Ему не слишком нравился сладковатый вкус этого слабоалкогольного россакского напитка, но чампия составляла одну из основных статей его экспортных операций. Именно он доставил на Салусу Секундус огромную партию этого популярного вина специально для праздника.
Памятник являл собой поразительное и сюрреалистическое зрелище. Он состоял из двух прихотливо изгибающихся колонн с мягкими округлыми очертаниями, символизирующими живое, то есть человечество. Столпы склонялись над разбитым вдребезги неуклюже-бесформенным монолитом. Все вместе символизировало победу над мыслящими машинами.
Такой же точно монумент строили и на Гьеди Первой, планете, где погибла масса людей, но была одержана и очень важная победа. Если строительство там закончилось по плану, то открытие мемориала должно было состояться в один день с этим. Во время одного из своих деловых посещений Гьеди Первой Венпорт видел лихорадочную спешку возведения такого же мемориала.
Десятью годами ранее, когда пламя Джихада уже четырнадцать лет перекатывалось от края до края галактики, Ксавьер Харконнен возглавил движение за сооружение мемориала погибшим в битвах с мыслящими машинами. За прошедшие два года машины атаковали и захватили маленькую колонию Элл-рам, а потом нанесли удар по Колонии Перидот, откуда были с большими потерями выбиты. Группа героических, но плохо подготовленных воинов Джихада даже нанесла удар по главному Синхронизированному Миру – по планете Коррин. И вся группа погибла. Очень подходящее по времени добавление к мартирологу.
Когда в связи с этим возникли беспорядки и волнения, примере Ксавьер Харконнен снова призвал к возведению памятника, чтобы жертвы Джихада никогда не были забыты. Проект поддержала и Серена Батлер, все еще считавшаяся временным вице-королем Лиги, хотя и удалилась в Город Интроспекции. Она использовала все свое влияние, чтобы заручиться поддержкой и финансированием со стороны лидеров политики и бизнеса.
Тронутый призывом Серены и будучи однажды свидетелем страшной битвы с машинами, Аврелий Венпорт решил внести в строительство мемориала свой вклад, хотя его компаньон с Тлулакса, Тук Кидайр, резко против этого возражал. С начала Джихада доходы компании сильно пошли в гору, так как ее торговые суда доставляли в пострадавшие колонии военное снаряжение и продовольствие. Кроме того, компания получала неплохой доход от продажи таких предметов роскоши, как плавающие светильники, и самую дефицитную роскошь – пряную меланжу с Арракиса.
Венпорт гордился своей деловой проницательностью, своей способностью угадывать выгодные дела и вкладывать в них деньги, наживая капитал. Лига Благородных была открытым и свободным для торговли обществом. Имея доступ к фармацевтическим предприятиям Россака, меланже Арракиса, а также к плавающим светильникам и подвесным платформам, изобретенным его дорогой Нормой, он развивал и усиливал эти преимущества, насколько это было в его силах, наслаждаясь своей деятельностью.
Его бывшая подруга Зуфа Ценва всегда считала, что он ничего не достигнет, так же как и ее карлица-дочь. Они оба доказали, что Зуфа жестоко ошиблась.
Прошло много лет с тех пор, как он перестал быть другом, любовником и партнером главной Колдуньи Россака. В то время Зуфа так и не поверила, что Венпорт с его интересом к коммерции или Норма с ее дилетантским интересом к математике смогут сделать что-нибудь важное для дела Джихада.
Даже когда Венпорт вложил большую сумму своих личных средств в строительство мемориала на Зимии, он не думал, что это произведет на Зуфу впечатление. Суровая женщина посвятила свою жизнь и душу Джихаду, готовя Колдуний, которые в одиночку атаковали крепости кимеков, играя роль психологических бомб. И потому ничего удивительного не было в том, что пожертвования Венпорта и сам мемориальный проект Зуфа Ценва считала преступной и пустой тратой денег, которые лучше бы потратить на приобретение оружия или на строительство новых боевых кораблей.
При этой мысли Венпорт едва сдержал улыбку. В конце концов Зуфа была последовательной и предсказуемой. Несмотря ни на что, он по-прежнему любил эту женщину и восхищался ею так же, как в первый день их знакомства. Но это было не самое лучшее вложение его эмоционального капитала.
Сидевший на открытой трибуне рядом с красивой молодой женщиной – одной из своих внучек? – отставной вице-король Манион Батлер заметил Венпорта и приветствовал его сердечной улыбкой. Рядом с ним сидел приемный отец примеро Ксавьера Харконнена, престарелый и исполненный достоинства Эмиль Тантор, казалось, погруженный в дремоту.
Улыбающийся служитель предложил Венпорту еще один бокал чампии, от которого он вежливо отказался. Откинувшись на спинку кресла, он принялся смотреть праздничное представление. Присутствующие уже начали волноваться, но Великий Патриарх Иблис Гинджо был не менее великим мастером держать паузу. Он появлялся обычно именно в тот момент, когда энтузиазм достигал своего пика, не переходя в откровенное раздражительное нетерпение.
Хотя Великий Патриарх прибыл на церемонию вовремя, окруженный могучими устрашающими агентами джипола, он подождал, глядя на скучающих почетных гостей, пока толпа закончит покупать сувениры и букетики ноготков.
Венпорт повернул голову в сторону вспухавшего в толпе шума и увидел большой выход Иблиса Гинджо и Серены Батлер. На Серене было ее обычное отороченное пурпуром платье такой белизны, что она выглядела спустившимся с неба ангелом. Удерживая на квадратном лице уверенную улыбку, рядом с ней шествовал Великий Патриарх, облаченный в черный мундир с золотым шитьем. Он проводил Серену до трибуны и встал там рядом с ней под ослепительным светом софитов.
За Иблисом молча и тихо следовала его красавица жена, Ками Боро. Этот брак совершился отнюдь не по любви, но по трезвому расчету: восходя к вершинам власти, этот человек дальновидно выбрал себе в спутницы женщину безупречного происхождения, прямую наследницу последнего правителя Старой Империи.
На шее Иблиса была видна цепь из призм с подвеской из блестящего сине-зеленого хагальского кварца. Возможно, это была часть приданого супруги. Никто и никогда не задавал себе вопроса, откуда Великий Патриарх Джихада берет деньги на такие роскошные вещи и на свою отнюдь не аскетическую жизнь. Его ценность для Лиги нельзя было измерить никаким денежным эквивалентом. Он был окружен собственной, созданной им самим мифологией.
Иблис поднял руки, и голос его, усиленный громкоговорителями, загремел над аудиторией:
– Глядя на этот мемориал, мы вспоминаем тех, кто заплатил наивысшую цену в борьбе с машинами. Но при этом мы также должны помнить, во имя чего они сражались.
Серена, выступив вперед, продолжила своим чистым страстным голосом:
– Этот монумент не только напоминание о павших героях, нет, это еще и символ нашего следующего шага к окончательной победе над Омниусом!
Последовала вспышка, яркая, как взрыв звезды, и в небо взметнулись два ослепительных луча, осветив мемориал и весь парк. Отражающая поверхность пруда превратилась в зеркало, в котором засияли звезды бездонного ночного неба. Рядом с прудом, усиливая впечатление, забили высокие перистые фонтаны. Прожектора вспыхивали все ярче и ярче, словно стремясь превзойти друг друга, брызги фонтанов взлетали все выше и выше, а крики толпы превратились в несмолкаемый оглушительный рев. Яркие желто-оранжевые ноготки виднелись в траве и в прудах, источая в ночной воздух головокружительный аромат.
Когда Серена Батлер упала на колени и разрыдалась, половина присутствующих застонала, переживая вместе с Сереной потерю ее дитяти и своих близких.
Венпорт встал и зааплодировал, захваченный всеобщим восторгом толпы. Вожди Джихада знали, как управлять толпой.
После окончания представления народ продолжал праздновать на улицах до глубокой ночи, а Иблис Гинджо и его супруга приняли участие в более формальном приеме, устроенном для почетных гостей во внутреннем дворе салусанского Культурного Музея.
Плавающие над головами светильники бросали веселые цветные пятна на столы и декорации приема на открытом воздухе. Ночные мотыльки вились вокруг лунных лилий, цветущих в вазонах у дальнего края двора. Важные гости непринужденно беседовали между собой.
Ослепительно блиставшая драгоценностями и безупречным вечерним нарядом Ками Боро всегда заботилась, чтобы ее видели с супругом только в начале приемов, но она посчитала бы вечер пропавшим, если бы ей пришлось провести его рядом с мужем. У Ками были свои планы и свои связи – обмен небольшими услугами, незначительными обязательствами. Иблис улыбнулся вслед жене и обратил свой взор на тех, кто был нужен ему в толпе высокопоставленных гостей. Патриарх и его супруга точно знали, кому из них что следует делать на приемах.
Великий Патриарх заметил высокого человека патрицианской наружности со светлыми голубыми глазами и волнистыми темными волосами, изрядно тронутыми сединой. Человек этот поставил рядом с собой небольшой чемоданчик из плаза. Открыв крышку, он стал показывать разные продукты из меланжи, производимые его компанией. Многие аристократы Лиги уже были очарованы и восхищены редкой и дорогой пряностью, и Аврелий Венпорт редко упускал возможность выказать свое расположение – и привлечь больше покупателей, – предлагая бесплатно попробовать редкое и изысканное угощение.
Жаждущие удовольствия гости указывали на продукты, которые они хотели бы попробовать – пиво с пряностью, меланжевые конфеты или жевательную резинку с пряностью, – и Венпорт извлекал из чемоданчика требуемый образец.
– Все бесплатно. Если вы еще не знакомы с прелестью меланжи, подходите и пробуйте.
Говорят, что меланжа вызывает пристрастие, подумал Иблис, выступив вперед и подходя к Венпорту. И безусловно полезна. Ему уже случалось пробовать пряность, хотя она была сильно разбавлена и оказалась почти безвкусной.
– Я бы хотел попробовать небольшую порцию чистой пряности, директор Венпорт. Что-нибудь такое, что можно было бы только попробовать.
Россакский патриций тонко улыбнулся. Подчеркивая совершенство своего произношения, чтобы оказать должное уважение выдающемуся человеку, он сказал:
– Я почту за честь предоставить Великому Патриарху самое лучшее из своей коллекции. Это икра из пряности.
С этими словами он извлек из чемоданчика небольшой диск размером не больше мелкой монеты.
– Возьмите щепотку этой икры и положите ее на кончик языка. Пусть она проникнет в ваши органы чувств и просочится в вашу душу.
Когда Венпорт с некоторым усилием открыл миниатюрную крышку диска, Иблис увидел на дне плотный красновато-оранжевый порошок. Погрузив в него кончик пальца, Гинджо с удивлением обнаружил, что пряность на ощупь напоминает песок. Подняв глаза к одному из плавающих светильников, Иблис Гинджо вдруг вспомнил, что это – популярное изделие той же корпорации «Вен-Ки», хотя сейчас эти светильники стали предметом какого-то скучного и глупого патентного спора.
Он немного поколебался, глядя на тонкий слой порошка на кончике пальца.
– Если не ошибаюсь, то на недавней парламентской ассамблее – несколько дней назад – я слышал, как сенатор Хостен Фру обсуждал какой-то спор между вашей компанией и правительством Поритрина. Речь, кажется, шла об отчислении процентов с продаж вот таких светильников.
Савант Тио Хольцмана и его напомаженный патрон лорд Нико Бладд внушали Иблису определенные сомнения, а вот Аврелий Венпорт пока что производил впечатление исключительно умелого бизнесмена.
– Норма Ценва – весьма талантливый ученый, и именно она, в очень большой степени, помогла саванту Хольцману добиться славы и успеха. Она также является моим давним и хорошим другом, хотя сейчас у нас довольно сложные отношения. – Венпорт поморщился, словно откусил добрый кусок лимона. – Норма самостоятельно изобрела технологию подвески, используемую в производстве плавающих светильников, и предложила моей компании продвинуть это изобретение на рынок. Теперь же, когда корпорация «Вен-Ки» потратила на это целое состояние и начала продавать светильники на всей территории Лиги – причем Поритрин даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь нам, – лорд Бладд вдруг решил, что имеет право на долю в наших прибылях.
За спиной Венпорта скопилось несколько человек, также желающих попробовать пряности, но они не прерывали разговора предпринимателя с Великим Патриархом.
Иблис улыбнулся:
– Но все же технология была разработана на Поритрине, в лабораториях Хольцмана? И кто ее финансировал – разве не лорд Бладд? Сенатор Фру утверждает, что Совет Поритрина представил документ, подписанный Нормой Ценвой, в котором сказано, что технологическое открытие, сделанное во время работы в учреждении Хольцмана, является собственностью поритринского правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Памятник являл собой поразительное и сюрреалистическое зрелище. Он состоял из двух прихотливо изгибающихся колонн с мягкими округлыми очертаниями, символизирующими живое, то есть человечество. Столпы склонялись над разбитым вдребезги неуклюже-бесформенным монолитом. Все вместе символизировало победу над мыслящими машинами.
Такой же точно монумент строили и на Гьеди Первой, планете, где погибла масса людей, но была одержана и очень важная победа. Если строительство там закончилось по плану, то открытие мемориала должно было состояться в один день с этим. Во время одного из своих деловых посещений Гьеди Первой Венпорт видел лихорадочную спешку возведения такого же мемориала.
Десятью годами ранее, когда пламя Джихада уже четырнадцать лет перекатывалось от края до края галактики, Ксавьер Харконнен возглавил движение за сооружение мемориала погибшим в битвах с мыслящими машинами. За прошедшие два года машины атаковали и захватили маленькую колонию Элл-рам, а потом нанесли удар по Колонии Перидот, откуда были с большими потерями выбиты. Группа героических, но плохо подготовленных воинов Джихада даже нанесла удар по главному Синхронизированному Миру – по планете Коррин. И вся группа погибла. Очень подходящее по времени добавление к мартирологу.
Когда в связи с этим возникли беспорядки и волнения, примере Ксавьер Харконнен снова призвал к возведению памятника, чтобы жертвы Джихада никогда не были забыты. Проект поддержала и Серена Батлер, все еще считавшаяся временным вице-королем Лиги, хотя и удалилась в Город Интроспекции. Она использовала все свое влияние, чтобы заручиться поддержкой и финансированием со стороны лидеров политики и бизнеса.
Тронутый призывом Серены и будучи однажды свидетелем страшной битвы с машинами, Аврелий Венпорт решил внести в строительство мемориала свой вклад, хотя его компаньон с Тлулакса, Тук Кидайр, резко против этого возражал. С начала Джихада доходы компании сильно пошли в гору, так как ее торговые суда доставляли в пострадавшие колонии военное снаряжение и продовольствие. Кроме того, компания получала неплохой доход от продажи таких предметов роскоши, как плавающие светильники, и самую дефицитную роскошь – пряную меланжу с Арракиса.
Венпорт гордился своей деловой проницательностью, своей способностью угадывать выгодные дела и вкладывать в них деньги, наживая капитал. Лига Благородных была открытым и свободным для торговли обществом. Имея доступ к фармацевтическим предприятиям Россака, меланже Арракиса, а также к плавающим светильникам и подвесным платформам, изобретенным его дорогой Нормой, он развивал и усиливал эти преимущества, насколько это было в его силах, наслаждаясь своей деятельностью.
Его бывшая подруга Зуфа Ценва всегда считала, что он ничего не достигнет, так же как и ее карлица-дочь. Они оба доказали, что Зуфа жестоко ошиблась.
Прошло много лет с тех пор, как он перестал быть другом, любовником и партнером главной Колдуньи Россака. В то время Зуфа так и не поверила, что Венпорт с его интересом к коммерции или Норма с ее дилетантским интересом к математике смогут сделать что-нибудь важное для дела Джихада.
Даже когда Венпорт вложил большую сумму своих личных средств в строительство мемориала на Зимии, он не думал, что это произведет на Зуфу впечатление. Суровая женщина посвятила свою жизнь и душу Джихаду, готовя Колдуний, которые в одиночку атаковали крепости кимеков, играя роль психологических бомб. И потому ничего удивительного не было в том, что пожертвования Венпорта и сам мемориальный проект Зуфа Ценва считала преступной и пустой тратой денег, которые лучше бы потратить на приобретение оружия или на строительство новых боевых кораблей.
При этой мысли Венпорт едва сдержал улыбку. В конце концов Зуфа была последовательной и предсказуемой. Несмотря ни на что, он по-прежнему любил эту женщину и восхищался ею так же, как в первый день их знакомства. Но это было не самое лучшее вложение его эмоционального капитала.
Сидевший на открытой трибуне рядом с красивой молодой женщиной – одной из своих внучек? – отставной вице-король Манион Батлер заметил Венпорта и приветствовал его сердечной улыбкой. Рядом с ним сидел приемный отец примеро Ксавьера Харконнена, престарелый и исполненный достоинства Эмиль Тантор, казалось, погруженный в дремоту.
Улыбающийся служитель предложил Венпорту еще один бокал чампии, от которого он вежливо отказался. Откинувшись на спинку кресла, он принялся смотреть праздничное представление. Присутствующие уже начали волноваться, но Великий Патриарх Иблис Гинджо был не менее великим мастером держать паузу. Он появлялся обычно именно в тот момент, когда энтузиазм достигал своего пика, не переходя в откровенное раздражительное нетерпение.
Хотя Великий Патриарх прибыл на церемонию вовремя, окруженный могучими устрашающими агентами джипола, он подождал, глядя на скучающих почетных гостей, пока толпа закончит покупать сувениры и букетики ноготков.
Венпорт повернул голову в сторону вспухавшего в толпе шума и увидел большой выход Иблиса Гинджо и Серены Батлер. На Серене было ее обычное отороченное пурпуром платье такой белизны, что она выглядела спустившимся с неба ангелом. Удерживая на квадратном лице уверенную улыбку, рядом с ней шествовал Великий Патриарх, облаченный в черный мундир с золотым шитьем. Он проводил Серену до трибуны и встал там рядом с ней под ослепительным светом софитов.
За Иблисом молча и тихо следовала его красавица жена, Ками Боро. Этот брак совершился отнюдь не по любви, но по трезвому расчету: восходя к вершинам власти, этот человек дальновидно выбрал себе в спутницы женщину безупречного происхождения, прямую наследницу последнего правителя Старой Империи.
На шее Иблиса была видна цепь из призм с подвеской из блестящего сине-зеленого хагальского кварца. Возможно, это была часть приданого супруги. Никто и никогда не задавал себе вопроса, откуда Великий Патриарх Джихада берет деньги на такие роскошные вещи и на свою отнюдь не аскетическую жизнь. Его ценность для Лиги нельзя было измерить никаким денежным эквивалентом. Он был окружен собственной, созданной им самим мифологией.
Иблис поднял руки, и голос его, усиленный громкоговорителями, загремел над аудиторией:
– Глядя на этот мемориал, мы вспоминаем тех, кто заплатил наивысшую цену в борьбе с машинами. Но при этом мы также должны помнить, во имя чего они сражались.
Серена, выступив вперед, продолжила своим чистым страстным голосом:
– Этот монумент не только напоминание о павших героях, нет, это еще и символ нашего следующего шага к окончательной победе над Омниусом!
Последовала вспышка, яркая, как взрыв звезды, и в небо взметнулись два ослепительных луча, осветив мемориал и весь парк. Отражающая поверхность пруда превратилась в зеркало, в котором засияли звезды бездонного ночного неба. Рядом с прудом, усиливая впечатление, забили высокие перистые фонтаны. Прожектора вспыхивали все ярче и ярче, словно стремясь превзойти друг друга, брызги фонтанов взлетали все выше и выше, а крики толпы превратились в несмолкаемый оглушительный рев. Яркие желто-оранжевые ноготки виднелись в траве и в прудах, источая в ночной воздух головокружительный аромат.
Когда Серена Батлер упала на колени и разрыдалась, половина присутствующих застонала, переживая вместе с Сереной потерю ее дитяти и своих близких.
Венпорт встал и зааплодировал, захваченный всеобщим восторгом толпы. Вожди Джихада знали, как управлять толпой.
После окончания представления народ продолжал праздновать на улицах до глубокой ночи, а Иблис Гинджо и его супруга приняли участие в более формальном приеме, устроенном для почетных гостей во внутреннем дворе салусанского Культурного Музея.
Плавающие над головами светильники бросали веселые цветные пятна на столы и декорации приема на открытом воздухе. Ночные мотыльки вились вокруг лунных лилий, цветущих в вазонах у дальнего края двора. Важные гости непринужденно беседовали между собой.
Ослепительно блиставшая драгоценностями и безупречным вечерним нарядом Ками Боро всегда заботилась, чтобы ее видели с супругом только в начале приемов, но она посчитала бы вечер пропавшим, если бы ей пришлось провести его рядом с мужем. У Ками были свои планы и свои связи – обмен небольшими услугами, незначительными обязательствами. Иблис улыбнулся вслед жене и обратил свой взор на тех, кто был нужен ему в толпе высокопоставленных гостей. Патриарх и его супруга точно знали, кому из них что следует делать на приемах.
Великий Патриарх заметил высокого человека патрицианской наружности со светлыми голубыми глазами и волнистыми темными волосами, изрядно тронутыми сединой. Человек этот поставил рядом с собой небольшой чемоданчик из плаза. Открыв крышку, он стал показывать разные продукты из меланжи, производимые его компанией. Многие аристократы Лиги уже были очарованы и восхищены редкой и дорогой пряностью, и Аврелий Венпорт редко упускал возможность выказать свое расположение – и привлечь больше покупателей, – предлагая бесплатно попробовать редкое и изысканное угощение.
Жаждущие удовольствия гости указывали на продукты, которые они хотели бы попробовать – пиво с пряностью, меланжевые конфеты или жевательную резинку с пряностью, – и Венпорт извлекал из чемоданчика требуемый образец.
– Все бесплатно. Если вы еще не знакомы с прелестью меланжи, подходите и пробуйте.
Говорят, что меланжа вызывает пристрастие, подумал Иблис, выступив вперед и подходя к Венпорту. И безусловно полезна. Ему уже случалось пробовать пряность, хотя она была сильно разбавлена и оказалась почти безвкусной.
– Я бы хотел попробовать небольшую порцию чистой пряности, директор Венпорт. Что-нибудь такое, что можно было бы только попробовать.
Россакский патриций тонко улыбнулся. Подчеркивая совершенство своего произношения, чтобы оказать должное уважение выдающемуся человеку, он сказал:
– Я почту за честь предоставить Великому Патриарху самое лучшее из своей коллекции. Это икра из пряности.
С этими словами он извлек из чемоданчика небольшой диск размером не больше мелкой монеты.
– Возьмите щепотку этой икры и положите ее на кончик языка. Пусть она проникнет в ваши органы чувств и просочится в вашу душу.
Когда Венпорт с некоторым усилием открыл миниатюрную крышку диска, Иблис увидел на дне плотный красновато-оранжевый порошок. Погрузив в него кончик пальца, Гинджо с удивлением обнаружил, что пряность на ощупь напоминает песок. Подняв глаза к одному из плавающих светильников, Иблис Гинджо вдруг вспомнил, что это – популярное изделие той же корпорации «Вен-Ки», хотя сейчас эти светильники стали предметом какого-то скучного и глупого патентного спора.
Он немного поколебался, глядя на тонкий слой порошка на кончике пальца.
– Если не ошибаюсь, то на недавней парламентской ассамблее – несколько дней назад – я слышал, как сенатор Хостен Фру обсуждал какой-то спор между вашей компанией и правительством Поритрина. Речь, кажется, шла об отчислении процентов с продаж вот таких светильников.
Савант Тио Хольцмана и его напомаженный патрон лорд Нико Бладд внушали Иблису определенные сомнения, а вот Аврелий Венпорт пока что производил впечатление исключительно умелого бизнесмена.
– Норма Ценва – весьма талантливый ученый, и именно она, в очень большой степени, помогла саванту Хольцману добиться славы и успеха. Она также является моим давним и хорошим другом, хотя сейчас у нас довольно сложные отношения. – Венпорт поморщился, словно откусил добрый кусок лимона. – Норма самостоятельно изобрела технологию подвески, используемую в производстве плавающих светильников, и предложила моей компании продвинуть это изобретение на рынок. Теперь же, когда корпорация «Вен-Ки» потратила на это целое состояние и начала продавать светильники на всей территории Лиги – причем Поритрин даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь нам, – лорд Бладд вдруг решил, что имеет право на долю в наших прибылях.
За спиной Венпорта скопилось несколько человек, также желающих попробовать пряности, но они не прерывали разговора предпринимателя с Великим Патриархом.
Иблис улыбнулся:
– Но все же технология была разработана на Поритрине, в лабораториях Хольцмана? И кто ее финансировал – разве не лорд Бладд? Сенатор Фру утверждает, что Совет Поритрина представил документ, подписанный Нормой Ценвой, в котором сказано, что технологическое открытие, сделанное во время работы в учреждении Хольцмана, является собственностью поритринского правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119