Таким образом, задание Севрата превращалось в жизненно важную миссию. И все внутренние программы говорили в унисон:
Ты должен исполнить еще один долг.
Коснувшись сенсорных клавиш, Севрат взял курс на ближайший Синхронизированный Мир, чтобы доставить туда гель-сферу с последними мыслями земного Омниуса. Он пойдет дальше по маршруту, заданному ему четверть века назад. Скоро информацию обновления получат все воплощения всемирного компьютерного разума, и все будет так, словно земной Омниус не был уничтожен. Недолговечной окажется победа людей, и Севрат сможет сыграть свою последнюю шутку над Ворианом Атрейдесом.
Как интересно было бы мне загрузить в свою память информацию из разумного биологического объекта – подобно тому, как передаются данные между компьютерами. Сколько сил можно было бы сберечь и скольких бесполезных гипотез избежать, если бы я мог полностью погрузиться в сознание объектов моего исследования. В каком-то смысле эта цель всегда была главной во всех моих опытах с людьми, и в какой-то степени мне удалось проникнуть под их коллективный покров и начать мыслить, как мыслят они. Но у людей есть поверхностные и глубокие слои мышления и поведения, и мне по большей части удалось исследовать только поверхностные слои. За каждой запертой психической дверью, которую я в конце концов отпираю, является другая запертая дверь, за ней следующая и так далее… и к каждой двери надо подбирать свой особый ключ. Какие сложные и таинственные создания эти люди. Какой потрясающий вызов, какая сверхзадача – построить человека с нуля!
Эразм. Размышления о разумных биологических объектах
Воспитание детей не должно быть таким тяжким испытанием, таким исполненным провалами, отсутствием взаимопонимания и до смешного медленным процессом. Отпрыски человеческие должны стремиться к учению, черпая знания у старших, которые помогают детям раскрыть их потенциал. Если бы у всех родителей при воспитании детей возникали такие трудности, с которыми столкнулся Эразм в лице своего юного подопечного из рабских бараков, то род человеческий вымер бы задолго до того, как цивилизация людей смогла создать мыслящие машины.
Но такие мысли неизбежно возвращали Эразма к анализу собственных действий. Может быть, он что-то делает не так? Но такое неконструктивное мышление он не любил – надо просто больше учиться.
И все-таки жаль, что Омниус не выбрал какой-нибудь другой объект. С изучением этого экземпляра у Эразма возникли большие трудности.
Мыслящие машины в противоположность людям полностью функционально пригодны с момента своего запуска. Роботы, будучи неизмеримо полезнее людей, действуют согласно заложенным в них инструкциям. Они подчиняются мысли и выполняют задания эффективно, совершая последовательность логических действий.
Этот дикий человеческий детеныш, несмотря на все менторские усилия Эразма, оставался… воплощением хаоса. И Эразму не к кому было обратиться за советом. Уже не в первый раз он пожалел, что рядом нет Серены Батлер.
Каждый робот был включен в сеть, управляемую компьютерным всемирным разумом, в лабиринт согласованно работающих схем, ведущих Синхронизированные Миры к состоянию всеобъемлющего порядка и прогресса.
Люди же были привержены своей хваленой «свободе воли», которая позволяла им совершать ужасные, непоправимые ошибки, а потом бормотать бессвязные извинения. Но эта свобода, однако, была залогом творческой активности и воображения, каковые позволяли людям создавать замечательные шедевры, добиваться грандиозных свершений, до которых мало какой машинный разум смог бы додуматься. Это было преимуществом.
Но это вот… существо не было способно ни на что подобное. Этот ребенок едва ли чем-нибудь отличался от животного. Казалось, этот юный субъект мог в одиночку увеличить энтропию вселенной на порядок.
– Прекрати немедленно, Гильбертус Альбанс.
Этот приказ стал уже привычной фразой Эразма, но мальчик будто не понимал даже этой простейшей инструкции.
Эразм сам нашел имя для этого ребенка после долгого изучения классической истории, выбирая для имени такие звуки, которые отличались респектабельной и важной тональностью. Но пока это имя абсолютно не отражало поведения ребенка, как и его полную неспособность выполнять простейшие инструкции.
Дикому детенышу раба можно было много раз повторять одно и то же, и он просто не делал того, что ему велят. Временами Эразм пытался понять, глупость это или упрямство.
Сейчас Гильбертус разбил принадлежавший роботу цветочный горшок, разбросав осколки терракоты и комья земли по выложенному плитками полу и погубив цветок.
– Прекрати делать это, – повторил Эразм, придав на этот раз голосу большую суровость. Строгость тоже не возымела никакого действия. Но какой цели служит это детское непослушание? Гильбертус не извлекал ни малейшей выгоды из всех этих разрушений; казалось, он получает удовольствие от актов вандализма просто потому, что Эразм не разрешал ему этого делать.
Гильбертус смахнул с подставки еще один горшок, потом выскочил из оранжереи и помчался в свою комнату. Засвистела развевающаяся накидка Эразма – с такой скоростью этот заслуженный робот бросился вслед за мальчиком.
Омниус наверняка наслаждался этим зрелищем, свысока наблюдая его через недреманные очи своих летающих камер.
Когда Эразм вбежал в комнату, Гильбертус уже успел скинуть с кровати подушки и простыни и разметать их по полу. Он сорвал со стоек кровати прозрачные занавески, а потом начал сбрасывать с себя одежду.
– Прекрати это, Гильбертус, – скомандовал Эразм, нахмурив свое лицо из текучего металла и придав ему строгое отеческое выражение.
В ответ маленький дикарь набросил на зеркально блестящую голову робота свои испачканные трусы.
Это уже требовало смены тактики.
Хаос продолжался, набирая обороты, но группа роботов, не обращая на него ни малейшего внимания, принялась, войдя в комнату, наводить в ней порядок. Роботы-уборщики собрали с пола разбросанное постельное белье и одежду; убрались они и в оранжерее, вынеся разбитые горшки, выметя осколки терракоты и вычистив пол. Но мальчишка старался опережать их в своем разрушении.
Гильбертус Альбанс стоял голышом посреди комнаты, производя грубые неприличные звуки, потом вскочил на кровать, убегая от роботов, которые и не пытались его поймать – во всяком случае, пока.
Глядя на это бесчинствующее создание, Эразм решал, что делать дальше. Ребенка облачали в роскошные одежды, но он не придавал этому абсолютно никакого значения. Робот неустанно и терпеливо пытался учить его манерам, социальной ответственности и другим аспектам приемлемого поведения. Но Гильбертус продолжал ломать ценные вещи, устраивал беспорядок у себя в комнате, рвал книги и отказывался учиться.
Хотя дикарь, по всей видимости, не слушал, робот произнес, не повышая голоса:
– Бессмысленно было бы с моей стороны продолжать устранять повреждения, который ты за собой оставляешь. Система благожелательности и вознаграждений не дает видимого эффекта.
Он сделал знак своим роботам. Они стремительно бросились к Гильбертусу и крепко его схватили, удерживая мальчишку, несмотря на его отчаянное сопротивление.
Эразм снова заговорил:
– Теперь мы прибегнем к системе строгого надзора и наказаний.
От отступил в сторону, чтобы державшие мальчика роботы могли пройти в дверь.
– Отведите его в мою лабораторию. Посмотрим, можно ли заставить его вести себя прилично.
На протяжении столетий Эразм вскрыл и внимательно изучил строение тысяч людей и точно знал, как причинить боль, неудовольствие и страх. Робот отлично умел действовать энергично, не нанося при этом необратимых увечий. По возможности он не хотел калечить или убивать этого раздражающего мальчишку. Естественно, не из сочувствия – мальчик представлял собой интересную и трудную задачу. Кроме того, Эразм не желал признать перед Омниусом свою неудачу.
Были такие варианты, как наркотики и мозговая хирургия, но Эразм полагал, что это может не соответствовать условиям соглашения со всемирным разумом, который бросил ему этот вызов. Эти методы придется оставить про запас, на крайний случай.
Мальчик продолжал вырываться: он злился, но не желал признавать свое поражение. Эразм понимал, что в этой борьбе нервов у его подопечного нет ни малейшего шанса.
– Только я вижу, на что ты способен, Гильбертус Альбанс, и я не намерен пасовать перед тобой.
Они прошли по коридорам в большую операционную и лабораторию.
– Это причинит мне больше страданий, чем тебе. Но всегда помни, что я делаю это ради твоего же блага.
Это утверждение представлялось Эразму нелогичным, но он отрабатывал новую методику – имитацию слов, с которыми родители часто обращаются к своим детям перед наказанием. Когда они вошли в лабораторию и извивающийся в руках роботов мальчик стал проявлять неподдельный страх, Эразм произнес ровным бесстрастным голосом:
– Отныне ты будешь больше внимания уделять своим урокам.
Сознание и органы чувств позволяют человеку предсказывать реальность, пусть и фрагментарно. Мыслящие машины, сколько бы ни вели расчеты, никогда даже не приблизятся к такой способности, даже не поймут, как это возможно.
Титан Геката. Дневник изгнанницы
Иблис Гинджо попал в западню, будто его проглотил какой-то космический гигантский кит. Все системы корабля отключились, погасли панели управления, выключилось питание. Сейчас Иблис и двое его спутников оказались в угольной черноте таинственного искусственного астероида.
Мы обречены.
Офицеры джипола клялись защищать Великого Патриарха, но что они могли сделать? Флорисция Шико побледнела, ее коротко остриженные светлые волосы слиплись от пота. Она смотрела на Великого Патриарха так, будто он может призвать с небес молнию и разнести эту странную тюрьму. Даже верный Йорек Турр – человек, успешно выполнивший множество опасных поручений своего вождя и мастерски разоблачающий шпионов всемирного разума на всех планетах Лиги, тоже был охвачен страхом.
Иблис же не смел проявлять слабость. Чтобы отвлечься от собственных мрачных опасений, он напустился на своих соратников:
– Джипол сталкивался со многими опасностями, но ни разу не поколебалась его вера в меня и в дело великого Джихада Серены Батлер. Что ж теперь этот таинственный астероид превратил вас в испуганных суеверных идиотов?
Во тьме и в тишине они ждали решения своей участи. Да и что еще оставалось им делать?
Внезапно снаружи блеснул какой-то причудливый свет, словно пропущенный через ограненный бриллиант. Грот осветился. Блестящие полированные панели стенок засверкали блестками, яркими, как маленькие солнца.
Молодая женщина-сержант прикрыла глаза рукой, Йорек же смотрел, даже не пытаясь скрыть любопытство. Иблис, ростом выше всех остальных, стоял за их спинами и внимательно всматривался в пространство грота. Клубы тумана бродили в освещенном пространстве.
– Как будто этот астероид проглотил и кусочек неба… Наконец огни вспыхнули вокруг входного люка, и над головами узников раздался спокойный женский голос:
– Выходите из корабля, Иблис Гинджо. Я хочу лично познакомиться с Великим Патриархом. Не стесняйтесь – мне пришлось приложить немало усилий, чтобы устроить эту маленькую вечеринку.
Женщина-сержант посмотрела на Иблиса глазами круглыми, как монеты, а Турр поглядел на него твердо, не мигая.
– Я буду сопровождать вас, Великий Патриарх.
Стараясь сохранить маску мужественности и повелительную осанку, Иблис прикрикнул на Шико:
– Перестаньте демонстрировать свой испуг, сержант. Определенно это… это существо не собирается нас уничтожать. По крайней мере сейчас.
Хотя все остальные системы остались отключенными, люк распахнулся, и в корабле повеяло холодным ветром с легким запахом металла. Воздух внутри астероида казался стерильным, консервированным, но был вполне пригоден для дыхания.
Хотя Иблис и не был уверен, что кто-нибудь из них выберется отсюда живым, держался он храбро. Если что-то может их спасти, то только его умение убеждать. Как если бы предстоял разговор с представителем какой-нибудь важной планеты в Ассамблее Лиги, Иблис пригладил волосы и вышел в сверкающую зеркальную камеру. Турр, стараясь не отставать, последовал за ним; и нервная Шико поспешила следом, готовая, вопреки страху, проявить верность вождю, которому присягала.
Выйдя из корабля, Иблис поставил руки на бедра, несколько, раз глубоко вздохнул и с интересом огляделся вокруг.
Потом, никого не увидев, он громко закричал:
– Зачем вы захватили нас?
Слова его эхом отразились от стен и затихли. Потом послышались скрежет, жужжание и металлический лязг. Из затененной ниши вперед выступил силуэт размером с человека – вроде бы это была машина, но совсем не такая, какие видел Иблис, будучи доверенным человеком машин и надсмотрщиком над рабами на Земле:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Ты должен исполнить еще один долг.
Коснувшись сенсорных клавиш, Севрат взял курс на ближайший Синхронизированный Мир, чтобы доставить туда гель-сферу с последними мыслями земного Омниуса. Он пойдет дальше по маршруту, заданному ему четверть века назад. Скоро информацию обновления получат все воплощения всемирного компьютерного разума, и все будет так, словно земной Омниус не был уничтожен. Недолговечной окажется победа людей, и Севрат сможет сыграть свою последнюю шутку над Ворианом Атрейдесом.
Как интересно было бы мне загрузить в свою память информацию из разумного биологического объекта – подобно тому, как передаются данные между компьютерами. Сколько сил можно было бы сберечь и скольких бесполезных гипотез избежать, если бы я мог полностью погрузиться в сознание объектов моего исследования. В каком-то смысле эта цель всегда была главной во всех моих опытах с людьми, и в какой-то степени мне удалось проникнуть под их коллективный покров и начать мыслить, как мыслят они. Но у людей есть поверхностные и глубокие слои мышления и поведения, и мне по большей части удалось исследовать только поверхностные слои. За каждой запертой психической дверью, которую я в конце концов отпираю, является другая запертая дверь, за ней следующая и так далее… и к каждой двери надо подбирать свой особый ключ. Какие сложные и таинственные создания эти люди. Какой потрясающий вызов, какая сверхзадача – построить человека с нуля!
Эразм. Размышления о разумных биологических объектах
Воспитание детей не должно быть таким тяжким испытанием, таким исполненным провалами, отсутствием взаимопонимания и до смешного медленным процессом. Отпрыски человеческие должны стремиться к учению, черпая знания у старших, которые помогают детям раскрыть их потенциал. Если бы у всех родителей при воспитании детей возникали такие трудности, с которыми столкнулся Эразм в лице своего юного подопечного из рабских бараков, то род человеческий вымер бы задолго до того, как цивилизация людей смогла создать мыслящие машины.
Но такие мысли неизбежно возвращали Эразма к анализу собственных действий. Может быть, он что-то делает не так? Но такое неконструктивное мышление он не любил – надо просто больше учиться.
И все-таки жаль, что Омниус не выбрал какой-нибудь другой объект. С изучением этого экземпляра у Эразма возникли большие трудности.
Мыслящие машины в противоположность людям полностью функционально пригодны с момента своего запуска. Роботы, будучи неизмеримо полезнее людей, действуют согласно заложенным в них инструкциям. Они подчиняются мысли и выполняют задания эффективно, совершая последовательность логических действий.
Этот дикий человеческий детеныш, несмотря на все менторские усилия Эразма, оставался… воплощением хаоса. И Эразму не к кому было обратиться за советом. Уже не в первый раз он пожалел, что рядом нет Серены Батлер.
Каждый робот был включен в сеть, управляемую компьютерным всемирным разумом, в лабиринт согласованно работающих схем, ведущих Синхронизированные Миры к состоянию всеобъемлющего порядка и прогресса.
Люди же были привержены своей хваленой «свободе воли», которая позволяла им совершать ужасные, непоправимые ошибки, а потом бормотать бессвязные извинения. Но эта свобода, однако, была залогом творческой активности и воображения, каковые позволяли людям создавать замечательные шедевры, добиваться грандиозных свершений, до которых мало какой машинный разум смог бы додуматься. Это было преимуществом.
Но это вот… существо не было способно ни на что подобное. Этот ребенок едва ли чем-нибудь отличался от животного. Казалось, этот юный субъект мог в одиночку увеличить энтропию вселенной на порядок.
– Прекрати немедленно, Гильбертус Альбанс.
Этот приказ стал уже привычной фразой Эразма, но мальчик будто не понимал даже этой простейшей инструкции.
Эразм сам нашел имя для этого ребенка после долгого изучения классической истории, выбирая для имени такие звуки, которые отличались респектабельной и важной тональностью. Но пока это имя абсолютно не отражало поведения ребенка, как и его полную неспособность выполнять простейшие инструкции.
Дикому детенышу раба можно было много раз повторять одно и то же, и он просто не делал того, что ему велят. Временами Эразм пытался понять, глупость это или упрямство.
Сейчас Гильбертус разбил принадлежавший роботу цветочный горшок, разбросав осколки терракоты и комья земли по выложенному плитками полу и погубив цветок.
– Прекрати делать это, – повторил Эразм, придав на этот раз голосу большую суровость. Строгость тоже не возымела никакого действия. Но какой цели служит это детское непослушание? Гильбертус не извлекал ни малейшей выгоды из всех этих разрушений; казалось, он получает удовольствие от актов вандализма просто потому, что Эразм не разрешал ему этого делать.
Гильбертус смахнул с подставки еще один горшок, потом выскочил из оранжереи и помчался в свою комнату. Засвистела развевающаяся накидка Эразма – с такой скоростью этот заслуженный робот бросился вслед за мальчиком.
Омниус наверняка наслаждался этим зрелищем, свысока наблюдая его через недреманные очи своих летающих камер.
Когда Эразм вбежал в комнату, Гильбертус уже успел скинуть с кровати подушки и простыни и разметать их по полу. Он сорвал со стоек кровати прозрачные занавески, а потом начал сбрасывать с себя одежду.
– Прекрати это, Гильбертус, – скомандовал Эразм, нахмурив свое лицо из текучего металла и придав ему строгое отеческое выражение.
В ответ маленький дикарь набросил на зеркально блестящую голову робота свои испачканные трусы.
Это уже требовало смены тактики.
Хаос продолжался, набирая обороты, но группа роботов, не обращая на него ни малейшего внимания, принялась, войдя в комнату, наводить в ней порядок. Роботы-уборщики собрали с пола разбросанное постельное белье и одежду; убрались они и в оранжерее, вынеся разбитые горшки, выметя осколки терракоты и вычистив пол. Но мальчишка старался опережать их в своем разрушении.
Гильбертус Альбанс стоял голышом посреди комнаты, производя грубые неприличные звуки, потом вскочил на кровать, убегая от роботов, которые и не пытались его поймать – во всяком случае, пока.
Глядя на это бесчинствующее создание, Эразм решал, что делать дальше. Ребенка облачали в роскошные одежды, но он не придавал этому абсолютно никакого значения. Робот неустанно и терпеливо пытался учить его манерам, социальной ответственности и другим аспектам приемлемого поведения. Но Гильбертус продолжал ломать ценные вещи, устраивал беспорядок у себя в комнате, рвал книги и отказывался учиться.
Хотя дикарь, по всей видимости, не слушал, робот произнес, не повышая голоса:
– Бессмысленно было бы с моей стороны продолжать устранять повреждения, который ты за собой оставляешь. Система благожелательности и вознаграждений не дает видимого эффекта.
Он сделал знак своим роботам. Они стремительно бросились к Гильбертусу и крепко его схватили, удерживая мальчишку, несмотря на его отчаянное сопротивление.
Эразм снова заговорил:
– Теперь мы прибегнем к системе строгого надзора и наказаний.
От отступил в сторону, чтобы державшие мальчика роботы могли пройти в дверь.
– Отведите его в мою лабораторию. Посмотрим, можно ли заставить его вести себя прилично.
На протяжении столетий Эразм вскрыл и внимательно изучил строение тысяч людей и точно знал, как причинить боль, неудовольствие и страх. Робот отлично умел действовать энергично, не нанося при этом необратимых увечий. По возможности он не хотел калечить или убивать этого раздражающего мальчишку. Естественно, не из сочувствия – мальчик представлял собой интересную и трудную задачу. Кроме того, Эразм не желал признать перед Омниусом свою неудачу.
Были такие варианты, как наркотики и мозговая хирургия, но Эразм полагал, что это может не соответствовать условиям соглашения со всемирным разумом, который бросил ему этот вызов. Эти методы придется оставить про запас, на крайний случай.
Мальчик продолжал вырываться: он злился, но не желал признавать свое поражение. Эразм понимал, что в этой борьбе нервов у его подопечного нет ни малейшего шанса.
– Только я вижу, на что ты способен, Гильбертус Альбанс, и я не намерен пасовать перед тобой.
Они прошли по коридорам в большую операционную и лабораторию.
– Это причинит мне больше страданий, чем тебе. Но всегда помни, что я делаю это ради твоего же блага.
Это утверждение представлялось Эразму нелогичным, но он отрабатывал новую методику – имитацию слов, с которыми родители часто обращаются к своим детям перед наказанием. Когда они вошли в лабораторию и извивающийся в руках роботов мальчик стал проявлять неподдельный страх, Эразм произнес ровным бесстрастным голосом:
– Отныне ты будешь больше внимания уделять своим урокам.
Сознание и органы чувств позволяют человеку предсказывать реальность, пусть и фрагментарно. Мыслящие машины, сколько бы ни вели расчеты, никогда даже не приблизятся к такой способности, даже не поймут, как это возможно.
Титан Геката. Дневник изгнанницы
Иблис Гинджо попал в западню, будто его проглотил какой-то космический гигантский кит. Все системы корабля отключились, погасли панели управления, выключилось питание. Сейчас Иблис и двое его спутников оказались в угольной черноте таинственного искусственного астероида.
Мы обречены.
Офицеры джипола клялись защищать Великого Патриарха, но что они могли сделать? Флорисция Шико побледнела, ее коротко остриженные светлые волосы слиплись от пота. Она смотрела на Великого Патриарха так, будто он может призвать с небес молнию и разнести эту странную тюрьму. Даже верный Йорек Турр – человек, успешно выполнивший множество опасных поручений своего вождя и мастерски разоблачающий шпионов всемирного разума на всех планетах Лиги, тоже был охвачен страхом.
Иблис же не смел проявлять слабость. Чтобы отвлечься от собственных мрачных опасений, он напустился на своих соратников:
– Джипол сталкивался со многими опасностями, но ни разу не поколебалась его вера в меня и в дело великого Джихада Серены Батлер. Что ж теперь этот таинственный астероид превратил вас в испуганных суеверных идиотов?
Во тьме и в тишине они ждали решения своей участи. Да и что еще оставалось им делать?
Внезапно снаружи блеснул какой-то причудливый свет, словно пропущенный через ограненный бриллиант. Грот осветился. Блестящие полированные панели стенок засверкали блестками, яркими, как маленькие солнца.
Молодая женщина-сержант прикрыла глаза рукой, Йорек же смотрел, даже не пытаясь скрыть любопытство. Иблис, ростом выше всех остальных, стоял за их спинами и внимательно всматривался в пространство грота. Клубы тумана бродили в освещенном пространстве.
– Как будто этот астероид проглотил и кусочек неба… Наконец огни вспыхнули вокруг входного люка, и над головами узников раздался спокойный женский голос:
– Выходите из корабля, Иблис Гинджо. Я хочу лично познакомиться с Великим Патриархом. Не стесняйтесь – мне пришлось приложить немало усилий, чтобы устроить эту маленькую вечеринку.
Женщина-сержант посмотрела на Иблиса глазами круглыми, как монеты, а Турр поглядел на него твердо, не мигая.
– Я буду сопровождать вас, Великий Патриарх.
Стараясь сохранить маску мужественности и повелительную осанку, Иблис прикрикнул на Шико:
– Перестаньте демонстрировать свой испуг, сержант. Определенно это… это существо не собирается нас уничтожать. По крайней мере сейчас.
Хотя все остальные системы остались отключенными, люк распахнулся, и в корабле повеяло холодным ветром с легким запахом металла. Воздух внутри астероида казался стерильным, консервированным, но был вполне пригоден для дыхания.
Хотя Иблис и не был уверен, что кто-нибудь из них выберется отсюда живым, держался он храбро. Если что-то может их спасти, то только его умение убеждать. Как если бы предстоял разговор с представителем какой-нибудь важной планеты в Ассамблее Лиги, Иблис пригладил волосы и вышел в сверкающую зеркальную камеру. Турр, стараясь не отставать, последовал за ним; и нервная Шико поспешила следом, готовая, вопреки страху, проявить верность вождю, которому присягала.
Выйдя из корабля, Иблис поставил руки на бедра, несколько, раз глубоко вздохнул и с интересом огляделся вокруг.
Потом, никого не увидев, он громко закричал:
– Зачем вы захватили нас?
Слова его эхом отразились от стен и затихли. Потом послышались скрежет, жужжание и металлический лязг. Из затененной ниши вперед выступил силуэт размером с человека – вроде бы это была машина, но совсем не такая, какие видел Иблис, будучи доверенным человеком машин и надсмотрщиком над рабами на Земле:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119