Отсутствие атмосферы сделает эти сооружения более защищенными, а не менее.
— Другими словами, — пробормотал МакМахан, — они бы уже давно вернулись, если бы были заинтересованы в восстановлении своих довоенных позиций.
— Именно, генерал.
Наступила еще одна продолжительная пауза, и Колин опять глубоко вздохнул.
— Ладно, давайте рассуждать. Мы имеем разрушенную базу, расположенную в стратегически важной точке. По-видимому, разрушение было произведено при помощи оружия Империума, что заставляет предположить в качестве причины гражданскую войну. База не была отстроена заново. Что это может означать?
— Ничего, что было бы по нраву нам, — выдавила из себя улыбку Джилтани. — Похоже, под гнетом тяжких времен Империум пал.
— Верно, — сказал МакМахан. — Я вижу два варианта происшедшего, Колин.
Колин поднял бровь, как бы предлагая ему продолжить.
— Первый — они уничтожили друг друга. Это объясняет невозможность восстановления, и это также делает всю нашу миссию бесцельной.
По коже присутствующих пробежала дрожь, но он продолжал:
— С другой стороны, я не верю, что нечто размеров Империума могло полностью уничтожить самое себя. Империум был огромен. Даже если предположить, что кто-то достаточно безумный решится на разрушения такого масштаба, я не понимаю, как они могли сделать это. Их инфраструктура быстро пришла бы в негодность, как только были бы уничтожены индустриальные системы. Да и вряд ли кто-то пошел бы за настолько сумасшедшими лидерами.
— Но с Шескаром сделано было именно это, — сказала Джилтани.
— Да, но изначально Шескар являлся военной базой, Танни, а не гражданской системой. Решение атаковать ее следует оценивать исключительно в терминах военной целесообразности, как, например, решение сбросить атомную бомбу на хорошо укрепленную островную военную базу посреди океана. Решится на такое гораздо проще.
— Ладно, — кивнул Колин, — но если они не уничтожили себя сами, то почему тогда не вернулись, чтобы восстановить разрушенное?
— Это вариант номер два, — рассудительно сказал МакМахан. — Нанесенный ущерб мог быть так масштабен, что они деградировали. Они могли натворить многое не уничтожая все планеты. Мне сложно представить себе планету обладающую высокими технологиями, не подвергнувшуюся атомному удару — или чему-то похуже — и откатившуюся в варварство, но это кажется более вероятным, чем то, что все планеты находятся в подобном состоянии. — И он указал на дисплей.
— Есть и другой вариант. Предположим, что после войны им пришлось восстанавливать центр Империума. Шескар располагается — располагался — очень далеко от ближайшей обитаемой системы, и, как уже говорил Дахак, этот район — не самое ценное место. А поскольку у них серьезные проблемы ближе к дому, то, возможно, они решили сперва заняться ими. Кроме того, отдаленные области Империума, где прошлые нашествия ачуультани не затронули так много планет, — это лакомый кусочек для экспансии.
— Могло так быть, но множество вопросов остается. Коль важен был Шескар настолько, почто отстроен заново он не был?
— Боюсь, что я знаю ответ на этот вопрос, — печальным голосом ответила Нинхурзаг. — Может быть, Ану не был настолько сумасшедшим, — или настолько одиноким в своем сумасшествии, — как мы думали.
Она пожала плечами, когда все взгляды обратились к ней.
— Я только хочу сказать, что если все действительно так плохо, как мы боимся, и в Империуме действительно была гражданская война, то оставшиеся больше не были имперцами . Я единственная в этой комнате из тех, кто был уже взрослым в то время, когда произошел мятеж, и я знаю, как бы я отреагировала на идею уничтожения базы Флота. Даже те из нас, кто не верил в ачуультани, — даже «атеисты», назовем их так, которые категорически отрицали их существование, — не решились бы на такое. Именно поэтому Ану лгал нам, не говоря, что намерен атаковать Империум.
Она печально посмотрела на дисплей, и никто не решился нарушить ее молчание.
— Никто из вас никогда не был гражданином Империума, поэтому вы можете не понять, что я хочу сказать, но подготовка к схватке с ачуультани заложена в нас на инстинктивном уровне. Даже те, кто выступал против распорядка и дисциплины, не стали бы разрушать нашу оборону. Это как… как если бы Голландия снесла свои плотины из-за засушливого лета!
— Ты хочешь сказать, что неверие в существование ачуультани захватило слишком много умов? — сказал Колин. — И что если бы это было не так, то Флот никогда не позволил бы себе погрязнуть в гражданской войне и забыть о главной опасности?
— Именно так. Зачем заново отстраивать Шескар для защиты от врага, которого не существует? — Нинхурзаг нервно усмехнулась. — Возможно, мы были предвестниками будущего, а не шайкой предателей!
— Полегче, Хурсаг. — МакМахан коснулся ее плеча, и она отрывисто вздохнула.
— Простите. — Ее голос был немного сипловат. — На самом деле я не хочу верить в то, что говорю, — особенно сейчас, когда стало ясно, как жестоко мы ошибались!
— Может быть, это и не так, но в любом случае твои слова имеют смысл, — медленно произнес Колин.
— Согласен, капитан, — сказал Дахак. — Можно посмотреть на этот вопрос и с другой стороны. Для участия в таких действиях военным кораблям по крайней мере одной стороны понадобилось бы произвести глобальные изменения в основных программах. Иначе императивы уровня Альфа предотвратили бы любое военное столкновение, которое повлекло бы за собой растрачивание ресурсов и, таким образом, ослабило бы способность Флота к сопротивлению нашествию. Это подтверждает результаты анализа командира Нинхурзаг.
— Хорошо. Но даже если это будет не тот Империум, который мы искали, где-то все-таки может найтись Империум. — Колин попытался произнести эти слова с оптимизмом. — Дахак, какая звездная система, не являющаяся исключительно военной базой, ближе всего к нам?
— Дефрам, — уверенно ответил Дахак. — Двойная система, компоненты классов G2 и K5, с двумя обитаемыми планетами. По данным последней переписи из моей базы данных их население составляло шесть миллиардов семьсот семнадцать миллионов. Главные отрасли промышленности…
— Достаточно, — перебил его Колин. — Насколько это далеко от нас?
— Сто тридцать три и четыре десятых световых года, капитан.
— М-м… максимум чуть больше двух месяцев пути. Значит мы сможем вернуться на Землю через одиннадцать месяцев с небольшим.
— Приблизительно одиннадцать целых тридцать две сотых месяца, капитан.
— Хорошо, друзья мои, — вздохнул Колин. — Боюсь, что у нас нет большого выбора. Давайте направимся к Дефраму, а дальше будет видно.
— Да, — согласилась Джилтани, — то наша единственная надежда.
— Согласен, — сказал МакМахан, а Нинхурзаг молча кивнула.
— Мне нужно посидеть здесь немного и подумать. Прими вахту, Танни. Отмени боевую тревогу, и пусть Сара выводит нас из системы. Я присоединюсь к вам на командном пункте, как только закончу дела здесь.
Джилтани поднялась, молча кивнув, и он повернулся ко всем остальным.
— Гектор и ты, Хурсаг, сядьте и разработайте для меня столько возможных сценариев событий, сколько сможете. Я знаю, что у вас нет никаких точных сведений, но соберитесь с мыслями, возьмите в помощь других имперцев и Дахака и проработайте все варианты.
— Есть, сэр, — негромко ответил МакМахан.
Колин, облокотившись на стол и печально уставившись на дисплей, задумчиво пощипывал подбородок, в то время как люди покидали комнату. Он не ожидал внезапного вдохновения, поскольку здесь ничто не могло способствовать этому. Он знал одно: ему нужно хотя бы немного побыть наедине со своими мыслями, и, в отличие от своих подчиненных, он имел такую возможность.
Глава 5
— Итак, маршал Цзянь?
Цзянь спокойно посмотрел на Джеральда Хэтчера, когда они широкими шагами вошли в холл. Ни один из них не нарушил молчания с тех пор, как они покинули офис Заместителя Правителя, и Цзянь повел бровью, как бы предлагая развить начатую мысль. Американец улыбнулся, отказываясь конкретизировать свой вопрос, но Цзянь все понял и искренне отдал должное его такту.
— Я… впечатлен, товарищ генерал, — сказал Цзянь. — Заместитель Правителя — великий человек.
За его словами скрывалось больше, чем было сказано, но он знал американца уже достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что тот поймет.
— Да, он такой, — согласился Хэтчер, открывая дверь и приглашая Цзяня в свой кабинет. — Он должен быть таким, — более мрачно добавил он.
Цзянь кивнул. Он заметил струйки воды, стекающие по окнам, — значит, вновь идет дождь. Хэтчер указал на кресло, расположенное около рабочего стола, а сам направился к своему вращающемуся стулу.
— Так, я и понял, — ответил Цзянь, расположившись поудобнее. — Хотя ему, кажется, об этом неизвестно. Он не выглядит…
— Величавым? Напыщенным? — с улыбкой предложил варианты Хэтчер, и Цзянь невольно усмехнулся.
— Думаю, и тем, и другим. Простите меня, но вы на Западе всегда казались мне чрезмерно занятыми собственной персоной и церемониями. У нас это имеет место лишь в особых случаях, но никак не по отношению к какому-то одному человеку. Не поймите меня неправильно, генерал, у нас есть свои способы обожествления, но мы учимся на прошлых ошибках. Те, кого мы боготворим, сейчас в большинстве своем благополучно мертвы. Моя страна поймет вашего правителя. Теперь уже могу сказать — нашего правителя. Если вашей целью являлось получить от меня подтверждение, что он произвел на меня впечатление, считайте, что вы ее достигли, генерал Хэтчер.
— Хорошо, — задумчиво произнес Хэтчер, и его лицо стало одновременно и более напряженным, и более открытым. — Вы признаете, что мы были честны с вами, маршал?
Цзянь взглянул на него и едва заметно кивнул.
— Да. Все кандидатуры, которые я предложил, были утверждены, и демонстрация биотехники, — Цзянь слегка задержался на новом для него слове, — была также довольно убедительной. Я верю — на самом деле, мне больше ничего не остается, кроме как поверить — вашим предостережениям об ачуультани, а также тому, что вы и ваши товарищи делаете все для того, чтобы воплотить свои намерения в жизнь. Принимая во внимание все это, мне остается только присоединиться к вам. Я не говорю, что это будет легко, генерал Хэтчер, но мы все же попытаемся. И я уверен, что наша попытка будет удачной.
— Хорошо, — вновь сказал Хэтчер, затем с улыбкой откинулся назад. — В таком случае, маршал, мы готовы направить первую тысячу ваших человек на усовершенствование, как только ваши люди в Пекине составят список.
— А? — Цзянь немного выпрямился. Он не ожидал, что эти западники — остановившись, маршал поправил себя, — что эти люди предложат это так скоро. Естественно, сперва должен был быть этап проверки их искренности.
Но когда он посмотрел на американца, то едва уловимая искорка иронии в глазах Хэтчера указала на то, что ему абсолютно ясен ход мыслей Цзяня, и осознание этого заставило того испытать чувство стыда.
— Товарищ генерал, — сказал он наконец, — я ценю вашу щедрость, но…
— Не щедрость, маршал. Мы подвергаем свой личный состав усовершенствованию с момента отбытия «Дахака». Это всего лишь означает, что Альянс остался далеко позади, а мы должны стереть различия между нами. Мы отправим транспорта с установленным на них оборудованием для усовершенствования в Пекин и любые другие три города, которые вы выберете. Стационарные клиники, находящиеся непосредственно под вашим контролем, вы получите как только мы их построим.
Цзянь моргнул, а Хэтчер улыбнулся.
— Маршал Цзянь, мы — офицеры, которые подчиняются одному главнокомандующему. Если мы не будем действовать сообща, то некоторые могут усомниться в нашем искреннем стремлении к солидарности. А оно действительно искренно. Исходя из этого и будем продолжать наше сотрудничество.
Он откинулся назад и поднял руки на высоту плеч, повернув их ладонями вверх, и Цзянь медленно кивнул.
— Вы правы. Это все равно щедро, но вы правы. И, возможно, я понял еще кое-что, кроме того, что наш Правитель великий человек, товарищ генерал.
— Джеральд, пожалуйста, или просто Джер, если вам так удобно.
Цзянь сначала хотел вежливо отказаться, но сдержался. Он никогда не был сторонником фамильярных отношений между офицерами, даже среди своих товарищей-азиатов, но в этом американце было что-то притягательное. Компетентность и ум Хэтчера, его абсолютная честность заставляли уважать этого человека, но было и еще что-то. Харизма? Нет, близко, но не то слово. Открытость. Или, может быть, дружба.
Дружба. Разве это не странно — испытывать подобное по отношению к генералу-западнику после стольких лет противостояния? Но все же… Да, в самом деле, «все же».
— Очень хорошо… Джеральд, — сказал он.
— Я знаю, что это похоже на удаление зубов, маршал. — Почти нежная улыбка Хэтчера лишила его слова всякого обидного смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48