Чтоб друг друга грызть начали? Вы курите?
– Нет.
– А я пойду перекурю.
Уже в дверях Ефрем остановился:
– А вот скажите, Курт, у вас, я слышал, знакомая – американка, правда ли, что у них там можно курить прямо в читальных залах?
– Вроде бы, да.
– Боже мой! И эти люди воображают, что их страну ждет великое будущее!
Давно и далеко…
Кто из ангельских сонмов услышит мой крик?
Даже если бы кто-то из них обратил ко мне взгляд,
я б растаял в сиянии этого взгляда.
Красота – это только начало,
вмещенное сердцем начало того, что вместить невозможно.
Нас приводит в восторг бесконечность, но она нас поглотит и выпьет.
Ангел вводит нас в Бездну.
Каждый ангел ужасен.
И я глотаю рыданья.
К ним докричаться нельзя.
Пропала бабушка. И случилось то, что должно было случиться, хоть и казалось невероятным. Поначалу никто не беспокоился, даже дед. Он знал, что Светлая Ярость цела и невредима, а то, что драгоценная супруга отправилась куда-то по своим очень важным делам, даже не предупредив об отлучке, – так это для бабушки было обычное дело.
Хотя, возможно, что-то дед знал, чувствовал, чего-то опасался. Ждал он Звездного? Нет, вряд ли. Тому не за что было карать: исчезновение Светлой Ярости – это не нарушение Закона. Даже гибель Светлой Ярости не нарушает Закон, ведь меч – это всего лишь меч, только одна из составляющих той силы, что зовется Полуднем. Вот если бы исчезла или, не дай Бог, погибла Сияющая-в-Небесах, не оставив наследницы, тогда плохо пришлось бы Владыке Темных Путей, а так… А так деду оставалось раздраженно бродить по замку, стараясь не думать о том, где и чем занимается его красавица-жена. Да, Сияющая-в-Небесах осталась без защиты, но она почти сразу окружила себя целой сворой сэйдиур , в том числе, эльфами, а те и без Светлой Ярости любого научат почтительности.
Наэйр в любом случае не слишком присматривался к настроению деда. Хватало своих забот.
В очередной раз ушел он с Земли, жил в замке между миров, охотился на фейри. И работал в библиотеке. Читал, перечитывал, искал между строк во всех книгах, шерстил вдоль и поперек информационные сети планет, планетарных систем и целых галактик, восстанавливал из пепла мысли философов, и расшифровывал рисунки народов, сгинувших раньше, чем научились они облекать мысли в слова. Пребывая вне времени, вне будущего и прошлого, он искал Бога. На трехмерном голографическом экране в библиотеке выстраивал схемы, искал и находил связи между далекими друг от друга, как звезды, озарениями различных разумов, пытался увидеть все бесконечное множество миров, чтобы разглядеть в нем самое главное – такого же бесконечного Создателя.
Язык, на который Наэйр переводил свои изыскания, каждое существо, каждый предмет и любое явление называл отдельным словом, числа, которыми оперировал принц, все были выражены разными знаками. Пытаясь объять необъятное, он инстинктивно прибегал к наиболее близким для себя способам выражения мыслей, еще не зная тогда, что именно на этом языке говорят ангелы. Наэйру просто удобнее всего было пользоваться им, языком, которого не знал никто, кроме его и деда, но который понимали все, потому что он, как выраженная в словах копия вечности, включал в себя и все другие языки вселенной. А где искать Творца, если не в вечности, им сотворенной?
Порою Бог казался ему похожим на рассвет и закат. Как Наэйр, зная о существовании часов кэйд и динэйх, не мог увидеть чуда, сотворенного ликующими красками неба и солнца, не мог рассказать о нем, так и все другие создания, даже зная о Боге, ни видеть, ни объяснить его не могли.
А ему нужны были рассвет и закат. И обязательно нужен был Бог.
Не упомяни князь о “проклятии”, наложенном на их семью, Наэйр, возможно, смог бы признать, что чужие мысли, выраженные несовершенным языком, чужие взгляды, ограниченные временем и пространством, не помогут в его поисках. Может статься, он, подобно иным смертным, нашел бы Бога в себе. Или смирился с мыслью о том, что Творец – во всех бесконечно больших и бесконечно малых своих созданиях. Однако в нем вместо Бога жил демон. А расплывчатое “все” в его языке было представлено неисчислимым множеством понятий. И там тоже не было Бога.
Он не понимал: как же так, слава Божья, его ангелы повелевают всем, что происходит во вселенной, несут волю Творца стихиям и смертным. Именно через них осуществляет Господь надзор за своим миром. Ангелы – распорядители, управители и хранители светил, родников, растений, животных, облаков и дождей, небесных сфер, а также смертных, всех вместе и каждого в отдельности. Ангелы повсюду, и с ними Бог… но где они? Ладно, пусть не видят их смертные, за исключением тех, кто удостоился Откровения. Однако как быть с фейри, с теми же дорэхэйт, которые должны находиться с ангелами в самых тесных отношениях? Как быть с ним самим? Как быть, наконец, с дедом, скептически относящимся к самой идее существования единого Творца?
Когда, в очередной раз устав от кропотливой работы, Наэйр распорядился убить одного из захваченных на охоте пленников и, зевая, выбрался из библиотеки, он столкнулся с дедом.
– Ну как? – поинтересовался тот. – Нашел идеальное доказательство материальности Творца?
– Не богохульствуй, – отмахнулся принц, – лучше бы поймал мне хоть одного ангела. Хоть самого завалящего.
Усмехнувшись, дед обнял его за плечи, крепко прижал к себе:
– Считай, поймал. Отвести тебя к зеркалу?
Хлопнув крыльями, Наэйр вырвался, острые перья пробороздили царапины на каменных стенах.
– Ангелов так не ловят. Ангелы сами, кого хочешь поймают.
Они вместе направились в столовую, когда вздрогнули стены, загрохотало что-то снаружи, как горный обвал, как непрерывная близкая канонада. Со звоном сорвались с крючков несколько мечей и копий. Гулко загремела об пол неподъемная алебарда, украшавшая столовую чуть не со времен сотворения замка. И, появившись прямо из стены, перед дедом встал навытяжку кианнасах гвардии Владыки. Это было вопиющим нарушением этикета, это… это невозможно было – вот так, без доклада, даже не через дверь!
– Звездный. – Ровным голосом доложил гвардеец.
– Уходи в Тварный мир, – дед даже не обернулся к Наэйру, – немедленно.
И больше не обращал на внука никакого внимания.
– Вам лучше измениться, брэнин, – голос командира чуть дрогнул, – он уже в замке. Стены не задержали его…
– Так иди на свое место и сделай то, чего не смогли стены, – с легким раздражением приказал дед.
Наэйр, застыв в углу, наблюдал за происходящим, машинально приноравливаясь к содроганиям пола под ногами. Уйти в Тварный мир – значит оставить деда одного. Ну, уж нет! Звездный – это всего лишь смертный с мечом вместо души, а дед бессмертен… он справится. А если нет, если ему потребуется помощь, такой боец, как его внук не будет лишним. Опасаться стоит только того, что замок рухнет раньше, чем Звездный окажется здесь.
Впрочем, нет. Замок – это и есть дед. Он тоже бессмертен. Вот сейчас Владыка изменится и выйдет навстречу врагу…
Не отрывая от Владыки взгляда, Наэйр призвал из оружейной свои сабли. Те самые, уже успевшие попить крови смертных.
Только дед почему-то не стал изменяться, хотя стоило бы.
Боевой облик – чешуя, когти, шипы, гибкий и прочный скелет, обтянутый мышцами и гладкой чешуйчатой шкурой. Сила и скорость, убийственная мощь облика творимого для боя, облика, творящего бой, танцующего сражение. Нет уязвимых мест, ядовитым блеском сверкает чешуя, ледяным холодом обдает дыхание, и крылья подобны серпам боевых колесниц.
Но дед не стал меняться.
Дед вздохнул и развернул крылья. Из руки его полоской темного тумана пролилось лезвие Санкриста, затвердело, обретая форму. Дед ждал.
И Наэйр ждал, затаив дыхание, опасаясь выдать себя Владыке раньше, чем тому станет не до него.
Вдруг дышать стало как будто нечем, навалилась слабость и потемнело в глазах. Грохот рухнувшей двери заглушил раскаты грома снаружи, и быстрым шагом в залу вошли двое гигантов. Дед рванулся навстречу. Словно солнечный луч вспыхнул, взлетев, длинный сияющий клинок. И упал, разрубив Владыку надвое. Прежде, чем лезвие снова поднялось, стряхивая капли серебряной крови, Наэйр оказался между пришельцами, и атаковал убийцу деда, взмахом крыльев отбросив второго врага.
От неожиданной жгучей боли он вскрикнул, но не остановился, увернулся от удара гарды двуручного меча, и когда Звездный, легко скользнув назад, обрушил на него клинок, саблей в правой руке увел вниз смертоносное лезвие, одновременно левой рукой рубанув с оттяжкой слева по торсу великана.
Тот хмыкнул и перехватил его запястье.
Крылья, казалось, горели. Коснуться металла кольчуги второго врага оказалось хуже, чем окунуться в кислоту. И все же, Наэйр успел отшвырнуть того еще раз, пока его левую руку сжимали словно в тисках. Но справа, как черный метеор, мелькнул обтянутый перчаткой кулак…
Из темноты принц вынырнул довольно быстро. Только очень болела голова, и рот был полон крови. Стянутый незримыми путами, он висел в воздухе перед двумя громадными фигурами. Это не смертные. В том, втором, доспехи которого оказались такими жгучими, Наэйр безошибочно опознал эльфа. Неужели Звездный спелся с бонрионах Полудня? Лицо самого Звездного было закрыто маской, но острые зубы и клыки выдавали фейри Полуночи.
Отказываясь разгадывать эти загадки, Наэйр снова закрыл глаза. Он очень боялся умирать, но пусть лучше убьют поскорее.
– Ну! – прозвучал нетерпеливый голос.
Принц поднял веки. Говорил эльф.
– Что, ну? – ответил Звездный. –Ты посмотри, какая красота!
– О, нет, – простонал эльф, – сумасшедший шефанго . Только не сейчас, Эльрик! Убей ублюдка и пойдем отсюда. Если тебе так нравятся его крылья, отрежь их и возьми с собой.
– Нельзя убивать детей.
– Каэ шфэрт , Эльрик! Какой же это ребенок – это боец, он чуть тебя не угробил!
– Вот именно. Нет, мы его не убьем. Он необычный, – низкий голос Звездного был мягок и задумчив, – очень необычный. Я не встречал таких. И крылья… нельзя губить такую красоту. Эй, парень, – головная боль сразу прошла, и кровь перестала течь, волна бодрости прокатилась по телу. Звездный использовал магию, но это не была магия смертных.
– Я принц, – заявил Наэйр со всем возможным в его положении достоинством, – внук Владыки. Я убью тебя.
– Это маловероятно. Однако, если вы настаиваете…
Наэйр почувствовал под ногами твердый пол. Путы распались.
– Вы отличный боец, принц, – Звездный подобрал с пола сабли Наэйра, аккуратно положил их на стол, – лучше многих, кого я видел, а повидал я немало. Однако я не собираюсь драться с вами. Мы не собираемся, – произнес он с нажимом, и эльф, сделав страдальческое лицо, отошел к дверям.
Звездный развел руками, демонстрируя, что он безоружен. Страшный меч исчез, так же, как исчезал Санкрист, когда не был нужен деду. Стиснув зубы, Найэр схватил со стола свои сабли. Эльф дернулся… остался стоять на месте. Алые глаза Звездного мерцали в прорезях черной маски, и казалось, что он вот-вот улыбнется. Еще миг и… тогда можно будет ударить. За то, что смеется – можно.
– Мое имя Эльрик де Фокс, – вновь зазвучал низкий красивый голос, – также меня называют Меч, или Звездный. Ищите меня в Мессере, ваше высочество, спросите там Торанго, вам подскажут. Но мне хотелось бы, прежде чем дойдет до мести, чтобы вы знали: мы убили Владыку в ответ на зло, много худшее, чем убийство, и совершенное не в силу обязанностей и положения Владыки Темных Путей, а просто ради забавы. Учитывайте это, принц, когда отправитесь мстить мне. Шаххе гратт .
Звездный приложил руку к сердцу, развернулся и вышел вслед за своим другом. Уже в коридоре эльф отчетливо и ядовито прошипел:
– Турхх фарххе.
“Сверхъестественный дурак”, – машинально перевел Наэйр и отметил, что эльф произносит слова, излишне растягивая окончания.
Какая глупость… какая разница?
Он стоял у стола, совершенно свободный, сабли удобно лежали в ладонях… А тело деда уже истаяло, не оставив ничего, кроме слабо светящегося серебром тумана. Владыка погиб. Деда нет больше. Деда… нет.
Надо было догнать пришельцев, убить или погибнуть. Но вместо этого к горлу подкатил комок, и Наэйр горько заплакал, сидя на полу, рядом с лежащим на паркете черным мечом Санкристом. Жалость… какая она оказывается горькая, душная, вязкая. Какая она… безнадежная.
Он был один в пустом замке, он был один, никто не видел, как он плачет, а значит, это было не стыдно.
Невилл действительно подарил ей цветы. И не какие-нибудь волшебным образом добытые в дальних странах, а лесные, белые и тонкие, почти прозрачные.
– Клойгини , – сказал он, – колокольчики. Послушай.
Элис прислушалась: хрупкие белые цветочки издавали чуть слышный малиновый звон.
– В них ночуют пиллигвины. Знаешь, кто это?
– Дорэхэйт, – немедля вспомнила Элис. – Маленький народец, вроде эльфов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62