— Я думаю, что нет. — Мэт виновато опустил голову.
— Но кто же может ошибиться? — выдохнула Иверна.
— Очень многие, миледи, — мрачно ответил Фадекорт. — Особенно молодежь и дети, потому что плохое всегда можно представить как нечто хорошее. Но Господь сказал: «И по плодам вы узнаете их...»
— Да, если плоды дурные, то, возможно, это Зло, — согласился Мэт, — но как об этом можно судить прежде, чем все дурное покажет себя?
— Есть различные признаки, — задумчиво ответил Фадекорт.
— Да, если ты можешь их распознать, — с грустной улыбкой сказал Мэт. — Ну ладно, едем дальше и будем надеяться, что не напоремся ни на что такое, о чем мы еще ничего не знаем.
Мэт погрузился в размышления. Конечно, пояснения Фадекорта все значительно упростили, теперь Мэту только и оставалось, что выяснить, что же это за признаки, по которым можно узнать о преданности человека Богу. Он-то вырос со стандартным списком, да и как отличить настоящее от подделки?
Мэт вздохнул. В конце концов, жулик — всегда жулик, а уж в какой стране это происходит — дело десятое.
* * *
— Да не так уж и много солдат, — говорил крестьянин. — Они расставили своих приспешников на тропе у перевала, а так там не больше горстки солдат — конвой для сопровождения, ваше величество.
— А горстка — это сколько? — требовательно спросил Совиньон.
— Десяток — на посту, — испуганно ответил крестьянин, — еще десять спят или чистят оружие.
— Ну что ж, — брезгливо заметил Совиньон, — это нам только на закуску.
— Потерпите, мой лорд, — успокоила его Алисанда. — Скоро их будет больше. Как только король Гордогроссо узнает, что наш лорд Маг где-то на его территории, он ударит по Меровенсу всеми своими силами.
— Так вот почему мы здесь! Да как посмел лорд Маг так бесцеремонно нас покинуть?
На самом деле Алисанда и сама задумывалась над этим, но уже отнюдь не на государственном уровне, и это при том, что у нее все еще были свежи воспоминания об их расставании.
— Он служит Богу, милорд, так же как и мы все, и должен следовать, куда велит ему Господь — Она снова повернулась к крестьянину. — Как мы можем пройти через горы? Не обидит ли жителей наше вторжение?
— Да откуда ему знать? — запротестовал Совиньон. — Он что, один из них?
— Может, и нет. — Крестьянин одарил Совиньона щербатой улыбкой. — Но тетка кузины моей сестры замужем за горцем, и именно сыновья его двоюродного брата выследили Гордогроссовых прихвостней и солдат на десять миль вдоль подножия гор.
Изумленный вид Совиньона вызвал у Алисанды улыбку.
— Простой народ всегда уважает границы, но не настолько, милорд. Границы — для народов, ну а для родственников — тропинки.
Глава 15
СТАЛЬНАЯ СВОРА
— Ну уж по крайней мере на пейзаж тебе жаловаться грех.
— Да, такого и во сне не увидишь. — Взгляд Мэта скользил по склонам. Всюду были горы, они громоздились все выше и выше, закрывая собой даже солнце. И хотя было уже позднее утро, друзья продвигались в затянувшихся сумерках. — А я что, жаловался? По крайней мере движемся мы по более или менее ровной поверхности.
— Мы уже миновали предгорья, — заверил их Фадекорт. — И совсем скоро увидим небольшие, но вполне прилично возделанные поля, и нам придется проходить через многие города.
— Я предпочел бы обойти их стороной, если, конечно, вы не против. — Мэт с подозрением рассматривал ближайшие склоны. — Даже здесь, на открытом месте, я все время высматриваю лакеев Гордогроссо.
— Его лакеи все знатного сословия, — заметила Иверна. — Может, ты хотел сказать — лакеи его баронов?
— Нет-нет, не совсем так. Что сказал, то и сказал. Между прочим, многие ли из его баронов аристократического происхождения?
— Большинство, — вспыхнув, ответила Иверна. — Хотя десятка полтора он убрал, чтобы освободить место для своих лакеев низкого происхождения.
— Если позволить этому продолжаться достаточно долго, то останется лишь небольшая горстка тех, чьи предки жили еще до победы колдунов.
— Вот именно. — Очень странно, но на глаза Иверны навернулись слезы. — Только агрессивные бароны получают здесь по заслугам. Да выскочки всегда готовы захватить то, что им не принадлежит.
Мэт наконец-то понял, что все это Иверна воспринимает слишком близко к сердцу.
— Ох, приношу свои извинения! Но я же не хотел обидеть. Не беспокойтесь, миледи, мы восстановим старые поместья и кланы.
— Не обещай того, в чем не уверен, — сказал Фадекорт. — Остались лишь младшие отпрыски старых аристократических семей, да и те так озлобились, что большинство из них перешло на сторону Зла, стараясь наверстать упущенное.
Мэт испуганно посмотрел на него:
— Ты хочешь сказать, что даже если мне удастся вышвырнуть Гордо... тьфу ты, никак не выговоришь... ну короля-колдуна, я не смогу найти достаточное число хороших людей, которые могли бы быть моими наместниками на местах?
— Именно так, — сурово ответил Фадекорт.
— Ты должен будешь набирать их там, где найдешь, — возразила Иверна. — Хороших людей можно найти и среди простолюдинов, и некоторые могут оказаться вполне способными вершить государственные дела.
Это сразило Мэта наповал.
— Вы уж извините меня, миледи, я несколько удивлен, слыша такие слова, из уст аристократки: восхвалять простолюдинов не принято в вашем кругу.
— Каждый, кто сохранил веру в Бога, — ответила Иверна, — и старался быть хорошим человеком, благороден в сердце своем. Может быть, остаться хорошим человеком — это единственное истинное благородство Ибирии, тем более что для того, чтобы не потерять себя, приходится преодолевать практически непреодолимые препятствия.
Мэт всегда представлял себе Ибирию как огромную толпу хороших, бедных людей, трудящихся под игом жестоких угнетателей, поставленных у власти силой колдовства. Ему и в голову не приходило, что распущенность баронов заставляет простых людей задуматься о том, что нет смысла сохранять честные и добрые отношения между собой и жить по каким-то другим правилам, кроме принятых аристократами. Мэт начал думать о том, как глубоко может проникнуть нарушение моральных устоев во все слои общества. Хотя, несомненно, закон Грэхема приемлем для любой среды, не только для денег, а сфера денежного обмена среди людей — всего лишь модель их реальных взаимоотношений.
Они объехали гору, и перед глазами Мэта предстало материальное воплощение утраченных добродетелей, о которых он только что думал. Там, где встретились два склона, закончив свой плавный бег к долине, виднелась небольшая пещера — грот, и в ней — статуя. Краска облупилась, да и буйно разросшийся плющ скрывал почти всю статую. Разглядеть можно было только голову и левую Руку. Мэт пригляделся повнимательнее, но лицо статуи было ему незнакомо.
— Кто это?
Фадекорт удивленно взглянул на него:
— Это же тот, кому ты молился, лорд Маг, — святой Яго. Не хочешь ли ты сказать, что хоть ты и просил его о помощи, но ни разу в глаза не видел?
— Боюсь, что так. — Мэт покраснел. — А что еще хуже, я о нем ничего не знаю.
Рядом он увидел какие-то руины: провалившаяся крыша, разрушенные каменные стены, гарь и копоть там, где некогда были деревянные пристройки.
— Увы! Вот что осталось от священной обители! — со слезами на глазах воскликнула Иверна. Мэт посмотрел на Фадекорта.
— Некогда это было здесь самое почитаемое святое место, лорд Маг! — мрачно сказал циклоп. — Именно здесь святой Яго явился брату Чарду, простому нищенствующему монаху. Его братья-отшельники построили эту обитель, чтобы быть поближе к святому месту и следить за порядком. В течение ста пятидесяти лет им удавалось оберегать эту святыню от королей-колдунов. Но, увы, среди них появился предатель, его звали Виль, сначала он был послушником, потом стал монахом. В нем была какая-то предрасположенность ко Злу, а может, ему просто хотелось выслужиться перед королем, но так или иначе, Виль предложил монахам план, по которому, как он утверждал, они должны были победить Гордогроссо. По этому плану они смогут покинуть свою обитель и поодиночке войти в Орлскведрилл, столицу Ибирии. Там они хотели окружить замок короля и молиться все вместе о низвержении злого правителя.
— А пока они отсутствовали, королевские солдаты напали на святыню и осквернили ее, так?
— Да. Они разрушили здание капитула и, как ты сам видишь, сожгли все внутри. Они разбили все прекрасные мозаики в гроте. — Слезы текли по лицу Иверны.
— Но статую они не смогли разрушить. — Мэт почувствовал благоговение Фадекорта перед святым Яго. — Солдаты так и не проникли в грот, как будто путь им преградила невидимая стена.
— Стена, которую они не могли ни разрушить, ни преодолеть, — прошептала Иверна. — Даже тогда это уже было чудом.
— То есть сама святыня осталась. — Мэт нахмурился, вглядываясь в увитую плющом статую. — А что сталось с монахами?
— Как только они вошли в город, их всех перебили, — закончила Иверна. — Солдаты знали все заранее.
— Только не говори мне, что они оказались настолько глупы, что вошли в город в своих монашеских сутанах!
— Нет-нет, но тонзуры так просто не скроешь, а тем более что при входе в город солдаты у ворот заставили всех снять капюшоны, — продолжил Фадекорт. — Потом король их всех подверг пыткам, а его канцлер признал их виновными в государственной измене.
— Это уже после того, как их казнили.
— Ах, несчастные души. — Щеки Иверны были мокры от слез. — Но их святая обитель все еще жива, покинутая всеми, потому что никто не осмеливается приходить сюда. Покинутая и разрушенная, она все равно стоит здесь, напоминая тем, кто творит Зло, что они никогда не победят окончательно.
Мэт продолжал пристально смотреть на святыню. Фадекорт обеспокоенно спросил его:
— Маг, что ты собираешься делать?
— Просто думаю, что здесь, — ответил Мэт, — в таком святом месте, вряд ли мы навлечем на себя гнев каких-нибудь дежурных колдунов, если совершим еще одно благое дело. Давайте, ребята, приведем немного в порядок этот грот! — С этими словами Мэт шагнул к статуе.
Иверна и Фадекорт удивленно переглянулись и радостно последовали за ним. Следом двинулся и Нарлх, бормоча:
— Я точно знаю, все это не к добру.
Краска на статуе вся выцвела и шелушилась. Мэта так и подмывало соскрести ее всю, тем более что сама статуя была вырезана из камня. Но он все-таки решил ограничиться тем, что оборвал плющ и убрал мусор. Иверна пересадила несколько лесных цветов, а Нарлх с Фадекортом восстановили нижнюю стену, окружавшую грот. Потом они немного подмели и почистили сам грот. Воды в гроте не было, поэтому им пришлось таскать ее в самодельных ведрах из ближайшего ручейка. К полудню все дела были закончены, и Мэт огляделся с чувством удовлетворения:
— Ну вот! Совсем другое дело! Мы не теряли времени даром.
Была ли там пещера изначально, или нет, сказать трудно, но, стоя в гроте, Мэт уверил себя, что была. Монахи только сделали арку из гладких, хорошо подогнанных блоков, которая переходила в невысокую ограду перед пещерой. Вдоль ограды шли утрамбованные земляные ступени, поросшие травой. Мэт скосил траву кинжалом. Ступени образовывали выступы, где можно было преклонить колена, когда молишься. Посаженные Иверной цветы украшали подножие статуи. Цветы теперь были в глиняных вазонах по обе стороны арки.
— Конечно, не скажешь, что все блестит, как новенькое, — заметил Мэт, — но уж теперь это место не выглядит заброшенным.
— Еще бы! — согласился Фадекорт. — Простите, лорд Маг. — С этими словами Фадекорт преклонил колена у каменной ограды рядом с Иверной, склонившей голову в молитве.
— Ну а ты что?
Мэт постоял немного, обдумывая, потом покачал головой:
— Боюсь, я никогда не был сильно верующим. Но все-таки я произнесу короткую молитву. — Мэт закрыл глаза и тоже склонил голову.
Когда он ее снова поднял, Нарлх просопел:
— Точно, короткая.
— Но по делу. Кроме того, я думаю, что если его это вообще заботит, то дела скажут за себя лучше всяких слов.
— Может быть, — согласился Нарлх. — Я и сам бы предпочел человека, делающего дело...
— ...тому, кто много говорит, но никогда ничего не делает?
— Тебе такие тоже попадались, да?
— Боюсь, что много. — Мэт следил взглядом за Иверной, которая поднялась с колен и шла к ним, Фадекорт присоединился несколькими секундами позже. — Ну что, снова в путь?
Иверна подняла на него сияющее лицо:
— Ах, лорд Маг, я думаю, что теперь не буду бояться колдунов — они не смогут сотворить что-нибудь против нас.
— Это хорошо, когда ничего не боишься, — веско сказал Фадекорт, — к тому же если об этом есть кому позаботиться.
Долгий закат золотил склоны гор, и они быстро выбрались на равнину. Было уже совсем темно, но место для стоянки все еще не попадалось.
Мэт подал сигнал остановиться.
— Если уж нет хорошего места для стоянки, то можно остановиться в любом, не так ли?
— Я думаю, что не так, — нахмурившись, сказал Фадекорт, — хотя, похоже, выбор у нас невелик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71