Белая рука нервно сжимает платок и едва заметно дрожит. Маленький мальчик чувствует эту дрожь.
Но так нельзя, так не подобает вести себя высокородным особам! Отец всегда учил его сдерживать эмоции, иначе подданные подумают…
«Мама, почему ты дрожишь? Перестань».
Левый уголок сжатых губ матери слегка дёргается. Она вспомнила своего любимого. В сыне чувствуется характер отца! Перед ней не жалкий беззащитный мальчуган – он ведёт себя как взрослый мужчина, как принц, как наследник престола. Даже сейчас…
«Беги, сынок. Пока можно, ты проскочишь. Должен успеть… спастись… выжить! Ради отца. Будь он с нами, он бы тобой гордился».
Мать подходит к окну, слегка отодвигает парчовую портьеру, осторожно выглядывает в образовавшуюся щель. Ясно: с улицы её могут заметить лучники, и тогда…
«Плохо дело. Уже горит окраина. Уходи, мой принц, это приказ. Приказ сыну короля! Будь благословен на всех путях твоих. Да хранит тебя Адонай. Да уподобит Он тебя Эфраиму и Менаше…»
Мать начинает читать традиционное родительское благословение Судного Дня. И хотя до него ещё далеко, поневоле кажется, что день суда над жителями этого города наступил уже сегодня.
«Я не оставлю тебя, мама, – хорохорится малыш. – Я так решил!»
Однако, не обращая на это внимания, мать продолжает ровным голосом:
«Да благословит тебя Адонай и хранит…»
«Ма-ма-а-а-а!!!»
Звон разбитого стекла, крик, быстро перешедший в хрипение – и женщина уже лежит в растекающейся на полу багровой луже. В груди торчит древко тонкой стрелы. Её заметили!
«Мамочка…»
«Беги, сынок… Я… здесь. Мне недолго…»
Бирюзовые глаза тускнеют и быстро стекленеют.
«Ты… после меня и отца… один… Перстень… бере… ги…»
Прочь, прочь отсюда! Здесь нет больше любимого человека, здесь поселилась смерть!.. Впрочем, не только здесь. Смерть нынче пирует повсюду, не в одном дворце – на каждой улочке, в каждом домишке.
А вот и её служители – «могучие солдаты», «хайлэй-абир». Их когда-то белые, а теперь грязно-серые от въевшейся в долгих странствиях пыли плащи заляпаны кровью так, что алые кресты едва различимы. А может, и кресты намалёваны кровью?! Или выжжены огнём – ведь на окраинах сплошные пожарища!
Войска осаждённых перебиты, и никто не в состоянии защитить город от закованных в железо могучих воинов. Они нещадно истребляют мирных жителей от мала до велика, никому от них не уйти. Вот и за маленьким мальчиком погнались сразу двое. Хорошо, что у них нет луков, а только мечи, и улочки довольно узкие. Вдруг удастся убежать. Нет!!! Проступающие даже из-под крови алые кресты всё ближе, ближе… Настигают, накрывают, поглощают… И вдруг всё скрывает живой фиолетовый туман… В глазах рябит, в голове мутится…
И что-то ему мешает! Как некстати!!!
…Карсидар очнулся от грохота. Со стола напротив слетело громадное блюдо, на котором лежала тушка покрытого румяной корочкой жареного поросёнка, и, ударившись о пол, разлетелось вдребезги. Тут же он осознал всю мощь и силу ненависти, исходившей от него и направленной на людей в белых плащах. А также то, что Читрадрива каким-то чудом умудрился ослабить эту силу и отвести в сторону, направив на злосчастное блюдо.
«С ума сошёл?! На пиру у князя! Ты что?!»
«Плевать! Знаешь кто эти люди? Те самые „хайаль-абиры“… то есть „хайлэй-абир“. Они убили мою мать! Преследовали меня! А вон тот…»
Читрадрива изо всех сил приналёг и всё же удержал силу гнева Карсидара на поросёнке. Мясо начало пригорать, в комнате отчётливо запахло палёным.
«Болван, он же младше тебя! Как он мог преследовать тебя в детстве? Прекрати! Прекрати сейчас же! Мне уже тяжело, я не справлюсь…»
«Вот и ладно. Я уничтожу хотя бы эту пятёрку. Отомщу за всё. За всех! За мать!..»
«Ты согласился служить у князя, а теперь бунтуешь?! А как же твоё слово? Я слышал, у мастеров оно в цене».
Этот аргумент подействовал на Карсидара отрезвляюще, и он вдвое ослабил желание уничтожить «могучих солдат».
«Кроме того, поспешная месть – плохая месть. Разве нет?»
Желание ещё уменьшилось. И тогда Читрадрива испуганно подумал:
«Вон бегут слуги убирать мусор! А ну как попадут под твою силу…»
К счастью, Карсидар вовремя подавил желание сжечь конвой нунция, и со слугами ничего не случилось. Ничего кроме того, что схватившись за осколки блюда они с воплями уронили их обратно и запрыгали, дуя на обожжённые пальцы. Данила Романович прервал слегка смущённую речь, в которой просил у посла прощения за досадное недоразумение, и спросил с неудовольствием:
– Ну, чего вы?..
Михайло схватил со стола кувшин, плеснул его содержимым на пол и отрывисто кивнул слугам: мол, убирайте. От осколков блюда с шипением повалил пар.
– Помилуй их, княже, – скороговоркой выпалил сотник, а слуги проворно бросились подбирать черепки и оставшиеся от поросёнка уголья.
– Ладно, прощаю, – князь и бровью не повёл, как будто не произошло ничего необычного. – Ради большого праздника так уж и быть.
– Милосердие – истинная христианская добродетель, – похвалил Данилу Романовича нунций. Он тоже говорил коряво, но не так, как митрополит и прочие жрецы, а на свой манер. Ясное дело: посол из другой земли, другой державы. – Даже его святейшество не сумел бы повести себя более сдержанно, если бы на его стол подали столь пережаренное мясо.
– Пустяки, пустяки, – пробормотал Данила Романович и лишь тогда вскользь глянул на Карсидара.
«Видишь, что ты натворил! – с укором подумал внешне невозмутимый Читрадрива. – Хорошо ещё, я успел вмешаться».
«Да, хорошо. Спасибо тебе…» – Карсидар почувствовал, что неудержимо краснеет, а такое случалось с ним нечасто.
В продолжение всего обеда он сидел за столом тише воды, ниже травы, вяло поглощая кушанья, которые наверняка были вкусными, и небольшими глотками прихлебывая хмельной мёд. К сожалению, сегодня он почему-то не пьянел. А захмелеть очень хотелось! Тогда бы он расслабился и перестал заботиться о том, чтобы невзначай не посмотреть в сторону рассевшихся по правую руку от князя воинов в белых плащах. А посмотреть хотелось! Пусть даже одним глазком! Тем более, что Данила Романович и нунций оживлённо беседовали, князь провозглашал тосты за здоровье «его святейшества папы», посол знай нахваливал княжеское гостеприимство.
И всё в том конце комнаты, где сидели белые плащи! Проклятие…
Но как и всякая пытка, эта тоже имела конец. По завершении трапезы князь встал из-за стола, начали подниматься и гости. Как назло, Карсидар к этому времени немного успокоился. Попробовал бегло оглянуться на «могучих солдат» – вроде ничего, лишь слабый приступ тошноты подкатил к горлу, как при мысли о татарах.
И только сейчас Карсидар ощутил, что почти ничего не ел за обедом и по-прежнему голоден. Пришлось схватить со стола первое, что попалось под руку, и есть на ходу.
– Слышь, Хорсадар! Ты почто поросёнка спалил? Кровь древлянская взыграла?
Это Михайло приблизился к нему вплотную и шепчет на ухо. А что ему ответить?.. Рассказать, как невесть когда армия «хайлэй-абир» сожгла дотла невесть какой город и истребила всех его жителей?
А Данила Романович тем временем уйдёт с нунцием. И «могучие солдаты» с ним…
Стоп!
Значит, князь будет один на один с этими кровавыми убийцами?! Но ведь он, Карсидар, нанялся к нему на службу! Надо же охранять князя…
– Почему не отвечаешь? Не слышишь, что ли?
Неважно это, неважно. Понял, Михайло? Надо слышать… слушать совсем другое – о чём говорит Данила Романович с белыми плащами! Значит, надо попасть на переговоры…
«Стой, Карсидар! Что это ты выдумал? Влиять на князя? Да ты соображаешь, что может из этого выйти?! В твоём нынешнем состоянии… А вдруг не удержишься?»
Но Карсидар не внял предупреждениям Читрадривы. Мысленно он уже просил, умолял князя пригласить их на переговоры. И точно откликнувшись на его немую просьбу, сквозь толпу гостей протиснулся княжеский оруженосец и, переводя дух, сказал:
– Данила Романович надеется, что ты, Хорсадар, не повторишь безобразного деяния, совершённого за обедом, и приглашает тебя вместе с Дривом присутствовать при встрече с нунцием. Идите за мной.
«Только теперь никаких фокусов, – предупредил его Читрадрива. – Несмотря на твоё возросшее могущество, я пока остаюсь твоим учителем. Если что случится, я встану у тебя на пути, предупреждаю! Так и знай».
«Хорошо, Читрадрива, я очень постараюсь быть сдержанным».
Оруженосец привёл их в знакомую гридницу, где кроме князя, нунция и сопровождающих его «могучих солдат», находилось дюжины полторы человек. Скорее всего, это военачальники, решил Карсидар. Во всяком случае, тысяцкий Остромир был среди них и задумчиво крутил левый ус.
Князь и нунций уже некоторое время беседовали, потому что Карсидар услышал окончание фразы, произнесенной послом:
– …слишком долго за тобой гонялись.
– Да, мне не пришлось сидеть на месте, – подтвердил Данила Романович. – Видишь, преподобный отче, как всё обернулось? Пока на великокняжеском престоле сидел Михайло Всеволодович, я не возражал. Однако он бросил всё и вслед за сыном уехал искать счастья в Угорщину. Посмотрим, что у него там выйдет… – князь скептически ухмыльнулся.
Нунций вежливо кивнул.
– Но после Михайла на престол взошёл Ростислав, – продолжал Данила Романович. – Я посчитал, что не по его заслугам такая честь и поспешил в Киев. Вот тебе, отче, и пришлось погоняться за мной.
– Как я слышал, киевский люд призывал сюда также молодого Александра Ярославовича из Новгорода, – устремив взгляд в потолок, сказал посол.
– Я гляжу, преподобный отец не терял времени даже в дороге. Его святейшество умеет подбирать для особых миссий нужных людей. – После этого двойного комплимента Данила Романович сложил руки вместе и похрустел пальцами.
– Да и ты, княже, знаешь толк в подобных делах, как и надлежит мудрому правителю. Правда, зачастую киевские князья прибегают к помощи язычников. К примеру, с половцами заигрывают. А вчера вечером до моих ушей докатилась молва о таком… – нунций забормотал на незнакомом языке, боязливо перекрестился и пристально огляделся по сторонам, точно выискивая среди присутствующих переодетых чертей. Вслед за ним перекрестились и «могучие воины».
«Вот видишь! – с укором подумал Читрадрива. – И надо же было твоей ненависти разлиться на пиру».
Карсидар опять покраснел и виновато потупил глаза.
– Не будем отвлекаться по мелочам, – решительно произнёс Данила Романович. – Сплетни иногда интересны, но верить им слепо не стоит. Слухи могут и обмануть.
– Пожалуй, – согласился нунций, неохотно оставляя в тылу «мирной словесной баталии» непрояснённый вопрос о колдунах. – Мы вот тоже рассчитывали, что Александр Ярославович откликнется на зов народа…
– И просчитались, – поддакнул князь.
– И просчитались. Тем не менее, по поручению святого престола я выехал в Галич…
– Чтобы в очередной раз предложить мне корону и таким образом срочно заручиться моей поддержкой против великого князя Киевского и Новгородского.
– Тебе не откажешь в сообразительности, – похвалил князя посол.
– Но престол киевский занял я, и теперь, в очередной раз предлагая мне корону, вы рассчитываете, что я открою свои земли для западной церкви.
– О, это наибольшее, о чём может мечтать святейший отец! – нунций так и просиял, сложил перед грудью руки ладонь к ладони и что-то растроганно забормотал. «Могучие солдаты» вновь перекрестились.
– Король Данила Романович… Что ж, звучит неплохо, – сказал князь задумчиво. – Да только загвоздка в том, что сейчас я нуждаюсь не в титулах и королевском достоинстве, а в воинах, чтобы обороняться от татар, которые, как стая саранчи, движутся на Русь.
Нунций сложил пухлые губки бантиком, воздел глаза к потолку и прочувствованно молвил:
– Его святейшество озабочен их разрушительными походами, как и ты, княже, и ни на минуту не перестаёт скорбеть о погибших от рук язычников христианах…
– И учти, преподобный, если им удастся пройти через Русь, они двинутся дальше, на запад. – Данила Романович поднял вверх указательный палец. – Слыхал я, что хан Чингиз на смертном одре завещал своим потомкам дойти до последнего западного моря, и хан Бату поклялся исполнить дедову волю.
Посол заохал, принялся качать головой, показывая, сколь ужасна открывающаяся перспектива.
– Взять хотя бы моего воеводу… Димитрий!
Повинуясь зову князя, один из русичей встал.
– Скажи, что лучше поможет оборониться от татарвы – мой королевский титул или армия хорошо вооружённых, закалённых в битвах воинов под твоим началом?
– Да что тут гадать? Ясное дело, вои! – не раздумывая, заявил Димитрий хриплым басом.
– Поэтому скажи, преподобный, не выделит ли мне святой престол, к короне впридачу, десять… или хотя бы пять тысяч божьих воинов? – И, к ужасу Карсидара, Данила Романович кивнул на сопровождавший посла эскорт. – Вон они какие у вас крепкие.
Всё поплыло перед глазами Карсидара, перед тем спокойно слушавшего разглагольствования двух политиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72