Я очень уважаю тебя за твою силу и мудрость.
– Только не перестарайся, – усмехнулся старик. – Охотники не считают меня кем-то важным, для них я всего лишь привратник…
Ласка лежала в маленькой келье, лицо ее было бледным и осунувшимся. Рана у нее на спине заживала плохо и сочилась гноем, несмотря на все усилия старика лекаря.
– Она не умрет, этого мы не допустим, – ответил старик на вопросительный взгляд Врона. – Но раны у нее не заживают, потому что до сих пор в своем бреду она сражается с демонами. В конце концов, она девушка и по-другому переживает все, что происходит вокруг нас. Мы, мужчины, устроены намного проще. Поговори с ней, она слышит все, хоть и не совсем в сознании. Может быть, тебе удастся вытащить ее из этого бреда, и тогда я, наверно, сумею ее вылечить.
Лекарь поднял усталый взгляд на Врона и покачал головой:
– А ты необычен, в тебе есть странность, ты устроен не так, как другие, тебя я не возьмусь лечить, поэтому лучше не попадай под коготь…
Сгорбленный старик печально усмехнулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Врон присел на край кровати и стал смотреть на усталое, бесконечно далекое лицо Ласки. Он не знал, что ему нужно ей сказать, чтобы она очнулась, он только чувствовал, что без нее этот мир ему совсем не нравится. Что-то исчезло в нем, что-то теплое, радостное, желанное… Девушка тихо простонала и судорожно дернулась. Врон погладил ее по плечу и тихо заговорил:
– Ласка, очнись, пожалуйста. Ты очень нужна мне. Патриархи сказали, что я теперь буду в твоей тройке и ты теперь мой командир. А какой ты командир, если ты лежишь здесь и умираешь? Кто теперь будет меня учить сражаться?
Дверь кельи со скрипом отворилась, и в комнату вошла Амия. Она прихрамывала и выглядела очень бледной и усталой.
– Кто же так разговаривает с девушкой? – спросила она сердито. – Ей плохо, она страдает и к тому же без сознания, а ты думаешь, что это самое радостное известие, которое может поднять ее на ноги?
– Такова воля патриархов, – ответил Врон. – Я обязан был ей сообщить об этом.
– Да уж, – фыркнула Амия. – Это как раз то, о чем она мечтала услышать в бреду – что она должна научить еще одного идиота сражаться. У тебя что, никогда не было девушки? Почему ты говоришь с ней так, как будто перед тобой лежит раненый воин?
– Девушки у меня действительно никогда не было, – грустно признался Врон. – Никто мне раньше не нравился по-настоящему, да и у меня всегда было много забот – нужно было охотиться, чтобы не умереть с голода, работать в поле…
– Я просто так спросила, – звонко рассмеялась Амия. – Это и так ясно, что ты настоящий кретин. Любой девушке одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что перед ней сосунок, еще не оторвавшийся от груди матери. Девушкам нравятся настоящие мужчины, способные защитить, приласкать, да и просто сказать что-то приятное.
– Тут ты права, – вздохнул Врон, – вряд ли я похож на такого мужчину. Он встал.
– Ты куда это собрался? – удивленно спросила Амия.
– Я должен был сказать Ласке, что теперь я в ее тройке, – заметил он и грустно пожал плечами. – Я это сделал. Амия села на кровать к Ласке и погладила ее по руке:
– Скажи, подруга, не кретин ли он? Неужели все мужчины такие?
Ласка неожиданно что-то в ответ прошептала запекшимися губами. Амия наклонилась к ней и звонко рассмеялась, схватившись при этом с болезненным стоном за свою грудь.
Лицо ее еще больше побледнело, и она сказала с тяжелым вздохом:
– Она говорит, что ты и впрямь кретин. Ступай позови лекаря, а то даже мне стало от тебя плохо.
Врон выскочил из кельи и растерянно развел руками. Он услышал голос лекаря из соседней кельи и зашел туда. Старик накладывал на тело ярко-желтого ученика из тройки Амии какие-то остро пахнущие травы и обматывал их полосками ткани.
– Что тебе нужно? – спросил он недовольным тоном. – Что-то случилось?
– Я не знаю, – растерянно проронил Врон. – Ласка очнулась и прошептала, что я – кретин.
– Похоже, ты умеешь разговаривать с девушками, – усмехнулся лекарь. – Это хорошо, что она очнулась, можешь идти. Придешь к ней завтра, я думаю, что она еще не все тебе сказала, женщины обычно более многословны…
Врон вышел из храма. Увидев привратника, сидевшего на скамье возле ворот и о чем-то сосредоточенно думающего, он подошел к нему и сел рядом.
– Я не знаю, могу ли я к тебе подходить, – сказал он. – Но мне больше не с кем поговорить.
Старик мрачно взглянул на него и ухмыльнулся:
– Говори, что с тобой поделаешь. Вижу, у тебя есть серьезная причина.
– Я сейчас был у Ласки, она очень больна и почти все время бредит. Лекарь велел мне, чтобы я поговорил с ней, и тогда она, может быть, придет в сознание. Я ей едва успел сказать, что я теперь в ее тройке и она мой командир, как явилась Амия и стала надо мной смеяться. Она сказала, что так не разговаривают с девушками. А потом Ласка очнулась и сказала, что я – кретин. Неужели я настолько ей противен, что первое, что ей захотелось мне сказать, когда она пришла в сознание, так это то, что я – кретин?
Привратник тихо рассмеялся.
– То, что говорит девушка, – заметил он, – и то, что она хочет сказать на самом деле, часто совершенно разные вещи.
– Амия сказала, что девушки любят сильных и надежных мужчин, – вздохнул Врон, – а не таких, как я, и она права.
– Ты не подумал, зачем она тебе это сказала?
– Я не знаю, – растерянно пожал плечами Врон.
– Если бы она действительно считала, что ты не сможешь стать таким мужчиной, то вряд ли бы она с тобой вообще об этом стала говорить. Давай лучше подумаем о другом. Твоя девушка тяжела ранена, она бредит и в своем бреду переживает то, что погиб Отрог, ее самый близкий друг, и погиб, защищая ее. И она винит себя за его смерть и за смерть патриархов.
– Откуда тебе это известно? – спросил Врон.
– Я слушал ее мысли, так же как и мысли других раненых, – ответил привратник. – Лекари просили меня об этом, потому что иногда важно для лечения знать то, о чем человек думает в бреду.
– Понятно, – пробормотал Врон.
– Так вот, лекари уже потеряли надежду на то, что Ласка придет в сознание, они даже просили меня, чтобы я использовал свою силу, но я отказался.
– Теперь она очнулась, – сказал Врон. – Только я не знаю почему.
– И ты пришел к выводу, что ты ей совсем не нравишься?
– Да, – кивнул головой Врон. Привратник усмехнулся:
– Интересно, почему это Ласке так захотелось жить, что она очнулась? Чей голос она услышала в бреду?
– Голос мой, а может быть, Амии, – вздохнул Врон. – Я не знаю, чей голос помог ей очнуться.
– У Ласки хорошая голова, если она даже в бреду дает некоторым охотникам очень верные определения, – улыбнулся старик. – Ладно, раз уж ты отвлек меня от моих размышлений, немного потренируемся. Неси свой меч. Я буду учить тебя.
– Я не хочу, – сказал Врон. – Мне одиноко и грустно.
– Ты носишь черный балахон охотника, – строго напомнил привратник. – А это значит, что тебе придется учиться сражаться, хотя бы для того чтобы защитить тех, кто тебе нравится. Если бы ты умел владеть мечом так, как им владеет настоящий воин, возможно, тогда у Ласки не было бы такой серьезной раны, и ты бы успел ее защитить.
– Я бы все равно не успел, – возразил Врон. – Но, наверно, ты прав. Я пошел за оружием, хоть мне совсем не нравится учиться кого-то убивать.
– Тогда учись умирать сам и терять своих близких, – сурово сказал привратник. – Кто защитит их? Не думаешь ли ты, что это только моя обязанность? Ты теперь так же ответственен за все происходящее в этом мире, как и я.
– Почему? – спросил Врон. – Я всего лишь…
– Знаю, что ты о себе думаешь, – вздохнул старик. – Но разве это не ты побывал в царстве демонов и сумел договориться с троками? И разве это не ты уже убил столько демонов, сколько еще не сумел убить ни один охотник? Ты – охотник за демонами, хочешь ты этого или не хочешь, и воин, поэтому неси меч…
– Оказывается, я уже много чего натворил в этом мире, – грустно усмехнулся Врон, вставая со скамьи.
– Да уж, – расхохотался привратник. – Я даже думать боюсь о том, что ты еще натворишь при своем-то бессмертии.
– Бессмертии?
– Или почти, – усмехнулся старик. – По крайней мере, убить тебя совсем не просто, да и жить тебе придется долго, я сам уже пережил не одно поколение охотников…
– Все начинается с того, как ты держишь клинок, – сказал привратник, когда Врон вернулся с мечом. – Существует несколько способов держать меч, у каждого из них свои достоинства и свои недостатки, ты должен знать их все и уметь ими пользоваться в бою. Учти, я буду учить тебя тому, о чем в этом монастыре никто не знает, поэтому ты не должен никому ничего рассказывать и показывать.
– Почему ты не учишь этому других охотников? – спросил Врон.
– Потому что им это ни к чему, – отрезал старик. – А тебе это нужно, потому что впереди у тебя длинная жизнь и много сражений…
Старик взял свой меч и продемонстрировал несколько способов его держать, а Врон неуклюже повторял за ним.
– Следующее, что не менее важно, это стойка, в которой ты начинаешь бой, – сказал привратник. – Их довольно много, я покажу тебе все. Умение легко переходить из одной стойки в другую отличает настоящего мастера меча от обычного воина. Это похоже на танец, где все движения неразрывны и логичны. Попробуй ударить меня мечом.
– Я могу поранить тебя, – сказал Врон.
– Ты знаешь, что это для нас с тобой не смертельно, поэтому можешь даже убить меня, – улыбнулся привратник. – Но думаю, что ты не сумеешь оставить на моем теле даже царапину.
Врон размахнулся и ударил. Привратник, казалось, даже не пошевелился, но меч просвистел мимо. Врон ударил еще несколько раз и так же безрезультатно. Разозлившись, он что есть силы замахал мечом, но клинок только вспарывал воздух.
– Как видишь, – сказал старик, – я ни разу не поднял меч для своей защиты, а ты уже потратил много сил. В бою можно просто измотать противника, а потом убить или оставить в живых. Если ты не хочешь никого убивать, ты должен учиться и этому.
Врон стал повторять за привратником многочисленные стойки, и ему это плохо удавалось – он был неуклюж и неповоротлив и остро чувствовал это.
– Мне этому никогда не научиться, – сказал он. – Это слишком сложно для меня.
– Это неправда, – возразил привратник. – Просто твое тело еще не запомнило эти движения, оно помнит другие, которыми ты пользовался в своей прежней жизни, и эта память ему мешает. Поверь мне, твое тело мудрее тебя. Когда оно поймет, что ты от него хочешь, оно быстро всему научится. На сегодня урок закончен. Когда ты сможешь повторить все, что я тебе показал, мы продолжим.
Привратник удалился, а Врон, оставшись один, взял в руки меч и начал двигаться так, как показывал старик. Это было нелегко, его ноги никак не хотели становиться так, как нужно.
Когда на небе замерцали первые звезды, он направился к бассейну. Смыв пот и охладив свое тело, он продолжил свои занятия. Уже под утро, когда небо стало сереть, его тело неожиданно задвигалось само, легко переходя из одной стойки в другую.
Врон еще раз искупался и пошел в монастырь, потому что его тело запросило пищи.
В обеденном зале было пусто, только привратник сидел в углу и ел кашу.
– Я тоже хочу есть, – сказал Врон.
– Поешь после того, как покажешь, чему ты научился за ночь, – улыбнулся старик. – Я наблюдал за тобой и видел, что у тебя уже кое-что стало получаться. Приготовься, я буду нападать на тебя. – Старик извлек из ножен свой меч.
– Здесь не лучшее место для боя, – заметил Врон. – Мы перевернем все столы и стулья.
– А ты их не переворачивай, чтобы потом не ставить на место, – сказал привратник. – Хороший воин чувствует все препятствия вокруг себя. Предупреждаю, я буду нападать по-настоящему, и если у меня получится, то я пораню тебя или убью.
Старик взмахнул мечом, и Врон едва успел увернуться. Свой клинок он так и не смог достать, привратник гонял его по всему залу, при этом не задевая ни одного стола. Врон же перевернул столько столов и лавок, что обеденный зал превратился во что-то невообразимое. Но все-таки каким-то чудом юноше удавалось уклоняться от меча.
– Ну что ж, – сказал привратник, вытирая пот со лба. – Стойки ты усвоил и научился двигаться, теперь мы каждую ночь будем драться здесь, пока ты не научишься еще и чувствовать препятствия вокруг себя. Теперь можешь доесть мою кашу, только сначала поставь на место все, что ты уронил.
Врон поднял опрокинутые им столы и лавки и сел за стол.
Старик улыбнулся, видя, с какой скоростью он поглощает кашу.
– Наши тела другие, – сказал он. – Они обладают своим разумом. Все, чему учатся наши ученики долгие годы, наши тела способны запомнить за один день. Ты будешь тренироваться днем и ночью, и через месяц, а вероятнее всего гораздо раньше, ты будешь уметь все, что умею я. А потом тебе придется учиться не показывать свое умение другим, быть неуклюжим и неповоротливым, и это гораздо сложнее, но тебе придется научиться и этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Только не перестарайся, – усмехнулся старик. – Охотники не считают меня кем-то важным, для них я всего лишь привратник…
Ласка лежала в маленькой келье, лицо ее было бледным и осунувшимся. Рана у нее на спине заживала плохо и сочилась гноем, несмотря на все усилия старика лекаря.
– Она не умрет, этого мы не допустим, – ответил старик на вопросительный взгляд Врона. – Но раны у нее не заживают, потому что до сих пор в своем бреду она сражается с демонами. В конце концов, она девушка и по-другому переживает все, что происходит вокруг нас. Мы, мужчины, устроены намного проще. Поговори с ней, она слышит все, хоть и не совсем в сознании. Может быть, тебе удастся вытащить ее из этого бреда, и тогда я, наверно, сумею ее вылечить.
Лекарь поднял усталый взгляд на Врона и покачал головой:
– А ты необычен, в тебе есть странность, ты устроен не так, как другие, тебя я не возьмусь лечить, поэтому лучше не попадай под коготь…
Сгорбленный старик печально усмехнулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Врон присел на край кровати и стал смотреть на усталое, бесконечно далекое лицо Ласки. Он не знал, что ему нужно ей сказать, чтобы она очнулась, он только чувствовал, что без нее этот мир ему совсем не нравится. Что-то исчезло в нем, что-то теплое, радостное, желанное… Девушка тихо простонала и судорожно дернулась. Врон погладил ее по плечу и тихо заговорил:
– Ласка, очнись, пожалуйста. Ты очень нужна мне. Патриархи сказали, что я теперь буду в твоей тройке и ты теперь мой командир. А какой ты командир, если ты лежишь здесь и умираешь? Кто теперь будет меня учить сражаться?
Дверь кельи со скрипом отворилась, и в комнату вошла Амия. Она прихрамывала и выглядела очень бледной и усталой.
– Кто же так разговаривает с девушкой? – спросила она сердито. – Ей плохо, она страдает и к тому же без сознания, а ты думаешь, что это самое радостное известие, которое может поднять ее на ноги?
– Такова воля патриархов, – ответил Врон. – Я обязан был ей сообщить об этом.
– Да уж, – фыркнула Амия. – Это как раз то, о чем она мечтала услышать в бреду – что она должна научить еще одного идиота сражаться. У тебя что, никогда не было девушки? Почему ты говоришь с ней так, как будто перед тобой лежит раненый воин?
– Девушки у меня действительно никогда не было, – грустно признался Врон. – Никто мне раньше не нравился по-настоящему, да и у меня всегда было много забот – нужно было охотиться, чтобы не умереть с голода, работать в поле…
– Я просто так спросила, – звонко рассмеялась Амия. – Это и так ясно, что ты настоящий кретин. Любой девушке одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что перед ней сосунок, еще не оторвавшийся от груди матери. Девушкам нравятся настоящие мужчины, способные защитить, приласкать, да и просто сказать что-то приятное.
– Тут ты права, – вздохнул Врон, – вряд ли я похож на такого мужчину. Он встал.
– Ты куда это собрался? – удивленно спросила Амия.
– Я должен был сказать Ласке, что теперь я в ее тройке, – заметил он и грустно пожал плечами. – Я это сделал. Амия села на кровать к Ласке и погладила ее по руке:
– Скажи, подруга, не кретин ли он? Неужели все мужчины такие?
Ласка неожиданно что-то в ответ прошептала запекшимися губами. Амия наклонилась к ней и звонко рассмеялась, схватившись при этом с болезненным стоном за свою грудь.
Лицо ее еще больше побледнело, и она сказала с тяжелым вздохом:
– Она говорит, что ты и впрямь кретин. Ступай позови лекаря, а то даже мне стало от тебя плохо.
Врон выскочил из кельи и растерянно развел руками. Он услышал голос лекаря из соседней кельи и зашел туда. Старик накладывал на тело ярко-желтого ученика из тройки Амии какие-то остро пахнущие травы и обматывал их полосками ткани.
– Что тебе нужно? – спросил он недовольным тоном. – Что-то случилось?
– Я не знаю, – растерянно проронил Врон. – Ласка очнулась и прошептала, что я – кретин.
– Похоже, ты умеешь разговаривать с девушками, – усмехнулся лекарь. – Это хорошо, что она очнулась, можешь идти. Придешь к ней завтра, я думаю, что она еще не все тебе сказала, женщины обычно более многословны…
Врон вышел из храма. Увидев привратника, сидевшего на скамье возле ворот и о чем-то сосредоточенно думающего, он подошел к нему и сел рядом.
– Я не знаю, могу ли я к тебе подходить, – сказал он. – Но мне больше не с кем поговорить.
Старик мрачно взглянул на него и ухмыльнулся:
– Говори, что с тобой поделаешь. Вижу, у тебя есть серьезная причина.
– Я сейчас был у Ласки, она очень больна и почти все время бредит. Лекарь велел мне, чтобы я поговорил с ней, и тогда она, может быть, придет в сознание. Я ей едва успел сказать, что я теперь в ее тройке и она мой командир, как явилась Амия и стала надо мной смеяться. Она сказала, что так не разговаривают с девушками. А потом Ласка очнулась и сказала, что я – кретин. Неужели я настолько ей противен, что первое, что ей захотелось мне сказать, когда она пришла в сознание, так это то, что я – кретин?
Привратник тихо рассмеялся.
– То, что говорит девушка, – заметил он, – и то, что она хочет сказать на самом деле, часто совершенно разные вещи.
– Амия сказала, что девушки любят сильных и надежных мужчин, – вздохнул Врон, – а не таких, как я, и она права.
– Ты не подумал, зачем она тебе это сказала?
– Я не знаю, – растерянно пожал плечами Врон.
– Если бы она действительно считала, что ты не сможешь стать таким мужчиной, то вряд ли бы она с тобой вообще об этом стала говорить. Давай лучше подумаем о другом. Твоя девушка тяжела ранена, она бредит и в своем бреду переживает то, что погиб Отрог, ее самый близкий друг, и погиб, защищая ее. И она винит себя за его смерть и за смерть патриархов.
– Откуда тебе это известно? – спросил Врон.
– Я слушал ее мысли, так же как и мысли других раненых, – ответил привратник. – Лекари просили меня об этом, потому что иногда важно для лечения знать то, о чем человек думает в бреду.
– Понятно, – пробормотал Врон.
– Так вот, лекари уже потеряли надежду на то, что Ласка придет в сознание, они даже просили меня, чтобы я использовал свою силу, но я отказался.
– Теперь она очнулась, – сказал Врон. – Только я не знаю почему.
– И ты пришел к выводу, что ты ей совсем не нравишься?
– Да, – кивнул головой Врон. Привратник усмехнулся:
– Интересно, почему это Ласке так захотелось жить, что она очнулась? Чей голос она услышала в бреду?
– Голос мой, а может быть, Амии, – вздохнул Врон. – Я не знаю, чей голос помог ей очнуться.
– У Ласки хорошая голова, если она даже в бреду дает некоторым охотникам очень верные определения, – улыбнулся старик. – Ладно, раз уж ты отвлек меня от моих размышлений, немного потренируемся. Неси свой меч. Я буду учить тебя.
– Я не хочу, – сказал Врон. – Мне одиноко и грустно.
– Ты носишь черный балахон охотника, – строго напомнил привратник. – А это значит, что тебе придется учиться сражаться, хотя бы для того чтобы защитить тех, кто тебе нравится. Если бы ты умел владеть мечом так, как им владеет настоящий воин, возможно, тогда у Ласки не было бы такой серьезной раны, и ты бы успел ее защитить.
– Я бы все равно не успел, – возразил Врон. – Но, наверно, ты прав. Я пошел за оружием, хоть мне совсем не нравится учиться кого-то убивать.
– Тогда учись умирать сам и терять своих близких, – сурово сказал привратник. – Кто защитит их? Не думаешь ли ты, что это только моя обязанность? Ты теперь так же ответственен за все происходящее в этом мире, как и я.
– Почему? – спросил Врон. – Я всего лишь…
– Знаю, что ты о себе думаешь, – вздохнул старик. – Но разве это не ты побывал в царстве демонов и сумел договориться с троками? И разве это не ты уже убил столько демонов, сколько еще не сумел убить ни один охотник? Ты – охотник за демонами, хочешь ты этого или не хочешь, и воин, поэтому неси меч…
– Оказывается, я уже много чего натворил в этом мире, – грустно усмехнулся Врон, вставая со скамьи.
– Да уж, – расхохотался привратник. – Я даже думать боюсь о том, что ты еще натворишь при своем-то бессмертии.
– Бессмертии?
– Или почти, – усмехнулся старик. – По крайней мере, убить тебя совсем не просто, да и жить тебе придется долго, я сам уже пережил не одно поколение охотников…
– Все начинается с того, как ты держишь клинок, – сказал привратник, когда Врон вернулся с мечом. – Существует несколько способов держать меч, у каждого из них свои достоинства и свои недостатки, ты должен знать их все и уметь ими пользоваться в бою. Учти, я буду учить тебя тому, о чем в этом монастыре никто не знает, поэтому ты не должен никому ничего рассказывать и показывать.
– Почему ты не учишь этому других охотников? – спросил Врон.
– Потому что им это ни к чему, – отрезал старик. – А тебе это нужно, потому что впереди у тебя длинная жизнь и много сражений…
Старик взял свой меч и продемонстрировал несколько способов его держать, а Врон неуклюже повторял за ним.
– Следующее, что не менее важно, это стойка, в которой ты начинаешь бой, – сказал привратник. – Их довольно много, я покажу тебе все. Умение легко переходить из одной стойки в другую отличает настоящего мастера меча от обычного воина. Это похоже на танец, где все движения неразрывны и логичны. Попробуй ударить меня мечом.
– Я могу поранить тебя, – сказал Врон.
– Ты знаешь, что это для нас с тобой не смертельно, поэтому можешь даже убить меня, – улыбнулся привратник. – Но думаю, что ты не сумеешь оставить на моем теле даже царапину.
Врон размахнулся и ударил. Привратник, казалось, даже не пошевелился, но меч просвистел мимо. Врон ударил еще несколько раз и так же безрезультатно. Разозлившись, он что есть силы замахал мечом, но клинок только вспарывал воздух.
– Как видишь, – сказал старик, – я ни разу не поднял меч для своей защиты, а ты уже потратил много сил. В бою можно просто измотать противника, а потом убить или оставить в живых. Если ты не хочешь никого убивать, ты должен учиться и этому.
Врон стал повторять за привратником многочисленные стойки, и ему это плохо удавалось – он был неуклюж и неповоротлив и остро чувствовал это.
– Мне этому никогда не научиться, – сказал он. – Это слишком сложно для меня.
– Это неправда, – возразил привратник. – Просто твое тело еще не запомнило эти движения, оно помнит другие, которыми ты пользовался в своей прежней жизни, и эта память ему мешает. Поверь мне, твое тело мудрее тебя. Когда оно поймет, что ты от него хочешь, оно быстро всему научится. На сегодня урок закончен. Когда ты сможешь повторить все, что я тебе показал, мы продолжим.
Привратник удалился, а Врон, оставшись один, взял в руки меч и начал двигаться так, как показывал старик. Это было нелегко, его ноги никак не хотели становиться так, как нужно.
Когда на небе замерцали первые звезды, он направился к бассейну. Смыв пот и охладив свое тело, он продолжил свои занятия. Уже под утро, когда небо стало сереть, его тело неожиданно задвигалось само, легко переходя из одной стойки в другую.
Врон еще раз искупался и пошел в монастырь, потому что его тело запросило пищи.
В обеденном зале было пусто, только привратник сидел в углу и ел кашу.
– Я тоже хочу есть, – сказал Врон.
– Поешь после того, как покажешь, чему ты научился за ночь, – улыбнулся старик. – Я наблюдал за тобой и видел, что у тебя уже кое-что стало получаться. Приготовься, я буду нападать на тебя. – Старик извлек из ножен свой меч.
– Здесь не лучшее место для боя, – заметил Врон. – Мы перевернем все столы и стулья.
– А ты их не переворачивай, чтобы потом не ставить на место, – сказал привратник. – Хороший воин чувствует все препятствия вокруг себя. Предупреждаю, я буду нападать по-настоящему, и если у меня получится, то я пораню тебя или убью.
Старик взмахнул мечом, и Врон едва успел увернуться. Свой клинок он так и не смог достать, привратник гонял его по всему залу, при этом не задевая ни одного стола. Врон же перевернул столько столов и лавок, что обеденный зал превратился во что-то невообразимое. Но все-таки каким-то чудом юноше удавалось уклоняться от меча.
– Ну что ж, – сказал привратник, вытирая пот со лба. – Стойки ты усвоил и научился двигаться, теперь мы каждую ночь будем драться здесь, пока ты не научишься еще и чувствовать препятствия вокруг себя. Теперь можешь доесть мою кашу, только сначала поставь на место все, что ты уронил.
Врон поднял опрокинутые им столы и лавки и сел за стол.
Старик улыбнулся, видя, с какой скоростью он поглощает кашу.
– Наши тела другие, – сказал он. – Они обладают своим разумом. Все, чему учатся наши ученики долгие годы, наши тела способны запомнить за один день. Ты будешь тренироваться днем и ночью, и через месяц, а вероятнее всего гораздо раньше, ты будешь уметь все, что умею я. А потом тебе придется учиться не показывать свое умение другим, быть неуклюжим и неповоротливым, и это гораздо сложнее, но тебе придется научиться и этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60