Справа от насыпи кое-как держался на согнутых опорах щит с выцветшей и наполовину облезшей надписью - проступали неясные буквы, синие на белом; поверх них жирными размашистыми полосами спрея была намалёвана перевёрнутая чёрная звезда, выставившая вверх острия рогов, а ниже шла косая полуграмотная надпись: «АЛАМБУК НЕЗАВИСИМОСТИ ДАЛЬША НИ ШАГА, СМЕРТ! ОКУРКИ»
- Влепи-ка! - Командир ткнул оператора систем огня в плечо. Того дважды просить не пришлось; кивнув: «Есть влепить!», он пробежал пальцами по клавиатуре - развернувшись, башня жахнула одним стволом.
Синяя искра пронеслась по воздуху к щиту - и плакат на опорах исчез в туче кипящего огня.
- А ещё, - вдруг громко выпалил командир, словно выстрел по щиту разрешил ему глубже дышать, - эти огарки электричество воруют! Когда свет тухнет не по расписанию - это они. Видеть не могу их резаные ухи, носы драные - только на прицеле!
- Далече, ахвицеры, ох, далече вы заехали! - Говор троглодитского вождя напоминал причитания. Его жёны, снохи и какие-то неизвестные плешивые создания ритуально плакали без слёз, воздевая руки и дёргаясь из стороны в сторону. Тут же плясали и блеяли грязные детишки в тряпье, а троглодиты помоложе, но такие же оборванные и немытые, жались поближе к пришельцам, виляли всем туловищем и умильно облизывались, закатывая глаза, урча и царапая воздух, словно ласкались издали.
- Кормильцы, кормильцы! Ох, начальник Pax, не чаял я, дурья моя башка, тебя вживе повидать! - стенал седоухий вождь, разметая градским путь истрёпанными полами хламиды, бренчащей нашитыми ключами, пробками, консервными крышками и кольцами из проволоки. - Ни въявь, ни в снах не ждал увидеть! Всё-то плакал о тебе! Да разрази ты меня в дым, да прободи мою утробу, ежли я не думал, что тебя, мой огонёк, в том гиблом рейде на светлую головушку укоротили! Ииыхх! Ночка ясная! Мать, дочери мои! сыночки! режь скотину, доставай грибочки! Цельну луну гулять будем, что мой великий Pax О Пяти Перстах воротился невредимым из резни! Будем песни стонать, плакать будем!
«Хм, что за рейд, что за резня?.. - не мог вникнуть Форт, - И опять звучит укорочение на голову. Преследует меня эта хирургическая операция, куда бы я ни прилетел. Можно подумать, что я на Планете Монстров, в Купер-Порте, слушаю о подвигах краснокожих братьев по разуму...»
Pax О Пяти Перстах выступал среди кишащих голодранцев по-княжески, плавно вынося вперёд ноги, как бы распихивая рвань, льнущую обнять его колени.
После шаткой езды по раздолбанным рельсам отдалённой ветки, после марша по лабиринту валунов под висящим над головой солнцем Форту ошеломительно и дивно было войти в низкий, выгрызенный в диком камне проход. Он прокладывал дорогу во тьме пучком света и вдруг, после выкрика Раха, поймал лучом белёсые испуганные лица с линзами стеклянно-синих глаз, острия копий, сжатых в костлявых пальцах, а затем оказался в пещере, почти в точности такой, какая нарисована в учебнике древней истории, - кучи отрепьев, закопчённый свод, горшки со стряпнёй на примитивном очаге и эта пляска растрёпанных, расхристанных отродий тьмы перед тремя рыцарями в отливающих роговым блеском гранитно-серых доспехах.
- Подарки, подарочки! кланяйтесь низенько! Где лампа?! лампу зажгите! Эй, не жалеть кырасину! всё спалим, чтоб угодить гостюшкам!
Внезапно Форт осознал, что был незнаком со смыслом слова «обожание». Оно - от выражения «о, боже!». Его хотели, но безумно боялись потрогать, к нему тянулись, но замирали в двух-трёх сантиметрах от брони, водили вдоль ног подушечками мозолистых пальцев, скулили от страха и счастья видеть богатырей - чьи небесные дары, увы, сюда не дошли.
- Шкур настелить! в три кучи! всё, всё горой валите, чтоб мягонько было!
- Вы сможете что-нибудь съесть? - почти не разжимая губ, краем рта спросил Pax, чопорно глядя перед собой и чуть вскинув лицо.
- Немного. Это обязательно?
- Надо бы. Они - из покорных троглодитов, даже отпускают молодняк к нам на учёбу.
- Много мы им дать не можем, - сквозь зубки проговорила Тими, сидящая одесную Раха, как паж-оруженосец рядом с господином. - Но обучить грамоте, доврачебным навыкам, основам гигиены...
- Похоже, им это даётся с трудом.
- Легко только ломать, - чуть глуше молвил Pax. - Если их не привлекать и не подкармливать, они перейдут на ту сторону.
Перед тремя бронированными божествами поставили подносы с мясом. Даже в прошлой жизни и с большой голодухи Форт не позарился бы на такую снедь. Всё племя выстроилось напротив на коленях.
- Вместе - взяли. - негромко скомандовал Pax. - Эксперт, делайте как я.
Они немного склонились, синхронно отхватив пальцами правой руки по кусочку жаркого.
- Ешьте! - сделал Pax царственный жест.
Троглодиты набросились на подносы: возня, выкрики, чавканье, быстро жующие рты и длинные яркие языки, вылизывающие жирные пальцы.
- А ты артист, - добродушно усмехнулся Форт.
- Приходится.
- Прямо выдрессировал их...
- Они знают, что у нас шесть пистолетов. Их копья - не оружие, а тростинки. Меньше чем за минуту мы истребим тут всех. Рикошеты нам в броне не страшны.
- Тебе доводилось проделывать что-либо подобное?
Pax величаво повернул голову к левому плечу, поджав нижнюю губу и прикрыв веки.
- Тими, подарки.
Настал черёд ликовать детям и женщинам. Обожание захлёстывало через край. Тими раньше припрятала две горсти смокв и теперь совала их в рот детворе по штуке.
- Жуй, не глотай - а то подавишься! вот, умница.
Ровеснице Тими, одетой чище прочих, досталась пачка квадратных жетонов, маркированных лазерными сетками.
- Не забудь, срок их обмена и получения лекарств - в первый градский день.
- Ага, наогэ, я запомню. - Фельдшерица для верности накарябала дату капиллярной на упаковке.
Тими осталась в окружении щебечущих малышей, а Pax с Фортом отдалились к мужской части пещеры. Там вождь с кустистыми кистями на седых ушах и его довольно коренастый сын с угодливой улыбкой приготовили всё для степенной деловой беседы. Грибочки и большие папиросы. Ноздри Раха дёрнулись, когда их коснулся дым.
- Сам растил, Мантых? - кивнул он на плошку с осклизлыми грибами.
- Ваши слова, начальничек, в неправду сказаны, не осерчайте на старого дурня. Не нашенское это. Безымянный какой-то прибрёл поверху, он барыжил. Мы с сынкой закусили по грибку. Вымочено в меру, ум не мутят, а в пузе теплеет.
- Так, так... А плесень как, пышно растёт?
Отец с сыном стали кланяться и клясться, что о таком злаке они понятия не имеют. То же последовало и на вопрос о дружбе с закордонными.
- Мой старший брат, мастер по свинкам. - Pax представил Форта в рамках понятий троглодитов. - От него ничто не скроется. Приготовьтесь ему отвечать, трепещите.
- Свинки! - Уловив из речей Раха верный тон, Форт с нахрапом взялся за династию вождей. - Пятой ночью от нынешней - что с ними было?
- Пятой? - переглянулись Мантых с Кой Мантыхом. - Эт которая ж ночь?
- Когда ты Акусе ухи драл! вспоминай, батька!
- Я-а?! и не тронул! так, любя!..
- Все кистюхи повыдрал.
- Линька у ней! не, сынка, - эт когда ты Жайке выволочку учинил!
- Не бывало, чтобы я ей...
- А как же! хвост грозил отрезать, красоты лишить! нож искал...
- Ей, милке моей, - хвост? Врёшь, батька!
- Сам врёшь! начальничек, в нём на паучью слезу правды нету!
- Чтоб ты камень из костра лизал за эти слова!
Мантых, не вставая, треснул Кой Мантыха по оскаленной физиономии. Когда тот замахнулся в ответ, старый хрыч показал, что не за одни седины занимает свою должность, - так ловко защемил сынка за нос, что тот забыл, зачем лапу поднял. Свободной рукой вождь прихватил жгут из скатанной кожи и стал охаживать великовозрастного по ушам.
- Свинки! - напомнил Форт.
- В ночь, когда все передрались... - проговорил Pax задумчиво.
- Ну да! - Отдуваясь, Мантых влепил сынку ещё разок и отпустил его нос. - И вздорили все, и половина свинов передохла.
- И плесень вся в трубку свернулась! - гаркнул Форт, хлопнув по полу ладонью. О поведении лишайников и прочих примитивных форм жизни в лиловой зоне он разведал немало.
- Вся, как короста, сошла!.. какая плесень? - спохватился бодрый старец, словно с ноги сбился. - Не было, не было! оговорился я. Стар, глуп, брешу незнамо чего!
- О, Мантых, в тёмные игры ты с начальством играешь, - покачал шлемом Pax, - а мы тебе лекарства, всякую мануфактуру даём. Не зря ли?.. может, ты ещё что-нибудь утаиваешь?
- Свинок показывай, - приказал Форт.
- Съели дочиста!
- Вместе с копытами? - Форт не терял надежды раздобыть хоть обрезки на анализ.
Мантых собрался робко возразить - мол, у свинок когти, не копыта, - но в этот миг в пещере что-то изменилось.
Форту показалось, что с пола единым вздохом поднялась пыль - не к месту вспомнилась сказка про Тётушку Метелицу. Словно невидимые руки встряхнули разом все простыни, и густая пыль всколыхнулась волной. Но перепада давления не было. Не отметил он и сейсмических колебаний.
Одновременно стали ярче огни ламп и пламя очага - нет, они не разгорелись, но воздух будто стал иначе пропускать свет, и огни окружил радужный ореол.
Выскочила аналогия, найденная вариатором в памяти - радужные круги у источников света отмечаются при отёке роговицы.
«Но у меня нет роговицы», - возразил сам себе Форт.
Взмах пыли и вспышка лучистых семицветных ореолов заняли доли секунды. Вслед за этим раздался и стал расти многоголосый стон. Детский - дети схватились за головы, за животы; кто-то вскочил с тонким криком, другой выгнулся и забился в судорогах. Женский - не успев встревоженно переглянуться, женщины наперебой заголосили и заметались. Мужской - кто-то взвыл, выкатив вмиг налившиеся кровью глаза. Иные, рывком поднявшись, оглядывали пещеру как бы в поисках выхода. Третьи, мгновенно потеряв всякое мужество, с визгом начали карабкаться на стены, срываясь и ломая ногти. И многие, многие с непередаваемым ужасом смотрели вниз, в пол.
- А-а-а-а! - заревел седоухий Мантых, с молодой прытью вскакивая с места и подпрыгивая, будто пол жёг ему ноги. - Вот он! вот он! гибне-е-ем!!
- Зве-е-е-ерь!! - вопил мечущийся Кой Мантых. Он схватился с мужчиной, который бил копьём в пол, вырвал оружие и тут же всадил ему в грудь на всю глубину наконечника.
Pax стал белым. На его лице крупными каплями выступил пот и появилась гримаса еле сдерживаемого испуга.
- Фортунат, это - приступ! это зверь!! Найди Тими! Держитесь вместе!..
Но Форт ничего не чувствовал. Он один оставался неподвижен и собран в пещере, за секунды ставшей ареной смятения. Кругом бились, рыдали, корчились умалишённые люди, беспорядочно сновали в слепом стремлении где-нибудь спрятаться, куда-то убежать. Колебание пыльной кисеи. Радужные венцы огней. И никаких других изменений. Мозг в коконе фартанга получал от внешних датчиков обычные сигналы.
- Я не смог побывать на «Бетхэн Галлахер», - бурчал Альф, пытаясь унять волнение тем, что ходил из угла в угол. Остановившись, он неожиданно звонко выкрикнул: - Но это не моя ошибка! это сбой системы навигации! Мне не оставалось ничего другого, кроме как переброситься. Иначе столкновение было неизбежным.
- Что там поделывает Яримицу? - Албан изображал праздное валяние в постели. Он не мог отказаться от некоторых видов человеческого поведения.
- Прогоняет всех через углублённый медосмотр. По-моему, по пятнадцатому разу. «Бетхэн Галлахер» от него стонет; говорят, лучше подряд две ревизии и три командорские инспекции, чем одно нашествие врачей. Он сочинил анкету, представляешь! все пострадавшие... потерпевшие... в общем, кто был на борту, когда фрегат накрыла волна моего выхода, заполняют тысячу триста пунктов и плачут. Они почти здоровы, а их всё мытарят!
- Им тогда серьёзно досталось?
- Чепуха! - Альф был нескрываемо счастлив, что всё обошлось и его не поставят в угол. - Так, лёгкое помутнение сознания - будто пыль полетела, радужные круги в глазах, у кого-то живот заболел... да, ещё настроение испортилось. И вылетела электроника, кроме самой защищённой.
Дети верещали как резаные. Они хватались цепкими ручонками за пояс, за руки - не оторвёшь!.. и лезли вверх по телу, как по дереву. Тими шаталась под их тяжестью, глядела дикими глазами, но не отступала, опекая группу сбившихся вокруг неё детёнышей. Какие-то драные женщины с воем кружились рядом, отрывали двух-трёх и, зажав под мышкой или посадив на спину, согнувшись, бежали к выходу.
Гвалт, шум, резкие гортанные крики - с мужской половины вырвались поджарые парни, вытаращив глаза. Они прокладывали себе путь, орудуя палками и копьями.
Мятущиеся женщины замечали их в последний момент и отшатывались прочь.
Исступлённо орал потерянный ребёнок. В мозгах у него переклинило, он весь ушёл в крик, аж глаза закатились и мышцы свело.
Кто-то из воинов-троглодитов ногой сбил ребёнка наземь и бросился на него. Тими, не колеблясь, подняла пистолет и вышибла воину мозги. Озверевший. Зверь так и прёт, лезет изнутри. Другие-то не озверели! плачут, по полу катаются, но не кидаются детей рвать.
Форт пытался вызвать Тими - глухо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69