— Пилар говорила, что ее подруга Авериль купила мясо на Серпантине, чуть выше Зимнего катка.
— Опасный район.
— Я знаю. Я боюсь идти туда, когда темно, но именно тогда они в основном и торгуют.
— Боишься? Ты? Когда-то ты раскатывала по всему городу со своим спикаксо.
Данло говорил о пальцевом пистолете, вставляемом в кожаную перчатку. Он стрелял маленькими дротиками, заряженными найтаре — ядом, моментально превращающим сильного мужчину в трясущуюся развалину.
— Это было давно, до войны — и Джонатан тогда еще не родился.
— Понятно.
— Может быть, ты как-нибудь вечером сделаешь крюк и вернешься домой по Серпантину.
— Да… возможно.
— Спасибо тебе, Данло. И если ты встретишь кого-нибудь из этих червячников, будь осторожен. Я не вынесу, если с тобой что-то случится.
Данло встретил своего червячника два дня спустя, возвращаясь вечером по Серпантину, — вернее, это червячник нашел его. Было очень холодно, и Данло остановился перед павильоном, откуда шли волны горячего воздуха. Все рестораны на улице были закрыты, большинство кафе и магазинов тоже. Конькобежцы попадались редко — в этот час на улицу отваживались выходить только самые смелые. Серпантин обычно хорошо освещался, но радужные шары над павильоном кто-то разбил, и ближние дома вместе с оранжевым льдом тонули во мраке. Только хруст битого стекла под коньками и шипение горячего воздуха нарушали тишину. Данло не стал бы задерживаться здесь надолго, но тут к нему подкатил рослый мужчина в богатой собольей шубе.
— Холодная ночка, верно? — Незнакомец раскурил трубку, набитую бурыми водорослями, и Данло рассмотрел его довольно красивое лицо с густой белокурой бородой и голубыми, налитыми кровью глазами. — Не возражаете, если я погреюсь тут с вами? Тоалач покурить не хотите?
— Нет, спасибо. Я не курю.
— Зря. Это большое подспорье в наши трудное время — помогает забыть о пустом желудке.
Червячник густил густой клуб серого дыма, и Данло отошел немного в сторону, чтобы легче было дышать. Запах горящего тоалача перекрывал почти все, но Данло, однако, учуял нечто еще более неприятное. Этот другой запах был cлабый, но густой и слегка тошнотворный. Он исходил от шубы и бороды червячника, чувствовался в его дыхании. Сам Данло на время задержал дыхание, позволив жуткому запаху наполнить свои ноздри. В следующий момент он понял, что червячник недавно имел дело с сырым мясом — возможно, оно и сейчас спрятано где-то на нем, под шубой.
— Помнится мне, здесь подавали лучшее синтетическое жаркое во всем городе, — сказал червячник, указывая через улицу на ресторан с голубыми карнизами и выбитыми окнами. — Теперь никакого мяса даже в подпольных ресторанах найти нельзя.
— Нельзя, — согласился Данло.
— А вы не хотели бы приобрести немного? — Червячник распахнул шубу и достал завернутый в пленку пакет величиной с большой кровоплод. — Шегшеина, хороший кусочек.
Данло, глядя на темно-красную массу в пакете, принюхался еще раз. Мясо еще не успело испортиться, но запах ему не понравился. В нем было что-то странное, что-то темное и глубокое, беспокоившее Данло, заставлявшее его желудочный сок бурлить и обжигать горло.
— Можно посмотреть? — спросил он.
— Конечно. — Червячник развернул пленку. — Я бы вам еще предложил, на выбор, да ночь удачная выдалась — все разобрали.
В слабом свете единственного уцелевшего шара Данло присмотрелся к мясу, надеясь опознать в нем бедро, лопатку или какую-нибудь другую часть шегшея; но было слишком темно, чтобы разглядеть что-то в этом бесформенном комке.
— Это фарш, — почти извиняющимся тоном пояснил червячник. Он смотрел на Данло как-то странно, как будто оценивал его высокий рост, широкие плечи, массивные мускулы на плечах и груди. Завершив осмотр, он попытался заглянуть в глаза Данло под маской, словно решая, можно ли довериться этому человеку. — Если хотите побольше или получше, то я живу тут недалеко.
Данло смотрел на мясо, пропуская его миазмы через ноздри в мозг, и думал: Никогда не убивай, никогда не причиняй вреда другому.
— Да, мне нужно побольше, — внезапно сказал он: ему вспомнился Джонатан, сидящий у него на коленях и доверчиво глядящий на него блестящими голодными глазами. — Я хочу купить фунтов двадцать.
— Целых двадцать? А денег-то у тебя хватит?
— Сколько надо?
Они немного потолковали о цене. Данло, не умея торговаться, все-таки понимал, что количество дисков, которыми он располагает, червячнику называть не надо.
— Пойдем лучше ко мне домой, — предложил наконец червячник. — Выберешь, что понравится, там и договоримся.
Данло посмотрел ему в глаза, пытаясь разгадать, что у него на уме: надувательство или нечто худшее. Червячник улыбался тепло и открыто, и Данло почувствовал, что главная его цель — не грабеж. Он намечал какое-то выгодное, необычайно выгодное дело — возможно, только этого и следовало бояться.
Данло тем не менее колебался. Во всем этом было что-то, непонятное ему.
— Может, ты принесешь мясо сюда? — сказал он.
— Двадцать-то фунтов? Ну уж нет, с такой кучей добра я по улице таскаться не стану.
— У вас здесь опасно, да?
— Я понимаю твою нерешительность, — улыбнулся на это червячник, — дело это незаконное, а меня ты не знаешь. Но в этом районе я хорошо известен, и никаких проблем с торговлей у меня не бывало.
Он завернул мясо, спрятал его за пазуху и снова заулыбался, глядя куда-то в сторону. Данло тоже посмотрел туда и увидел стоящего под радужным шаром человека. На вид это был астриер с резко очерченным надменным лицом и расчетливым взглядом, в великолепной шубе из белого горностая, в шапке и рукавицах из того же меха. Он явно нервничал, что было вполне понятно для астриера в таком месте и в такой час.
— А вот и мой постоянный покупатель, — сказал червячник. — Я поговорю с ним, а ты пока решай, ладно?
Подкатив к астриеру, червячник поклонился ему и положил руку на плечо, как старому другу. Но астриеру такая фамильярность, видимо, пришлась не по вкусу, и он шарахнулся от червячника, точно от зачумленного.
Времена настали страшные даже для богатых и гордых, подумал Данло.
Червячник в тридцати ярдах от него предъявил астриеру свой сверток. Тот сморщился так, словно ему показали еще живое, только что вырванное из груди сердце. Червячник поднял четыре пальца, астриер в ответ потряс головой и показал два. Червячник не согласился и со вздохом выставил три. Астриер, поколебавшись, неохотно кивнул. Червячник с широкой улыбкой на бородатом лице завернул мясо и вручил его покупателю, поклонился ему и вернулся к Данло.
— Сегодня все хотят побольше. Этот человек согласился зайти ко мне домой — пошли с нами, если надумал.
— Чтобы перебивать товар друг у друга?
— Скажешь тоже, — обиделся Червячник. — Там на вас обоих хватит с избытком. Притом мы с ним уже условились о цене.
— Понятно. Но я не видел, чтобы он дал тебе деньги.
— Я и не собираюсь с него брать, пока он не получит все целиком.
— Однако мясо ты ему отдал.
— А, это? Это так, небольшой презент, чтобы скрепить сделку.
— Понятно.
— Ты тоже можешь стать моим покупателем — тогда я и тебе буду делать такие подарочки.
— Посмотрим.
— Ну так что, идем? Это всего в нескольких кварталах отсюда.
Данло, все еще сомневаясь, посмотрел в блестящие глаза червячника и сказал: — Ладно.
Астриер присоединился к ним у закрытого ресторана, и они направились на восток, к Меррипенскому скверу. Астриер держался слегка позади, глядя на Данло и его поношенную шубу с откровенным презрением. Около Северо-Южной глиссады они свернули на красную улочку с закрытыми магазинами и жилыми домами. В окнах почти не было света, но единственное открытое кафе в одном из домов привлекало толпы хариджан, червячников, хибакуся и других обитателей здешних трущоб. Радужные шары на улице не горели, и голод отметил своей печатью лица посетителей кафе, но все эти люди, выходящие из распашных дверей и пьющие слабый мятный чай за туманными запотевшими окнами, напоминали о лучших временах и уютных привычках мирной жизни.
Но тут червячник свернул в еще более темный, похожий на лесную тропу переулок, напрочь лишенный успокаивающих черт. Людное место осталось позади, и только скрежет трех пар коньков по льду нарушал мертвую тишину. Где-то плакал голодный ребенок — а может быть, это орал один из драчливых снежных котов Меррипенского сквера. Ветер нес поземку, и откуда-то пахло жареным мясом. Мясной дух прямо-таки висел в воздухе, пропитывая бороду червячника и меха астриера. Червячник открыл дверь в подъезд, и запах стал еще гуще.
— Ну, вот и пришли. — Астриер неохотно последовал за ним внутрь, Данло тоже. В плохо освещенном, грязном, закиданном мусором подъезде им встретились двое хибакуся с изъеденными радиацией лицами. Те угодливо улыбнулись червячнику — возможно, он платил им за молчание насчет его нелегальной торговли. То, что он содержит в своей квартире настоящую мясную лавку, Данло понял, как только он открыл дверь из черного осколочника. Пропустив астриера вперед, Данло остановился на пороге и ахнул от представшего ему зрелища.
— Вот видишь, — сказал ему червячник, — мяса у нас вдоволь.
Из маленькой квартирки вынесли всю мебель, ковры и прочую обстановку. Место всего этого заняли клариевые ящики, набитые мясом. Данло бросились в глаза огромные куски мякоти, аккуратно переложенные снегом, — видимо, шегшеевая вырезка. Видел он также филейную часть, грудинку и прочие части. В одном ящике, по утверждению червячника, лежала тюленина, в другом рубиново искрилась мякоть овцебыка. Что-то во всем этом мясе беспокоило Данло — оно имело странный вид, как будто его обработали консервантами и красителями, чтобы сделать цвет поярче. Оно было чересчур красное и совсем не походило на мясо благословенных животных, памятное Данло с детства. Может быть, червячник просто не умел с ним обращаться. И, конечно, даже не думал молиться за души животных, совершающих путь через замерзшее море на ту сторону дня.
Нункиянима, произнес про себя Данло, ми алашария ля шанти. Пела Яганима, Шакаянима, ми алашария ля шанти, шанти.
Астриер, стоя у закрытого ставнями окна, разглядывал ящик с колбасами и окровавленными мисками, где лежали печенка, легкие и мозги. Зачем ему эти потроха? Попросил бы лучше червячника завернуть ему мякоть шегшея. Данло прикидывал, сколько сдерет червячник с него самого за двадцать фунтов тюленины, наиболее жирного и питательного мяса.
— Не хотите ли чаю? — спросил червячник астриера, мотнув головой в сторону кухни. — У меня есть летнемирский золотой — я заварю, пока вы будете выбирать.
— Спасибо, не надо, — промолвил астриер тонким, но хорошо поставленным голосом. — Боюсь, что не располагаю временем.
— Ну а ты? — Налитые кровью глаза испытующе впились в Данло. — Снял бы ты маску, шубу да напился чаю со мной.
— Нет… я, пожалуй, не буду раздеваться.
— Что, холодно? — Червячник подошел поближе. — Понятное дело — иначе мясо испортится. Но такой здоровяк, как ты, вроде бы не должен бояться холода.
Как бы желая проверить степень здоровья Данло, червячник дружески стиснул руку Данло повыше локтя, похлопал его по спине, по плечу и сказал:
— Кое-кто из наших избежал голода, занимаясь мясным промыслом, но ты, похоже, устроился лучше всех. Какие мускулы! Много надо мяса, чтобы прокормить такое прекрасное тело.
Данло закрыл глаза, вспомнив жуткую легкость Джонатанова тельца; он почти чувствовал, как мальчик прижимается к нему и как его сердечко стучит рядом с его собственным сердцем — быстро, как у птички. От стыда и беспомощности у Данло защипало в глазах, и он сказал:
— Я хочу купить двадцать фунтов — а если можно, то и больше.
— Это будет стоить тысячу городских дисков.
— Тысячу?!
— Шегшеинка отличная, первый сорт.
— А за триста что можно купить?
— Это все, что у тебя есть?
— Могу я купить двадцать фунтов тюленины за триста?
— Нет, но двенадцать фунтов я тебе продам.
— Мне этого мало.
— За четыреста я дам тебе субпродуктов — целых двадцать пять фунтов.
— Печенку? Сердце, мозги?
— Ну, требуху и легкие, конечно, тоже добавлю — у меня имеется особая смесь, если кто хочет купить подешевле.
— Нет. Требуха мне не нужна.
Червячник улыбнулся, как будто вдруг что-то вспомнил.
— В холодильнике у меня есть неразделанные туши. Если ты не прочь сам поработать мясником, я подберу тебе ногу шегшея на двадцать фунтов и продам ее по дешевке.
— Правда? А тюленины там не найдется?
— Не помню, что у нас осталось, пойдем поглядим. — Тут червячник заметил, что астриер тоже очень заинтересовался дешевым мясом, и попросил его снять шубу, сказав: — Там в холодильнике кровища — еще перепачкаетесь.
Холодильник помещался в задней комнате. Червячник включил там свет и пропустил Данло с астриером внутрь.
Холод, идущий из открытого окна, обдал Данло, как ледяная вода, а от запаха тухлятины его чуть не стошнило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100