Вспомнила даже имя самого услужливого портье. Но странное ощущение так и не отпустило. Казалось, что две Элис Ластхоп стоят у дверей лифта, причем одна уже нажала кнопку вызова…
– И еще, – Невилл посерьезнел, – этот отель достаточно стар, ты запомни на будущее, риалта, вдруг пригодится, когда в следующий раз остановишься здесь. Существует два “Адлона”: один, словно бы тень другого. И мы сейчас на теневой стороне, – он провел ее в бесшумно раскрывшиеся двери зеркальной кабины лифта. – Чтобы вернуться к людям, пройди сквозь зеркало к своему отражению…
Отражение? Отражение было одно. То есть, их был множество, но во всех зеркалах Элис увидела только себя. Себя, спускающуюся в лифте, глядящую на себя, спускающуюся в лифте, глядящую на себя…
– Идем, – Невилл сжал ее локоть, – не бойся.
Она и не испугалась. Сначала. От обилия собственных отражений все слегка перепуталось, так что Элис, если бы не верила принцу на слово, решила, будто они лишь взглянули в одно из зеркал, а потом отвернулись от него. И еще – исчезло чувство раздвоенности.
Но где же принц?! То есть, где его отражение?!
– У некоторых из нас нет ни отражений, ни тени, – он не стал дожидаться вопроса, – это бывает. Не вспоминай сказки, в них мало правды. А настоящие мертвецы видны как раз в зеркалах. В этом отеле хватает призраков.
Элис немедля начала оглядываться. Мертвецов она боялась ужасно, хотя и понимала, что страх этот, сродни инсектофобии – такой же нелепый и лишенный оснований…
Что там Невилл говорил о страхе?
…и все же сейчас интересно было бы взглянуть на привидение.
– Отель сгорел, – негромко объяснил принц, – вскоре после большой войны. Только об этом никто не знает. Люди, погибшие в том пожаре, продолжают жить, как ни в чем не бывало, и стоит неповрежденным разрушенное здание, и призраки остались, неприкаянные духи, они ненавидят свои прежние тела, но, – увы им, – бессильны навредить.
– Если ты не поможешь, – досказала Элис, – Бео объяснила мне. Это тоже твое волшебство?
– Пожар – шалость дорэхэйт. Остальное сделали мои слуги.
– Твои слуги спасли людей? Почему? Нет, я опять ничего не понимаю…
– Да уж, – вздохнул Невилл. – О спасении речи не шло.
Странно было прощаться, зная, что оба они направляются в одно и то же место. Ну, почти. Крылатый принц – в замок на холме. Элис – в дом под холмом.
А пунктуальный Курт, не уступая в пунктуальности Невиллу, остановил свою “Победу” у подъезда отеля в тот самый миг, когда принц растаял в воздухе.
– Привет! – Элис забралась в машину. – Спасибо, что заехал.
– Мне не трудно, – Курт вырулил на дорогу, – даже приятно. Но я не пойму: Драхен сам, что же, не мог вернуть тебя, где взял?
– А у меня плащ пропал, представляешь? – дипломатично сообщила Элис.
– Плащ-невидимка?
– Да. Но у меня уже другой есть.
– С ума сойти, – проворчал Курт, – не иначе, у Драхена подпольная швейная фабрика.
ГЛАВА IХ.
10-Й ДЕНЬ ЛУНЫ
“В десятый лунный день рекомендуется медитация с целью уяснить наше прошлое и настоящее, лучше представлять, чем обеспечить будущее и ту линию, которую мы ведем в жизни”.
П.Глоба, Т.Глоба “О чем молчит Луна”
“Чурель ненавидит жизнь самой большой злостью. Она обладает подвесными грудями, толстыми уродливыми губами и выпадающими волосами”.
“Сокровища человеческой мудрости” (библиотека Эйтлиайна).
Итак, Элис – это проблема.
Но Курт был настолько рад видеть ее, что пока ехали до города, о проблемах даже не задумывался. И то сказать, за пять дней успел соскучиться. Когда всего общества – родственники, мама, да тетради Лихтенштейна, а всех занятий – чтение и прогулки по саду, заскучать немудрено.
– А у тебя что? – весело поинтересовалась Элис. – Ты повидался с этим… Ефимом?
– С Ефремом.
– Ну да, с Ефремом Люксембургом…
– Лихтенштейном.
– Это одно и тоже! – она махнула рукой. – Узнал что-нибудь интересное?
– Много чего. Теперь вот думаю, что с этим делать. Извини, если покажусь невежей, но почему ты вдруг уехала?
– Так, – Элис скорчила гримаску, – я потом объясню. А с тем, что ты узнал, уже можно что-то делать?
– В принципе, да.
В прочитанных записях был один весьма ценный практический совет. Лихтенштейн сообщал, что тот, кто спасет Змея от гибели, добровольно напоив своей кровью, сможет просить его о чем угодно. Желание будет выполнено.
Самый главный сказочный закон: на помощь отвечают благодарностью. Оставалась сущая ерунда: во-первых, убедиться, что это не суеверие, поскольку ручаться за истинность своей рекомендации рабби Исаак не мог; а во-вторых, улучить момент, когда Драхен окажется на грани смерти. Пункт второй, конечно, поспособствовал бы выполнению пункта первого, но реализовать его, располагая только своими силами, Курт не мог. Как ни жаль, а пока оставалось лишь собирать информацию, да раздумывать над тем, как и кому ее преподнести по возвращении.
– В принципе, да, – повторил Курт, – но практически ничего сделать нельзя. Да я и не собираюсь. А ты, если соберешься опять исчезнуть, не забывай документы.
– Вы что, сговорились учить меня жить? – Элис откинулась на спинку сиденья и закинула руки за голову: – Курт, а я летать научилась.
Как она и ожидала, он нисколько не удивился.
– Ага. Поздравляю. И как впечатления?
– Не описать.
– Ты пользуешься каким-то составом, или волшебными предметами?
– Слушай, Курт, комсомольцы все такие?
– Нет. Мне просто интересно.
– Ему просто интересно! – с пафосом повторила Элис. – А я ведь так и не знаю, где именно ты учишься. Ты, случайно, не математик?
– Похож?
– Ни с одним математиком близко не знакома, но, по-моему, они тоже ничему не удивляются. Курт, внимание, я летаю сама. Не на метле, не на черном козле, и без мази из жира младенцев.
– Некрещеных?
– Естественно.
– Ты знаешь, – Курт на мгновение отвернулся от дороги и поглядел на нее, – не хочу тебя огорчать, но сами по себе люди летать не могут. В книгах даже великие чародеи использовали для полета заклинания или какую-нибудь нечисть, вроде чертей.
– Показать?
– Да в том, что ты можешь летать, я не сомневаюсь. Мало ли, вычитала в своих учебниках какое-нибудь заклинание, а оно оказалось настоящим. Приедем домой, дам тебе почитать хорошую книжку. Это тоже сказка, но такая, знаешь, современная. Про целый институт магов, волшебников. Там и фольклорные элементы, есть и даже про дракона немножко. Ты читаешь по-немецки?
– Приходится.
– Ну вот. Прочитаешь, может, поймешь, почему я всему верю. Я только сказки не люблю. А фантастику уважаю.
…Книга вышла в прошлом году и читалась запоем всеми курсантами и преподавателями. Библиотечные экземпляры ходили по рукам, а когда очередной счастливчик шел сдавать книгу, в хвост к нему пристраивалась целая колонна потенциальных читателей. Не спасала даже жесткая субординация, и старшекурсники в званиях младших лейтенантов ждали своей очереди на равных с “первокурами”. Курту повезло больше: ему книгу подарили… когда через месяц он снова увидел ее, отданную почитать, узнал не сразу.
Впрочем, обложка была аккуратно подклеена липкой пленкой, и на ней даже можно было разобрать рисунок.
Курт терпеть не мог дурного обращения с книгами, пусть и не со зла доводили их до плачевного состояния, а потому, что, постоянно переходя из рук в руки, затаскается до неузнаваемости даже инкунабула, обшитая металлом и толстой кожей. Но тогда ему был не до того. Тогда Курт думал: как же так вышло, что об их работе, о том, чему учат курсантов на факультете прикладной этнографии, и о том, какого рода деятельность им предстоит, написано с полной откровенностью, а цензура пропустила это, позволила сделать достоянием множества людей? Можно рассчитывать на то, что большинство читателей примут повесть за фантастическую, не увидят за тонким юмором жутковатой правды, но, по мнению Курта, риск был неоправдан.
Хотя, конечно, было бы грустно, если бы книгу действительно запретили.
А сейчас Курт порадовался, что привез из Москвы томик на немецком, с автографом обоих авторов. Вез подарок Георгу, да хватило ума придержать: пусть сначала Элис прочтет. У отца было что-то вроде ясновидения, видимо, передалось по наследству, хоть и не выявили ничего подобного многочисленные тесты в академии.
С Элис не все в порядке. С точки зрения обывателей – Элис вообще ненормальная, но странно, что на нее до сих пор не обратили внимания люди, компетентные. Курт не знал, имел ли отец Элис представление о работе в США службы, аналогичной той, в которой предстояло служить Курту. Но следовало предположить, что Ластхоп намеренно скрыл свою дочь от пристального внимания американских магов (они там называли себя экстрасенсами, что, конечно, было неправдой), выдал ее способности за болезненные проявления. А курс лечения окончательно подавил в Элис начавшую пробуждаться силу. Если бы не Драхен… Вот, кстати, еще вопрос, насколько успешно справились врачи со своей задачей, если несмотря ни на что Элис добралась до Ауфбе. Ее привел сюда инстинкт, а вовсе не случайность, и здесь всего за несколько дней Элис из обычного человека превратилась в интуитивного мага. Если, конечно, можно назвать интуитивным мага, инстинкты которого пробуждаются искусственно. Курт и сам не отказался бы взять у Змея несколько уроков, чтобы так же безболезненно и легко научиться всему, чему научилась Элис.
Снегурочка.
На то, чтобы научиться видеть нечисть… ну, пусть фейри, уходило три из пяти лет учебы. Не считая спецкурсов. Да и это умение нельзя было назвать видением в полном смысле, скорее уж это была способность чувствовать и находить. Та самая, что есть у всех без исключения детей.
С третьего курса отдельно обучали специалистов по воплощению. Для этого нужен был особый дар, хоть и не настолько редкий, как тот, что вроде бы, обнаружили у Курта.
Элис умела видеть фейри, пока ее не начали лечить. А теперь видит снова. Элис интуитивно воплотила мертвое ничто своего сада в уязвимую форму садового шланга. Элис понимает русский язык, как родной, хотя никогда не учила его и почти никогда не слышала. Элис умеет летать и даже не замечает, что пользуется при этом довольно сложной формулой. Во всяком случае, она должна ею пользоваться: люди не могут летать без помощи магии – это давно доказано. И Элис нужна Курту, чтобы установить контакт со Змеем.
И при всем при этом она ничего не должна знать. Ну почему, почему, скажите на милость, Элис Ластхоп не родилась в семье просоветски настроенных интеллигентов? Таких хватает: в США многие образованные люди понимают преимущества идей коммунизма, а некоторые даже признают, что реализовать идеи возможно лишь советскими методами. Хотя, конечно, если уж выбирать идеологического оппонента, так Курт предпочел бы закоренелого капиталиста убежденному коммунисту американского образца. Первого можно переубедить.
Он представил себе, как небрежным тоном интересуется: “Элис, а ты никогда не думала о том, чтобы вступить в комсомол?”
Нет. Плохая идея. Но ведь работают в академии иностранные специалисты, то есть, уже, конечно, свои, советские, но самых разных национальностей, от австралийцев до финнов, есть даже два эскимоса, ведущих спецкурс по шаманизму. И никто не ждет, что эти люди вступят в партию, и они не работают там, где, кроме профессионализма требуется еще и идеология. Они делают свое дело. И эти люди – прекрасные люди – нужны академии не меньше, чем профессора-коммунисты. Их ценят, их любят, их уважают.
Словом, поскольку нет Элис никакого резона навсегда оставаться в Ауфбе, а у себя на родине демонстрировать все, чему успела научиться, она не рискнет, надо подвести ее к мысли о работе в академии. Ну, какой, скажите, человек сможет долго скрывать новые умения, новые возможности, когда вокруг друзья, а не враги и шпионы? Элис дома окажется именно в такой ситуации. И либо снова попадет в больницу – ее отец об этом позаботится – либо сойдет с ума по-настоящему, пытаясь бороться сама с собой. А в академии перед ней откроются все пути. Все, какие определит тестирование, разумеется, но, судя по тому, что Элис уже умеет, выбор окажется богатейшим.
Эта идея была получше предыдущей. Вот только мысль о том, что Элис нет резона оставаться в Ауфбе заставила слегка поморщиться, как будто попалась в варенье кислая ягода… А что он, Курт, знает насчет ее резонов? Точнее, что он знает насчет Элис и Драхена? Ведь не обязательно оставаться в Ауфбе, можно остаться в замке на Змеином холме. Люди, принимающие подобное гостеприимство, живут недолго, но понадобится немало усилий, чтобы доходчиво объяснить это Элис.
Давно и далеко…
– Уходи, – сказал отец, – ты сделал, что должно и погубил себя. Я не хочу, чтобы ты погубил и меня тоже.
И Михаил ушел. Слово отца оставалось для него законом. Он намеревался вернуться в тот день, когда князю суждено было умереть. Сыновнее почтение необходимо в отношениях с родителем, но один-то раз им можно будет пренебречь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– И еще, – Невилл посерьезнел, – этот отель достаточно стар, ты запомни на будущее, риалта, вдруг пригодится, когда в следующий раз остановишься здесь. Существует два “Адлона”: один, словно бы тень другого. И мы сейчас на теневой стороне, – он провел ее в бесшумно раскрывшиеся двери зеркальной кабины лифта. – Чтобы вернуться к людям, пройди сквозь зеркало к своему отражению…
Отражение? Отражение было одно. То есть, их был множество, но во всех зеркалах Элис увидела только себя. Себя, спускающуюся в лифте, глядящую на себя, спускающуюся в лифте, глядящую на себя…
– Идем, – Невилл сжал ее локоть, – не бойся.
Она и не испугалась. Сначала. От обилия собственных отражений все слегка перепуталось, так что Элис, если бы не верила принцу на слово, решила, будто они лишь взглянули в одно из зеркал, а потом отвернулись от него. И еще – исчезло чувство раздвоенности.
Но где же принц?! То есть, где его отражение?!
– У некоторых из нас нет ни отражений, ни тени, – он не стал дожидаться вопроса, – это бывает. Не вспоминай сказки, в них мало правды. А настоящие мертвецы видны как раз в зеркалах. В этом отеле хватает призраков.
Элис немедля начала оглядываться. Мертвецов она боялась ужасно, хотя и понимала, что страх этот, сродни инсектофобии – такой же нелепый и лишенный оснований…
Что там Невилл говорил о страхе?
…и все же сейчас интересно было бы взглянуть на привидение.
– Отель сгорел, – негромко объяснил принц, – вскоре после большой войны. Только об этом никто не знает. Люди, погибшие в том пожаре, продолжают жить, как ни в чем не бывало, и стоит неповрежденным разрушенное здание, и призраки остались, неприкаянные духи, они ненавидят свои прежние тела, но, – увы им, – бессильны навредить.
– Если ты не поможешь, – досказала Элис, – Бео объяснила мне. Это тоже твое волшебство?
– Пожар – шалость дорэхэйт. Остальное сделали мои слуги.
– Твои слуги спасли людей? Почему? Нет, я опять ничего не понимаю…
– Да уж, – вздохнул Невилл. – О спасении речи не шло.
Странно было прощаться, зная, что оба они направляются в одно и то же место. Ну, почти. Крылатый принц – в замок на холме. Элис – в дом под холмом.
А пунктуальный Курт, не уступая в пунктуальности Невиллу, остановил свою “Победу” у подъезда отеля в тот самый миг, когда принц растаял в воздухе.
– Привет! – Элис забралась в машину. – Спасибо, что заехал.
– Мне не трудно, – Курт вырулил на дорогу, – даже приятно. Но я не пойму: Драхен сам, что же, не мог вернуть тебя, где взял?
– А у меня плащ пропал, представляешь? – дипломатично сообщила Элис.
– Плащ-невидимка?
– Да. Но у меня уже другой есть.
– С ума сойти, – проворчал Курт, – не иначе, у Драхена подпольная швейная фабрика.
ГЛАВА IХ.
10-Й ДЕНЬ ЛУНЫ
“В десятый лунный день рекомендуется медитация с целью уяснить наше прошлое и настоящее, лучше представлять, чем обеспечить будущее и ту линию, которую мы ведем в жизни”.
П.Глоба, Т.Глоба “О чем молчит Луна”
“Чурель ненавидит жизнь самой большой злостью. Она обладает подвесными грудями, толстыми уродливыми губами и выпадающими волосами”.
“Сокровища человеческой мудрости” (библиотека Эйтлиайна).
Итак, Элис – это проблема.
Но Курт был настолько рад видеть ее, что пока ехали до города, о проблемах даже не задумывался. И то сказать, за пять дней успел соскучиться. Когда всего общества – родственники, мама, да тетради Лихтенштейна, а всех занятий – чтение и прогулки по саду, заскучать немудрено.
– А у тебя что? – весело поинтересовалась Элис. – Ты повидался с этим… Ефимом?
– С Ефремом.
– Ну да, с Ефремом Люксембургом…
– Лихтенштейном.
– Это одно и тоже! – она махнула рукой. – Узнал что-нибудь интересное?
– Много чего. Теперь вот думаю, что с этим делать. Извини, если покажусь невежей, но почему ты вдруг уехала?
– Так, – Элис скорчила гримаску, – я потом объясню. А с тем, что ты узнал, уже можно что-то делать?
– В принципе, да.
В прочитанных записях был один весьма ценный практический совет. Лихтенштейн сообщал, что тот, кто спасет Змея от гибели, добровольно напоив своей кровью, сможет просить его о чем угодно. Желание будет выполнено.
Самый главный сказочный закон: на помощь отвечают благодарностью. Оставалась сущая ерунда: во-первых, убедиться, что это не суеверие, поскольку ручаться за истинность своей рекомендации рабби Исаак не мог; а во-вторых, улучить момент, когда Драхен окажется на грани смерти. Пункт второй, конечно, поспособствовал бы выполнению пункта первого, но реализовать его, располагая только своими силами, Курт не мог. Как ни жаль, а пока оставалось лишь собирать информацию, да раздумывать над тем, как и кому ее преподнести по возвращении.
– В принципе, да, – повторил Курт, – но практически ничего сделать нельзя. Да я и не собираюсь. А ты, если соберешься опять исчезнуть, не забывай документы.
– Вы что, сговорились учить меня жить? – Элис откинулась на спинку сиденья и закинула руки за голову: – Курт, а я летать научилась.
Как она и ожидала, он нисколько не удивился.
– Ага. Поздравляю. И как впечатления?
– Не описать.
– Ты пользуешься каким-то составом, или волшебными предметами?
– Слушай, Курт, комсомольцы все такие?
– Нет. Мне просто интересно.
– Ему просто интересно! – с пафосом повторила Элис. – А я ведь так и не знаю, где именно ты учишься. Ты, случайно, не математик?
– Похож?
– Ни с одним математиком близко не знакома, но, по-моему, они тоже ничему не удивляются. Курт, внимание, я летаю сама. Не на метле, не на черном козле, и без мази из жира младенцев.
– Некрещеных?
– Естественно.
– Ты знаешь, – Курт на мгновение отвернулся от дороги и поглядел на нее, – не хочу тебя огорчать, но сами по себе люди летать не могут. В книгах даже великие чародеи использовали для полета заклинания или какую-нибудь нечисть, вроде чертей.
– Показать?
– Да в том, что ты можешь летать, я не сомневаюсь. Мало ли, вычитала в своих учебниках какое-нибудь заклинание, а оно оказалось настоящим. Приедем домой, дам тебе почитать хорошую книжку. Это тоже сказка, но такая, знаешь, современная. Про целый институт магов, волшебников. Там и фольклорные элементы, есть и даже про дракона немножко. Ты читаешь по-немецки?
– Приходится.
– Ну вот. Прочитаешь, может, поймешь, почему я всему верю. Я только сказки не люблю. А фантастику уважаю.
…Книга вышла в прошлом году и читалась запоем всеми курсантами и преподавателями. Библиотечные экземпляры ходили по рукам, а когда очередной счастливчик шел сдавать книгу, в хвост к нему пристраивалась целая колонна потенциальных читателей. Не спасала даже жесткая субординация, и старшекурсники в званиях младших лейтенантов ждали своей очереди на равных с “первокурами”. Курту повезло больше: ему книгу подарили… когда через месяц он снова увидел ее, отданную почитать, узнал не сразу.
Впрочем, обложка была аккуратно подклеена липкой пленкой, и на ней даже можно было разобрать рисунок.
Курт терпеть не мог дурного обращения с книгами, пусть и не со зла доводили их до плачевного состояния, а потому, что, постоянно переходя из рук в руки, затаскается до неузнаваемости даже инкунабула, обшитая металлом и толстой кожей. Но тогда ему был не до того. Тогда Курт думал: как же так вышло, что об их работе, о том, чему учат курсантов на факультете прикладной этнографии, и о том, какого рода деятельность им предстоит, написано с полной откровенностью, а цензура пропустила это, позволила сделать достоянием множества людей? Можно рассчитывать на то, что большинство читателей примут повесть за фантастическую, не увидят за тонким юмором жутковатой правды, но, по мнению Курта, риск был неоправдан.
Хотя, конечно, было бы грустно, если бы книгу действительно запретили.
А сейчас Курт порадовался, что привез из Москвы томик на немецком, с автографом обоих авторов. Вез подарок Георгу, да хватило ума придержать: пусть сначала Элис прочтет. У отца было что-то вроде ясновидения, видимо, передалось по наследству, хоть и не выявили ничего подобного многочисленные тесты в академии.
С Элис не все в порядке. С точки зрения обывателей – Элис вообще ненормальная, но странно, что на нее до сих пор не обратили внимания люди, компетентные. Курт не знал, имел ли отец Элис представление о работе в США службы, аналогичной той, в которой предстояло служить Курту. Но следовало предположить, что Ластхоп намеренно скрыл свою дочь от пристального внимания американских магов (они там называли себя экстрасенсами, что, конечно, было неправдой), выдал ее способности за болезненные проявления. А курс лечения окончательно подавил в Элис начавшую пробуждаться силу. Если бы не Драхен… Вот, кстати, еще вопрос, насколько успешно справились врачи со своей задачей, если несмотря ни на что Элис добралась до Ауфбе. Ее привел сюда инстинкт, а вовсе не случайность, и здесь всего за несколько дней Элис из обычного человека превратилась в интуитивного мага. Если, конечно, можно назвать интуитивным мага, инстинкты которого пробуждаются искусственно. Курт и сам не отказался бы взять у Змея несколько уроков, чтобы так же безболезненно и легко научиться всему, чему научилась Элис.
Снегурочка.
На то, чтобы научиться видеть нечисть… ну, пусть фейри, уходило три из пяти лет учебы. Не считая спецкурсов. Да и это умение нельзя было назвать видением в полном смысле, скорее уж это была способность чувствовать и находить. Та самая, что есть у всех без исключения детей.
С третьего курса отдельно обучали специалистов по воплощению. Для этого нужен был особый дар, хоть и не настолько редкий, как тот, что вроде бы, обнаружили у Курта.
Элис умела видеть фейри, пока ее не начали лечить. А теперь видит снова. Элис интуитивно воплотила мертвое ничто своего сада в уязвимую форму садового шланга. Элис понимает русский язык, как родной, хотя никогда не учила его и почти никогда не слышала. Элис умеет летать и даже не замечает, что пользуется при этом довольно сложной формулой. Во всяком случае, она должна ею пользоваться: люди не могут летать без помощи магии – это давно доказано. И Элис нужна Курту, чтобы установить контакт со Змеем.
И при всем при этом она ничего не должна знать. Ну почему, почему, скажите на милость, Элис Ластхоп не родилась в семье просоветски настроенных интеллигентов? Таких хватает: в США многие образованные люди понимают преимущества идей коммунизма, а некоторые даже признают, что реализовать идеи возможно лишь советскими методами. Хотя, конечно, если уж выбирать идеологического оппонента, так Курт предпочел бы закоренелого капиталиста убежденному коммунисту американского образца. Первого можно переубедить.
Он представил себе, как небрежным тоном интересуется: “Элис, а ты никогда не думала о том, чтобы вступить в комсомол?”
Нет. Плохая идея. Но ведь работают в академии иностранные специалисты, то есть, уже, конечно, свои, советские, но самых разных национальностей, от австралийцев до финнов, есть даже два эскимоса, ведущих спецкурс по шаманизму. И никто не ждет, что эти люди вступят в партию, и они не работают там, где, кроме профессионализма требуется еще и идеология. Они делают свое дело. И эти люди – прекрасные люди – нужны академии не меньше, чем профессора-коммунисты. Их ценят, их любят, их уважают.
Словом, поскольку нет Элис никакого резона навсегда оставаться в Ауфбе, а у себя на родине демонстрировать все, чему успела научиться, она не рискнет, надо подвести ее к мысли о работе в академии. Ну, какой, скажите, человек сможет долго скрывать новые умения, новые возможности, когда вокруг друзья, а не враги и шпионы? Элис дома окажется именно в такой ситуации. И либо снова попадет в больницу – ее отец об этом позаботится – либо сойдет с ума по-настоящему, пытаясь бороться сама с собой. А в академии перед ней откроются все пути. Все, какие определит тестирование, разумеется, но, судя по тому, что Элис уже умеет, выбор окажется богатейшим.
Эта идея была получше предыдущей. Вот только мысль о том, что Элис нет резона оставаться в Ауфбе заставила слегка поморщиться, как будто попалась в варенье кислая ягода… А что он, Курт, знает насчет ее резонов? Точнее, что он знает насчет Элис и Драхена? Ведь не обязательно оставаться в Ауфбе, можно остаться в замке на Змеином холме. Люди, принимающие подобное гостеприимство, живут недолго, но понадобится немало усилий, чтобы доходчиво объяснить это Элис.
Давно и далеко…
– Уходи, – сказал отец, – ты сделал, что должно и погубил себя. Я не хочу, чтобы ты погубил и меня тоже.
И Михаил ушел. Слово отца оставалось для него законом. Он намеревался вернуться в тот день, когда князю суждено было умереть. Сыновнее почтение необходимо в отношениях с родителем, но один-то раз им можно будет пренебречь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62