– Ничего себе скукотища! – фыркнул Читрадрива. – Ты хоть представляешь, сколько усилий придётся приложить, прежде чем ты возродишь дело своего отца и взойдёшь на его престол?
– Возродить дело Ицхака? Какое там! – отмахнулся Карсидар. – В наше родство никто не поверит.
– Ну, тогда… Тогда начнёшь всё на голом месте, – Читрадрива заговорил менее решительно, в то же время пристально посмотрев на товарища. Чувствовалось, что он очень тщательно взвешивает каждое слово.
– К чему затевать сомнительное предприятие неизвестно где, когда здесь я уже достиг успеха? Это глупо, – отрезал Карсидар.
– И я слышу такое от человека, который однажды разыскал в гандзерии Торренкуля некоего проклятого колдуна и заманил его в неизведанные южные горы на краю света! – глаза Читрадривы возмущённо сверкнули. – Куда же девался мастер…
– Мастера Карсидара больше нет, – отрезал Карсидар. – Есть Давид, советник государя Данилы Романовича. Да, на самом деле я несостоявшийся иудеянский принц. Однако названному принцу претит гоняться за призраками. Горы на юге были реальны. За ними оказалась не менее реальная Русь – а также дым от развеявшегося прахом королевства Исраэль. Теперь там хозяйничает неаполитанский король, он изгнал из Земли Обета «хайлэй-абир», установил, как говорят, справедливый мир…
– Мир, установленный и обеспеченный милостью чужака, это лишь более мягкая форма порабощения, – запальчиво возразил Читрадрива. – И это ещё не всё. А вдруг в один далеко не прекрасный день неаполитанец умрёт? Что станет тогда с Землёй Обета, с твоей родиной? За неё опять возьмутся «могучие солдаты»!
Карсидара передёрнуло от отвращения.
– Они и сюда могут нагрянуть, – будто оправдываясь, произнёс он. – Вот тогда они будут иметь дело со мной! Татарам я показал, и им покажу. Русь не покорилась дикарям с востока, устоит и перед нашествием с запада.
– Но ведь Русь не твоя родная земля, – не сдавался Читрадрива. – Родина принца Давида лежит далеко на юге. Вернись туда. Кто посмеет тебе противиться? Какие враги? Нет таких!
– Есть, – Карсидар погрустнел. – И беда в том, что это наши с тобой соплеменники. Ты превосходно знаешь, что иудеяне презирают крестившихся и считают нас предателями. Сражаться с «хайлэй-абир» – это одно; бороться со своими – совсем другое.
– Да брось ты! Они не посмеют молвить тебе слова поперёк. С твоей-то силой, с твоими способностями…
– Здешний фанатик спустил на тебя собак. Разве нет?
Это замечание Карсидара вызвало у Читрадривы неприятные воспоминания, и он воскликнул:
– Как ты можешь, Давид?! Неужто тебе безразлична судьба твоей родины?
– Моей родиной стала Русь, – твёрдо сказал Карсидар. – Отныне и навсегда! Быть может, я всю свою жизнь, сам не сознавая того, стремился именно сюда. Я поставил здесь свой дом, обзавёлся семьёй, имею видное положение. Что мне ещё надо? Какой смысл гоняться за химерами? Если хочешь знать, я устал. Об этом прекрасно говорил в своё время Пеменхат. И большего ты от меня не добьёшься.
Они стояли в горнице у окна. Услышав такое заявление Читрадрива отступил на шаг, склонил голову набок и придирчиво оглядел товарища с головы до ног, после чего промолвил:
– Да, трудно не согласиться с тобой. Теперь ты вылитый русич.
Он посмотрел на тонкий кожаный ремешок, согласно здешней моде стягивавший пышные каштановые волосы Карсидара, провёл пальцем вдоль линий затейливого узора, которым было расшито белое полотно его рубашки, и спросил:
– Милкина работа?
– Ага, – голос Карсидара сделался непривычно нежным. – А какой пояс она мне вышила – просто загляденье! На сегодняшний праздник я его непременно надену.
– Вот теперь мне всё ясно, – Читрадрива цыкнул сквозь зубы. – Бродячей собаке бросили кость с остатками мяса, и глупая тварь с удовольствием дала посадить себя на цепь. Дом, семья, видное положение, ещё не родившийся ребёнок… Бедняга Давид, мне тебя искренне жаль!
– А мне нет, – весело, даже с некоторым облегчением сказал Карсидар.
– Но почему бы тебе просто не прогуляться в Землю Обета? – вкрадчиво предложил Читрадрива. – Ради развлечения. Посмотреть, что там и как.
– Король Ицхак тоже пошёл просто прогуляться, да так и не вернулся, – парировал Карсидар. – Мы оба знаем, что это закончилось падением его королевства, гибелью жены и исчезновением на долгие годы сына. Неужели ты думаешь, что я последую примеру отца и оставлю свой дом, жену, ещё не родившегося сына…
Внезапно Карсидар сообразил, что Читрадрива не тратит понапрасну время на уговоры, как это казалось поначалу. Он явно что-то затевает… Но что именно?
Вопреки установившимся между ними правилам общения, Карсидар попытался осторожно заглянуть в мысли Читрадривы – и почувствовал, как тот ускользает от попыток проникнуть в его сознание.
– Да ладно тебе, – сказал наконец Читрадрива. – Спрашивай прямо, без уловок, что тебя интересует.
– А то ты не понимаешь! Я хочу знать, что ты на сей раз измыслил.
Карсидар ожидал, что товарищ снова заговорит о Земле Обета, и уже приготовился, в качестве контрудара, предложить ему остаться здесь, на Руси. Голубые глаза Читрадривы на миг вспыхнули, точно камень перстня в момент свершения чуда.
– Да ничего особенного, – сказал он, отворачиваясь. – Я всего лишь решил завершить то, на что у тебя не хватило терпения. Я найду вход в пещеру!
– Вход в пещеру?!
Этого Карсидар никак не ожидал. Они ведь и так столько искали! Весь левый берег Днепра прочесали, а с особой тщательностью – каждую пядь того места, где размещался лагерь Менке. И всё безрезультатно! Неужели его товарищ обезумел и загорелся желанием ехать за тридевять земель, чтобы испытать очередное разочарование?
– Нет, я не сошёл с ума, – спокойно сказал Читрадрива. – Лучше соберись с мыслями и хорошенько всё обмозгуй. Вспомни, сколько времени мы разыскивали «пасть дракона». Прикинь, каково расстояние от этой пещеры до Толстого Бора. Готово?
– Ну… – Карсидар явно не понимал, куда клонит Читрадрива.
– А теперь скажи: как мог пятилетний ребёнок преодолеть такое расстояние? Без еды! Спускаясь по крутым склонам, ежеминутно рискуя сорваться в пропасть. Ты представляешь себе это? Только отвечай честно, положа руку на сердце, как принято выражаться у русичей.
– Откровенно говоря, слабо, – сознался Карсидар, которого не раз мучили сомнения на сей счёт.
– Верно. А не можешь ты этого представить по одной простой причине: маленький принц Давид никогда не спускался с южных гор! Он просто появился рядом с хуторком Векольда, вот и всё объяснение.
– Но мы обнаружили пещеру…
– …высоко в горах? Да, согласен. Но представь себе… гм, несмотря на то, что ты так не любишь купаться в реке, разве что в проруби на Водокрещу, – осторожно заметил Читрадрива, помня про навязчивые страхи Карсидара. – Представь, что ты вошёл в реку и тебя подхватло течением. Теперь ответь: ты выберешься на берег в том же самом месте, или всё-таки тебя снесёт вниз?
– Ты хочешь сказать!.. О боги! – Карсидар не мог сдержать этого восторженного восклицания.
– Если желаешь обосноваться в Киеве, приучайся говорить «Господи Иисусе», – снисходительно произнёс Читрадрива. – Но чему ты удивляешься? Вспомни ветер, который подхватил нас и поволок неведомо куда. Разве это не то же течение? Значит, входящего в пещеру непременно сносит вниз, вот и всё! Тогда и вход в неё может лежать совсем не там, где выход. Ты вошёл в пещеру в Йерушалайме, который лежит в Земле Обета, а вынесло тебя около Толстого Бора. Через много-много лет мы вошли в «пасть дракона» высоко в южных горах – а очутились под Киевом, гораздо севернее Йерушалайма. Не знаю, как это получается, но, видимо, так оно и есть! И наиболее вероятное тому объяснение – ветер в пещере, силе которого невозможно противиться. Вот я и хочу разыскать место входа.
– Вот оно что… – протянул Карсидар.
– Да. Я отправляюсь в Землю Обета не просто из чистого любопытства, не развлечения ради. Если тебя ничто не привязывает к Орфетану, то у меня там есть кое-какие дела. Посмотреть бы, как без меня Шиман управляется. И всё такое прочее.
– Ах да! Тайный заговор ради установления мирового господства… – у Карсидара язык не повернулся вымолвить «гандзаков», но он так подумал. – А тебе не кажется, что татары тоже стремились к господству над всем миром?
Читрадрива с явным сожалением посмотрел на товарища:
– Не сравнивай наш народ с дикой ордой.
– Орфетанцы считают гандзаков хуже всяких дикарей!
– Орфетанцы глупцы. Что они понимают в нас! – Читрадрива послал Карсидару многозначительный взгляд. – И разве из рассказов Шмуля не ясно, что король Ицхак никому не причинил зла? Народ не полюбил бы тирана, ты не можешь не согласиться с этим… – он помедлил и, слегка поклонившись, добавил с хитрым видом:
– …мой принц и ученик! Так что не делай поспешных выводов.
Читрадрива обладал удивительной способностью убеждения. Карсидар чувствовал: ещё немного, и он готов будет отправиться с ним в Землю Обета – хотя бы затем, чтобы посмотреть на город своего детства. Но это вовсе не входило в его планы. Да и государь вряд ли отпустит их обоих разом. Не говоря уж о том, что придётся бросить Милку и ещё не родившегося ребёнка.
– Да ладно тебе, – неожиданно мягко сказал Читрадрива. – Видно, такова судьба. Наши дороги здесь расходятся, вот и всё. Мне надлежит отправиться дальше на юг и разыскать проход в Орфетан. А принцу Давиду суждено осесть в Русской земле, а не взойти на престол отца. И ничего тут не поделать. Так что хватит об этом. Признаю, что с моей стороны было крайне глупо уговаривать тебя отправиться со мной.
– Но, может, мы попробуем поддерживать мысленную связь?
Карсидар обрадовался этой идее и заговорил с подъёмом, чувствуя, что всё получается не так уж глупо:
– Ведь мы смогли общаться, когда татары начали переправу, хоть и не видели друг друга. Возможно, мы научимся делать это и на более значительном расстоянии.
– Тоже сравнил! – Читрадрива недоверчиво мотнул головой. – Нас разделяло всего лишь замёрзшее русло Днепра, а теперь… Представляешь, сколько лаутов отсюда до Йерушалайма!
– Однако ты мастерски обращаешься с перстнем. Да и у меня теперь есть свой камень, – подбодрил его Карсидар. – Вдруг получится?
– Ну, не знаю, не знаю, – Читрадрива неопределённо пожал плечами. – Может, и так. Думаю, что я буду двигаться медленно… учитывая возложенную на меня Данилой Романовичем миссию.
Он хитро подмигнул Карсидару и докончил:
– Но хоть мы и будем ехать неспеша, с частыми остановками, слишком рассчитывать на камни я бы не стал. Так что давай на всякий случай попрощаемся. – Тут Читрадрива не выдержал и чихнул. – Чёрт! Опять простудился. За лечением раненных не было времени собой заняться.
Карсидар грустно усмехнулся:
– А я ещё хотел уговорить тебя остаться. Зря надеялся – на Руси слишком холодные для тебя зимы. Смешно, право! Сапожник ходит без сапог, великий целитель страдает от простуды…
Процедура прощания не заняла много времени. Возможно, они оба приготовились к расставанию заранее. Либо в глубине души всё же уповали на свои особые таланты и на камни. Или просто торопились в Софию, где вот-вот должны были начаться торжества.
– Если увидишь старину Пеменхата, не забудь передать ему привет и узнай, зажила ли его рана, – бодро молвил Карсидар. – Да непременно разыщи Сола и как-нибудь сообщи мне, жив ли он.
После этого Читрадрива ускакал в Старый Город, а Карсидар переоделся, позвал жену, и они вместе со слугами направились к Святой Софии.
Площадь перед Софийским собором была запружена народом. Карсидар прошёл внутрь один, а Милка со слугами осталась снаружи, поскольку в её положении лучше было находиться на свежем воздухе, чем в переполненном закрытом помещении. Тем более, что погода стояла прекрасная. С самого дня штурма над Киевом не проползло ни единой крупной тучи, лишь лёгкие серебристые облачка мерцали иногда в лазоревой вышине. Ветер также стих, усыпанные кружевным инеем ветви деревьев больше не качались от его обжигающе-ледяных порывов. От лютого холода воды Днепра, в которых бесследно кануло несметное число татар, скрылись до весны под новеньким панцирем пока ещё тонкого льда, сиявшего нетронутой белизной в лучах зимнего солнца. Несмотря на крепкие морозы, казалось, что и природа вместе с русичами радуется победе над ордой. Особенно усердствовали невзрачные серые воробьи, наполнявшие воздух звонким чириканьем…
А внутри храма вершилось торжественное действо. Сначала состоялись похороны Ярослава Всеволодовича и Ростислава Володимировича. Тела павших на поле брани великих князей согласно обычаю привезли в Софию на санях и опустили в вырытые прямо в соборе могилы рядом с могилами их славных предков. Затем одетый в шитую золотом ризу митрополит Иосиф отслужил по ним длинную панихиду. Среди присутствующих выделялась группа суздальцев, провожавших в последний путь своего земляка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72