– Звери! Животные! Как могли эти рабы решиться на такое злодейство?
Усталая Натра Кьяне действительно спешила. Она резко подняла машину и направила ее на север, вверх по открытому руслу реки. На воде не было видно ни одного судна. Впереди, там, где река входила в узкое глубокое русло, чужестранец увидел отходящие от него узкие щели каньонов, обрамленные высокими отвесными скалами. Лаборатории Нормы располагались вдалеке от очага разрушения, поэтому он молил Бога, чтобы она осталась невредимой, чтобы она осталась жива, несмотря на приказ о депортации.
Он мог бы остаться с ней, поручив партнеру пока одному вести дела корпорации «Вен-Ки» – фармацевтического бизнеса на Россаке, торговли меланжей с Арракиса и плавающими светильниками.
– Смотрите вперед, – сказала Кьяне. – Мы почти у цели. Венпорт уже и сам видел пристани на дне каньонов, куда приставали суда, лифты, на которых пассажиров и припасы перевозили наверх, в помещения завода и лаборатории. Увидел он и большой пустой грот, в котором располагался ангар, крыша которого теперь была сдвинута в сторону.
Док, в котором стоял опытный корабль, был пуст. Корабль исчез.
В лаборатории никого не было – ни вольного персонала, ни рабов. Не было даже драгун охраны. Ворота стояли открытыми, поваленная ограда валялась на земле. Остатки оборудования были разбросаны по двору, как раздавленные мухи.
Никаких признаков жизни. Здесь не было ни единой души.
– Приземлитесь на ближайшей к ангару площадке, – попросил пилота Венпорт, удивившись твердости собственного голоса. Женщина хотела было возразить, но Венпорт одарил ее таким взглядом, что она промолчала и повела машину на посадку. Аврелий же снова приник к окну, стараясь детальнее рассмотреть, что там в тени ангара.
Как только машина коснулась земли, Венпорт выскочил из нее. В воздухе пахло обожженным гравием, земля была оплавлена и утрамбована. Аврелий не мог и не хотел представлять, что могло здесь произойти. Были ли эти разрушения результатом нападения драгун, уже когда Норму и Кидайра увезли, или это следствие восстания рабов, которое случилось и здесь?
Внутри ангара он осмотрел куски оплавленного металла на полу, металлический остов станины, на которой покоился отслуживший свое корабль. Но не осталось никаких следов самого судна.
С тяжелым сердцем отправился Венпорт в вычислительную лабораторию, где Норма хранила свои записи, но он увидел здесь только несколько валявшихся на полу дисков, какие-то ничего не значащие клочки бумаги с записями. Никаких тетрадей, чертежей и других важных документов.
– Похоже, что это помещение тщательно обыскали, – заметила Кьяне, шедшая вслед за Венпортом. – Есть здесь кто-нибудь?
Но слова ее отдались лишь гулким эхом в пустом помещении.
– Держу пари, что рабы восстали и здесь, а потом бежали в провинцию. Всех мертвецов они, должно быть, сбросили с обрыва в реку.
– Норма! – Венпорт выбежал из лаборатории и снова кинулся к ангару, где осмотрел маленькую пристройку. В душе он понимал, что Нормы здесь нет. Охваченный недобрым предчувствием, он осмотрел все и здесь, стараясь найти хотя бы мельчайшую зацепку, хоть что-то, что могло бы пролить свет на то, что здесь случилось.
Но он так и не смог найти никаких следов ни корабля, ни людей. Вокруг была лишь тишина. Мертвая тишина.
– Летим отсюда, – сказал Венпорт, чувствуя страх и тошноту.
Он провел на Поритрине еще пять дней в безуспешных поисках, бродя по Старде и ее окрестностям, задавая вопросы и моля об ответе. Но здесь почти каждый потерял родных и друзей, и число потерь продолжало расти. Лорд Бладд и Тио Хольцман были официально объявлены погибшими. Среди развалин продолжали находить мертвые тела. Многие жертвы сгорели заживо, другие были убиты повстанцами. Среди мертвых были тысячи рабов, убитых драгунами в отместку за восстание.
Никто не мог ответить на вопросы Венпорта, но в глубине души он сам знал страшный ответ. Он пытался утешить себя тем, что Норма успела улететь на Россак, и что ее перелет просто по непонятной причине затянулся. Но все указывало на другой исход: на то, что Норма разделила страшную судьбу многих и многих местных жителей.
Охваченный горем от утраты любимой, Венпорт улетел с Поритрина, дав себе клятву никогда больше туда не возвращаться.
Мыслящей машине нельзя причинить боль, ее невозможно пытать, убить или подкупить, ею нельзя манипулировать. Машина никогда не ополчится против своего рода. Механизмы чисты и ясны, у них совершенные детали и блестящая поверхность. Принимая во внимание эту красоту и совершенство, я не могу понять, почему Эразм так очарован людьми.
Файл из обновления корринского Омниуса
Боль и страх растягивали время до мучительной бесконечности. Норма Ценва не имела представления о том, сколько времени она находится в плену. Она знала только, что осталась последней жертвой, еще смотрящей в лицо своим любопытствующим мучителям. Оба драгуна и раб – пилот корабля, уже погрузились в спасительное небытие, испустив последние крики.
Откуда-то изнутри чудовищного кондора зазвучал голос титана Ксеркса:
– У нас столько способов пыток, сколько звезд на небе. Мы имеем в этом деле огромную практику.
Казалось, голос звучит отовсюду.
Норма, привязанная к потолку, беспомощно кувыркалась от стены к стене в чреве гигантской машины, выполненной в форме исполинского кондора. Она могла только слушать и страдать. Телесные ее возможности никогда не были впечатляющими, но другое дело – ее дух и разум. Эти ее способности существовали независимо от тела. Она старалась сфокусировать свои мысли и чувства, чтобы подавить нарастающий ужас, заменив его смирением и принятием неизбежной и скорой смерти.
Ее мечты и достижения были уже отняты человеком, которому она верно служила много лет. Экспериментальный корабль был украден, и ее, впавшую в немилость, просто выдворили с Поритрина. Она подвела Аврелия и всех, кто зависел от, ее работы.
Никакой кимек не мог подвергнуть ее большему унижению, большим мучениям, чем это сделали люди.
Внутри брюха громадного хищного корабля, над головой Нормы, болталась подвешенная к потолку канистра с мозгом титана, рассматривающим Норму через оптические сенсоры высокого разрешения.
– Давным-давно, когда я еще был человеком, – вещал Ксеркс, причиняя ей боль своими словами, – мое тело было маленьким и безобразным. До того, как я стал править, до того, как стал обладать мощью и властью, многие издевательски называли меня карликом.
На гидравлических шлангах он спустился ниже, чтобы лучше рассмотреть ее скорчившееся тело, смятую одежду, покрытую пятнами пропитавшего ее пота.
– Но в сравнении со мной, женщина, ты настолько безобразна, что твоим родителям следовало спалить тебя сразу после рождения и стерилизоваться, чтобы не породить еще раз подобное чудовище.
Норма ответила потухшим голосом:
– Вероятно, моя мать согласилась бы с тобой.
Нити, которыми Норма была прикреплена к потолку, внезапно разорвались, и она упала на металлический пол массивного корабля Ксеркса.
Вскрикнув от боли, она скорчилась на дне корабля. Сила тяжести стала стремительно нарастать, удерживая Норму на месте. Она с трудом дышала, чувствуя, как на нее наступает невидимый и страшно тяжелый сапог, готовый раздавить.
Она слышала механические голоса, но не могла разобрать слов.
Заставив себя предаться надежде и приятным воспоминаниям, Норма прикрыла глаза и крепко сжала в руке драгоценный камень су, словно этот маленький блестящий камешек мог ей чем-то помочь. Невзирая на творившийся вокруг ужас, этот камень связывал Норму с Аврелием, и только мысли о нем поддерживали ее силы и помогали выжить. Хотя бы на время.
Ксеркс и канистры с мозгами еще полудюжины его прихвостней неокимеков спустились ниже и окружили Норму, как жирные пауки. Теперь она слышала, что они говорят.
Титан куражился в компании неофитов, обращаясь к ним:
– Вы первые из рекрутов, приведенных Беовульфом для участия в мятеже против Омниуса, скоро к нам присоединятся и другие – особенно после этой маленькой демонстрации.
Беспомощная Норма чувствовала себя не человеком, а жалким подопытным червем. Она корчилась на холодном полу, когда ее мучители снизили температуру помещения намного ниже точки замерзания воды. Обжигающий холод легко проникал сквозь одежду, причиняя сильную боль, дыхание вырывалось изо рта Нормы клубами густого белого пара.
– Бедняжка, как же ты дрожишь, как же ты замерзла! – издевательски произнес Ксеркс своим механическим голосом.
Манипуляторы набросили на Норму энергетическое одеяло, похожее на летучих пиявок Россака, которые облепляли людей, присасываясь к каждому квадратному сантиметру кожи. Ей стало еще холоднее. Норма попыталась сбросить одеяло, но ей не удалось этого сделать из-за чудовищной силы тяжести.
– Но ничего, сейчас ты снова согреешься, – продолжал издеваться Ксеркс, и внутри одеяла засветились раскаленные провода, впившиеся в кожу Нормы.
Хотя Норма ожидала пыток, она не смогла удержать крика боли. Она из последних сил сжимала в ладони скользкий от пота камень, словно это был якорь ее спасения, ее воли, державший ее на поверхности сознания, несмотря на боль и мучения. Оболочка одеяла с шипением и треском впивалась в тело раскаленными проводами. Из манипуляторов к Норме протянулись сотни тонких зондов, которые, пробуравив кожу, проникли в мышцы, соединив ее нервы с источниками энергии кимеков.
Мгновение спустя жар уменьшился, оставив в замороженном воздухе нестерпимую вонь горелого мяса и жженого волоса. Но Норма понимала, что главные пытки еще впереди. Хотя слезы жгли ей глаза, она не потеряла присутствия духа и, слегка приподнявшись, насколько позволяли силы, бросила Ксерксу:
– С самого начала вы не оставили мне никакой надежды, поэтому я не жду от вас никакого снисхождения. – Она притворно зевнула. – Должна также сказать вам, что боль, которую вы мне причиняете, – это всего-навсего обычная боль и ничего больше.
Подвешенная над головой Нормы емкость завибрировала, словно от беззвучного смеха:
– Обычная боль, говоришь?
С этими словами Ксеркс послал по зондам электрический сигнал, и левую руку Нормы пронзила острейшая и мучительнейшая боль. Она закричала и едва не выронила камень, но нечеловеческим усилием вцепилась в него мертвой хваткой. Сознание ее сосредоточилось на одном-единственном имени. Она представила себе человека, который был для нее дороже всех на свете. Аврелий!
– Теперь левая нога, – сказал Ксеркс.
Боль пронзила конечность, запрокинутая голова ударилась об пол. Ксеркс увеличил искусственную силу тяготения, заставив Норму почувствовать, что ее вот-вот раздавит невидимая исполинская тяжесть. Воздух со свистом вырывался из ее легких, она не могла произнести ни звука, и когда титан освободил ее от этой тяжести, она пронзительно закричала. Теперь она не чаяла, когда сможет прекратить свое страдание. Если бы только ее мышление могло освободиться от телесных оков, стать независимым от любой биологической боли! Но у нее не было ни малейшего желания становиться кимеком.
– Глаза, – объявил Ксеркс тоном стрелка, выбирающего цель. Сила тяготения снова начала возрастать.
Не в силах удержаться, Норма мучительно скрючилась, прикрыла глаза своими короткими пухлыми ручками и принялась изрыгать проклятия на голову Ксеркса и его кимеков, но у нее не хватило слов, чтобы выразить всю меру ненависти и отвращения.
Кимеки же продолжали развлекаться, постепенно усиливая муки жертвы, отпуская ровно на столько времени, чтобы следующий удар боли вызвал еще больший страх. Ксеркс продолжал мучить Норму, переходя от одной части тела к другой. Он проявлял осторожность только в одном – старался не допустить потери сознания, чтобы она до дна испила чашу своих страданий. Постепенно пытка становилась все сильнее, все изощреннее.
Потом следовала другая ступень, еще более мучительная.
– Мы уже многому научились и здорово попрактиковались на рабе-капитане и на двух гвардейцах, – сказал Ксеркс.
– Но у этой более высокий порог, чем у тех троих, – проговорил один из болтавшихся рядом неокимеков. – Те умерли, недотянув и до десятой доли тех раздражений, которые мы применяем здесь.
– Может быть, нам стоит узнать ее предел? – задал Ксеркс риторический вопрос.
Норма едва ли понимала смысл слов, которые доходили до ее слуха. Ей казалось, что драгоценный камень прикипел к ее ладоням. Она не слышала, что ответил Ксеркс на собственный вопрос, но почувствовала, что по главным нервам ее маленького измученного тела пошли новые болевые импульсы, усиливавшиеся с каждой секундой, с каждой минутой.
Неокимеки веселились от души.
В какой-то момент Норма потеряла даже способность кричать. Она зажмурила глаза, брови ее сошлись над переносицей, как будто от невыносимого давления на голову, словно ее череп вот-вот сожмется и выдавит наружу мозг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Усталая Натра Кьяне действительно спешила. Она резко подняла машину и направила ее на север, вверх по открытому руслу реки. На воде не было видно ни одного судна. Впереди, там, где река входила в узкое глубокое русло, чужестранец увидел отходящие от него узкие щели каньонов, обрамленные высокими отвесными скалами. Лаборатории Нормы располагались вдалеке от очага разрушения, поэтому он молил Бога, чтобы она осталась невредимой, чтобы она осталась жива, несмотря на приказ о депортации.
Он мог бы остаться с ней, поручив партнеру пока одному вести дела корпорации «Вен-Ки» – фармацевтического бизнеса на Россаке, торговли меланжей с Арракиса и плавающими светильниками.
– Смотрите вперед, – сказала Кьяне. – Мы почти у цели. Венпорт уже и сам видел пристани на дне каньонов, куда приставали суда, лифты, на которых пассажиров и припасы перевозили наверх, в помещения завода и лаборатории. Увидел он и большой пустой грот, в котором располагался ангар, крыша которого теперь была сдвинута в сторону.
Док, в котором стоял опытный корабль, был пуст. Корабль исчез.
В лаборатории никого не было – ни вольного персонала, ни рабов. Не было даже драгун охраны. Ворота стояли открытыми, поваленная ограда валялась на земле. Остатки оборудования были разбросаны по двору, как раздавленные мухи.
Никаких признаков жизни. Здесь не было ни единой души.
– Приземлитесь на ближайшей к ангару площадке, – попросил пилота Венпорт, удивившись твердости собственного голоса. Женщина хотела было возразить, но Венпорт одарил ее таким взглядом, что она промолчала и повела машину на посадку. Аврелий же снова приник к окну, стараясь детальнее рассмотреть, что там в тени ангара.
Как только машина коснулась земли, Венпорт выскочил из нее. В воздухе пахло обожженным гравием, земля была оплавлена и утрамбована. Аврелий не мог и не хотел представлять, что могло здесь произойти. Были ли эти разрушения результатом нападения драгун, уже когда Норму и Кидайра увезли, или это следствие восстания рабов, которое случилось и здесь?
Внутри ангара он осмотрел куски оплавленного металла на полу, металлический остов станины, на которой покоился отслуживший свое корабль. Но не осталось никаких следов самого судна.
С тяжелым сердцем отправился Венпорт в вычислительную лабораторию, где Норма хранила свои записи, но он увидел здесь только несколько валявшихся на полу дисков, какие-то ничего не значащие клочки бумаги с записями. Никаких тетрадей, чертежей и других важных документов.
– Похоже, что это помещение тщательно обыскали, – заметила Кьяне, шедшая вслед за Венпортом. – Есть здесь кто-нибудь?
Но слова ее отдались лишь гулким эхом в пустом помещении.
– Держу пари, что рабы восстали и здесь, а потом бежали в провинцию. Всех мертвецов они, должно быть, сбросили с обрыва в реку.
– Норма! – Венпорт выбежал из лаборатории и снова кинулся к ангару, где осмотрел маленькую пристройку. В душе он понимал, что Нормы здесь нет. Охваченный недобрым предчувствием, он осмотрел все и здесь, стараясь найти хотя бы мельчайшую зацепку, хоть что-то, что могло бы пролить свет на то, что здесь случилось.
Но он так и не смог найти никаких следов ни корабля, ни людей. Вокруг была лишь тишина. Мертвая тишина.
– Летим отсюда, – сказал Венпорт, чувствуя страх и тошноту.
Он провел на Поритрине еще пять дней в безуспешных поисках, бродя по Старде и ее окрестностям, задавая вопросы и моля об ответе. Но здесь почти каждый потерял родных и друзей, и число потерь продолжало расти. Лорд Бладд и Тио Хольцман были официально объявлены погибшими. Среди развалин продолжали находить мертвые тела. Многие жертвы сгорели заживо, другие были убиты повстанцами. Среди мертвых были тысячи рабов, убитых драгунами в отместку за восстание.
Никто не мог ответить на вопросы Венпорта, но в глубине души он сам знал страшный ответ. Он пытался утешить себя тем, что Норма успела улететь на Россак, и что ее перелет просто по непонятной причине затянулся. Но все указывало на другой исход: на то, что Норма разделила страшную судьбу многих и многих местных жителей.
Охваченный горем от утраты любимой, Венпорт улетел с Поритрина, дав себе клятву никогда больше туда не возвращаться.
Мыслящей машине нельзя причинить боль, ее невозможно пытать, убить или подкупить, ею нельзя манипулировать. Машина никогда не ополчится против своего рода. Механизмы чисты и ясны, у них совершенные детали и блестящая поверхность. Принимая во внимание эту красоту и совершенство, я не могу понять, почему Эразм так очарован людьми.
Файл из обновления корринского Омниуса
Боль и страх растягивали время до мучительной бесконечности. Норма Ценва не имела представления о том, сколько времени она находится в плену. Она знала только, что осталась последней жертвой, еще смотрящей в лицо своим любопытствующим мучителям. Оба драгуна и раб – пилот корабля, уже погрузились в спасительное небытие, испустив последние крики.
Откуда-то изнутри чудовищного кондора зазвучал голос титана Ксеркса:
– У нас столько способов пыток, сколько звезд на небе. Мы имеем в этом деле огромную практику.
Казалось, голос звучит отовсюду.
Норма, привязанная к потолку, беспомощно кувыркалась от стены к стене в чреве гигантской машины, выполненной в форме исполинского кондора. Она могла только слушать и страдать. Телесные ее возможности никогда не были впечатляющими, но другое дело – ее дух и разум. Эти ее способности существовали независимо от тела. Она старалась сфокусировать свои мысли и чувства, чтобы подавить нарастающий ужас, заменив его смирением и принятием неизбежной и скорой смерти.
Ее мечты и достижения были уже отняты человеком, которому она верно служила много лет. Экспериментальный корабль был украден, и ее, впавшую в немилость, просто выдворили с Поритрина. Она подвела Аврелия и всех, кто зависел от, ее работы.
Никакой кимек не мог подвергнуть ее большему унижению, большим мучениям, чем это сделали люди.
Внутри брюха громадного хищного корабля, над головой Нормы, болталась подвешенная к потолку канистра с мозгом титана, рассматривающим Норму через оптические сенсоры высокого разрешения.
– Давным-давно, когда я еще был человеком, – вещал Ксеркс, причиняя ей боль своими словами, – мое тело было маленьким и безобразным. До того, как я стал править, до того, как стал обладать мощью и властью, многие издевательски называли меня карликом.
На гидравлических шлангах он спустился ниже, чтобы лучше рассмотреть ее скорчившееся тело, смятую одежду, покрытую пятнами пропитавшего ее пота.
– Но в сравнении со мной, женщина, ты настолько безобразна, что твоим родителям следовало спалить тебя сразу после рождения и стерилизоваться, чтобы не породить еще раз подобное чудовище.
Норма ответила потухшим голосом:
– Вероятно, моя мать согласилась бы с тобой.
Нити, которыми Норма была прикреплена к потолку, внезапно разорвались, и она упала на металлический пол массивного корабля Ксеркса.
Вскрикнув от боли, она скорчилась на дне корабля. Сила тяжести стала стремительно нарастать, удерживая Норму на месте. Она с трудом дышала, чувствуя, как на нее наступает невидимый и страшно тяжелый сапог, готовый раздавить.
Она слышала механические голоса, но не могла разобрать слов.
Заставив себя предаться надежде и приятным воспоминаниям, Норма прикрыла глаза и крепко сжала в руке драгоценный камень су, словно этот маленький блестящий камешек мог ей чем-то помочь. Невзирая на творившийся вокруг ужас, этот камень связывал Норму с Аврелием, и только мысли о нем поддерживали ее силы и помогали выжить. Хотя бы на время.
Ксеркс и канистры с мозгами еще полудюжины его прихвостней неокимеков спустились ниже и окружили Норму, как жирные пауки. Теперь она слышала, что они говорят.
Титан куражился в компании неофитов, обращаясь к ним:
– Вы первые из рекрутов, приведенных Беовульфом для участия в мятеже против Омниуса, скоро к нам присоединятся и другие – особенно после этой маленькой демонстрации.
Беспомощная Норма чувствовала себя не человеком, а жалким подопытным червем. Она корчилась на холодном полу, когда ее мучители снизили температуру помещения намного ниже точки замерзания воды. Обжигающий холод легко проникал сквозь одежду, причиняя сильную боль, дыхание вырывалось изо рта Нормы клубами густого белого пара.
– Бедняжка, как же ты дрожишь, как же ты замерзла! – издевательски произнес Ксеркс своим механическим голосом.
Манипуляторы набросили на Норму энергетическое одеяло, похожее на летучих пиявок Россака, которые облепляли людей, присасываясь к каждому квадратному сантиметру кожи. Ей стало еще холоднее. Норма попыталась сбросить одеяло, но ей не удалось этого сделать из-за чудовищной силы тяжести.
– Но ничего, сейчас ты снова согреешься, – продолжал издеваться Ксеркс, и внутри одеяла засветились раскаленные провода, впившиеся в кожу Нормы.
Хотя Норма ожидала пыток, она не смогла удержать крика боли. Она из последних сил сжимала в ладони скользкий от пота камень, словно это был якорь ее спасения, ее воли, державший ее на поверхности сознания, несмотря на боль и мучения. Оболочка одеяла с шипением и треском впивалась в тело раскаленными проводами. Из манипуляторов к Норме протянулись сотни тонких зондов, которые, пробуравив кожу, проникли в мышцы, соединив ее нервы с источниками энергии кимеков.
Мгновение спустя жар уменьшился, оставив в замороженном воздухе нестерпимую вонь горелого мяса и жженого волоса. Но Норма понимала, что главные пытки еще впереди. Хотя слезы жгли ей глаза, она не потеряла присутствия духа и, слегка приподнявшись, насколько позволяли силы, бросила Ксерксу:
– С самого начала вы не оставили мне никакой надежды, поэтому я не жду от вас никакого снисхождения. – Она притворно зевнула. – Должна также сказать вам, что боль, которую вы мне причиняете, – это всего-навсего обычная боль и ничего больше.
Подвешенная над головой Нормы емкость завибрировала, словно от беззвучного смеха:
– Обычная боль, говоришь?
С этими словами Ксеркс послал по зондам электрический сигнал, и левую руку Нормы пронзила острейшая и мучительнейшая боль. Она закричала и едва не выронила камень, но нечеловеческим усилием вцепилась в него мертвой хваткой. Сознание ее сосредоточилось на одном-единственном имени. Она представила себе человека, который был для нее дороже всех на свете. Аврелий!
– Теперь левая нога, – сказал Ксеркс.
Боль пронзила конечность, запрокинутая голова ударилась об пол. Ксеркс увеличил искусственную силу тяготения, заставив Норму почувствовать, что ее вот-вот раздавит невидимая исполинская тяжесть. Воздух со свистом вырывался из ее легких, она не могла произнести ни звука, и когда титан освободил ее от этой тяжести, она пронзительно закричала. Теперь она не чаяла, когда сможет прекратить свое страдание. Если бы только ее мышление могло освободиться от телесных оков, стать независимым от любой биологической боли! Но у нее не было ни малейшего желания становиться кимеком.
– Глаза, – объявил Ксеркс тоном стрелка, выбирающего цель. Сила тяготения снова начала возрастать.
Не в силах удержаться, Норма мучительно скрючилась, прикрыла глаза своими короткими пухлыми ручками и принялась изрыгать проклятия на голову Ксеркса и его кимеков, но у нее не хватило слов, чтобы выразить всю меру ненависти и отвращения.
Кимеки же продолжали развлекаться, постепенно усиливая муки жертвы, отпуская ровно на столько времени, чтобы следующий удар боли вызвал еще больший страх. Ксеркс продолжал мучить Норму, переходя от одной части тела к другой. Он проявлял осторожность только в одном – старался не допустить потери сознания, чтобы она до дна испила чашу своих страданий. Постепенно пытка становилась все сильнее, все изощреннее.
Потом следовала другая ступень, еще более мучительная.
– Мы уже многому научились и здорово попрактиковались на рабе-капитане и на двух гвардейцах, – сказал Ксеркс.
– Но у этой более высокий порог, чем у тех троих, – проговорил один из болтавшихся рядом неокимеков. – Те умерли, недотянув и до десятой доли тех раздражений, которые мы применяем здесь.
– Может быть, нам стоит узнать ее предел? – задал Ксеркс риторический вопрос.
Норма едва ли понимала смысл слов, которые доходили до ее слуха. Ей казалось, что драгоценный камень прикипел к ее ладоням. Она не слышала, что ответил Ксеркс на собственный вопрос, но почувствовала, что по главным нервам ее маленького измученного тела пошли новые болевые импульсы, усиливавшиеся с каждой секундой, с каждой минутой.
Неокимеки веселились от души.
В какой-то момент Норма потеряла даже способность кричать. Она зажмурила глаза, брови ее сошлись над переносицей, как будто от невыносимого давления на голову, словно ее череп вот-вот сожмется и выдавит наружу мозг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119