Стеклянные стены, потолок-зеркало - вскинь голову, и из перевёрнутого мира на тебя с испугом взглянет лицо стоящего на потолке, подвешенного за ноги. Мокрое, холодное лицо, обтекающее неторопливыми языками и комками стеклянно-синего желе. Приоткрытый рот забит гелем; на переносице, щеках и подбородке - красно-синюшный след маски, глаза обмётаны беловатой мазью.
Вдоль стен, с усилием пронизывая воздух. Здесь должен быть замок, запор, но ключ-рукоятка потерян - где он? надо вернуться за ним? нет, уже нет времени. Сегменты аквамаринового стекла разделены полосами металла, там встроены панели управления - но код забыт! забыт!
Всё предельно просто. Выпить, это вишнёвая вода. От питья немеет язык, становится пусто и тепло в горле. Здорово, правда? «Нездорово». - Слова не выговариваются, путаются во рту, язык толстый и непослушный. Теперь представь, что ты акванавт. Дышишь через маску. Раз-два, раз-два, вдох-выдох. Весело? «Не весело», - гаснет в голове порыв ответить. Пол, потолок - колесом, вокруг, и всё мелькает; хочется ухватиться и вцепиться, чтоб не полететь...
...в яму! Вот она - яма!!
Ноги скользят, безнадёжно тормозя. Пол накренился и стал покатым, а впереди - обрыв над бездонным провалом, откуда кричит эхо и грохочет гром. Дым идёт вверх, снизу мелькают вспышки, разом озаряя всю толщу дымовой завесы. Ааааа, ооооо, - гудят, смешиваясь, голоса в пропасти, отскакивая от гладких стен, путаясь среди повисших кабелей. Громадная тень рисуется в опаловом дыму, тень горбатая, рогатая, тень с крючьями и пилами, с ремнями и цепями. О-хо-хо! О-го-го! - Всё выше вздымается горб тени, всё ясней проступает в дыму чугунный шар головы без глаз, головы с венцом гнущихся стеблей. Мягко падать! мягко! - а ноги скользят, а пол наклоняется круче, и воздух не даёт за что-нибудь схватиться и вцепиться. Полоса, разделяющая стёкла!
Пальцы с болью впиваются в металлическую закраину. Стекло постепенно, рывками, становится ясным - там, в гладкой округлой нише, колеблются, парят окутанные гелем нагие невесомые тела. Лица их скрыты толстым красным эластиком, словно залеплены сургучом, глаза белые, варёные, без век и зрачков, слепо вытаращены. Шевелящиеся трубки, поблёскивая в свете, проникающем из коридора, выползают из гнёзд в стенах, подкрадываются, змеясь, бескровно вгрызаются в лица, в тела, оплетают конечности и начинают сжимать кольчатые объятия. Мышцы безвольно плавающих тел напрягаются, сопротивляясь, рёбра и животы ходят ходуном в ритме нарастающего удушья, тела изгибаются, вертятся, дёргаются, но витки трубок всё плотней, всё туже.
Напрасно бить кулаком в стеклянную стену, кричать, звать - коварные слуги спящих делают своё дело хладнокровно и уверенно. Что-то хлюпает под полом. Гель убывает, всасываясь в невидимые ёмкости; тела одно за другим опускаются на пол, спутанные хищными механическими жгутами. Без поддержки геля тело становится невыносимо тяжёлым, мышцы едва повинуются. Першит и скребётся в горле, пальцы царапают губы, отдирая от лица широкую присоску - словно отрывается восковая маска-оттиск, но отбросить её нельзя - следом изо рта и ноздрей тянутся слизистые, неровные шланги, стекают вдоль носа на губы мокрые потёки белёсой эмульсии. Вдох. Выдох. Воздух обжигает грудь изнутри, вдох прерывается приступом кашля. Красная маска - вдавленное лицо наоборот с пустыми капсулами истекающих белыми слезами глазниц, словно сброшенная змеёй старая кожа, - глядит своими впадинами, и рот её начинает двигаться. Зубы во рту маски чёрные, обсидиановые.
Проснись. Проснись. Ты умер? Ты жив. Меня не обманешь, не притворяйся.
Маска делает мучительное движение одновременно всеми чертами лица и выпячивается вперёд, становясь головой, - но за эластиком пустота, это голова без затылка! это не руки, а ожившие рукава с перчатками, они пустые! Это не тело, это куртка, а внутри - темнота! Пустотелая фигура протягивает рукава - прочь! уходи! Но удары не причиняют вреда телу, надутому тьмой, - подавшись, оно вновь распрямляется, вздувается и хохочет, а из носа и рта свисают влажные светло-синие шланги.
Вишнёвая вода! вкус вишни! Спазм сжимает желудок, рот хрипит, а пустая рука подносит к губам баллон, сочащийся сонным туманом..
Выпей. Может, тебе повезёт и ты провалишься на один сон глубже, где тишина. Осторожней! двумя снами глубже лежит смерть.
Маски одна за другой с чмоканьем отпадают от лиц людей, выворачиваются, заполняются дымом тьмы и облекаются в куртки и брюки, стучат по залитому гелем полу пустыми ботинками. Руки-перчатки разводят лежащим веки, ищут пульс на шеях, достают отливающие сталью трубки и наносят короткие удары-тычки в живот, в бок. Тела судорожно вздрагивают, тяжело стонут, ползут по гелю, как розовые черви, - и зеркало потолка ледяным блеском отражает опрокинутый сон.
Вкус вишни во рту. Язык немеет. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Тьма.
Блок 3
- Наше время ограничено, - предупредила Тими. - В семь часов придёт юношеский хор, и нас попросят удалиться. Но мы перейдём в комнаты дизайнеров и займёмся приборами. Потом...
- ...ничего не будет, - остановил её Форт. - С двенадцати отдых, с семнадцати - днёвка и баиньки. Встретимся в 25. 00.
- Не поняла, что такое «баиньки», но повторю ещё раз - время ограничено, - очень тихо, чтобы никто из окружающих не слышал, настояла на своём Тими. - Вам назначен ускоренный курс; мне велено обучать вас как можно больше. Если вы не согласны, подайте рапорт старшему по званию.
- Где он и как его зовут? - Повиснув на поручне в набитом утреннем вагоне, Форт свысока глядел на макушку Тими. Частного транспорта на Ньяго не знали, а эшелон выделялся лишь для переброски контингента больше батальона.
- Это я - старшая по званию, - скромно созналась Тими, вскинув на Форта огромные, глубокие глаза, полные томной мечты и ожидания.
Соратница Раха была модницей. Жемчужно-серая короткая причёска, колечки в высоких ушах, кисточки - тревожного оранжевого цвета, губы - малиновый металлик. Больше всего Тими походила на большую-пребольшую белку (Форт видел белку в зоопарке), нагруженную амуницией, и вдобавок смахивала на городскую партизанку.
- Рапортовать в письменном виде, в перерыве между занятиями. Резолюцию получите после днёвки.
- И что тогда?
- Тогда, если вас не устроит, рапортуйте выше по инстанции. Согласно уставу, это делают следующей ночью.
«Казарма!» - всплыл со дна мозга возглас Буфина, а проворный активист «Помилования» добавил из того же пласта памяти: «Нет свободы!»
- Слушайте, Тими...
- Я уже объясняла, как следует ко мне обращаться, - офицер Гутойс. Когда Гутойсов будет несколько, говорите имя и прозвание.
- Я в вашу армию не нанимался и никаких контрактов не подписывал. - Форт держался в рамках шёпота, уважая туземную заповедь «Не шуми». - Тем более я не читал ваши уставы - и, прямо скажем, в гробу их видал.
- Они лежат не там. - Тими нахмурила длинные, красиво изогнутые брови. - Они хранятся в ларце реликвий. Кандидат Кермак, соблюдайте регламент.
- Куда это я кандидат?! Pax сказал, что меня назначают экспертом!..
«...по не сказал - каких наук», - пронеслось в уме.
- Эксперт - это должность, а кандидат - воинское звание. Вы согласились за плату участвовать в работе сил безопасности, значит, приняты на службу. Звания выше кандидатского вам не положено, но, чтобы вы внушительно смотрелись на улице, вам разрешено носить офицерский жилет. Для вас это большая честь...
- Я устно, по-джентльменски договорился с одним Рахом - и больше ни с кем, - выговаривал Форт как можно отчётливей, хоть и сквозь зубы. Приходили свинцовые мысли о превосходстве ума над грубой силой. Кулачную расправу явно выдумал тупица, не нашедший слов в споре с женщиной. Форт мог пинком выломать дверь вагона, но даже всей мощью своего мыслящего субстрата он был не в состоянии переубедить эту ушастую белку с глазами скорбного лемура.
- Устная договорённость с офицером равносильна письменной со всем его кланом.
- Вы чтите обычай - прекрасно. Хотите, чтоб и я его чтил - замечательно. Но тогда уважьте и мои обычаи, о'к? По-моему, логично.
- О-о-о... - Белка задумалась, напрягая уши. - Возможно, да. А вы служили там, где принята субординация?
- Разумеется! - Форт едва ли не с яростью вспомнил специалистов из лаборатории Яримицу, которые грузили его наставлениями: как считывать данные со встроенных во «флэш» биобоксов, как соблюдать режим входа-выхода во время квантового переброса, - и как постепенно накалялась обстановка, как повышались голоса, а затем вихрем выплёскивались возмущённые претензии...
- Мистер Мошковиц, образец два препятствует выполнению наших экспериментов. Позаботьтесь, чтобы он нормально принимал задания!
- Между прочим, у меня есть имя и фамилия - Албан Даглас, - сдержанно добавил «образец два», чьему долготерпению Джомар втайне поражался. - И, кстати, звание имеется - я сэконд-лейтенант.
- В нашей документации вы значитесь как «образец два» из опытной серии управляющих модулей «сефард», то есть - как унитарный многоцелевой процессор. Процессоры не уговаривают, их программируют. Нас не интересует, какую кличку вам дали в проекте. Ваши индивидуальные соображения и прихоти пусть останутся вне службы. Мы не требуем невозможного - вам надлежит только отслеживать параметры. На борту «флэша» нет других компьютеров, только вы.
- А мне не нравится ваша возня с биобоксами. Не знаю, что в них, но после выхода из броска там уже ничто не шевелится. Слушайте, как вас - а, Яримицу! мистер Яримицу, у вас есть кошка?
- При чём тут кошка?! я говорю о пунктуальном выполнении штатных обязанностей!
- Давайте я приеду к вам и в научных целях стукну вашу кошку кулаком. Положим, я хочу выяснить, как кошки переносят соударение с тупыми твёрдыми предметами.
- Мистер Мошковиц, отдайте ему соответствующую команду. Он совершенно разрегулирован; я составлю рапорт об исключении его из работ с биологическими объектами.
- Яримицу, вы видели режимные характеристики «флэша»? там указано: «Ни одно позвоночное не выносит квантового переброса». А вы животных мучаете.
- Албан, перестань, - негромко молвил Джомар. - Нам. придётся выполнять заказы биологов, это неизбежно. Не ссорься больше с профессором Яримицу.
- Наш профессор в детстве с лягушками не наигрался. Известно, все живодёры начинают с мелкой живности. Птички, йонгеры... а потом люди.
- Албан... - Джомар устало прикрыл глаза. - Ты военный пилот. Если начнётся война, ты отправишься в бой.
- Куда деваться, отправлюсь. Свой дом надо защищать. Но чтоб в лаборатории годами кошек и мышей казнить - таким надо родиться. В смысле, родовую травму получить с подвывихом мозгов.
- Образец два! эй, образец два, отвечай!
- Обращайтесь по званию, мистер Яримицу.
- Невероятно! мистер Мошковиц, что о себе возомнила эта машина?! где понятие о субординации?
Джомар промолчал. Его тяготил невысказанный вопрос об иной субординации.
- Как были построены ваши отношения с начальством? - хитро спросила Тими.
- Запросто. Мы были на «ты» и хлопали друг друга по плечу. Особенно на вечеринках.
«Попадись мне Яримицу - я б его похлопал, - размечтался Форт. - Два года бы плечо назад вправляли, с передышками».
- Позволю себе вам не поверить. Я изучала сведения о служебном этикете эйджи.
- Ну и что? я прочёл инструкцию для въезжающих на Ньяго, затвердил, приехал - и бьюсь о всякие нюансы, как лбом о притолоку. Думаешь, ты смогла бы по книжкам вжиться в наши обычаи?
- Я допускаю, что не всё уразумела, - признала Тими с неохотой. - Давайте учиться взаимно.
- Идёт! Для начала стоит уяснить, что я - свободный человек из свободного мира... - размашисто и вдохновенно заявил Форт, почти со сладострастием ощущая, как над ним реет флаг, сияет герб и звучит гимн Отечества, а вместо солнца светит Свобода. В такой атмосфере, словно гриб после дождя, рядом должен был вырасти плюгавец из «Помилования», чтобы раздавать листовки. Однако гибкий демон демократии явиться не посмел, а Тими осторожно подёргала Форта за рукав и потянулась вверх и вперёд, поближе к его уху:
- Да вы что, мотаси Фортунат, как можно! На нас люди смотрят!
«Отдай мне твоих бедных и усталых! Они задыхаются в толпах огромных!» - запела жар-птица свободы где-то в субстрате мозга, но, оглядевшись, Форт быстро придушил горластую куру. Откуда знать - может, ньягонцам этого не надо. Игрушечные люди с длинными ушами и очаровательными глазами выглядели сытыми и здоровыми, а неяркая одежда их была чиста и добротна. Чувства Форта были угнетены только слабым светом и низким потолком вагона.
Захотелось подробно выяснить, какими же пытками и ущемлениями прав, ценою каких лишений всевластные нао добились сытости своего малорослого народца.
- Но перейти на «ты» я, вероятно, не смогу. - Убедившись, что землянин угомонился, Тими вернулась к прерванной беседе.
- Рост смущает?
- Опытность. Я тоже прочла ваше досье.
«Издайте досье в виде брошюры, тиражом тысяч двести, - хмуро подумал Форт, - станет бестселлером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69