— Возможно, будет лучше, если условия Содружества изложит ему лорд Беде.
— Как скажете, Главный Пилот.
— И если ты каким-то чудом добьешься успеха, заставив Ханумана внять голосу разума, сообщи мне об этом как можно скорее.
— Но как мне найти вас, когда флот покинет Шейдвег?
— Да, это проблема, не так ли? — Зондерваль потрогал свою пряжку и вздохнул. — Я мог бы дать тебе координаты звезд, через которые намерен следовать к Невернесу.
Данло молча ждал, считая удары своего сердца. На десятый раз Зондерваль сказал:
— Да, пилот, мог бы, но это было бы неразумно. Случайности войны могут изменить наш маршрут. Кроме того…
— Да?
— Шансы на то, что ты договоришься с Хануманом, не слишком велики. Зачем мне отягощать тебя информацией, которая тебе скорее всего и не понадобится?
— Да… понимаю.
— Это информация первостепенной важности. Если лорд Сальмалин будет знать наш путь следования, он подкараулит нас и уничтожит.
Данло молча ждал, глядя на Зондерваля, стиснувшего тонкими пальцами бриллиантовую пряжку.
— И все-таки я решил дать тебе эту информацию — возможно, она удержит нас от сражения, в котором не будет необходимости. А помимо нее, я дам тебе еще кое-что.
С этими словами Зондерваль бесконечно осторожно отколол свою пряжку, защелкнул булавку и передал ее Данло.
Сердце Данло отстучало двадцать раз, а он все смотрел на это блестящее украшение, сидящее на его ладони, как скорпион.
— Спасибо, Главный Пилот. — Данло всего лишь отдавал дань вежливости, но в его голосе прозвучала ирония — и страх.
— Если твоя миссия провалится и тебя арестуют, не позволяй акашикам прочесть твое сознание. И не дожидайся, когда тебя станут пытать.
— Вы правда думаете, что Хануман может…
— В некоторых случаях идти на риск просто глупо. Застежка отравлена матрикасом. Он убивает мгновенно, если ввести его в кровь.
— Понятно.
— Твоя ахимса не запрещает отнимать жизнь у себя самого, нет? Не убивай никого и не причиняй никому вреда, даже в мыслях…
— На этот счет существуют разные мнения, — сказал Данло.
— А ты как считаешь?
— Я… не выдам ваш маршрут.
— Прекрасно. — Зондерваль подошел к Данло, изогнул свою длинную шею по-лебединому и стал что-то шептать ему на ухо.
Сообщив Данло требуемое, он тут же отступил, как будто не мог выносить столь близкого контакта.
— Сейчас я поговорю по радио с лордом Беде, но ему я не скажу того, что сказал тебе.
— Почему? Ведь он лорд Нового Ордена?
— Он не пилот. Есть вещи, которые только пилотам следует знать.
Данло поклонился и задержал свой глубокий взгляд на Зондервале. Некоторое время они, окруженные тишиной космоса, смотрели друг другу в глаза и в душу, пока Зондерваль не отвел взор.
— Я был и прав, и не прав относительно тебя, — сказал он. — Не прав, потому что в качестве посла ты будешь нам очень полезен. А прав я в том, что и воин из тебя вышел бы отменный. В тебе это есть. Огонь, пилот, свет. На месте Ханумана я бы тебя боялся.
— Но… ведь это я буду зависеть от его милости.
— Возможно, возможно.
Зондерваль, перед тем как поклониться Данло в ответ, посмотрел на него странно. От предчувствия, нахлынувшего на него, точно океанская волна, глаза Главного Пилота подернулись туманом, и безупречно вылепленный подбородок слегка задрожал. Зондерваля, самого совершенного и невозмутимого из всех людей, Данло никогда еще не видел в таком состоянии.
— Удачи вам, Главный Пилот.
— И тебе того же. Надеюсь, мы с тобой еще увидимся.
— Когда остановим войну, — улыбнулся Данло, — когда она закончится.
— Да. Когда она закончится. Лети далеко и счастливо, пилот.
Данло поклонился напоследок и вернулся на свой корабль.
Через несколько мгновений “Первая добродетель” и “Снежная сова” разошлись. Лорд Демоти Беде получил от Зондерваля последние указания, и “Снежная сова”, отделившись от тридцати тысяч других кораблей, удалилась в сторону красно-оранжевого солнца. Данло открыл окно в мультиплекс и приступил к заключительной части своего путешествия. Он возвращался домой, чтобы положить конец войне.
Глава 5
ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО
Жизнь есть свет, заключенный в материи.
Формула гностиков

Жизнь есть способность материи заключать в себе свет.
Формула эсхатологов

Прокладывая свои маршруты от Шейдвега к Невернесу, Данло приходилось считаться с двумя противоположностями.
Принимая во внимание спешность его миссии, ему следовало бы идти кратчайшим путем, то есть через Арсит, Темную Луну и Даргин, а далее через Фравашию, Сильваплану и Кваллар к Невернесу, Но нельзя было забывать и о безопасности — как своей, так и лорда Беде: мертвые послы войн не останавливают. Рингисты уже вступили в войну, и одинокий легкий корабль, внезапно вышедший из мультиплекса близ враждебного мира наподобие Арсита, мог быть тут же атакован десятью другими. По этой причине Арсита и Кваллара следовало избегать — как и других миров, лежащих вдоль кратчайшего маршрута: рингисты и там вполне могли устроить засаду. Безопаснее всего было бы сделать круг мимо большого красного солнца Элидина, а после следовать через Флевеллинг, Неф, Самум и Катаву. Безопаснее, но и дольше всего. В конце концов Данло, которого друзья не напрасно прозвали Диким, остановился на более коротком маршруте. Но его дикость никогда не чуралась сквознячков здравого смысла, и поэтому для начала — не к Арситу, а к Агатанге, планируя подойти к Невернесу со стороны Кеншина или Тира.
Это путешествие было самым легким и самым трудным на его счету. Легким потому, что он шел через самую старую и проторенную часть каналов, чьи пространства были ему знакомы почти так же, как снежные острова его детства. Если волне Данлади, как утверждал Аррио Верджин, в самом деле предстояло скоро прокатиться по каналам и превратить мультиплекс в бушующее черное море, никаких признаков этого Данло пока не замечал. Мультиплекс впереди, со своими изумрудными инвариантными пространствами и Галливаровыми множествами, казался не опаснее лесного ручейка. Данло проходил знакомые звезды, Баран Люс и Пилиси, красный гигант, почти не уступающий красотой Оку Урсолы. Его, как всегда, восхищали цвета небесных светил — горячая голубизна, багрянец и самые красивые, бледно-розовые и золотистые оттенки. Ради одного этого стоило быть пилотом. Видеть звезду близко, точно висящее на дереве красное яблоко, — это совсем не то, что стоять на льду и смотреть в небо. Оттуда, с земли, почти все звезды кажутся россыпью белых бриллиантиков, потому что клетки человеческого глаза, проводящие слабый свет, не воспринимают красок, а цветовые рецепторы не реагируют на слабый свет звезд. Ребенком Данло хотелось подняться в небо, как снежная сова, и увидеть звезды такими, как они есть на самом деле. Когда-нибудь он еще надеялся взглянуть на все галактики вселенной подлинно открытыми и незащищенными глазами, но пока вполне довольствовался тем, что любовался Когилой Люс и Тур-Тупенгом сквозь иллюминаторы.
Трудность же путешествия заключалось в необходимости постоянно следить за мультиплексом. На протяжении многих дней Данло всматривался в подпространство с пристальностью птицы тиард, высматривающей червей на снежном поле.
Мультиплекс в окружающем корабль сегменте, известном как сектор Лави, всегда колышется, как ночное море под легким ветром. Эти колебания Данло игнорировал — он искал, надеясь, что не найдет никогда, признаков легкого корабля, этих лиловых пунктиров и светящихся полосок, возникающих, когда мультиплекс пертурбирует предмет наподобие “Алмазного лотоса”. Данло показалось, что он заметил нечто подобное, когда проходил вращающееся сгущение у Двойной Валески, и он перестал дышать на десять ударов сердца. Но более глубокое исследование показало, что это отражение пертурбаций самой “Снежной совы” — редкое, но уже описанное явление, при котором мультиплекс делается гладким, как горное озеро. Между Темной Луной и Сильвапланой Данло засек еще четыре таких явления (и два миража), и каждый раз сердце у него подкатывало к горлу, а в ушах стучала кровь.
— Ты уморишь себя, пилот, если будешь продолжать в том же духе, — сказал Демоти Беде, переместившийся на время в кабину. Ни один пилот, следующий через мультиплекс, не допустил бы, разумеется, такого вторжения в свое священное пространство — и мало кто согласился бы нарушить свое уединение. Но Данло, чтобы отдохнуть, вышел в реальное пространство близ Андульки и ничего не имел против недолгой беседы с Беде. Поэтому, поспав, он пригласил старого лорда в самый мозг своего корабля.
— Я хорошо выспался, — возразил он, зевая.
— Этого недостаточно. По моим подсчетам, за последние шестьдесят часов ты уделил сну всего шесть.
— Я не знал, что вы за этим следите.
— Надо же мне чем-то заняться. — Когда Беде говорил, его здоровые белые зубы украшали старое, как изрытая кратерами луна, лицо, и его искреннее участие согревало Данло.
— Я не могу спать, когда мы в мультиплексе, — сказал Данло, — и не рискую слишком часто выходить в реальное пространство.
Чужие корабли действительно вероятнее всего могли обнаружить его в те моменты, когда он открывал окна в мультиплекс или из него. Когда пространственно-временные двигатели “Снежной совы” разрывали сверкающую ткань мультиплекса, это всегда сопровождалось вспышкой света.
Другие пилоты через телескопы и даже невооруженным глазом могли засечь по этим вспышкам появление или уход легкого корабля.
— Но ты мог бы поспать подольше, — заметил Беде.
— Хорошо бы обходиться вовсе без сна, — сказал Данло, взглянув на голограмму Эде — этот, согласно своей программе, не спал никогда. И смолчать тоже не мог, если видел в чем-то угрозу своему долгому существованию.
— Лорд Демоти совершенно прав, — заявил он теперь. — Если твои силы будут истощены, ты можешь завести нас в псевдотороид.
Данло улыбнулся: Эде нахватался достаточно математики, чтобы рассуждать о мультиплексе, как пилот и живой человек.
— И что будет, если мы пересечемся с другим кораблем, а ты от усталости соображать не сможешь?
— Настолько усталым я никогда не бываю. — В детстве Данло однажды трое суток простоял с гарпуном у полыньи, дожидаясь, когда появится тюлень.
— Однако эта машинка задает хорошие вопросы, — вставил Беде. — Что мы будем делать, если столкнемся с легким кораблем из Невернеса?
— Или с десятью? — подхватил Эде.
— Понятия не имею.
— Ты не знаешь, что будешь делать, если мы встретим десять легких кораблей?
— Нет, не знаю. — Данло улыбнулся — он любил иногда поиграть с Эде. — Но часть пилотского мастерства состоит в том… чтобы знать, что делать, когда не знаешь, что делать.
— Почему бы нам не обсудить это заранее? — спросил Беде,
— Мне кажется, что в случае обнаружения у нас остается только два выхода: либо бежать, либо заявить о своей миссии и попросить, чтобы нас проводили в Невернес.
— Вы готовы довериться неприятелю? — спросил его Данло.
— Но ведь это пилоты Ордена, не какие-нибудь варвары.
— Эти пилоты тоже рингисты и ведут войну с Содружеством.
Беде судорожно втянул в себя воздух.
— Мы ничего не можем знать определенно, может быть, та засада около Улладуллы была случайностью или все произошло по инициативе пяти пилотов, устроивших рейд.
— Нет, — сказал Данло, закрыв глаза. — Это не было случайностью.
— Значит, ты решил бежать?
— Я ничего не решил.
— Как же ты будешь принимать решение в случае чего?
— Это будет зависеть от многого. От конфигурации звезд, от количества кораблей, от того, кто их будет вести. — И от графика N-мерных волн, бегущих по мультиплексу, подумал Данло, и от шепота солнечного ветра, если мы выйдем к какой-нибудь звезде.
Эде, в свою очередь, тоже захотелось поиграть с Данло.
— Ты полагаешь, что сможешь уйти от десяти легких кораблей?
— Почему нет?
— Во время твоего путешествия на Таннахилл Шиван ви Мави Саркисян гнался за тобой через весь Экстр.
— Это верно. — Данло хорошо помнил, как Шиван на своем “Красном драконе” следовал за ним, как призрак, двадцать тысяч световых лет, всегда держась на радиусе сходимости того сектора, где находилась “Снежная сова”. Пассажир и хозяин Шивана, Малаклипс, воин-поэт с Кваллара, надеялся, что Данло приведет его к своему отцу. Воины-поэты приняли новое правило, обязывающее их убивать всех потенциальных богов, и Малаклипс прошел полгалактики, чтобы найти Мэллори Рингесса.
— Так что же, пилот?
— В Невернесе нет пилота, равного Шивану ви Мави Саркисяну.
— Ты уверен?
Данло, конечно, не был уверен, но сказал, чтобы успокоить Эде: — Все лучшие пилоты ушли с Зондервалем в Экстр.
— И лучший из них находится здесь, перед тобой, — сказал Эде лорд Демоти. К достоинствам старого лорда принадлежало то, что он всегда защищал пилота своего Ордена от всех остальных, в особенности от проецируемой компьютером голограммы. — Думаю, что преследование Шивана только прибавило ему мастерства, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100