* * *
– Ну, и как тебе нравятся придумки моих девочек и мальчиков? – спросила Хонор гостеприимного капитана, когда лифт плавно поднимал их к корабельной кают-компании.
«Принц Адриан» был построен по проекту шестидесятилетней давности, и поскольку лифты его были не столь просторными, как на новых кораблях, свита Хонор и старпом МакКеона тактично предоставили старшим командирам подняться первыми. Разумеется, в сопровождении телохранителей Хонор, не отстававших от нее ни на шаг.
– Впечатляет. Весьма впечатляет, – отозвался МакКеон. – И Скотти молодчина, и твоя МакГинли славно поработала, совместив предложенную им систему помех с радиусом действия наших новых пассивных систем. Конечно, – добавил он словно бы мимоходом, – мы не сможем получить максимальную отдачу ни от того, ни от другого, пока не разживемся новыми ракетными подвесками…
– Новыми подвесками? – с деланным удивлением переспросила Хонор. – Что еще за новые подвески?
– Те самые, новейшие, сверхтехнологичные, суперсекретные, сверхдальнобойные, оснащенные многоступенчатыми ракетами подвески, техническое описание которых представляет собой столь жуткую военную тайну, что на конверте стоит гриф «Перед прочтением сжечь». Короче говоря, те самые комплексы, инструкции по боевому применению которых Комиссии по развитию вооружения помогала составлять некая коммодор Харрингтон.
– Вот оно что, – нейтральным тоном откликнулась Хонор. – Значит, те самые комплексы. А будет ли мне позволено полюбопытствовать, откуда факт существования названных комплексов, не говоря уж об именах разработчиков инструкций, стал известен некоему капитану МакКеону?
– Я же капитан первого ранга, но суть даже не в этом. Мне еще в чине коммандера доводилось до войны проводить испытания легких беспилотных аппаратов со сверхсветовой связью; собственно говоря, именно испытания стали первой моей серьезной работой. Помнится, это было на «Мадригале»? С тех пор и оружейники, и кораблестроители взяли меня на заметку, а адмирал Эдкок включил в свой личный список консультантов и испытателей.
– Личный список? А я и не знала, что у него есть личный список.
– Так его и нет – официально. Адмирал не полагается на суждения кабинетных разработчиков и поручает проверять все их придумки строевым офицерам, с которыми ему довелось служить и чьему суждению он доверяет. Эдкок считает, что раз мы не связаны с оружейниками и Комиссия никогда не увидит наших отчетов, то нам не приходится опасаться взбучки, а стало быть, от нас можно ожидать объективности и откровенности.
Хонор задумчиво посмотрела на собеседника. Зеленый вице-адмирал Джонас Эдкок, начальник Бюро вооружения, являлся одной из самых ярких и самобытных фигур в Королевском Флоте. При этом он, один из весьма немногих высших офицеров, не прошел пролонг, ибо его семья иммигрировала в Звездное Королевство с Маслова, планеты в техническом отношении столь же отсталой, как и Грейсон до вступления в Альянс. Джонас прибыл на Мантикору в том возрасте, когда проходить терапию пролонга было уже поздновато, но зато с мозгами у него все обстояло превосходно. Несмотря на то что получить современное среднее образование ему удалось лишь к девятнадцати годам, он закончил Академию восьмым в списке лучших кадетов и сделал блестящую карьеру. Сейчас в возрасте более ста четырнадцати лет адмирал уже не мог водить в бой космические флоты, но голова у него по-прежнему оставалась ясной. Одиннадцать лет назад, как раз перед войной, он возглавил оружейное ведомство, которое под его руководством работало удивительно слаженно и энергично. Возможно, именно благодаря поддержке этого не по годам деятельного старца многие технические идеи jeune ecole не остались в чертежах и макетах, а воплотились в реальные боевые устройства.
Будучи прикомандирована к Комиссии по развитию вооружения, Хонор не раз присутствовала на совещаниях с его участием: широта и нестандартность мышления адмирала произвели на нее сильное впечатление. Она уважала его, а теперь, после слов МакКеона, поняла, что попала в его группу далеко не случайно. Джонас подбирал консультантов и аналитиков даже с большей тщательностью, чем показалось ей тогда. Но он никогда даже намеком не давал понять привлеченным специалистам, что располагает еще и собственным неофициальным штатом испытателей-практиков.
Впрочем, она сама входила в состав Комиссии, и ей едва ли следовало удивляться тому, что старый лис не хотел сообщать членам этого авторитетного органа, что все их рекомендации он подвергает скрупулезной проверке с помощью специально подобранной группы строевых офицеров. Учитывая особенности характера некоторых членов Комиссии, такой подход представлялся Хонор более чем оправданным. Та же Кошмариха Соня Хэмпхилл наверняка пришла бы в ярость, узнав, что ее предложения проверяют и критикуют младшие по званию, вне зависимости от их боевого опыта. Вздумай кто-то из них выразить неодобрение одному из ее любимых проектов, она, может быть, и не обрушилась бы на офицера открыто, но взяла бы его на заметку. А некоторые и вовсе не постеснялись бы свести с неосторожным критиком счеты.
– А разве можно рассказывать об этом мне? – спросила после недолгого молчания Хонор.
МакКеон пожал плечами.
– Он мне не запрещал, а что не запрещено, то разрешено. К тому же ты уже не входишь в Комиссию. Думаю, он бы и сам с удовольствием ввел тебя в курс дела. Судя по тому, что он говорил мне перед тем, как «Адриан» взял курс от Мантикоры к Ельцину, ты произвела на него сильное впечатление. По правде сказать, – МакКеон усмехнулся, – он вообще недоумевал по поводу того, как тебя занесло в эту Комиссию: по его глубокому убеждению, все, кто способен сражаться, служат в строю, а неспособные прикомандировываются к Комиссии, чтобы создавать боевым офицерам дополнительные трудности.
– Он что, считает Комиссию ненужной?
– Нет, не саму Комиссию. Только тех офицеров, которых без конца к ней прикомандировывают. Но леди Харрингтон, разумеется, представляет собой то самое исключение, которое подтверждает правило.
– Разумеется, – с нарочитой строгостью сказала Хонор и покачала головой. – Все-таки ему не стоило оказывать некоему Алистеру МакКеону такое доверие. Этот капитан славился несносным нравом еще до того, как обзавелся друзьями в высоких сферах.
– Такими, как вы, ваша милость, – отозвался МакКеон столь шутовски льстивым тоном, что это ввело бы в заблуждение любого постороннего человека.
Лафолле и Кэндлесс состояли при Хонор уже давно, знали, что МакКеон принадлежит к узкому кругу самых близких ее друзей, привыкли к его своеобразному юмору и воспринимали все как надо. А вот Уитмен, никогда ранее капитана не встречавший, ощутимо взъярился: фамильярность по отношению к землевладельцу вызвала у него вспышку гнева. Впрочем, внешне телохранитель ничем себя не выдал, а заметив реакцию своих товарищей и самой леди Харрингтон, усилием воли взял себя в руки. Улыбнувшись ему, Хонор снова повернулась к МакКеону и скорчила гримасу.
– Может быть, на Ельцине это и имеет смысл, – сказала она лишь наполовину шутливо, – но вряд ли разумно похваляться дружбой со мной в Звездном Королевстве. Тебе стоило бы помнить, что я еще не окончательно реабилитирована.
– Достаточно справедливо, – отозвался МакКеон, и голос его неожиданно зазвучал серьезно. – Конечно, некоторые идиоты могут еще слушать болтовню таких придурков, как Хаусман или Юнг. Но каждый, у кого есть голова на плечах, уже начал понимать, что все твои личные враги – это куча…
Бранного слова он не произнес, но на лице его отразились гнев и отвращение такой силы, что Хонор поспешила положить руку ему на плечо.
– Наверное, в этом вопросе ты не самый беспристрастный судья, – сказала она с нарочитой небрежностью, – но мне такая оценка по душе. И Нимиц, безусловно, с тобой согласен.
– Нимиц в людях разбирается, это я всегда говорил.
– Он пристрастен. Любит тебя за то, что ты угощаешь его сельдереем.
– А почему бы и нет? По-моему, только тот, кто способен распознать глубоко искреннюю, идущую от души попытку подкупа, и может по-настоящему судить о человеческом характере, – с ухмылкой заявил МакКеон.
– Подумать только, – с преувеличенно печальным вздохом произнесла Хонор, – как могли лорды Адмиралтейства сделать столь сомнительного в нравственном отношении человека королевским офицером!
– Сам удивляюсь, миледи! – воскликнул МакКеон, ухмыляясь еще шире. – Может быть, я и их подкупил: с них начал, а там и до Нимица добрался?
Двери лифта раздвинулись: капитан и коммодор, бок о бок, весело смеясь, зашагали по коридору. Следом, чуть позади, шли трое телохранителей.
Глава 13
Гражданин адмирал Тейсман молча вошел в боевую рубку и остановился, молча наблюдая, как замедляет движение приближающаяся к Энки зеленая точка. Корабль появился с опозданием – Астроконтроль системы ожидал его прибытия еще неделю назад, – но задержки были не таким уж редким явлением. Конечно, обычного капитана в подобном случае ожидала бы неприятная беседа с начальством, однако едва ли кому-то могло прийти в голову потребовать объяснений от капитана этого корабля.
Уорнер Кэслет, умевший узнавать о появлении командира с помощью некоего загадочного шестого чувства, не сплоховал и на сей раз: стоило Тейсману войти в рубку, как он повернулся, встал и направился навстречу адмиралу.
– Привет, Уорнер.
– Здравия желаю, гражданин адмирал.
Не спрашивая, что привело сюда начальство, Кэслет снова повернулся к огромному дисплею, сложил руки за спиной и, стоя бок о бок с Тейсманом, стал наблюдать за зеленой бусинкой. В голографической сфере диаметром двадцать пять метров перемещение точки казалось очень медленным, хотя в действительности она приближалась к голубому изображению Энки со скоростью почти двенадцать тысяч километров в секунду.
– Расчетное время прибытия? – спросил Тейсман, дав понять своим тоном, что он расположен к разговору.
– Приблизительно пятьдесят минут, гражданин адмирал. До Энки он доберется минут через сорок, но потребуется время на выделение ему парковочной орбиты.
Тейсман молча кивнул. Обычно Астроконтроль столь загруженных систем, как Барнетт, предоставлял прибывающим парковочные орбиты по мере их освобождения. Разумеется, система пережила время своей славы и больше не являлась стартовой площадкой, откуда начинались завоевательные экспедиции Республики, однако движение в межпланетном пространстве оставалось достаточно интенсивным. При этом и капитаны рейсовых судов, и диспетчеры терпеть не могли VIP-корабли, требовавшие к себе особого отношения. Однако даже если бы Астроконтролю пришлось бы согнать с орбит все остальные корабли – для того чтобы обеспечить новоприбывшему сферу безопасности диаметром в пять тысяч километров, – возражать вслух все равно никто бы не посмел.
«Правда, – с сарказмом подумал Тейсман, – только идиот способен вообразить, будто пять тысяч километров свободного пространства и впрямь гарантируют кораблю безопасность. Конечно, это поможет уберечься от абордажной атаки или попытки какого-нибудь психа-камикадзе пойти на таран, но для гразера или ракеты с импеллерным двигателем это не расстояние. Черт побери, на таком расстоянии выпущенная ракета будет уже на дистанции поражения! Не то чтобы я вынашивал подобные планы…», – подумал адмирал и тут же криво усмехнулся, заметив, что становится слишком осторожным. К счастью, пока еще даже госбезопасность не нашла способа устанавливать жучки в головах, чтобы прослушивать чужие мысли.
Заслышав шаги за спиной, Тейсман обернулся и кивнул Деннису Ле Пику. Кивнув в ответ, народный комиссар взглянул на голосферу. Он был прикомандирован к флоту довольно давно и успел приобрести некоторые познания, касающиеся основных бортовых приборов. Правда, как именно работает большая их часть, он так и не понял, да и относительно большинства кодов и символов на дисплеях ему до сих пор требовались объяснения, однако под приближающейся бусинкой крохотными буквами высветилось название корабля, так что гадать не приходилось.
– Вижу, к нам прибыла член Комитета гражданка Рэнсом, – сказал комиссар.
– Ну, если говорить точно, она прибудет через, э-э, тридцать шесть минут, – отозвался Тейсман, взглянув на хронометр. – Не считая времени, которое потребуется, чтобы вывести «Цепеш» на орбиту.
– Разумеется, – с улыбкой согласился Ле Пик.
Другой комиссар мог бы углядеть в замечании адмирала плохо скрытую насмешку по поводу полнейшего невежества политического надзирателя в вопросах, касающихся флота, но в данном случае дело обстояло иначе. Шутка Тейсмана свидетельствовала скорее о доверии, о том, что в присутствии Ле Пика адмирал чувствует себя не слишком скованно.
Ле Пик понимал, что большинство строевых офицеров на дух не переносят шпионов Комитета общественного спасения – и подобное отношение оправдано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76