, чтобы они это осознавали. Все, что ему надо было сделать, это настроиться на то, чтобы управлять ими, и они делали все, что он желал. И это свойство отгородило его от остального человечества.
Хэл заколебался и спросил себя, не слишком ли много он говорит, затем решил продолжать.
– Есть пара строк в поэме лорда Байрона – английского поэта девятнадцатого столетия. Одна из его поэм называлась «Шильонский узник». Герой поэмы находился в Шильоне, крепости-тюрьме в Швейцарии, в одиночном заключении. Эти строки относятся к тому моменту, когда ему наконец удалось бросить взгляд наружу из высоко расположенного, маленького окошка камеры. Строки таковы…
…И целый мир, там, за стеной,
Мне вдруг представился тюрьмой…
Хэл посмотрел на сидящих, вокруг. Ответный взгляд Рурка ди Фасино был слегка озадаченным. Выражения лиц Аманды и Рух, напротив, выражали некое странноватое сочувствие.
– Так что вы видите, – закончил Хэл, – что хотя его положение было слегка иным, по сути здесь много сходства – в том, что Блейз почти с рождения узнал, что все миры для него лишь «более обширная тюрьма». Он мог бы в каждом встреченном лице искать понимание того, что он чувствовал в себе – и не видеть его. Известность и благосостояние вряд ли что-нибудь для него значили, потому что он знал – чтобы добиться их, ему достаточно просто протянуть руку. У него совершенно не было друзей. Те, кто думали, что любят его, его не понимали. Ему была дана жизнь, а делать с ней ему было нечего. Так что он решил заняться тем, что, как он думал, не мог сделать никто другой: повернуть человечество на такой исторический путь, по которому оно никогда бы не пошло, если бы не появился он. И даже если этот поворот мог подразумевать необходимость делать вещи, которые могли ему не понравиться, он их сделает. И он взялся за работу.
– И столкнулся с тобой, – сказала Аманда.
– Я оказался там. – Хэл взглянул на нее.
– Но почему кровавая баня? – спросил ди Фасино. – Если он в конце концов и соберет достаточно судов с обученными экипажами, чтобы уничтожить нашу оборону, найдутся, вне сомнения, иные способы.
– Конечно, найдутся, – согласился Хэл.
– Тогда зачем все это, – запугать тебя, чтобы ты выступил за капитуляцию перед ним?
– Нет, – покачал головой Хэл. – Очевидная причина разговоров о кровавой бане в том, чтобы попытаться подтолкнуть меня к поспешным действиям. Сколько времени, по-твоему, Рурк, понадобится – при той скорости, с которой накапливаются его силы над поверхностью шита, – для того, чтобы собралось достаточно кораблей для попытки совершить массовый скачок сквозь щит и напасть на планету – с какой-то надеждой на успех?
– Я не Донал Грим, – пожал плечами ди Фасино. – Это зависит от того, насколько быстро он может заставить Молодые Миры поставлять ему суда и экипажи для них. Где-нибудь от шести месяцев до пяти лет по абсолютному времени.
– Будем считать, что шесть месяцев, – произнес Хэл. – Если у нас действительно только шесть месяцев до такого нападения и кровавой бани, есть некоторая причина для паники. Но я не думаю, что нам следует паниковать. По-моему, как я и говорил, он пытается подтолкнуть меня к тому, что я стану действовать слишком быстро и совершу ошибку.
Остальные пристально смотрели на него. На этот раз даже ди Фасино не сказал ничего.
– Видите ли, – сказал Хэл, тщательно выбирая слова, – дело в том, что его не тревожит, сможет ли он захватить Землю. В последнюю минуту он может всегда вытянуть кролика из шляпы и осуществить завоевание каким-то неожиданным способом. Он практически уже сказал мне это три года назад, когда он и я встретились в толще фазового щита. Я вызываю у него беспокойство – потому что и я также могу вытащить кролика, о котором он не подозревает, из моей шляпы, прежде чем он сможет вытащить своего. Он знает, что я единственный человек, кто мог бы сделать что-то, чего он не может ожидать. Если он сможет вызвать у меня панику настолько, чтобы я хоть чуть-чуть начал суетиться, я могу допустить промах и мне не хватит времени, чтобы достать этого кролика.
– Господи! – воскликнул ди Фасино. – Что за способ – пытаться надавить на кого-нибудь, угрожая избиением, возможно, миллиардов людей.
– Эта угроза отстоит от нас еще по крайней мере на шесть месяцев, – заметил Хэл. – Вы знаете, что девизом Уолтера Бланта, который основал изначальную Гильдию здесь, на Земле, было: Разрушай. То, чего он хотел – это ликвидировать всех и все, кроме нескольких особых людей на особой Земле, которая могла бы тогда заняться строительством чего-то особого. Заметьте, что цель Блейза всегда повторяла эту. Он хочет добиться, чтобы Молодые Миры обезлюдели полностью, а население Земли сократилось до некоей особенной группы людей, которые через много поколений станут похожи на него самого.
– И что из этого? – спросил ди Фасино.
– Только то, что разрушение, которое проповедовал Блант, так никогда и не началось. Вместо этого Гильдия изменила свои цели, склонившись к ненасилию и идее философского развития.
– Это было в прошлом.
– Это есть и в настоящем, точно так же как существующее всегда создается прошлым и содержит его элементы, – ответил Хэл. – Продержитесь еще немного дольше, не допустите, чтобы ваше беспокойство за эти шесть месяцев выбило вас из колеи.
– А что тем временем будешь делать ты?
– Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, я хочу иметь что-то, что мог бы вам показать, – ответил ему Хэл. – То, за чем я охочусь именно сейчас, не более материально, чем сон – как и любое открытие до того, как оно осуществится. Но я уверен, что оно существует; и если я прав, оно окажется для нас аварийным люком для выхода из этой ситуации без какой-либо резни и без военных действий; причем задолго до того, как пройдет шесть месяцев. Я скажу вам, когда добьюсь чего-то заметного. А тем временем важно, чтобы все на нашей стороне продолжали, несмотря ни на что, двигаться вперед как можно скорее и ни в чем не сомневаться.
– Опираясь на веру, – сказал ди Фасино.
– Именно так, на веру. Сильнее ее нет ничего. – Хэл ненадолго взглянул на Рух, затем снова на главнокомандующего. – Помните о различии между нашим лагерем и его. И наконец, о том, что та часть человечества, которая верит в продвижение вперед и смелые действия, направленные вовне, находится здесь, вокруг нас; а те, кто предпочитает повернуть обратно и спрятаться от риска, сопряженного с прогрессом, остались с Блейзом. Все, что делает любая из сторон – от строительства кораблей до войны при их посредстве, является частью ее усилий достигнуть цели; и оно окажется необходимым, когда придет момент последнего противостояния.
Ди Фасино сумрачно смотрел на него, но долгое время сидел молча.
– Мы сделаем нашу часть работы, – наконец произнес он, – и ты это знаешь. А в остальном ты прав. Нам потребуется вера в то, что и ты, и все остальные делаете то же самое – и много веры!
Совещание закончилось.
Глава 36
Прошло шестнадцать часов.
Аджела, Рух и Аманда по очереди дежурили у Тама, пока он боролся, чтобы прожить еще немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Значит, у вас пока еще нет обученных экипажей землян, которые могли бы участвовать в регулярном патрулировании на любом из ваших судов? – спросила Рух, пристально глядя на ди Фасино.
– Не совсем так, – ответил тот. – В мире с таким же населением, как у тринадцати вместе взятых Молодых Миров, должно найтись некоторое количество людей с подходящими рефлексами и прошедших подготовку, которая очень близка к той, которая нужна нам. Между прочим, оказалось очень кстати, что все эти столетия Земля продолжала держаться за региональные, национальные и прочие различия; и потому у нескольких больших объединений есть собственные космические силы. А некоторые из приморских стран имеют подводные лодки, служба на которых схожа со службой на космических и атмосферных военных кораблях. Так что мы получили горстку уже наполовину обученных. Часть из них, как я и говорил, проходят заключительное обучение на наших судах, патрулирующих щит. Во всяком случае, меня сюда привел не вопрос вербовки. Что может означать этот последний налет пятидесяти судов с точки зрения замыслов противника? Рейд в защищаемое нами пространство был абсолютно бесполезен.
– А могли бы пятьдесят судов уничтожить Абсолютную Энциклопедию? – спросила Аманда у Рух.
– Мне говорят, что не могли бы, – покачала головой Рух. – Во всяком случае, Джимус Уолтер, когда я спросила его, ответил, что им было бы едва ли не легче уничтожить Землю.
– Давайте сосредоточимся на том, что означает эта недавняя, и вроде бы бессмысленная, атака. – сказала Аманда. – Хэл, ты, с тех пор как появился здесь, не произнес ни слова; а ты знаешь Блейза Аренса лучше, чем кто-либо из нас. Каково твое мнение?
– Я не могу быть намного более уверенным, чем все остальные, – ответил Хэл, – но мой инстинкт заставляет предположить, что это – послание, вот и все.
– Послание? Обращенное к Земле? – спросила Рух. – Что бы оно могло означать?
– Я думаю, что… – Хэл заколебался. – …послание мне, от Блейза.
– Какое послание? – переспросил командующий дорсайцев.
– То, что он говорил всерьез, – ответил Хэл, – когда сообщил о настроениях, свойственных осаждающим и о кровавой бане для Земли. Аманда, ты говорила им о нашем разговоре с Блейзом, когда он появился в Гильдии?
– Я как раз собиралась, когда ты появился здесь, – быстро ответила та. – Блейз нашел нас там, где мы находились на Культисе…
– Нашел вас? – прервала Рух. – И вы благополучно расстались с ним?
– Это выглядело не так, – сказал Хэл. – Он появился в месте, где мы были окружены друзьями. Кроме того, я же говорил вам, что Блейз – как и я – знает, что если он убьет меня или я его, это ничего не изменит, разве что обернется против убийцы. Подлинные противники – это две силы в человечестве, которые развились на протяжении хода «истории. А мы с ним просто оказались на переднем крае сил, с которыми мы связаны.
– Это несколько упрощенный путь объяснения ситуации, – сухо заметила Аманда. – Тебе следует помнить, что он по-настоящему пытался тебя убить.
– Сейчас мне не угрожала никакая опасность, – пожал плечами Хэл.
– Относительно послания, – вставил ди Фасино. – Говоришь он обещал кровавую баню, когда они наконец прорвутся – если смогут. Я понимаю, что так и произойдет – если дело дойдет до этого. Но зачем искать тебя, чтобы сказать об этом, если эта атака вроде бы должна означать то же самое сообщение?
– Потому что он также сказал мне, что он не любитель кровавых бань; и я знаю его достаточно хорошо. Он говорит правду.
– Говорит правду! – воскликнул ди Фасино. – Он пытался запугать тебя.
– Приходилось тебе когда-нибудь отрезать человеку ногу – без наркоза и без знания хирургии?
– Нет, не приходилось! – резко отозвался ди Фасино. – И ты прав, я не знаю ничего о том, как делать такую операцию.
– Но несмотря на это, ты сделал бы ее – и как можно лучше – если бы речь шла о твоем ближайшем родственнике и единственным способом спасти ему жизнь была немедленная операция, не так ли?
Ди Фасино пристально посмотрел на него.
– Ты же знаешь, что я бы ее сделал, – ответил он, – и понимаю, что ты имеешь в виду. Я не хотел бы ее делать, но это не остановило бы меня, если бы здесь был вопрос жизни и смерти для того, кого я люблю. Но не пытаешься ли ты сказать мне, что Блейз находится в том же положении, когда планирует кровавую баню для Земли?
– Не совсем, – Хэл пристально посмотрел на него, – но в очень похожем…
Он поколебался, затем продолжил:
– Я, возможно, единственный человек, кто понимает некоторые стороны Блейза. Вы должны понять, насколько его мышление отличается от мышления других. Он, должно быть, самый одинокий человек на свете. Нет, слово «одинокий» не правильно. Вместо этого следует сказать, что он наиболее отстраненный изо всех людей, потому что никогда не испытывал ничего, кроме полной изоляции ото всех остальных, и не может представить себе любое другое положение дел. Так что он страдает, но не осознает причину этого страдания – как это бы сделали ты или я – потому что он никогда не знал любого другого состояния.
– Он мог бы оглядеться вокруг и увидеть; что другие люди не страдают таким образом, и узнать от них, что существуют и другие состояния души, – сказал ди Фасино.
– Именно для того, чтобы изучать их, Блейз от них и изолировался, – ответил Хэл. – С того возраста, когда он смог замечать подобные веши, он должен был увидеть, что интеллект окружающих ограничен в сравнении с его интеллектом и они не могут сравниться с ним по другим способностям. Почти сразу как только он начал осознавать себя, он должен был почувствовать себя одним во всей вселенной, окруженным существами, которые выглядят и действуют подобно ему, но им недостает сообразительности, и он может легко управлять ими без того, чтобы они это осознавали. Все, что ему надо было сделать, это настроиться на то, чтобы управлять ими, и они делали все, что он желал. И это свойство отгородило его от остального человечества.
Хэл заколебался и спросил себя, не слишком ли много он говорит, затем решил продолжать.
– Есть пара строк в поэме лорда Байрона – английского поэта девятнадцатого столетия. Одна из его поэм называлась «Шильонский узник». Герой поэмы находился в Шильоне, крепости-тюрьме в Швейцарии, в одиночном заключении. Эти строки относятся к тому моменту, когда ему наконец удалось бросить взгляд наружу из высоко расположенного, маленького окошка камеры. Строки таковы…
…И целый мир, там, за стеной,
Мне вдруг представился тюрьмой…
Хэл посмотрел на сидящих, вокруг. Ответный взгляд Рурка ди Фасино был слегка озадаченным. Выражения лиц Аманды и Рух, напротив, выражали некое странноватое сочувствие.
– Так что вы видите, – закончил Хэл, – что хотя его положение было слегка иным, по сути здесь много сходства – в том, что Блейз почти с рождения узнал, что все миры для него лишь «более обширная тюрьма». Он мог бы в каждом встреченном лице искать понимание того, что он чувствовал в себе – и не видеть его. Известность и благосостояние вряд ли что-нибудь для него значили, потому что он знал – чтобы добиться их, ему достаточно просто протянуть руку. У него совершенно не было друзей. Те, кто думали, что любят его, его не понимали. Ему была дана жизнь, а делать с ней ему было нечего. Так что он решил заняться тем, что, как он думал, не мог сделать никто другой: повернуть человечество на такой исторический путь, по которому оно никогда бы не пошло, если бы не появился он. И даже если этот поворот мог подразумевать необходимость делать вещи, которые могли ему не понравиться, он их сделает. И он взялся за работу.
– И столкнулся с тобой, – сказала Аманда.
– Я оказался там. – Хэл взглянул на нее.
– Но почему кровавая баня? – спросил ди Фасино. – Если он в конце концов и соберет достаточно судов с обученными экипажами, чтобы уничтожить нашу оборону, найдутся, вне сомнения, иные способы.
– Конечно, найдутся, – согласился Хэл.
– Тогда зачем все это, – запугать тебя, чтобы ты выступил за капитуляцию перед ним?
– Нет, – покачал головой Хэл. – Очевидная причина разговоров о кровавой бане в том, чтобы попытаться подтолкнуть меня к поспешным действиям. Сколько времени, по-твоему, Рурк, понадобится – при той скорости, с которой накапливаются его силы над поверхностью шита, – для того, чтобы собралось достаточно кораблей для попытки совершить массовый скачок сквозь щит и напасть на планету – с какой-то надеждой на успех?
– Я не Донал Грим, – пожал плечами ди Фасино. – Это зависит от того, насколько быстро он может заставить Молодые Миры поставлять ему суда и экипажи для них. Где-нибудь от шести месяцев до пяти лет по абсолютному времени.
– Будем считать, что шесть месяцев, – произнес Хэл. – Если у нас действительно только шесть месяцев до такого нападения и кровавой бани, есть некоторая причина для паники. Но я не думаю, что нам следует паниковать. По-моему, как я и говорил, он пытается подтолкнуть меня к тому, что я стану действовать слишком быстро и совершу ошибку.
Остальные пристально смотрели на него. На этот раз даже ди Фасино не сказал ничего.
– Видите ли, – сказал Хэл, тщательно выбирая слова, – дело в том, что его не тревожит, сможет ли он захватить Землю. В последнюю минуту он может всегда вытянуть кролика из шляпы и осуществить завоевание каким-то неожиданным способом. Он практически уже сказал мне это три года назад, когда он и я встретились в толще фазового щита. Я вызываю у него беспокойство – потому что и я также могу вытащить кролика, о котором он не подозревает, из моей шляпы, прежде чем он сможет вытащить своего. Он знает, что я единственный человек, кто мог бы сделать что-то, чего он не может ожидать. Если он сможет вызвать у меня панику настолько, чтобы я хоть чуть-чуть начал суетиться, я могу допустить промах и мне не хватит времени, чтобы достать этого кролика.
– Господи! – воскликнул ди Фасино. – Что за способ – пытаться надавить на кого-нибудь, угрожая избиением, возможно, миллиардов людей.
– Эта угроза отстоит от нас еще по крайней мере на шесть месяцев, – заметил Хэл. – Вы знаете, что девизом Уолтера Бланта, который основал изначальную Гильдию здесь, на Земле, было: Разрушай. То, чего он хотел – это ликвидировать всех и все, кроме нескольких особых людей на особой Земле, которая могла бы тогда заняться строительством чего-то особого. Заметьте, что цель Блейза всегда повторяла эту. Он хочет добиться, чтобы Молодые Миры обезлюдели полностью, а население Земли сократилось до некоей особенной группы людей, которые через много поколений станут похожи на него самого.
– И что из этого? – спросил ди Фасино.
– Только то, что разрушение, которое проповедовал Блант, так никогда и не началось. Вместо этого Гильдия изменила свои цели, склонившись к ненасилию и идее философского развития.
– Это было в прошлом.
– Это есть и в настоящем, точно так же как существующее всегда создается прошлым и содержит его элементы, – ответил Хэл. – Продержитесь еще немного дольше, не допустите, чтобы ваше беспокойство за эти шесть месяцев выбило вас из колеи.
– А что тем временем будешь делать ты?
– Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, я хочу иметь что-то, что мог бы вам показать, – ответил ему Хэл. – То, за чем я охочусь именно сейчас, не более материально, чем сон – как и любое открытие до того, как оно осуществится. Но я уверен, что оно существует; и если я прав, оно окажется для нас аварийным люком для выхода из этой ситуации без какой-либо резни и без военных действий; причем задолго до того, как пройдет шесть месяцев. Я скажу вам, когда добьюсь чего-то заметного. А тем временем важно, чтобы все на нашей стороне продолжали, несмотря ни на что, двигаться вперед как можно скорее и ни в чем не сомневаться.
– Опираясь на веру, – сказал ди Фасино.
– Именно так, на веру. Сильнее ее нет ничего. – Хэл ненадолго взглянул на Рух, затем снова на главнокомандующего. – Помните о различии между нашим лагерем и его. И наконец, о том, что та часть человечества, которая верит в продвижение вперед и смелые действия, направленные вовне, находится здесь, вокруг нас; а те, кто предпочитает повернуть обратно и спрятаться от риска, сопряженного с прогрессом, остались с Блейзом. Все, что делает любая из сторон – от строительства кораблей до войны при их посредстве, является частью ее усилий достигнуть цели; и оно окажется необходимым, когда придет момент последнего противостояния.
Ди Фасино сумрачно смотрел на него, но долгое время сидел молча.
– Мы сделаем нашу часть работы, – наконец произнес он, – и ты это знаешь. А в остальном ты прав. Нам потребуется вера в то, что и ты, и все остальные делаете то же самое – и много веры!
Совещание закончилось.
Глава 36
Прошло шестнадцать часов.
Аджела, Рух и Аманда по очереди дежурили у Тама, пока он боролся, чтобы прожить еще немного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53