Но тебе, Теофану, тоже нужен будет «орел». Поскольку ты отправляешься в путешествие, лучше взять двоих. Хатуи выберет из присутствующих тех, которые тебя устроят.
Пир продолжался, но внутренний мир Росвиты снова был нарушен. Ей напомнили, что у Сапиентии есть собственный «орел». Лиат была на этой охоте, говорили даже, что она после падения принцессы первой оказалась возле нее. Но никто не вызвал ее для допроса, хотя после благородных участников охоты показания давали даже лесники и егеря. Почему молодой «орел» не вышел сам для того, чтобы рассказать, что он видел своими глазами? Почему Теофану выделила именно ее и захотела взять в свою свиту? Неужто лишь для того, чтобы разозлить сестру?
И вообще, зачем Теофану отправляться в эту поездку зимой, когда она могла просто отослать слуг с подарками, золотом, серебром, алтарными покровами для церкви и монастыря?
Две стрелы вспыхивают в воздухе на лету. Кто угодно согласится, что это чудо, сотворенное рукой святой. Но Росвита не верила в совпадения.
«В облачении ученых и магов, говорил ей брат Фиделис прошлой весной, соблазняли меня знанием». Почему она вдруг вспомнила его слова?
Теофану, как и все остальные, знала, чем знаменит монастырь святой Валерии. Его мать настоятельница прославилась тем, что изучала запретное искусство колдовства.
5
Дождь все лил и лил, раздражая Сапиентию. Она умела сохранять спокойствие, лишь когда ничто не мешало осуществлению ее планов.
— Подай мне вина, «орел», — приказала она, хотя для этого у нее были специально обученные служанки. — И молока. Я хочу молока.То, что нужно было покидать Туринский лес, злило Сапиентию. Мысль о путешествии на юг, в герцогство Аварию, делало ее раздражительной.
— Почитай мне, Хью. Такая скука! Это безобразие! Из-за какого-то легкого недомогания мне нельзя ехать на охоту. — Она зевнула. — Ох, как я устала!
Хью отвернулся от большого камина тронного зала дворца в Аугенсбурге. Он был далеко не так спокоен, как обычно, когда напоминал застоявшиеся сливки. Сейчас он рвал листья и бросал их в пылающий огонь. На Лиат он не смотрел, казалось, даже не замечал ее. Ему это было не нужно.
— Пожалуй, мне нравится лорд Жоффрей, — продолжала трещать Сапиентия, как если бы это не она только что жаловалась на усталость. — Он хороший охотник, у него хорошие манеры. Отцу он так понравился, что сегодня они вместе поехали на охоту. Бедная Бриджида, тебе, наверное, жаль, что он уже женат.
— Он из Варра, — возразила Бриджида. — Не знаю, захотел бы дядя Бурхард женить меня на варрском лорде, особенно после того что случилось с моим кузеном Агиусом. Кому-то же непонятно, каково оказалось бы его состояние.
— Бедняга, — хихикнула принцесса. — Он лишился наследства, которое уплыло незаконнорожденному сыну.
Хью резко поднял голову:
— Разве лорд Жоффрей больше не наследник графства Лавас?
— Отнюдь нет! — Сапиентия улыбалась с довольством ребенка, которому наконец удалось выиграть. — Ты не был тогда при дворе. Отец простил графа Лавастина за измену и разрешил ему назначить своим наследником побочного сына.
— Своим наследником, — пробормотал Хью с такими интонациями, что Лиат, замерев, посмотрела на него.
Он присел над глиняной посудиной с сухими травами. У него на коленях лежала полоса ткани с надписью, которую она не могла прочесть, и он завязывал ее в сложный узел:
СВЯЗЬ.
Слово само всплыло у нее в голове. Фрагмент «Книги Тайн», который она скопировала из покаяния в монастырской библиотеке в Салии, возник из ее города памяти и завертелся на языке. Пришлось произнести его — беззвучно:
«И в соответствии с законами математики, дана тебе власть связывать и развязывать при помощи ткани, сотканной с учетом орбит луны и солнца, блуждающих и неподвижных звезд. Сии есть искусства, ведомые божествам верхнего воздуха, и сказано: "И все, что ты делаешь, словом или действием, делай во имя Владычицы и Господа. Если ты сделал это, предстанешь перед судом самого скопоса».
Дальше было продолжение, но остального она не записала, потому что оно не относилось к астрономии. «Завязав же узлы и произнеся заклинания…»
Хью мельком взглянул на Лиат, как будто читая ее мысли. Она покраснела и испугалась, заметив скользнувшую по его губам улыбку. Со времени происшествия в лесу он ни разу не обратился к ней, не сказал ей ни слова. Это не предвещало ничего доброго, она знала, что это лишь вопрос времени, а сколь долгой будет отсрочка, определяет он сам.
— Этот ангрийский посол такой невежа! — рассеянно продолжала принцесса, как и все, казалось, не замечая, что делает у огня Хью. — Он так ведет себя за столом, как будто пища несъедобна! Как бы отцу не пришло в голову выдать меня за ангрийского принца…
— Не думаю, ваше высочество. — Хью положил в огонь остаток трав и встал, отряхивая свое безупречное одеяние от попавшего на него пепла. Полоса ткани скрылась из виду. — Ангрийский король, хвала Господу, наконец принял веру Единства и хочет, как мне кажется, породниться с женщиной вендской крови, чтобы она распространяла веру в его народе.
— Это очень пошло бы Теофану, когда она вернется из своего паломничества. Где мое молоко?
Служанка подала вино и молоко. Хью перешел из зала в гостиную. Все окна были закрыты, в зале царил полумрак. Развешенные на стенах гобелены, которые король брал с собой в путешествия, закрывали стенную роспись, но утепляли зал, образуя странный красочный ковер из тканых и расписных полотнищ. Пол был усыпан свежесрезанным камышом. В трех каминах горел огонь. На дальнем столе светилась лампа, там дюжина клириков корпела над рукописями. Остальные, даже сестра Росвита, были на охоте.
На всех каминных полках были расставлены свечи в глиняных мисках. Они горели здесь постоянно — весь день и всю ночь, до самого утра, когда служители заменяли их на новые. Был первый день месяца дециала, называемый также Свечником, — самый короткий день в году, зимнее солнцестояние. Язычники называли его Тьмушником. Этот день, вне зависимости от погоды, было принято посвящать охоте, потому что считалось, что в этот день солнце и свет в лице правящей особы побеждали наконец тьму и беспорядок, который олицетворяла дичь, в тот же день подававшаяся к праздничному столу. В этот день пострадал и, сожженный заживо язычниками, воспринял кончину святой апостол Петр.
В «Книге Тайн» Па записал: «Когда солнце останавливается, пути, в иное время скрытые, открываются; хитросплетения, в иное время непонятные, распутываются. Если в обычные дни для мелкого колдовства порой нужны большие силы, то на створе времени, при повороте солнца, можно очень крепко ввязать свою волю в земную жизнь. Поэтому берегись».
Ввязать свою волю. Берегись. Она присела перед огнем. По краям камин обрамляли две вырезанные из камня колонны в форме грифонов. Лиат провела пальцами по львиным когтям одного из них. На камнях лежали обожженные обрывки цветов. Она растерла их между пальцами и понюхала. Лаванда. На полу возле самого камина валялось яблочное семечко. От огня исходил тяжелый и опьяняющий дух, она отшатнулась, стремясь сохранить ясность сознания.
Значит, Хью колдовал? О боже, конечно, она не жалеет, что спасла жизнь Теофану, но что если Хью заподозрил… что если кто-нибудь обнаружит, что она сожгла эти две стрелы? Ее отправят на суд к скопосу? Несмотря на страх, ее терзала мысль: если ты можешь вызывать огонь и видеть сквозь огонь, то как насчет всей остальной магии? Почему Па обманывал ее?
Магия была ей не чужда. Она была защищена от магии врага и, может быть, от своей собственной. Но она не знала, как узнать правду, некому было открыться, не у кого научиться. Внезапно ей вспомнились осторожные намеки Вулфера, его попытки завоевать доверие Лиат. Сейчас они пугали и влекли ее. Если бы Вулфер был сейчас здесь!
Вернулся Хью с книгой в руках. Лиат сразу узнала «Историю Дарьи» Поликсены. Переплет был знаком ей чуть ли не так же хорошо, как собственная кожа. Он украл у нее эту книгу, так же как украл так много всего! Хью уселся рядом с принцессой, две служанки встали рядом с ним, держа лампы. Клирики за отдаленным столом отложили перья и повернулись, как цветы к солнцу, чтобы послушать его чтение.
— Я почитаю сегодня из Поликсены.
— Зачем мне знать о том, что случилось так давно, да к тому же еще и с язычниками? — поинтересовалась Сапиентия.
Он поднял брови:
— Ваше высочество, вы, конечно, знаете, что дорийцы, которые, как говорят, были наполовину люди, наполовину эльфы, создали и поддерживали самую большую империю, какую знал мир. Только в мифах о древней Аретузе мы слышим о государствах большего размера, о Саи, поглощенном морскими волнами, и о мудром древнем народе Гиптоса, жившем за средним морем. После падения Дарийской империи ее многочисленные земли, ранее объединенные единой волей, стали добычей варварских полчищ. Лишь сотню лет назад великий салийский император Тайлефер милостью наших Владычицы и Господа, Бога Единства, воссоздал империю. Он был коронован как Священный Дарийский Император, но после смерти его империя распалась из-за распрей между наследниками.
Лицо Сапиентии прояснилось, на нем появилось даже несвойственное ей выражение задумчивости.
— Отец считает, что наша семья должна восстановить Священную Империю Дарья.
— Именно это и суждено вашему роду, — подтвердил Хью, — и он будет коронован в Дарре перед скопосом, как Тайлефер.
Лиат передернуло. Вот почему Хью пытался убить Теофану. Чтобы Сапиентия стала единственной претенденткой не только на трон Вендара и Варра, но и на имперский престол?
Он прочистил горло, отпил вина и начал читать своим прекрасным, почти гипнотизирующим, голосом:
«Известно, что по одной части целого мы можем получить лишь впечатление о нем, но не полное знание, не можем его постичь. Только сочетая и сравнивая части целого друг с другом и выявляя их сходства и различия, можно воссоздать образ целого…»
Похоже, именно так поступал ее отец в первой части своей «Книги Тайн». Он записывал множество отрывков из разных источников, соединяя их так, чтобы лучше понять скрытые в небесах знания. Она зевнула, чувствуя, что ею овладевает дремотная истома, встряхнулась и огляделась.
— Каким образом и в какое время народ, который мы называем сейчас дарийцами, пришел и поселился в Аосте, остается вне моего разумения. Поэтому я начну с событий, которые заставили дарийцев впервые покинуть Аосту и отправиться через море на остров Накрию…
Сапиентия мягко посапывала. Уснули и две ее служанки. Остальные собравшиеся вокруг тоже дружно клевали носами. Лиат с отчаянием чувствовала, что если она сейчас не встанет и не выйдет, то тоже заснет.
Из конца зала донесся голос самого юного клирика:
— Отец Хью, почитайте, пожалуйста, об осаде Картиакона.
Лиат воспользовалась благоприятной ситуацией, прокралась к двери и выбралась из зала, однако, запуталась в поворотах и сбилась с пути. В Аугенбургском дворце было два аудиенц-зала, зимний сад, внутренние дворы, казармы, гостиные, помещения короля, помещения герцога Аварии, укрепленная сокровищница. К дворцу примыкало еще множество строений. Все было изготовлено из дерева, срубленного в окружающих лесах. Из камня были построены лишь банный комплекс и капелла.
Лиат оставила свои вещи в казармах, но Сапиентия все время держала ее при себе, никуда не посылая и не отпуская, поэтому с дворцом Лиат ознакомиться не успела. Она вернулась в зал. Все спали, Хью куда-то исчез. Снова выйдя из зала, она попыталась срезать путь к казармам через боковой коридор, но он вывел ее наружу в маленький фонтанный дворик, где у замерзшего фонтана дремал старый садовник. Бассейн фонтана был пуст.
Еще один зал. На степах виднелись росписи, расцвечивавшие мрачное помещение. Потолок пересекали мощные балки. Воздух зала сотрясал храп: на ступенях трона спали двое слуг с метлами в руках. Опорами трону служили львы, спинка была выполнена в виде орла с распростертыми крыльями, а подлокотники имели форму мощных драконьих голов.
У камина спала женщина, чинившая сиденье стула. Засыпая, она укололась, на коже застыла крошечная капелька крови.
Обеспокоенная, Лиат по деревянной спиральной лестнице кинулась в длинный коридор, устроенный вверху северного крыла для короля, его семьи и его слуг. По этому коридору можно было пройти из одной части комплекса в другую в обход парадных помещений и не выходя в грязные дворы под открытым небом. Она почти бежала по узкому коридору, на ходу припоминая, что казармы расположены в северо-восточном углу дворцового комплекса.
Ее охватил безотчетный страх. Что-то было не так. Она ощутила дыхание в затылок и резко обернулась. Дальний конец только что пройденного коридора был погружен во мрак, свет проникал лишь в щели ставней. На лестнице раздались шаги.
— Лиат, — раздался его голос, приглушенный расстоянием и узостью коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Пир продолжался, но внутренний мир Росвиты снова был нарушен. Ей напомнили, что у Сапиентии есть собственный «орел». Лиат была на этой охоте, говорили даже, что она после падения принцессы первой оказалась возле нее. Но никто не вызвал ее для допроса, хотя после благородных участников охоты показания давали даже лесники и егеря. Почему молодой «орел» не вышел сам для того, чтобы рассказать, что он видел своими глазами? Почему Теофану выделила именно ее и захотела взять в свою свиту? Неужто лишь для того, чтобы разозлить сестру?
И вообще, зачем Теофану отправляться в эту поездку зимой, когда она могла просто отослать слуг с подарками, золотом, серебром, алтарными покровами для церкви и монастыря?
Две стрелы вспыхивают в воздухе на лету. Кто угодно согласится, что это чудо, сотворенное рукой святой. Но Росвита не верила в совпадения.
«В облачении ученых и магов, говорил ей брат Фиделис прошлой весной, соблазняли меня знанием». Почему она вдруг вспомнила его слова?
Теофану, как и все остальные, знала, чем знаменит монастырь святой Валерии. Его мать настоятельница прославилась тем, что изучала запретное искусство колдовства.
5
Дождь все лил и лил, раздражая Сапиентию. Она умела сохранять спокойствие, лишь когда ничто не мешало осуществлению ее планов.
— Подай мне вина, «орел», — приказала она, хотя для этого у нее были специально обученные служанки. — И молока. Я хочу молока.То, что нужно было покидать Туринский лес, злило Сапиентию. Мысль о путешествии на юг, в герцогство Аварию, делало ее раздражительной.
— Почитай мне, Хью. Такая скука! Это безобразие! Из-за какого-то легкого недомогания мне нельзя ехать на охоту. — Она зевнула. — Ох, как я устала!
Хью отвернулся от большого камина тронного зала дворца в Аугенсбурге. Он был далеко не так спокоен, как обычно, когда напоминал застоявшиеся сливки. Сейчас он рвал листья и бросал их в пылающий огонь. На Лиат он не смотрел, казалось, даже не замечал ее. Ему это было не нужно.
— Пожалуй, мне нравится лорд Жоффрей, — продолжала трещать Сапиентия, как если бы это не она только что жаловалась на усталость. — Он хороший охотник, у него хорошие манеры. Отцу он так понравился, что сегодня они вместе поехали на охоту. Бедная Бриджида, тебе, наверное, жаль, что он уже женат.
— Он из Варра, — возразила Бриджида. — Не знаю, захотел бы дядя Бурхард женить меня на варрском лорде, особенно после того что случилось с моим кузеном Агиусом. Кому-то же непонятно, каково оказалось бы его состояние.
— Бедняга, — хихикнула принцесса. — Он лишился наследства, которое уплыло незаконнорожденному сыну.
Хью резко поднял голову:
— Разве лорд Жоффрей больше не наследник графства Лавас?
— Отнюдь нет! — Сапиентия улыбалась с довольством ребенка, которому наконец удалось выиграть. — Ты не был тогда при дворе. Отец простил графа Лавастина за измену и разрешил ему назначить своим наследником побочного сына.
— Своим наследником, — пробормотал Хью с такими интонациями, что Лиат, замерев, посмотрела на него.
Он присел над глиняной посудиной с сухими травами. У него на коленях лежала полоса ткани с надписью, которую она не могла прочесть, и он завязывал ее в сложный узел:
СВЯЗЬ.
Слово само всплыло у нее в голове. Фрагмент «Книги Тайн», который она скопировала из покаяния в монастырской библиотеке в Салии, возник из ее города памяти и завертелся на языке. Пришлось произнести его — беззвучно:
«И в соответствии с законами математики, дана тебе власть связывать и развязывать при помощи ткани, сотканной с учетом орбит луны и солнца, блуждающих и неподвижных звезд. Сии есть искусства, ведомые божествам верхнего воздуха, и сказано: "И все, что ты делаешь, словом или действием, делай во имя Владычицы и Господа. Если ты сделал это, предстанешь перед судом самого скопоса».
Дальше было продолжение, но остального она не записала, потому что оно не относилось к астрономии. «Завязав же узлы и произнеся заклинания…»
Хью мельком взглянул на Лиат, как будто читая ее мысли. Она покраснела и испугалась, заметив скользнувшую по его губам улыбку. Со времени происшествия в лесу он ни разу не обратился к ней, не сказал ей ни слова. Это не предвещало ничего доброго, она знала, что это лишь вопрос времени, а сколь долгой будет отсрочка, определяет он сам.
— Этот ангрийский посол такой невежа! — рассеянно продолжала принцесса, как и все, казалось, не замечая, что делает у огня Хью. — Он так ведет себя за столом, как будто пища несъедобна! Как бы отцу не пришло в голову выдать меня за ангрийского принца…
— Не думаю, ваше высочество. — Хью положил в огонь остаток трав и встал, отряхивая свое безупречное одеяние от попавшего на него пепла. Полоса ткани скрылась из виду. — Ангрийский король, хвала Господу, наконец принял веру Единства и хочет, как мне кажется, породниться с женщиной вендской крови, чтобы она распространяла веру в его народе.
— Это очень пошло бы Теофану, когда она вернется из своего паломничества. Где мое молоко?
Служанка подала вино и молоко. Хью перешел из зала в гостиную. Все окна были закрыты, в зале царил полумрак. Развешенные на стенах гобелены, которые король брал с собой в путешествия, закрывали стенную роспись, но утепляли зал, образуя странный красочный ковер из тканых и расписных полотнищ. Пол был усыпан свежесрезанным камышом. В трех каминах горел огонь. На дальнем столе светилась лампа, там дюжина клириков корпела над рукописями. Остальные, даже сестра Росвита, были на охоте.
На всех каминных полках были расставлены свечи в глиняных мисках. Они горели здесь постоянно — весь день и всю ночь, до самого утра, когда служители заменяли их на новые. Был первый день месяца дециала, называемый также Свечником, — самый короткий день в году, зимнее солнцестояние. Язычники называли его Тьмушником. Этот день, вне зависимости от погоды, было принято посвящать охоте, потому что считалось, что в этот день солнце и свет в лице правящей особы побеждали наконец тьму и беспорядок, который олицетворяла дичь, в тот же день подававшаяся к праздничному столу. В этот день пострадал и, сожженный заживо язычниками, воспринял кончину святой апостол Петр.
В «Книге Тайн» Па записал: «Когда солнце останавливается, пути, в иное время скрытые, открываются; хитросплетения, в иное время непонятные, распутываются. Если в обычные дни для мелкого колдовства порой нужны большие силы, то на створе времени, при повороте солнца, можно очень крепко ввязать свою волю в земную жизнь. Поэтому берегись».
Ввязать свою волю. Берегись. Она присела перед огнем. По краям камин обрамляли две вырезанные из камня колонны в форме грифонов. Лиат провела пальцами по львиным когтям одного из них. На камнях лежали обожженные обрывки цветов. Она растерла их между пальцами и понюхала. Лаванда. На полу возле самого камина валялось яблочное семечко. От огня исходил тяжелый и опьяняющий дух, она отшатнулась, стремясь сохранить ясность сознания.
Значит, Хью колдовал? О боже, конечно, она не жалеет, что спасла жизнь Теофану, но что если Хью заподозрил… что если кто-нибудь обнаружит, что она сожгла эти две стрелы? Ее отправят на суд к скопосу? Несмотря на страх, ее терзала мысль: если ты можешь вызывать огонь и видеть сквозь огонь, то как насчет всей остальной магии? Почему Па обманывал ее?
Магия была ей не чужда. Она была защищена от магии врага и, может быть, от своей собственной. Но она не знала, как узнать правду, некому было открыться, не у кого научиться. Внезапно ей вспомнились осторожные намеки Вулфера, его попытки завоевать доверие Лиат. Сейчас они пугали и влекли ее. Если бы Вулфер был сейчас здесь!
Вернулся Хью с книгой в руках. Лиат сразу узнала «Историю Дарьи» Поликсены. Переплет был знаком ей чуть ли не так же хорошо, как собственная кожа. Он украл у нее эту книгу, так же как украл так много всего! Хью уселся рядом с принцессой, две служанки встали рядом с ним, держа лампы. Клирики за отдаленным столом отложили перья и повернулись, как цветы к солнцу, чтобы послушать его чтение.
— Я почитаю сегодня из Поликсены.
— Зачем мне знать о том, что случилось так давно, да к тому же еще и с язычниками? — поинтересовалась Сапиентия.
Он поднял брови:
— Ваше высочество, вы, конечно, знаете, что дорийцы, которые, как говорят, были наполовину люди, наполовину эльфы, создали и поддерживали самую большую империю, какую знал мир. Только в мифах о древней Аретузе мы слышим о государствах большего размера, о Саи, поглощенном морскими волнами, и о мудром древнем народе Гиптоса, жившем за средним морем. После падения Дарийской империи ее многочисленные земли, ранее объединенные единой волей, стали добычей варварских полчищ. Лишь сотню лет назад великий салийский император Тайлефер милостью наших Владычицы и Господа, Бога Единства, воссоздал империю. Он был коронован как Священный Дарийский Император, но после смерти его империя распалась из-за распрей между наследниками.
Лицо Сапиентии прояснилось, на нем появилось даже несвойственное ей выражение задумчивости.
— Отец считает, что наша семья должна восстановить Священную Империю Дарья.
— Именно это и суждено вашему роду, — подтвердил Хью, — и он будет коронован в Дарре перед скопосом, как Тайлефер.
Лиат передернуло. Вот почему Хью пытался убить Теофану. Чтобы Сапиентия стала единственной претенденткой не только на трон Вендара и Варра, но и на имперский престол?
Он прочистил горло, отпил вина и начал читать своим прекрасным, почти гипнотизирующим, голосом:
«Известно, что по одной части целого мы можем получить лишь впечатление о нем, но не полное знание, не можем его постичь. Только сочетая и сравнивая части целого друг с другом и выявляя их сходства и различия, можно воссоздать образ целого…»
Похоже, именно так поступал ее отец в первой части своей «Книги Тайн». Он записывал множество отрывков из разных источников, соединяя их так, чтобы лучше понять скрытые в небесах знания. Она зевнула, чувствуя, что ею овладевает дремотная истома, встряхнулась и огляделась.
— Каким образом и в какое время народ, который мы называем сейчас дарийцами, пришел и поселился в Аосте, остается вне моего разумения. Поэтому я начну с событий, которые заставили дарийцев впервые покинуть Аосту и отправиться через море на остров Накрию…
Сапиентия мягко посапывала. Уснули и две ее служанки. Остальные собравшиеся вокруг тоже дружно клевали носами. Лиат с отчаянием чувствовала, что если она сейчас не встанет и не выйдет, то тоже заснет.
Из конца зала донесся голос самого юного клирика:
— Отец Хью, почитайте, пожалуйста, об осаде Картиакона.
Лиат воспользовалась благоприятной ситуацией, прокралась к двери и выбралась из зала, однако, запуталась в поворотах и сбилась с пути. В Аугенбургском дворце было два аудиенц-зала, зимний сад, внутренние дворы, казармы, гостиные, помещения короля, помещения герцога Аварии, укрепленная сокровищница. К дворцу примыкало еще множество строений. Все было изготовлено из дерева, срубленного в окружающих лесах. Из камня были построены лишь банный комплекс и капелла.
Лиат оставила свои вещи в казармах, но Сапиентия все время держала ее при себе, никуда не посылая и не отпуская, поэтому с дворцом Лиат ознакомиться не успела. Она вернулась в зал. Все спали, Хью куда-то исчез. Снова выйдя из зала, она попыталась срезать путь к казармам через боковой коридор, но он вывел ее наружу в маленький фонтанный дворик, где у замерзшего фонтана дремал старый садовник. Бассейн фонтана был пуст.
Еще один зал. На степах виднелись росписи, расцвечивавшие мрачное помещение. Потолок пересекали мощные балки. Воздух зала сотрясал храп: на ступенях трона спали двое слуг с метлами в руках. Опорами трону служили львы, спинка была выполнена в виде орла с распростертыми крыльями, а подлокотники имели форму мощных драконьих голов.
У камина спала женщина, чинившая сиденье стула. Засыпая, она укололась, на коже застыла крошечная капелька крови.
Обеспокоенная, Лиат по деревянной спиральной лестнице кинулась в длинный коридор, устроенный вверху северного крыла для короля, его семьи и его слуг. По этому коридору можно было пройти из одной части комплекса в другую в обход парадных помещений и не выходя в грязные дворы под открытым небом. Она почти бежала по узкому коридору, на ходу припоминая, что казармы расположены в северо-восточном углу дворцового комплекса.
Ее охватил безотчетный страх. Что-то было не так. Она ощутила дыхание в затылок и резко обернулась. Дальний конец только что пройденного коридора был погружен во мрак, свет проникал лишь в щели ставней. На лестнице раздались шаги.
— Лиат, — раздался его голос, приглушенный расстоянием и узостью коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78