В следующую минуту порыв ветра перевернул его вниз головой, как воздушный шарик. Фаэтон ухватился за ветку и, запутавшись в серебристых листьях, радостно засмеялся.
– Очень необычное ощущение, мадам! – выдохнул он. – Но, простите, мне не дают покоя несколько вопросов о странных событиях сегодняшнего вечера, и мне хотелось бы…
Он посмотрел вниз – аватары уже не было. Был только Аткинс: мрачный, по-прежнему в доспехах, он шагал по траве в сопровождении своих черных машин.
Здесь нечего делать. Аткинс ничего не скажет. Он усмехнулся, услышав заявление Фаэтона о его преданности Золотой Ойкумене: Фаэтон не мог вспомнить, что именно он совершил, но, каким бы ни был его проступок, его преступления было достаточно, чтобы честные люди считали его предателем.
Фаэтон отпустил ветку и поплыл по ночному небу. Серебристые сатурнианские деревья еще поблескивали внизу зеркальными листьями, а потом роща затерялась среди теней и полумрака других садов.
6
Логик Кес Сеннек проговорил ровным монотонным голосом:
– В заявлении, которое только что сделал пэр Вафнир, он называет наши действия «низменными» и «эгоистичными». Я считаю подобное заявление неточным и семантически неверным. Полагаю, что я правильно понял его, и я протестую, поскольку утверждение слишком неточное и стереотипное.
Кес Сеннек присутствовал физически – лысый большеголовый человек в сером однобортном костюме. По левой стороне вдоль застежки кителя шел ряд контрольных точек, ничего лишнего, никаких украшений. Серый цвет лица был адаптирован к источникам света в помещении, так же как и серые глаза. У него была стандартная фигура, правда, усовершенствованная особыми органами и приспособлениями для обитания в условиях нулевой гравитации, а нервная система значительно усилена мониторами, нейтрализаторами и уплотнителями, чтобы поддерживать эмоциональную стабильность и психическое здоровье.
– Если критическое количество людей в обществе объединятся и их действия преднамеренно или случайно приведут к тому, что использование агрессии (в противоположность мирным стратегиям и сотрудничеству) будет представляться целесообразным значительному числу индивидов для достижения того, что на тот момент они будут осознавать как свою цель, возникнут все необходимые условия для распада социального порядка. Напряжение в обществе будет усиливаться пропорционально увеличению числа индивидов, одобряющих агрессию. Под распадом я понимаю как сам факт насилия в обществе, так и то, что люди будут считать насилие единственным средством защиты от неправомерных действий со стороны других людей.
Для того чтобы избежать подобной ситуации, логичным было бы создать некое единообразие оперативного принятия решений, некую традицию, соблюдение которой будет ценным само по себе, вне зависимости от того, кто эти решения будет принимать. При принятии решений приоритет необходимо отдавать мирному разрешению предполагаемых или действительных конфликтов. Термин «конформизм» может быть вполне уместен при описании предполагаемой структуры принятия решений.
У Кеса Сеннека, принадлежавшего к инвариантной нейроформе, была высокоинтегрированная однокамерная нервная система, то есть у него не было никакого подсознания в общепринятом смысле, имелись только подпрограммы, привычки и рефлексы. Среди жителей Золотой Ойкумены инвариантная нейроформа не пользовалась популярностью, занимая второе место от конца, так как люди, принадлежавшие к этой нейроформе, думали и совершали поступки с удивительным однообразием, так как у инвариантных не может быть эмоциональных проблем или внутренних конфликтов.
Кес Сеннек видел библиотеку совершенно такой, какой она и была на самом деле: ни фильтров, ни изменений. Гелий представлялся ему манекеном-гуманоидом, вдоль шеи Ганниса он видел блеклые крошечные гнезда разъемов и антенн, соединявшие его с общим мозгом, он видел электронную активность, окружавшую питомцев Колеса Жизни и ее псевдорастения. Он видел провода и узлы, вьющиеся между колоннами пламени Вафнира, а также механизмы, производящие эффект электромагнитного поля там, где в действительности покоилось тело Вафнира. Орфей казался Кесу Сеннеку чем-то на колесиках, скелетообразным, с линзами и динамиками. Все это было непривлекательно, неинтересно, бесцветно.
Посторонние звуки, музыка, какие-то возгласы, запахи, долетавшие из окна, так же попадали в зону внимания Кеса Сеннека. И опять Гелий не мог удержаться от раздражения от того, как остальные видели происходящее. Структура мышления Гелия требовала, чтобы чувственные ощущения сортировались по степени их важности, а ощущения низкого уровня важности и вовсе игнорировались. Инвариантный мозг Сеннека воспринимал и фиксировал абсолютно все, оценивая происходящее с нечеловеческой, бесстрастной точностью.
– Действия тех, кто стремится предотвратить войну и насилие, не могут быть названы «низкими» и «эгоистичными», – подвел итог Кес Сеннек, – даже если эти люди во многом преследуют собственные интересы.
– Как и всегда, замечания Кеса Сеннека поражают меня своей точностью, но я не могу согласиться с ними до конца, – отметил Ао Аоэн. – Что же, мы говорим о бескорыстии? Почему никто не произнес вслух, какие именно тайные причины заставили Гелия внести свое предложение? Это мечта, которую все мы хотим уничтожить, возможно, самая великая мечта? Что это за мечта? Кто-нибудь может мне сказать? Разве кто-нибудь за пределами этой комнаты еще помнит о ней?
Никто не ответил. В комнате повисла тишина.
7
Фаэтон летел в ночной тишине.
Несколько минут он просто парил, отдавшись на волю ветра. Затем, перевернувшись на спину, стал смотреть на звезды. Активировав внутренний регулятор, он замедлил восприятие времени до такой степени, что смог наблюдать передвижение звезд, похожее на торжественное шествие по небу. Он замедлил чувство времени еще сильнее и увидел ореолы вокруг висящей прямо над ним Полярной звезды – часы сжались в мгновения. Ночь закончилась в один миг.
– А что, если я на самом деле совершил нечто ужасное, немыслимое, подверг опасности всю Золотую Ойкумену? Хочу ли я знать правду? Да я уже весь извелся, желание узнать все не дает мне покоя. Но я ведь сам так решил, невозможно удалить воспоминания без согласия самого человека. Возможно, знание истины просто невыносимо.
Почему с неведением так тяжело смириться? В жизни так много вещей, о существовании которых мы даже не догадываемся…
Все еще глядя на звезды, Фаэтон настроил слух на восприятие и земного, и спутникового радио. Его захлестнула волна информации, сотни тысяч источников звука посылали сигнал в его мозг. Бесконечное количество сигналов поступало с Земли, с орбитального города-кольца, из лунных поселков, даже на зеленой Венере, которая теперь вращалась по более прохладной орбите, появилось радио – признак цивилизации. На объединенных астероидах благоустроенной теперь планеты Деметр городов было меньше, чем на Земле, но они были ярче – проживавшие там научные сообщества с их образом жизни, предполагавшим эксперименты, потребляли намного больше энергии, чем благоразумная старушка Земля. Луны, вращавшиеся вокруг Юпитера – Солнечная система в миниатюре, – были неистощимым источником энергии, жизни, движения и шума. Многие даже считали эти планеты истинным центром Золотой Ойкумены. Основные и второстепенные пункты Трои, огромной, многомиллионной метрополии, где проживали инвариантные, посылали однообразные пульсирующие сигналы. На исходе ночи энергетические сети и системы связи Нептуна растянулись до поясов Оорта и Куипера. Доходили слабые сигналы со станций, находящихся за Нептуном, и уже совсем далеко, как слабая искра во мраке, работал маяк на обсерватории Порфирной композиции, удаленной на 500 а. е. д.
А дальше – ничего. Рев звезд, шорохи поверхностной радиации, бессмысленные, как грохот морского шторма. Звуки, доносившиеся оттуда, не были звуками организованного разума. Там не было ни колоний, ни каких-либо экспериментальных станций. Может быть, Молчаливая Ойкумена, ранее находившаяся в зоне Лебедя XI, еще существовала, но если это так, это – цивилизация без света, без электроэнергии, без радиосвязи.
Ночь была пуста. Бессмысленные шумы пустого пространства.
Фаэтон восстановил нормальное восприятие времени, и звезды замерли на месте.
– Нет, – сказал он сам себе. – Я не буду притворяться. Он вспомнил, что нептунец назвал Золотую Ойкумену миром иллюзий. Возможно, так оно и было на самом деле.
– Но я не позволю себя обманывать. Клянусь! Если там, среди звезд, кто-то может слышать меня, я повторю это еще раз: я принял решение.
Свет звезд стал бледным, а на востоке появилась красная полоска. Он находился намного выше, чем предполагал, здесь, на такой высоте, уже наступил день. Теперь, вновь став самим собой, он стал спускаться вниз, к земле, как пловец, погрузившись в темную синеву неба. Ветер, словно грохот множества безумных голосов, шумел в ушах.
8
Во дворце.
– Если эту мечту можем уничтожить только мы, мы должны это сделать, о пэры, – то ли сказал, то ли пропел Ао Аоэн, и сразу несколько столбов пламени вырвались из его тела. – Наша жизнь и безопасность, необходимость защитить Золотую Ойкумену от ужасов войны, которые помним только мы, поскольку достаточно пожили на этом свете, призывают нас на бой с архангелом огня, которого мы так боимся, что даже не можем произнести его имя. Мы преследуем достойные цели, но хватит ли нам сил для их достижения?
Можете ли вы убедить меня, о пэры, что Наставники не будут препятствовать нам, а помогут в нашем стремлении загасить пламя в душе человека? Я с удовольствием переменю свои шаткие убеждения. Моя империя видений может повлиять на умы миллионов людей. Докажи мне, о Гелий, что бороться с огнем в их душах возможно и что в этой борьбе мы сможем достичь результата, как когда-то ты смог усмирить огонь Солнца. И конечно же, хотелось бы надеяться на более благоприятный исход.
9
Фаэтон связался со своим поместьем.
– Радамант! Радамант! Я знаю, что протокол Серебристо-серой школы не позволяет тебе проявлять себя, нарушая среду, но у меня срочное дело. Весь вечер сегодня происходит что-то странное, мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться.
Его сенсорий зарегистрировал появление нового объекта, и в тот же миг в облаках над его головой появилось некое существо с крыльями, черное и маленькое, сопровождаемое чудовищным ревом мотора. Перевернувшись в воздухе и подлетев ближе, существо продолжило путь рядом с Фаэтоном.
Это был пингвин в галстуке-бабочке и авиационных очках, на шее у него болтался длинный белый шарф. Раскрыв свои коротенькие крылья, откинув назад голову, похожую на пулю, он разрезал воздух маленьким клювом – след пара тянулся за его перепончатыми лапками.
– Ну ты даешь, Радамант! Разве так можно?
Пингвин взглянул на Фаэтона.
– Это птица, молодой хозяин.
– Образ либо должен быть реалистичным, либо его вообще не должно существовать – это девиз нашего поместья. Пингвины не летают!
– Хм. Мне не хотелось бы огорчать вас, но молодые люди тоже.
– Да еще этот след…
– Ага, молодой человек, можете проверить мои подсчеты, если хотите, но тело в форме пингвина, летящее с такой скоростью через атмосферу…
Фаэтон прервал его.
– Реализм – прежде всего!
– Если бы молодой хозяин потрудился оглянуться, он, наверное, заметил бы, что его собственный след конденсата мало отличается от моего…
– О господи! – Фаэтон проверил свой фильтр ощущений. Пингвин и след, тянувшийся за ним, были только иллюзией, существующей в сознании Фаэтона, зато след, который оставлял за собой он сам, был настоящим.
– Как это получается? Я имею в виду, как получается лететь без костюма? – И он опять проверил свои характеристики на фильтре ощущений: все происходило в реальности.
– Если хозяин пожелает посмотреть наверх, на высокочастотный уровень…
– Сеть энергетических линий тянется в небе от края до края. Решетка для левитации? Масштабы умопомрачительные. Она тянется на много миль, на сотни миль. И все это построено за одну ночь?
– Ее собрали на орбите, а сегодня опустили в атмосферу, молодой хозяин. Это сюрприз для гостей праздника. – Пингвин махнул коротеньким черным крылом. – Проволока летучая, она сделана из недавно разработанного эластичного материала с высокой электропроводностью. Купол расположен над площадью Празднований, от сорок пятой до пятидесятой параллели. Если позволить ему сохранять свою естественную форму – полусферу, – ее верхняя часть будет находиться в стратосфере. Это не самая большая конструкция на Земле – зимние сады в Антарктиде гораздо больше, – но так дешевле и меньше помех для воздушного сообщения. Видимо, аватара Разума Земли установила микроскопическую программу в теле вашего персонажа, я вижу следы, тянущиеся ото лба через все тело, они создают магнитные якоря и асинхронные генераторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Очень необычное ощущение, мадам! – выдохнул он. – Но, простите, мне не дают покоя несколько вопросов о странных событиях сегодняшнего вечера, и мне хотелось бы…
Он посмотрел вниз – аватары уже не было. Был только Аткинс: мрачный, по-прежнему в доспехах, он шагал по траве в сопровождении своих черных машин.
Здесь нечего делать. Аткинс ничего не скажет. Он усмехнулся, услышав заявление Фаэтона о его преданности Золотой Ойкумене: Фаэтон не мог вспомнить, что именно он совершил, но, каким бы ни был его проступок, его преступления было достаточно, чтобы честные люди считали его предателем.
Фаэтон отпустил ветку и поплыл по ночному небу. Серебристые сатурнианские деревья еще поблескивали внизу зеркальными листьями, а потом роща затерялась среди теней и полумрака других садов.
6
Логик Кес Сеннек проговорил ровным монотонным голосом:
– В заявлении, которое только что сделал пэр Вафнир, он называет наши действия «низменными» и «эгоистичными». Я считаю подобное заявление неточным и семантически неверным. Полагаю, что я правильно понял его, и я протестую, поскольку утверждение слишком неточное и стереотипное.
Кес Сеннек присутствовал физически – лысый большеголовый человек в сером однобортном костюме. По левой стороне вдоль застежки кителя шел ряд контрольных точек, ничего лишнего, никаких украшений. Серый цвет лица был адаптирован к источникам света в помещении, так же как и серые глаза. У него была стандартная фигура, правда, усовершенствованная особыми органами и приспособлениями для обитания в условиях нулевой гравитации, а нервная система значительно усилена мониторами, нейтрализаторами и уплотнителями, чтобы поддерживать эмоциональную стабильность и психическое здоровье.
– Если критическое количество людей в обществе объединятся и их действия преднамеренно или случайно приведут к тому, что использование агрессии (в противоположность мирным стратегиям и сотрудничеству) будет представляться целесообразным значительному числу индивидов для достижения того, что на тот момент они будут осознавать как свою цель, возникнут все необходимые условия для распада социального порядка. Напряжение в обществе будет усиливаться пропорционально увеличению числа индивидов, одобряющих агрессию. Под распадом я понимаю как сам факт насилия в обществе, так и то, что люди будут считать насилие единственным средством защиты от неправомерных действий со стороны других людей.
Для того чтобы избежать подобной ситуации, логичным было бы создать некое единообразие оперативного принятия решений, некую традицию, соблюдение которой будет ценным само по себе, вне зависимости от того, кто эти решения будет принимать. При принятии решений приоритет необходимо отдавать мирному разрешению предполагаемых или действительных конфликтов. Термин «конформизм» может быть вполне уместен при описании предполагаемой структуры принятия решений.
У Кеса Сеннека, принадлежавшего к инвариантной нейроформе, была высокоинтегрированная однокамерная нервная система, то есть у него не было никакого подсознания в общепринятом смысле, имелись только подпрограммы, привычки и рефлексы. Среди жителей Золотой Ойкумены инвариантная нейроформа не пользовалась популярностью, занимая второе место от конца, так как люди, принадлежавшие к этой нейроформе, думали и совершали поступки с удивительным однообразием, так как у инвариантных не может быть эмоциональных проблем или внутренних конфликтов.
Кес Сеннек видел библиотеку совершенно такой, какой она и была на самом деле: ни фильтров, ни изменений. Гелий представлялся ему манекеном-гуманоидом, вдоль шеи Ганниса он видел блеклые крошечные гнезда разъемов и антенн, соединявшие его с общим мозгом, он видел электронную активность, окружавшую питомцев Колеса Жизни и ее псевдорастения. Он видел провода и узлы, вьющиеся между колоннами пламени Вафнира, а также механизмы, производящие эффект электромагнитного поля там, где в действительности покоилось тело Вафнира. Орфей казался Кесу Сеннеку чем-то на колесиках, скелетообразным, с линзами и динамиками. Все это было непривлекательно, неинтересно, бесцветно.
Посторонние звуки, музыка, какие-то возгласы, запахи, долетавшие из окна, так же попадали в зону внимания Кеса Сеннека. И опять Гелий не мог удержаться от раздражения от того, как остальные видели происходящее. Структура мышления Гелия требовала, чтобы чувственные ощущения сортировались по степени их важности, а ощущения низкого уровня важности и вовсе игнорировались. Инвариантный мозг Сеннека воспринимал и фиксировал абсолютно все, оценивая происходящее с нечеловеческой, бесстрастной точностью.
– Действия тех, кто стремится предотвратить войну и насилие, не могут быть названы «низкими» и «эгоистичными», – подвел итог Кес Сеннек, – даже если эти люди во многом преследуют собственные интересы.
– Как и всегда, замечания Кеса Сеннека поражают меня своей точностью, но я не могу согласиться с ними до конца, – отметил Ао Аоэн. – Что же, мы говорим о бескорыстии? Почему никто не произнес вслух, какие именно тайные причины заставили Гелия внести свое предложение? Это мечта, которую все мы хотим уничтожить, возможно, самая великая мечта? Что это за мечта? Кто-нибудь может мне сказать? Разве кто-нибудь за пределами этой комнаты еще помнит о ней?
Никто не ответил. В комнате повисла тишина.
7
Фаэтон летел в ночной тишине.
Несколько минут он просто парил, отдавшись на волю ветра. Затем, перевернувшись на спину, стал смотреть на звезды. Активировав внутренний регулятор, он замедлил восприятие времени до такой степени, что смог наблюдать передвижение звезд, похожее на торжественное шествие по небу. Он замедлил чувство времени еще сильнее и увидел ореолы вокруг висящей прямо над ним Полярной звезды – часы сжались в мгновения. Ночь закончилась в один миг.
– А что, если я на самом деле совершил нечто ужасное, немыслимое, подверг опасности всю Золотую Ойкумену? Хочу ли я знать правду? Да я уже весь извелся, желание узнать все не дает мне покоя. Но я ведь сам так решил, невозможно удалить воспоминания без согласия самого человека. Возможно, знание истины просто невыносимо.
Почему с неведением так тяжело смириться? В жизни так много вещей, о существовании которых мы даже не догадываемся…
Все еще глядя на звезды, Фаэтон настроил слух на восприятие и земного, и спутникового радио. Его захлестнула волна информации, сотни тысяч источников звука посылали сигнал в его мозг. Бесконечное количество сигналов поступало с Земли, с орбитального города-кольца, из лунных поселков, даже на зеленой Венере, которая теперь вращалась по более прохладной орбите, появилось радио – признак цивилизации. На объединенных астероидах благоустроенной теперь планеты Деметр городов было меньше, чем на Земле, но они были ярче – проживавшие там научные сообщества с их образом жизни, предполагавшим эксперименты, потребляли намного больше энергии, чем благоразумная старушка Земля. Луны, вращавшиеся вокруг Юпитера – Солнечная система в миниатюре, – были неистощимым источником энергии, жизни, движения и шума. Многие даже считали эти планеты истинным центром Золотой Ойкумены. Основные и второстепенные пункты Трои, огромной, многомиллионной метрополии, где проживали инвариантные, посылали однообразные пульсирующие сигналы. На исходе ночи энергетические сети и системы связи Нептуна растянулись до поясов Оорта и Куипера. Доходили слабые сигналы со станций, находящихся за Нептуном, и уже совсем далеко, как слабая искра во мраке, работал маяк на обсерватории Порфирной композиции, удаленной на 500 а. е. д.
А дальше – ничего. Рев звезд, шорохи поверхностной радиации, бессмысленные, как грохот морского шторма. Звуки, доносившиеся оттуда, не были звуками организованного разума. Там не было ни колоний, ни каких-либо экспериментальных станций. Может быть, Молчаливая Ойкумена, ранее находившаяся в зоне Лебедя XI, еще существовала, но если это так, это – цивилизация без света, без электроэнергии, без радиосвязи.
Ночь была пуста. Бессмысленные шумы пустого пространства.
Фаэтон восстановил нормальное восприятие времени, и звезды замерли на месте.
– Нет, – сказал он сам себе. – Я не буду притворяться. Он вспомнил, что нептунец назвал Золотую Ойкумену миром иллюзий. Возможно, так оно и было на самом деле.
– Но я не позволю себя обманывать. Клянусь! Если там, среди звезд, кто-то может слышать меня, я повторю это еще раз: я принял решение.
Свет звезд стал бледным, а на востоке появилась красная полоска. Он находился намного выше, чем предполагал, здесь, на такой высоте, уже наступил день. Теперь, вновь став самим собой, он стал спускаться вниз, к земле, как пловец, погрузившись в темную синеву неба. Ветер, словно грохот множества безумных голосов, шумел в ушах.
8
Во дворце.
– Если эту мечту можем уничтожить только мы, мы должны это сделать, о пэры, – то ли сказал, то ли пропел Ао Аоэн, и сразу несколько столбов пламени вырвались из его тела. – Наша жизнь и безопасность, необходимость защитить Золотую Ойкумену от ужасов войны, которые помним только мы, поскольку достаточно пожили на этом свете, призывают нас на бой с архангелом огня, которого мы так боимся, что даже не можем произнести его имя. Мы преследуем достойные цели, но хватит ли нам сил для их достижения?
Можете ли вы убедить меня, о пэры, что Наставники не будут препятствовать нам, а помогут в нашем стремлении загасить пламя в душе человека? Я с удовольствием переменю свои шаткие убеждения. Моя империя видений может повлиять на умы миллионов людей. Докажи мне, о Гелий, что бороться с огнем в их душах возможно и что в этой борьбе мы сможем достичь результата, как когда-то ты смог усмирить огонь Солнца. И конечно же, хотелось бы надеяться на более благоприятный исход.
9
Фаэтон связался со своим поместьем.
– Радамант! Радамант! Я знаю, что протокол Серебристо-серой школы не позволяет тебе проявлять себя, нарушая среду, но у меня срочное дело. Весь вечер сегодня происходит что-то странное, мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться.
Его сенсорий зарегистрировал появление нового объекта, и в тот же миг в облаках над его головой появилось некое существо с крыльями, черное и маленькое, сопровождаемое чудовищным ревом мотора. Перевернувшись в воздухе и подлетев ближе, существо продолжило путь рядом с Фаэтоном.
Это был пингвин в галстуке-бабочке и авиационных очках, на шее у него болтался длинный белый шарф. Раскрыв свои коротенькие крылья, откинув назад голову, похожую на пулю, он разрезал воздух маленьким клювом – след пара тянулся за его перепончатыми лапками.
– Ну ты даешь, Радамант! Разве так можно?
Пингвин взглянул на Фаэтона.
– Это птица, молодой хозяин.
– Образ либо должен быть реалистичным, либо его вообще не должно существовать – это девиз нашего поместья. Пингвины не летают!
– Хм. Мне не хотелось бы огорчать вас, но молодые люди тоже.
– Да еще этот след…
– Ага, молодой человек, можете проверить мои подсчеты, если хотите, но тело в форме пингвина, летящее с такой скоростью через атмосферу…
Фаэтон прервал его.
– Реализм – прежде всего!
– Если бы молодой хозяин потрудился оглянуться, он, наверное, заметил бы, что его собственный след конденсата мало отличается от моего…
– О господи! – Фаэтон проверил свой фильтр ощущений. Пингвин и след, тянувшийся за ним, были только иллюзией, существующей в сознании Фаэтона, зато след, который оставлял за собой он сам, был настоящим.
– Как это получается? Я имею в виду, как получается лететь без костюма? – И он опять проверил свои характеристики на фильтре ощущений: все происходило в реальности.
– Если хозяин пожелает посмотреть наверх, на высокочастотный уровень…
– Сеть энергетических линий тянется в небе от края до края. Решетка для левитации? Масштабы умопомрачительные. Она тянется на много миль, на сотни миль. И все это построено за одну ночь?
– Ее собрали на орбите, а сегодня опустили в атмосферу, молодой хозяин. Это сюрприз для гостей праздника. – Пингвин махнул коротеньким черным крылом. – Проволока летучая, она сделана из недавно разработанного эластичного материала с высокой электропроводностью. Купол расположен над площадью Празднований, от сорок пятой до пятидесятой параллели. Если позволить ему сохранять свою естественную форму – полусферу, – ее верхняя часть будет находиться в стратосфере. Это не самая большая конструкция на Земле – зимние сады в Антарктиде гораздо больше, – но так дешевле и меньше помех для воздушного сообщения. Видимо, аватара Разума Земли установила микроскопическую программу в теле вашего персонажа, я вижу следы, тянущиеся ото лба через все тело, они создают магнитные якоря и асинхронные генераторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60