Именно этого больше всего боялась МакБрайд, когда Старуха резко продвинула по службе Льюис и Максвелла. Теперь, видя гнев в глазах молодой женщины, она спрашивала себя, не стоит ли ей побеспокоиться еще кое о чем. Старшина, которого не заботит то, что происходит с его подчиненными, ни на что не годится, но тот, кто позволяет гневу управлять его поступками, – намного хуже.
– Сядьте, – сказала наконец МакБрайд, указывая на стул для посетителей, который только и помещался в маленькой боцманской.
Она подождала, пока девушка выполнит ее просьбу, а потом привела спинку своего кресла в вертикальное положение.
– Итак, – решительно сказала она, – вы рассказали мне вашу версию того, что произошло, – Джинджер открыла рот, чтобы ответить, но поднятая рука боцмана остановила ее, прежде чем она произнесла хоть слово. – Я не сказала, что вы ошибаетесь, но я сказала, что пока это только ваши мысли по поводу случившегося. Есть какая-то неточность в моем утверждении?
Джинджер стиснула зубы и, резко вдохнув, покачала головой.
– Именно это я имела в виду. Так вот, о том, что случилось, мне уже рассказал лейтенант Холмс, – продолжала МакБрайд, – а я сама уже поговорила с начальником дисциплинарной комиссии Томасом. И я, и лейтенант – мы оба согласны с вами. К сожалению, неопровержимых доказательств нет. Лейтенант Холмс может сказать нам как врач, что травмы Вундермана не являются результатом падения, но он не может это доказать. Если сам Вундерман не скажет нам правду, официально мы ничего не сможем сделать.
– Но он до смерти перепуган, боцман, – возразила Джинджер. Ее голос зазвучал спокойнее, но в нем чувствовалась горечь, и взгляд стал умоляющим, – Он еще очень молод, это его первая боевая операция, а он смертельно боится того, кто его избил. Именно поэтому он ничего мне не скажет.
– Возможно, вы правы. Кажется, у меня есть некоторые подозрения по поводу того, кто мог это сделать. – Взгляд Джинджер стал сосредоточеннее, но МакБрайд спокойно продолжала: – Мы поговорим с Вундерманом утром – мистер Томас и я. Мы попробуем заставить его открыть правду. Но если он промолчит – как и Тацуми, – наши руки будут связаны. А если уж наши руки будут связаны, то ваши – и подавно.
– Что вы хотите этим сказать? – Вопрос Джинджер прозвучал излишне резко.
– Я хочу сказать, главстаршина Льюис, что на моем судне вы не будете изображать из себя члена «комитета бдительности» или замаскированного мстителя, – решительно сказала МакБрайд, – Я знаю, что вы с Вундерманом учились вместе. Поэтому я понимаю, что вы относитесь к нему, как к младшему брату. Но ведь он не ребенок. Он является исполняющим обязанности старшины, а вы – главстаршины. Вы не дети, и это не игра. Его обязанность – рассказать нам, что случилось, а он изображает из себя наивного ребенка. Я думаю, что в конечном счете он разговорится, но на это, видимо, потребуется время. Однако вы не являетесь ни его старшей сестрой, ни его нянькой, и вам следует воздержаться от любых действий, помимо официальных.
– Но… – начала Джинджер – и заставила себя замолчать, как только МакБрайд пристально посмотрела на нее.
– Я не привыкла повторять, главстаршина, – сказала боцман холодно, – Я одобряю ваше беспокойство и чувство ответственности. Хорошо, что вы их проявляете, это соответствует вашему званию. Но есть время, чтобы беспокоиться, и время, чтобы не беспокоиться. Есть также время поступать минуя официальные каналы, и время быть железно уверенной в том, что вы этого не сделаете. Вы поставили меня в известность, как вам и полагалось. Если вы сможете убедить Вундермана сказать нам что-то, помимо того, что он уже сказал, – хорошо. На этом ваша миссия заканчивается, и вы должны предоставить это дело мне. Ясно, главстаршина Льюис?
– Так точно, боцман, – с трудом выдавила из себя Джинджер.
– Хорошо. В таком случае вы свободны. Я знаю, что вы заступаете на вахту через сорок минут.
Салли МакБрайд проводила глазами девушку и, когда дверь закрылась, вздохнула. Как она намекнула Джинджер, у нее были серьезные подозрения относительно виновного; кроме того, она винила в случившемся себя. Не то чтобы это была стопроцентно ее ошибка, но она должна была убрать Штайлмана из команды «Пилигрима» в тот момент, когда увидела его имя в списке. Она этого не сделала – и теперь спрашивала себя, до какой степени это решение продиктовала гордыня. Она однажды поставила его на место – и была уверена, что сможет сделать это снова. Собственно, она до сих пор была уверена в этом… и просто не учла, что это может дорого обойтись кому-то еще. А ведь она должна была об этом подумать, особенно после той первой его стычки с Вундерманом.
МакБрайд, нахмурившись, смотрела в пустой экран. Все это время она держала Штайлмана в поле зрения, но у того, казалось, со времени их последнего совместного полета звериной хитрости только прибавилось. Конечно, он стал на десять стандартных лет старше, и ему каким-то образом удалось прожить все эти годы, не попав в тюрьму. Это должно было насторожить ее сразу. И потом, она не могла понять, как он добрался до Вундермана, чтобы она ничего не заподозрила. Если подозрения Джинджер Льюис верны, все сходится. Большая часть команды «Пилигрима» – хорошие люди, как обычно, но на корабле присутствовала небольшая группа закоренелых нарушителей правопорядка. Пока ей и начальнику дисциплинарной комиссии Томасу удавалось держать их под контролем – или они думали, что им это удается. Теперь она усомнилась и, поджав губы, перетасовывала в уме свой список имен и лиц.
Каултер, подумала она. Он был там. Они оба со Штайлманом были в машинном отделении. Она и лейтенант-коммандер Чу, по возможности, разделяли эту парочку, но они все же остались в одной вахте, хотя и в разных отделениях. Это давало им слишком много времени, чтобы встречаться в свободные от дежурства часы, и, вероятно, они сумели привлечь еще несколько подобных им ублюдков. Элизабет Шоуфорт, например. Она водила компанию со Штайлманом и была такой же испорченной, хотя и на свой лад. И еще там были Стеннис с Илюшиным…
МакБрайд была недовольна собой. Люди, подобные Штайлману и Шоуфорт, вызывали у нее отвращение, но они умели запугивать окружающих, а неопытность большинства членов экипажа играла им на руку. Слишком многие в команде «Пилигрима» были до того юны, что еще не могли постоять за себя. До нее уже доходили слухи о случаях мелкого воровства и запугивания, но она думала, что все находится в рамках допустимого, и надеялась, что ситуация улучшится, когда новички оперятся. Однако, учитывая то, что случилось с Вундерманом, похоже, она жестоко ошиблась. И если юноша не согласится рассказать, что же произошло на самом деле, она не сможет предпринять никаких официальных действий, а это поднимет авторитет Штайлмана с его закадычными дружками и серьезно ухудшит ситуацию.
Салли МакБрайд не понравились собственные выводы. Она знала, что, если надо, сможет раздавить Штайлмана и его банду, как жуков, но тогда понадобится полномасштабное расследование. А это приведет к применению суровых мер в отношении всей команды, и последствия для морального состояния и чувства солидарности, которое она воспитывала у персонала, будут катастрофическими. Однако если что-нибудь срочно не предпринять, то разрастающаяся язва приведет к тому же результату.
Несколько секунд она взвешивала все «за» и «против» и приняв решение, кивнула. Как она и сказала Льюис, есть время не беспокоиться… но есть также время принимать меры. Льюис была новичком на своей должности и слишком молода для того, чтобы предпринимать самостоятельные действия. Сама МакБрайд не могла вмешаться, поскольку это придало бы делу слишком широкую огласку, а ей нельзя было показывать, что она действительно обеспокоена. Но были и другие люди, которые могли сказать свое веское слово.
Она нажала на кнопку терминала.
– Центр связи слушает, – ответил чей-то голос, и она невольно улыбнулась.
– Говорит боцман. Мне нужен главстаршина Харкнесс. Пожалуйста, разыщите его и пригласите ко мне.
Глава 21
– Что это у нас там? – пробормотал капитан второго ранга Сэмюэль Вебстер то ли самому себе, то ли тактику «Шахерезады».
– Не знаю, шкип, – коммандер Эрнандо покачал головой. – Они идут довольно стандартным курсом перехвата, но их двое. Необычно для вольных охотников. А теперь посмотрите на это… – Он набрал команду с клавиатуры, и на дисплее замигали цифры с расчетами мощности импеллерного клина первой цели. – Чересчур много для наблюдаемого ускорения, шкипер. Похоже, что это как минимум тяжелый – и то же самое относится к его приятелю.
– Замечательно…
Вебстер откинулся на спинку кресла и почесал крутой подбородок. Вроде бы не ожидалось никаких неприятных встреч, размышлял он, особенно в этом районе. Несмотря на резкий рост потерь в Силезии за последнее время, реальные горячие точки, как предполагалось, были на Телемахе, Бринкмане и Вальтере в секторе Бреслау, или на Шиллере и Мадьяре – в южной части Познани. Так что же делают два тяжелых крейсера, взявших очевидный вектор преследования за мантикорским торговым кораблем здесь, близ звезды Тайлера?
– Может быть, это силезцы? – спросил Вебстер.
Эрнандо покачал головой:
– Нет, если только система радиоэлектронного противодействия конфедератов не стала намного лучше, чем мы предполагали. Учитывая, что эти типы все время идут с постоянным ускорением, они приблизились на девять световых минут до того, как мы их увидели, и даже сейчас упорно не используют активные датчики. Я сомневаюсь, что обычный торговый корабль даже заподозрил бы, что они здесь.
– Хм-м-м…
Вебстер снова почесал подбородок и пожалел, что поблизости нет капитана Харрингтон – она дала бы ему совет. Им потихоньку начали овладевать очень неприятные подозрения по поводу двух обозначившихся целей, и он вдруг почувствовал себя слишком неподготовленным к тому, что должно было сейчас случиться.
Он поднял руку и подозвал старпома. Коммандер ДеВитт подошел к нему с другого конца капитанской рубки, и Вебстер очень тихо сказал ему:
– А что, если это два тяжелых крейсера хевенитов, Аугустус?
ДеВитт, обернувшись, посмотрел на голосхему. Указательным пальцем он потер свою обветренную щеку и медленно кивнул.
– Вполне возможно, сэр, – согласился он. – Но если это так, что, черт возьми, нам с ними делать?
– Непохоже, что у нас большой выбор, – с иронией сказал Вебстер.
Распоряжения капитана Харрингтон были кристально ясны. Он мог открыть огонь только по одиночному тяжелому крейсеру Народной Республики. Если он столкнется с линейным крейсером (а учитывая пока еще предварительные показания приборов Эрнандо, анализировавших мощность вражеских импеллеров, любой из двух кораблей мог таковым оказаться) или более чем с одним тяжелым крейсером, Вебстеру полагалось по возможности избегать боя. К сожалению, цели – чем бы они ни были и кому бы ни принадлежали – находились сейчас всего в пяти световых минутах от его корабля. «Шахерезада» шла на скорости одиннадцать тысяч км/с, с ускорением в сто пятьдесят g , но цели набрали уже более сорока трех тысяч и развивали пятьсот g . Это означало, что они догонят Вебстера всего лишь за сорок одну минуту, а он находился слишком далеко внутри гиперграницы и не мог сбежать в гиперпространство. Как бы он ни поступил, эти люди настигнут его, и он ничего не сможет с этим поделать.
Несмотря на неравные силы, Вебстер полагал, что у него есть неплохие шансы атаковать обоих и одержать над ними победу, особенно если они по-прежнему будут принимать его за простое невооруженное грузовое судно – до тех самых пор, пока он не докажет обратное. Конечно если они окажутся линейными крейсерами, он получит тяжелые повреждения, но, возможно, не настолько тяжелые, как сами враги. Но что, если они разделятся? Если вторая цель отстанет и останется вне действия его ракет (что вполне могло произойти, поскольку трудно предположить, что хевенитскому командиру придет в голову использовать два тяжелых крейсера, для того чтобы ударить по одному торговому судну), – тогда с ним Вебстер вообще не сможет вступить в бой. И тогда те негодяи, что отстанут, воочию увидят практически все огневые возможности «Шахерезады», независимо от того, что станет с тем кораблем, который к нему приблизится. С другой стороны…
– Что вы думаете о возможных намерениях противника? – спросил он ДеВитта.
Старпом, нахмурив лоб, задумался. Он был на пять стандартных лет старше своего капитана. Если Вебстер в течение многих лет служил офицером связи, то ДеВитт следовал прямой стезей тактика. Несмотря на это, не возникало и тени сомнения, кто из них был командиром, и вопрос, который только что задал Вебстер, был свидетельством его уверенности в себе.
– Если это хевы, – медленно начал ДеВитт, – тогда они, должно быть, нападают здесь на наши торговые суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Сядьте, – сказала наконец МакБрайд, указывая на стул для посетителей, который только и помещался в маленькой боцманской.
Она подождала, пока девушка выполнит ее просьбу, а потом привела спинку своего кресла в вертикальное положение.
– Итак, – решительно сказала она, – вы рассказали мне вашу версию того, что произошло, – Джинджер открыла рот, чтобы ответить, но поднятая рука боцмана остановила ее, прежде чем она произнесла хоть слово. – Я не сказала, что вы ошибаетесь, но я сказала, что пока это только ваши мысли по поводу случившегося. Есть какая-то неточность в моем утверждении?
Джинджер стиснула зубы и, резко вдохнув, покачала головой.
– Именно это я имела в виду. Так вот, о том, что случилось, мне уже рассказал лейтенант Холмс, – продолжала МакБрайд, – а я сама уже поговорила с начальником дисциплинарной комиссии Томасом. И я, и лейтенант – мы оба согласны с вами. К сожалению, неопровержимых доказательств нет. Лейтенант Холмс может сказать нам как врач, что травмы Вундермана не являются результатом падения, но он не может это доказать. Если сам Вундерман не скажет нам правду, официально мы ничего не сможем сделать.
– Но он до смерти перепуган, боцман, – возразила Джинджер. Ее голос зазвучал спокойнее, но в нем чувствовалась горечь, и взгляд стал умоляющим, – Он еще очень молод, это его первая боевая операция, а он смертельно боится того, кто его избил. Именно поэтому он ничего мне не скажет.
– Возможно, вы правы. Кажется, у меня есть некоторые подозрения по поводу того, кто мог это сделать. – Взгляд Джинджер стал сосредоточеннее, но МакБрайд спокойно продолжала: – Мы поговорим с Вундерманом утром – мистер Томас и я. Мы попробуем заставить его открыть правду. Но если он промолчит – как и Тацуми, – наши руки будут связаны. А если уж наши руки будут связаны, то ваши – и подавно.
– Что вы хотите этим сказать? – Вопрос Джинджер прозвучал излишне резко.
– Я хочу сказать, главстаршина Льюис, что на моем судне вы не будете изображать из себя члена «комитета бдительности» или замаскированного мстителя, – решительно сказала МакБрайд, – Я знаю, что вы с Вундерманом учились вместе. Поэтому я понимаю, что вы относитесь к нему, как к младшему брату. Но ведь он не ребенок. Он является исполняющим обязанности старшины, а вы – главстаршины. Вы не дети, и это не игра. Его обязанность – рассказать нам, что случилось, а он изображает из себя наивного ребенка. Я думаю, что в конечном счете он разговорится, но на это, видимо, потребуется время. Однако вы не являетесь ни его старшей сестрой, ни его нянькой, и вам следует воздержаться от любых действий, помимо официальных.
– Но… – начала Джинджер – и заставила себя замолчать, как только МакБрайд пристально посмотрела на нее.
– Я не привыкла повторять, главстаршина, – сказала боцман холодно, – Я одобряю ваше беспокойство и чувство ответственности. Хорошо, что вы их проявляете, это соответствует вашему званию. Но есть время, чтобы беспокоиться, и время, чтобы не беспокоиться. Есть также время поступать минуя официальные каналы, и время быть железно уверенной в том, что вы этого не сделаете. Вы поставили меня в известность, как вам и полагалось. Если вы сможете убедить Вундермана сказать нам что-то, помимо того, что он уже сказал, – хорошо. На этом ваша миссия заканчивается, и вы должны предоставить это дело мне. Ясно, главстаршина Льюис?
– Так точно, боцман, – с трудом выдавила из себя Джинджер.
– Хорошо. В таком случае вы свободны. Я знаю, что вы заступаете на вахту через сорок минут.
Салли МакБрайд проводила глазами девушку и, когда дверь закрылась, вздохнула. Как она намекнула Джинджер, у нее были серьезные подозрения относительно виновного; кроме того, она винила в случившемся себя. Не то чтобы это была стопроцентно ее ошибка, но она должна была убрать Штайлмана из команды «Пилигрима» в тот момент, когда увидела его имя в списке. Она этого не сделала – и теперь спрашивала себя, до какой степени это решение продиктовала гордыня. Она однажды поставила его на место – и была уверена, что сможет сделать это снова. Собственно, она до сих пор была уверена в этом… и просто не учла, что это может дорого обойтись кому-то еще. А ведь она должна была об этом подумать, особенно после той первой его стычки с Вундерманом.
МакБрайд, нахмурившись, смотрела в пустой экран. Все это время она держала Штайлмана в поле зрения, но у того, казалось, со времени их последнего совместного полета звериной хитрости только прибавилось. Конечно, он стал на десять стандартных лет старше, и ему каким-то образом удалось прожить все эти годы, не попав в тюрьму. Это должно было насторожить ее сразу. И потом, она не могла понять, как он добрался до Вундермана, чтобы она ничего не заподозрила. Если подозрения Джинджер Льюис верны, все сходится. Большая часть команды «Пилигрима» – хорошие люди, как обычно, но на корабле присутствовала небольшая группа закоренелых нарушителей правопорядка. Пока ей и начальнику дисциплинарной комиссии Томасу удавалось держать их под контролем – или они думали, что им это удается. Теперь она усомнилась и, поджав губы, перетасовывала в уме свой список имен и лиц.
Каултер, подумала она. Он был там. Они оба со Штайлманом были в машинном отделении. Она и лейтенант-коммандер Чу, по возможности, разделяли эту парочку, но они все же остались в одной вахте, хотя и в разных отделениях. Это давало им слишком много времени, чтобы встречаться в свободные от дежурства часы, и, вероятно, они сумели привлечь еще несколько подобных им ублюдков. Элизабет Шоуфорт, например. Она водила компанию со Штайлманом и была такой же испорченной, хотя и на свой лад. И еще там были Стеннис с Илюшиным…
МакБрайд была недовольна собой. Люди, подобные Штайлману и Шоуфорт, вызывали у нее отвращение, но они умели запугивать окружающих, а неопытность большинства членов экипажа играла им на руку. Слишком многие в команде «Пилигрима» были до того юны, что еще не могли постоять за себя. До нее уже доходили слухи о случаях мелкого воровства и запугивания, но она думала, что все находится в рамках допустимого, и надеялась, что ситуация улучшится, когда новички оперятся. Однако, учитывая то, что случилось с Вундерманом, похоже, она жестоко ошиблась. И если юноша не согласится рассказать, что же произошло на самом деле, она не сможет предпринять никаких официальных действий, а это поднимет авторитет Штайлмана с его закадычными дружками и серьезно ухудшит ситуацию.
Салли МакБрайд не понравились собственные выводы. Она знала, что, если надо, сможет раздавить Штайлмана и его банду, как жуков, но тогда понадобится полномасштабное расследование. А это приведет к применению суровых мер в отношении всей команды, и последствия для морального состояния и чувства солидарности, которое она воспитывала у персонала, будут катастрофическими. Однако если что-нибудь срочно не предпринять, то разрастающаяся язва приведет к тому же результату.
Несколько секунд она взвешивала все «за» и «против» и приняв решение, кивнула. Как она и сказала Льюис, есть время не беспокоиться… но есть также время принимать меры. Льюис была новичком на своей должности и слишком молода для того, чтобы предпринимать самостоятельные действия. Сама МакБрайд не могла вмешаться, поскольку это придало бы делу слишком широкую огласку, а ей нельзя было показывать, что она действительно обеспокоена. Но были и другие люди, которые могли сказать свое веское слово.
Она нажала на кнопку терминала.
– Центр связи слушает, – ответил чей-то голос, и она невольно улыбнулась.
– Говорит боцман. Мне нужен главстаршина Харкнесс. Пожалуйста, разыщите его и пригласите ко мне.
Глава 21
– Что это у нас там? – пробормотал капитан второго ранга Сэмюэль Вебстер то ли самому себе, то ли тактику «Шахерезады».
– Не знаю, шкип, – коммандер Эрнандо покачал головой. – Они идут довольно стандартным курсом перехвата, но их двое. Необычно для вольных охотников. А теперь посмотрите на это… – Он набрал команду с клавиатуры, и на дисплее замигали цифры с расчетами мощности импеллерного клина первой цели. – Чересчур много для наблюдаемого ускорения, шкипер. Похоже, что это как минимум тяжелый – и то же самое относится к его приятелю.
– Замечательно…
Вебстер откинулся на спинку кресла и почесал крутой подбородок. Вроде бы не ожидалось никаких неприятных встреч, размышлял он, особенно в этом районе. Несмотря на резкий рост потерь в Силезии за последнее время, реальные горячие точки, как предполагалось, были на Телемахе, Бринкмане и Вальтере в секторе Бреслау, или на Шиллере и Мадьяре – в южной части Познани. Так что же делают два тяжелых крейсера, взявших очевидный вектор преследования за мантикорским торговым кораблем здесь, близ звезды Тайлера?
– Может быть, это силезцы? – спросил Вебстер.
Эрнандо покачал головой:
– Нет, если только система радиоэлектронного противодействия конфедератов не стала намного лучше, чем мы предполагали. Учитывая, что эти типы все время идут с постоянным ускорением, они приблизились на девять световых минут до того, как мы их увидели, и даже сейчас упорно не используют активные датчики. Я сомневаюсь, что обычный торговый корабль даже заподозрил бы, что они здесь.
– Хм-м-м…
Вебстер снова почесал подбородок и пожалел, что поблизости нет капитана Харрингтон – она дала бы ему совет. Им потихоньку начали овладевать очень неприятные подозрения по поводу двух обозначившихся целей, и он вдруг почувствовал себя слишком неподготовленным к тому, что должно было сейчас случиться.
Он поднял руку и подозвал старпома. Коммандер ДеВитт подошел к нему с другого конца капитанской рубки, и Вебстер очень тихо сказал ему:
– А что, если это два тяжелых крейсера хевенитов, Аугустус?
ДеВитт, обернувшись, посмотрел на голосхему. Указательным пальцем он потер свою обветренную щеку и медленно кивнул.
– Вполне возможно, сэр, – согласился он. – Но если это так, что, черт возьми, нам с ними делать?
– Непохоже, что у нас большой выбор, – с иронией сказал Вебстер.
Распоряжения капитана Харрингтон были кристально ясны. Он мог открыть огонь только по одиночному тяжелому крейсеру Народной Республики. Если он столкнется с линейным крейсером (а учитывая пока еще предварительные показания приборов Эрнандо, анализировавших мощность вражеских импеллеров, любой из двух кораблей мог таковым оказаться) или более чем с одним тяжелым крейсером, Вебстеру полагалось по возможности избегать боя. К сожалению, цели – чем бы они ни были и кому бы ни принадлежали – находились сейчас всего в пяти световых минутах от его корабля. «Шахерезада» шла на скорости одиннадцать тысяч км/с, с ускорением в сто пятьдесят g , но цели набрали уже более сорока трех тысяч и развивали пятьсот g . Это означало, что они догонят Вебстера всего лишь за сорок одну минуту, а он находился слишком далеко внутри гиперграницы и не мог сбежать в гиперпространство. Как бы он ни поступил, эти люди настигнут его, и он ничего не сможет с этим поделать.
Несмотря на неравные силы, Вебстер полагал, что у него есть неплохие шансы атаковать обоих и одержать над ними победу, особенно если они по-прежнему будут принимать его за простое невооруженное грузовое судно – до тех самых пор, пока он не докажет обратное. Конечно если они окажутся линейными крейсерами, он получит тяжелые повреждения, но, возможно, не настолько тяжелые, как сами враги. Но что, если они разделятся? Если вторая цель отстанет и останется вне действия его ракет (что вполне могло произойти, поскольку трудно предположить, что хевенитскому командиру придет в голову использовать два тяжелых крейсера, для того чтобы ударить по одному торговому судну), – тогда с ним Вебстер вообще не сможет вступить в бой. И тогда те негодяи, что отстанут, воочию увидят практически все огневые возможности «Шахерезады», независимо от того, что станет с тем кораблем, который к нему приблизится. С другой стороны…
– Что вы думаете о возможных намерениях противника? – спросил он ДеВитта.
Старпом, нахмурив лоб, задумался. Он был на пять стандартных лет старше своего капитана. Если Вебстер в течение многих лет служил офицером связи, то ДеВитт следовал прямой стезей тактика. Несмотря на это, не возникало и тени сомнения, кто из них был командиром, и вопрос, который только что задал Вебстер, был свидетельством его уверенности в себе.
– Если это хевы, – медленно начал ДеВитт, – тогда они, должно быть, нападают здесь на наши торговые суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86