Он прошел вдоль стеклянной стены своего кабинета, находящегося на самом верху Белой Башни, всматриваясь в суету Шеппардского центра. Ракеты ушли в прошлое, но сейчас необозримое поле было даже тесновато для бессчетного количества имперских летательных аппаратов и досветовых космических кораблей — эсминцев, крейсеров, линкоров и транспортов. И это была лишь одна база. Самая большая, но все же одна из многих.
Первые усовершенствованные земляне сейчас занимались на тренажерах. В течение месяца Гор соберет костяк экипажей для всех оставленных «Дахаком» боевых кораблей, еще через полгода у него будут команды для кораблей меньшего размера, а также пилоты для истребителей. Конечно, у них будет маловато опыта, но они будут в наличии, а опыт наберут быстро.
Может быть, даже достаточно быстро.
Он вздохнул и приступил к работе. Тревогу еще можно было терпеть, а вот депрессию — нет, но она была неизбежна, особенно когда он вспоминал о бездумной юношеской страстности, которая привела его к восстанию против Империума.
Четвертый Империум начался с единственной планеты Третьего, которую пропустили ачуультани. Свое существование он посвятил подготовке к отражению следующего нашествия, но все это было за семь тысяч лет до рождения Гора, и с тех пор ачуультани ни разу не появлялись. А раз так… может, и не было никаких ачуультани? Ересь. Немыслимо сказать такое вслух. Но сомнения уже закрались в их души, и они стали исподволь сопротивляться этой бесконечной, строго организованной подготовке. Это объясняло, хотя и не извиняло, тот факт, что недовольство экипажа «Дахака» вылилось в мятеж, который в конце концов привел их на Землю.
«И вот мы здесь, — думал Гор, потягивая ледяной чай и глядя в безлунное небо мира, который стал его второй родиной, — располагая ресурсами единственной отсталой планеты и тем имперским оборудованием, которое успеем изготовить, и нам придется встретиться лицом к лицу с тем, кого, как мы надеялись, больше не существует».
Шесть миллиардов человек. Эта цифра казалась большой… до тех пор, пока не сравнишь ее с невообразимым количеством противников, надвигающихся из дальнего космоса.
Расправив плечи, Гор уставился на холодные, ясные звезды. Так тому и быть. Однажды он уже предал форму своего Флота, но сейчас, наконец, ему предстоит встреча с древним врагом его рода. Они плохо подготовлены и плохо оснащены, однако человеческая раса выжила после двух предыдущих вторжений. Уцепившись зубами на краю и, наверное, милостью Создателя, но выжила , и это было больше, чем все, чем могли похвастаться их доисторические предшественники.
Гор глубоко вздохнул, и его мысли унеслись за множество световых лет к его дочери и к Колину МакИнтайру. Сейчас они искали помощь, в которой нуждалась Земля, но защита их мира лежала на Горе. Когда они возвратятся — не «если», а «когда», — здесь будет планета, которая их встретит. Он направил эту мысль, подобно торжественной клятве, к далеким неподвижным звездам, а затем повернулся к ним спиной, уселся за рабочий стол и вновь принялся разгребать бесконечные стопки отчетов.

* * *
Алхиир ва-Чанак с отвращением наморщил лоб, чувствуя позыв чихнуть. Он заерзал на командном постаменте, борясь с собственной физиологией, и услышал высокое жужжание смеха второго пилота, — перекрытое взрывом ненавистного чихания.
— Кригор побери простуду, — проворчал ва-Чанак, усердно промокая огромные дыхательные отверстия. Хихиканье Рогхара был последней каплей, заставившей его потерять контроль, и он развернул зрительные жгутики чтобы вперить в коллегу строгий взгляд. — Ты, недовылупившаяся личинка! — рявкнул он. — Небось подумал, как смешно было бы, если бы это произошло в скафандре?
— Конечно нет. — Рогхару удалось вовремя овладеть собой. — Хотя, помнится, я предупреждал вас, что не стоит так мокнуть перед самым стартом.
Ва-Чанак с трудом подавил желание придушить второго пилота. Обиднее всего то, что Рогхар был абсолютно прав, но эти четырех— или пятимесячные полеты были настоящей пыткой для земноводных мерсаках. «Особенно — проворчал он про себя, — для полноценных самцов, вроде него самого». Четыре тысячи лет цивилизации — слабая защита от позывов доисторического прошлого, но где же найти стайку уступчивых самок в поясе астероидов? Нигде. И если уж он решил провести несколько лишних дней в болотистой зоне — в конце концов это его личное дело.
«Так оно и было бы, — мрачно подумал ва-Чанак, — не подхвати я эту ненавистную простуду». Ну да ладно. Простуда пройдет, а еще несколько полетов обеспечат его кредитоспособностью, способной привлечь лучших самок. Не говоря уже об ореоле славы звездопроходца в глазах наземников, и…
Завыла сирена, и зрительные жгутики Алхиира ва-Чанака вновь повернулись к приборной панели. Все три глаза расширились от удивления при виде невозможного.
— Кригор побери, взгляните на это! — Рогхар позади него задыхался от волнения, но ва-Чанак уже молотил по клавишам на панели управления связью.
Огромные корабли — девяноста дихаров в длину — появлялись из ниоткуда, материализовались как болотные призраки из космической пустоты. Их были сотни!
Бормоча что-то о первых контактах с инопланетянами, второй пилот разворачивал корабль, чтобы затормозить для этого неожиданного рандеву. Ва-Чанак положился в этом на него, а его собственный мозг готов был взорваться от противоречивых импульсов. Он испытывал одновременно недоверие и благоговение. Удивление и восторг от того, что мерсаках были не одиноки во Вселенной. Ужас от осознания того, что ему выпало стать послом в будущее, которое вдруг стало настоящим. Беспокойство о том, чтобы гости правильно поняли его, возможно, неуклюжие действия. Мысли о бессмертии… ну и о самках, конечно!..
Он все еще был занят настройкой коммуникатора, когда ближайший к нему ачуультани уничтожил их корабль.
Обломки разлетелись в стороны, а ачуультани заняли свои места в походном ордере. Заработали двигатели нормального пространства и гигантские цилиндры направились внутрь системы, к планете Мерс, на скорости в двадцать восемь процентов от скорости света. Ракетные техники готовили свое оружие.
Глава 4
Бесконечная световая колонна, диаметром около двадцати метров, вызывала у Влада Черникова восторг и изумление. Рядом с ней любая земная молния казалась бы искоркой. Силовое поле, окружавшее ее, поглощало все звуки и приглушало леденящее сияние, но Влад уже получил свои имплантанты. Его сенсоры воспринимали этот поток огня даже сквозь поле, и это вызывало благоговение.
Он отвернулся, скрестив руки на груди, и направился через центральный зал — сердце «Дахака». Только первый и второй командные пункты были так же хорошо защищены, поскольку здесь был главный источник магии «Дахака». Планетоид мог похвастаться тремястами двенадцатью термоядерными генераторами, но, хотя их энергии было достаточно для передвижения в пространстве и для сражения, чтобы превысить скорость света требовалось гораздо больше.
Это «больше» и давало ядро-источник «Дахака». Огромная нематериальная труба, проникающая глубоко в недра гиперпространства и соединяющая корабль с измерениями полными энергии. Она вытягивала эту безграничную энергию, фокусировала и направляла ее в миллионотонную массу двигателя Энханаха.
Благодаря этому двигатель словно по волшебству мог создавать прецизионно компенсируемые перекрестные гравитационные силы, которые уводили «Дахак» из нормального пространства в серию мгновенных перемещений. Для создания этих сил перед каждым перемещением требовалось время, но подобный временной промежуток мог заметить только кто-то вроде «Дахака». Крошечное возмущение, не отражавшееся на пространстве-времени космоса.
И замечательно. Задерживайся «Дахак» в нормальном пространстве чуть больше положенного, и с каждой звездной системой, которую он пересекал, произошла бы самая настоящая катастрофа. Когда на его корпусе сходились гравитационные поля, он на крошечный промежуток времени становился намного массивнее самых крупных звезд. Вот почему подобные корабли не использовали сверхсветовую скорость в пределах звездной системы, ведь запуск и финальная деактивация двигателя Энханаха занимали слишком много времени, микросекунды вместо фемтосекунд. В свое время Ану имитировал неисправность двигателя, чтобы отвлечь корабль от его оригинальной миссии для «экстренного ремонта», и небольшая ошибка при возвращении «Дахака» в режим досветовой скорости вызвала изменение орбиты Плутона, что долгое время озадачивало земных астрономов. Если бы это случилось в глубине системы, Солнце могло бы взорваться.
Черников вновь подключился через нейроинтерфейс к инженерной подсекции компьютерной сети «Дахака», и машина ответила бодро, с радостью, к которой он до сих пор не мог привыкнуть. Удивительно, насколько живым выглядел этот электронный мозг, а ведь Балтан, его помощник и бывший мятежник, утверждал, что до мятежа ничего подобного не наблюдалось.
Черников верил этому, и ему казалось, что Дахак просто-напросто счастлив. У него появился экипаж — возможно, неполный и ущербный по меркам Империума, но все же он был. Не только для того, чтобы скрасить его одиночество, но и как самый важный резерв любого военного корабля: резерв избыточности. Опасно было оставлять столь могучую боевую единицу только под управлением компьютера, ведь во время боевых действий компьютер мог оказаться поврежден или отрезан от важных отсеков его гигантского корпуса.
Таким образом, то, что люди наконец-то вернулись на «Дахак», было хорошо. Особенно сейчас, когда от него зависело выживание всего человеческого рода.

* * *
— Смирно, — возвестил Дахак, как только капитан вошел в конференц-зал. Колин едва заметно вздрогнул, когда его команда молча поднялась, демонстрируя беспрекословное подчинение. Сохраняя хладнокровное выражение лица, он спокойно пересек зал, чтобы занять место во главе стола, но отметил про себя провести еще одну воспитательную беседу с компьютером.
Десятки лиц повернулись к нему, но он уже привык видеть так много устремленных на него глаз. «Дахак», технически, являлся единственным кораблем, но ему были положены экипаж в четверть миллиона человек, двести боевых досветовых кораблей-спутников и достаточно огневой мощи для разрушения целой планеты. Его командир звался «капитаном», но во всех смыслах был адмиралом, имеющим возможность направлять разрушительную силу такого масштаба, о каком человечество ранее и не мечтало. И размер штаба Колина отражал данный факт.
В команде было много «капитанов Флота», но новые протоколы Дахака требовали, что в присутствии Колина к ним нужно обращаться «коммандер» или просто по названию подразделения, которое они возглавляли, поскольку он являлся единственным «старшим капитаном Флота», а на борту военного корабля может быть только один капитан. В Империуме при обращении использовали полное название чина офицера и его подразделения, но Колину и землянам из экипажа это казалось слишком обременительным. Однако Дахак упорно сопротивлялся попыткам Колина для упрощения ситуации назваться «коммодором».
Колин сел и обвел взглядом присутствующих, расположившихся в строгом соответствии с протоколом. Джилтани находилась справа от него, поскольку была вторым по рангу офицером, к тому же ответственным за организацию и повседневный контроль над происходящим на борту «Дахака». Гектор МакМахан сидел слева от Колина, такой безупречный в черной форме имперской морской пехоты, как будто никогда и не надевал мундир Соединенных Штатов. Далее сидели главы каждого из подразделений, и рядом с каждым из них находился его (или ее) старший помощник. На дальнем конце стола Колин увидел Влада Черникова, человека, который унаследовал пост, когда-то принадлежавший Ану.
— Спасибо всем, что пришли, — сказал Колин. — Как вы уже знаете, через двадцать один час мы выходим из сверхсветового режима, чтобы войти в систему Шескар. Если все сложится удачно, то очень скоро мы возобновим контакт с Империумом, но полностью на это рассчитывать нельзя. Мы идем в абсолютную неизвестность, и я хочу получить окончательное заключение от всех глав подразделений — и хочу, чтобы все вы их услышали, — перед тем как мы начнем действовать.
Руководители закивали, и он повернулся к Джилтани.
— Предлагаю вам, старпом, начать с общего обзора.
— Конечно, капитан, — произнесла Джилтани уверенным голосом. — Наш Дахак является самым проницательным из учителей… и самым строгим из надсмотрщиков!
Эти слова вызвали улыбки, поскольку всем было известно, что Дахак использует для тренировок экипажа и обучения работе с нейроинтерфейсом целых десять процентов своей мощности.
— Несмотря на это, мне бы хотелось, чтобы у экипажа было больше практики, хотя они замечательно освоили свои обязанности и я абсолютно уверена, что наши офицеры и экипаж сделают все, что в силах смертного человека, если в этом будет необходимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48