), я мечтал, кажется, всю жизнь. Вы, должно быть,
забыли, а ведь именно ради этой покупки я прибегал к вам ранним утром занять двадцать
фунтов. Мне казалось, до моей получки такие свитера не долежат, их разберут...

Только той ночью мы оба впервые рассмотрели ваш
подарок. Не буду описывать наши чувства - об этом нужно сочинять роман. Иногда
мне кажется, что я и пишу такой роман, и дай вам Бог, моя дорогая, набраться терпени
дочитать его до конца, а мне - суметь сказать все, что я должен вам сказать.

Даже не знаю, кто из нас в ту ночь больше радовался -
жена или я...
Наутро выглянуло робкое
декабрьское солнышко. Жена отправилась выгуливать пса, я смотрел на них
из окна. Этот пес, будучи по всем признакам дворнягой, имел капризный характер
и ни за что не желал гулять один. Совершенно свободный, он часами недвижно
сидел у крыльца на морозе, дожидаясь, пока жена прицепит его к поводку и
пройдется с ним вдоль забора. Это у него, городского извращенца, и называлось прогулкой. Мы,
впрочем, не знали его прошлого; жена уверяла, что у бедняги было тяжелое
детство...
Их прогулка по
припорошенным снегом кочкам навевала образ задумчивой, неторопливой и бедной
жизни. Уже после первых реплик жены в аэропорту мне стало ясно, что в России за
время моего отсутствия многое переменилось. Еще в самолете я с некоторым самодовольством ощупывал
под пиджаком бумажник, где лежали сэкономленные хрустящие банкноты. По
моим расчетам, этих денег вполне могло хватить на автомобиль. Когда я уезжал в
Англию, Москвичи стоили двести - триста тысяч рублей. Теперь, бросив
нечаянный взгляд на рекламную полосу в газете, с изумлением прочел цену самой
дешевой марки: два с половиной миллиона! Обменный курс рубля понизился за
эти два месяца всего раза в полтора, не больше.

Впрочем, машина не была для нас вещью первой необходимости. Провожа
меня за границу и ничего еще не ведая о моих грядущих доходах, жена шутливо мечтала:

- Когда у нас будет квартира, давай сначала
купим холодильник, ладно?
-
Нет, сначала диван.
- Нет,
холодильник!
Нам обоим было
уже за сорок.
Теперь мы
старались избегать этой темы, все еще на что-то надеясь.

В конце концов, солнце, искристая пороша, дятел на
высокой сосне возле дома - все это было не так уж плохо даже после великолепного предпраздничного Оксфорда.
У вас начиналось Рождество. Мы тоже взялись обсуждать, как проведем новогодний праздник.
Не поехать ли в пустующий дом в Солигаличе? Разгрести снег у крыльца, затопить
русскую печь... Впрочем, сельских радостей нам хватало и здесь. После долгого
путешествия мне не хотелось новых дорог и скитаний. Нам не было скучно
друг с другом. Я объявил, что пожертвую два-три фунта стерлингов на отличную говяжью
вырезку, что продается в валютном гастрономе на Арбате. Мне хотелось, чтобы
жена хотя бы раз почувствовала себя почти совсем как в Англии.

Вечером раздался неожиданный звонок от сестры. Она
жила вместе с мамой в Вятке, за несколько сотен километров от Москвы. Накануне
разговаривал с ними обеими по телефону, обещал навестить их с подарками из
Англии...
- Мама уснула
после обеда и теперь не встает, - встревоженно сказала сестра. - Не могу
добудиться. Отвечает что-то невнятное, глаза закрыты...

- Позвони в Скорую.

- Звонила. Обещали, до сих пор нет. Приезжай,
мне страшно.
- Но я же не
скоро до вас доберусь... Поторопи неотложку.

- Хорошо. Но ты все-таки постарайся приехать.

После разговора в голове моей мусором застряла никчемная фраза:
А вот и расплата. Какая расплата, за что? Взгляд упал на купленный дл
мамы плед, лежащий среди все еще разбросанных по комнате вещей. В Оксфорде
представлял, как долгими зимними вечерами она будет, закутавшись в него,
сидеть за книгой. Расплата за два месяца, проведенные в Англии? За кратковременное неучастие в
этой жизни с ее бедностью и отчаянием, с ее очередями, промерзшими поездами,
остервенелыми людьми на улицах?
Только теперь
я почувствовал, что моя английская жизнь закончилась- как
отрезало, и начинается совсем другое, давно знакомое и в то же время вечно
чуждое и угрожающее, нежизнь, в которую мне заново предстояло медленно
и мучительно врастать.
Сутки спуст
мы с женой устраивались на боковых полках плацкартного вагона.


Ветхая наволочка под маминой головой была разорвана почти
надвое. Это сразу бросалось в глаза.
-
Может быть, сменить? - нерешительно спросил я сестру. Она, казалось, не
услышала. Она уже третьи сутки не спала.
Глаза у
мамы были прикрыты. Влажные седые волосы спутались и прилипли к вискам,
лицо осунулось.
- Ты ездил, -
невнятно произнесла она, узнав меня по голосу.

- Что, мама?
-
Ты куда-то ездил. Я помню.
-
Да, мама. Я был в Англии.
-
А я решила - в Испании. Лицо у тебя загорелое.

Врач был и ничего не прописал: Зачем вам нужно продлевать ее
мучения? Знакомые сказали сестре, что лекарство от этой болезни есть.
В аптеках не достанешь, но у врачей можно выпросить, берут по пятьсот рублей
за одну ампулу.
- Не унывай. -
Я старался держаться с сестрой бодро. - Это меньше фунта. Я тут кое-что
с собой привез...
- В нашем городе
валюту не меняют, - резко возразила она. - И потом, я все равно не сумею
с этими людьми договориться...
Бедная. Сама
она получала в своем институте неплохую по тем временам зарплату - около четырех
фунтов в месяц. В ее глазах я был теперь миллионером.

Вы помните, как в свои первые дни в Оксфорде
жаловался вам, что не в силах тратить здесь деньги на бутерброд или кружку пива,
когда вспоминаю, что значат эти два-три фунта для моих близких, оставшихся в
России? Как вы категорически запрещали мне об этом думать? Потом попривык
и стал расходовать на еду примерно два фунта в день - иногда больше, когда нужно
было купить впрок пачку масла или пакет кукурузных хлопьев, иногда меньше.
Дошел до того, что бестрепетно отдавал в Лондоне два с половиной фунта
на метро, если не было времени добираться пешком. А вот теперь все возвращалось как
бы с другой стороны.

В
новогоднюю ночь мы втроем тихо сидели за столом, посреди которого сиротливо лежал
неразрезанный ананас. Мама дремала, временами из-за перегородки доносились ее
слабые стоны.
- Как встречаем новый
год, так и проведем его, - причитала сестра.- Так и проведем...

- Выпей водки, - посоветовала ей жена. - Тебе нужно
наконец выспаться. Мы подежурим.
-
Если бы можно было отвезти маму в Англию, - сказала вдруг сестра. - Там
ее вылечили бы. Тебя ведь они вылечили, да?..


Кровотечение открылось внезапно, как раз в
те дни, когда я гостил у вашей мамы в Кембридже.

Вы старались, чтобы мне не было скучно в Англии, чтобы ни
один час не пропадал у меня без пользы. Так родилась идея этой поездки на
уик-энд. Соблазн был велик: возможность побывать в вашем родном доме, познакомиться с
традиционным английским бытом, наконец, увидеть старинный университетский город...

Усаживаясь ненастным утром в автобус, я уже
чувствовал недомогание. Мне бы не ездить, отлежаться в эти выходные в своей
спаленке, но визит был заранее оговорен, меня ждали. Больной, вымокший под
дождем, я долго блуждал по предместьям незнакомого города в поисках нужного
адреса, пока не ввалился, вконец измученный и взвинченный, в перепачканных ботинках, в
прихожую старинного особняка - и был встречен тишиной, покоем и достоинством, какие
нельзя было, кажется, возмутить ничем.
-
В Англии не разуваются! - первое, что сказала мне ваша мама со сдержанной улыбкой.

Она проводила меня наверх в отведенную мне
комнату и взяла обещание, что ровно через полчаса я спущусь к чаю.

Посреди комнаты стояла кровать с парой длинных
узких подушек, аккуратно застланная потертым шерстяным одеялом. У неизменного камина
висело на низкой деревянной стойке полотенце. Платяной шкаф, книжные полки и
письменный стол с продавленным плетеным креслицем у окна дополняли убранство.

Я присел к столу и увидел портрет. Румяная и
счастливая, вы во весь рот улыбались мне с цветной фотографии. На вас были черно-алая докторская манти
и черный бархатный берет. Похоже было, что вы только что одержали важную победу,
но выглядели при этом столь беззащитной, ваши синие глаза светились так
трогательно, что у меня вдруг выступили слезы.

Чувствуя смущение, я, однако, не мог удержаться, чтобы
еще раз внимательно не оглядеть комнату. Здесь вы провели детство и юность. Сюда
время от времени возвращаетесь, перелистывая эти старые книги, засыпая на
этих подушках... Может, это усталость и нездоровье сделали меня таким сентиментальным, но
меня целиком захватило чувство братской любви и бесконечной близости к
вам...
Знаю, в этом неприлично признаваться. Простите.

Сразу уж признаюсь еще в одном грехе. На столе лежала
стопка белых карточек, исписанных аккуратными мелкими буквами, и я совершил запретное -
протянул руку, взял верхнюю из стопки и прочел:

I can do everything through Him Who gives me
strength.
Позднее
нашел соответствующее место в русском тексте Библии. Атогда перевел это
так: Я могу все благодаря тому, кто дает мне силу. Ирешил
про себя, что вы, когда писали это, были влюблены. И снова и снова вглядывался в
портрет, словно пытаясь открыть какую-то тайну...

- Я поместила вас в комнату младшего сына, - с опозданием известила мен
ваша мама, когда я спустился. На столе уже дымился добрый кусок запеченного в
тесте домашнего окорока. Тяжелый чугунный чайник пыхтел на плите. Я зашел
в туалет вымыть руки: комнатка запиралась изнутри обычным железным ключом, и
ключ этот поворачивался именно в ту сторону, в какую нужно. В этой простой
и надежной Англии, казалось, при всем желании нельзя было совершить ничего
предосудительного.
Через полчаса
мне стало казаться, что я прожил в этом доме вечность и знаю вашу маму
с раннего детства.
- Ешьте бананы.
Как-то у меня гостили ваши дети из Чернобыля. Они тоже вначале ничего не
ели, а потом, когда попривыкли, набросились на фрукты. Они поглощали столько
бананов и апельсинов, что я боялась за их желудки... Вам чай с лимоном или
с молоком?
- А как пьют
в Англии?
- По-всякому. Мне
казалось, русские больше любят с лимоном.
-
Тогда с молоком, пожалуйста.
-
Когда мы провожали этих детей домой, им дарили подарки. Одна девочка все ахала,
что у нее набралось слишком много вещей. Не беда, - сказала я ей.
- Привезешь домой и поделишься с подругами, которым не удалось сюда приехать. Кака
глупая тетя! - сказала девочка своей воспитательнице. - Она думает, что
я такими красивыми подарками буду с кем-нибудь делиться!

- На днях я купил в Оксфорде кусок мыла, -
вспомнил я. - Тоже в красивой упаковке, а на ней инструкция...

И я рассказал случившуюся со мной занятную историю.

Инструкция на мыле, которое обошлось мне в
сорок пенсов, гласила:

First aid:
If swallowed give milk preferably, or water to dilute.
Do not induce vomiting.

Занялс
ею потому, что накануне вымылся этим мылом под душем и кожа почему-то зудела.
Сразу вспомнилось, что несколько лет назад, в пору острого мыльного дефицита, к
нам в Россию из Египта завозили мыло для кошек и собак. Ничего не подозревавшие люди
им пользовались, а потом чесались и покрывались коростой. Не допустил ли и
я оплошности, выбирая мыло подешевле?
Так
что за мыльную обертку я принялся вполне серьезно. Первая помощь -
тут никаких сомнений не было. Только вот помощь - чему?

If swallowed...

Я знал, конечно, что такое swallow, но слово
это настолько не вязалось с мылом, что я решил еще раз заглянуть в словарь.
Под рукой был Оксфордский толковый, и я прочел:

Swallow ... 6) engulf or absorb; exhaust.
Ну,
что такое exhaust, русским объяснять не надо: истощать. А
engulf - поглощать и подавлять в одном
лице.
Все оказалось не так
просто. Я задумался.
Наконец мне
пришло в голову спуститься в холл, где стоял телевизор, и полистать paньше
примеченный мной там большой старинный англо-русский словарь. Мои старани
увенчались успехом: я сразу нашел то, что было нужно:

Swallow ...<геол.> рыхла пористая часть жилы.
Оставалось пока
не совсем ясным, что в данном случае имеется в виду под рыхлым. Мыло
может размокнуть от сырости и стать противной, совершенно ни на что не годной
кашицей. Летом, когда стены ванных комнат в наших нетопленных квартирах покрываются холодным
потом, такое происходит сплошь и рядом. Но может быть и другая рыхлость, когда
мыло, наоборот, пересыхает, трескается и крошится. Несколько лет назад, когда
из магазинов исчезало самое необходимое и люди в панике запасались спичками,
солью и мылом (традиционный набор, волновавший еще наших бабушек и дедушек),
мы с женой тоже приобрели про запас блок банного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27