– Как же так, шлинасехэ? Ведь ты встретил и этих плосколицых, и их врагов всего несколько часов назад. Отчего же ты люто ненавидишь татар, а к русичам испытываешь дружеские чувства? Только ли потому, что первые обращались с тобой хуже, чем вторые, или на то есть иные, более веские причины?
Карсидар потерянно молчал.
– Ну, так послушай, что скажет тебе твой ривэ, твой наставник. Случилось то, о чём я догадывался давно, да и ты уже заподозрил. Серьга, которую ты носил в ухе, в значительной степени оберегала других от тебя, не давала твоим способностям проявиться в полной мере. Вспомни, с каким трудом я пытался обучить тебя кое-каким штучкам, пока мы странствовали по Люжтенскому княжеству. И сравни свои тогдашние успехи с достигнутым тобой в считанные секунды. Небо и земля, мой принц, небо и земля! Дурак Менке себе на горе отделил защиту от твоего тела. И ты мигом воспользовался обретённой способностью проникать в чужие мысли.
Вспомнив результаты своего проникновения в мысли дикарей, Карсидар содрогнулся от отвращения и новой волны захлестнувшей его ненависти. Заметив это, Читрадрива кивнул:
– Вот именно, шлинасехэ. Если проникнуть слишком глубоко в мысли людей, возникает немалая опасность соприкоснуться с тёмной стороной человеческой натуры, каковая имеется у всех нас без исключения. Почему так, спросишь? На сей счёт есть разные мнения. Говорят, например, что, кроме собственно души, внутри человека поселяются порождения тьмы, злые духи. Этому скопищу сутей тесно в одном теле, они сражаются друг с другом, от чего возникает внутреннее смятение, душевный разлад. Между прочим, об этом говорил мне один лекаришка-гохи, не ведавший, что на самом деле я колдун-гандзак. В противном случае он вряд ли стал бы откровенничать со мной. Как ты думаешь?
Карсидар лишь тоскливо вздохнул. О боги, как далеко осталось всё это – Орфетанский край, Люжтенское княжество, обычные, то есть привычные люди и названия вещей… Теперь они едут невесть куда на верном Ристо, двое чужаков в чужой стране, со всех сторон их окружают конвоиры, которые настороженно прислушиваются к незнакомой речи.
– Тем не менее, – продолжал Читрадрива, – слова лекаришки пошли мне на пользу. Я-то знал, что если хорошенько представить себе что-либо и держать это в голове, невольно начинаешь сживаться с такой мыслью, привыкаешь к ней. А когда проникаешь в душу другого человека чересчур глубоко, очень тесно соприкасаешься с ней, то помимо воли начинаешь считать его мысли своими собственными. Своими, шлинасехэ! Ясно? Это та же самая вторая натура в твоём теле. Та же раздвоенность. Думаешь, твоя настоящая душа допустит существование непрошеного гостя? И не надейся! Вот и выходит, что истинная душа в этом случае начинает люто ненавидеть того, в чьи мысли ты вторгся слишком глубоко. Как раз это и произошло между тобой и татарами. Тем более, что их было много, и тем более, что они оказались настроенными агрессивно. Да копни поглубже души этих вот русичей – думаешь, по-другому выйдет? У каждого внутри немало грязи, каждого есть за что ненавидеть… Да дело вообще-то и не в душевной грязи. То бишь, не только в ней. Просто любой «не-ты» – это в самом деле не ты, это чужак. А чужака ты мигом отторгнешь. Так что твоим новым «приятелям» повезло, что ты сильно ослабел и порядком растерялся после столкновения с татарами, иначе бы и этим добрым молодцам не сносить головы.
– Что же делать, – в отчаянии проговорил Карсидар.
– Главное, не волнуйся понапрасну. Волнение – плохой помощник. Как наёмный воин ты должен знать, что в схватке хладнокровный одерживает верх над нервным.
– Легко сказать! – воскликнул Карсидар. – Ведь мы даже не знаем, куда угодили и чего ожидать от этого проклятого места. Мне вот ни за что ни про что ухо отхватили…
– За что ты, между прочим, должен быть благодарен старому толстяку, – Читрадрива саркастически хмыкнул. – Что же до места, в котором мы очутились… Да, это вопрос! Признаться, я ожидал от Риндарии большего… ты понимаешь, в каком смысле. Ожидал встретить здесь своих. Вернее сказать, наших. – И Читрадрива хитро усмехнулся, искоса взглянув на Карсидара, которого по-прежнему коробило (хоть и не так сильно, как вначале), когда его причисляли к гандзакам. – А здесь что? Судя по твоему описанию и по виду трупов, лица которых остались необожжёнными, дикари явно не принадлежат к нашему народу. Эти русичи или урусы больше подходят на роль родственничков, да беда в том, что они совершенно не понимают анхито, а это, согласись, подозрительно.
– Даже «хайаль-абиров» не видно, – поспешил вставить Карсидар.
Читрадрива улыбнулся.
– Всё же, несмотря на поразительные способности, тебе не мешает поучить анхито. «Хэйаль-габир» – это единственное число, а множественное будет «хэйлэй-габир». Впрочем, это дела не меняет. Русичей слабаками не назовёшь, но, если ты утверждаешь, что они не «могучие солдаты», значит, так и есть. Да и страна…
Читрадрива повёл кругом рукой, указывая на уже очистившуюся от тумана раздольную степь. Только на самом горизонте маячили леса, да опять же – в отдалении слева всё ещё держалась смутная дымка.
– Где горы, интересно знать?! Мы же блуждали по горам, потом нырнули в эту проклятую пещеру – и вдруг перед нами плоская, как стол, равнина! Там, где туман, похоже, река. Ну, лесок паршивый вдали виднеется. Но где скалы, пропасти, ущелья…
– У меня это тоже в голове не укладывается, – согласился Карсидар.
– Знаю, – подтвердил Читрадрива. – Но это ещё полдела. Ведь ты, наверное, заметил, что ни татары, ни русичи совершенно не пользуются хоть чем-то похожим на хайен-эрец или чтение чужих мыслей. Ты в одиночку разгромил приличный отряд этих малорослых дикарей, и их враги не только сильно зауважали тебя, но и, заметь, стали побаиваться.
Карсидар вздохнул. Всё это было истинной правдой, да вот только как с этими внезапно пробудившимися способностями жить дальше?..
– А ты думал, легко быть колдуном? Травки насыпал, ручкой махнул, заклинание прошептал, и готово дело? – ехидно спросил Читрадрива. Однако в голосе его явственно чувствовалась то ли какая-то тоска, то ли огромная усталость.
Карсидар промолчал.
– Вот то-то и оно, что нет. Подобные представления – типичное для гохи заблуждение. Прежде чем начать колдовать, стоит двадцать раз подумать, шлинасехэ. Да и кроме того, все эти штуки бьют не только по врагу, но и по тебе самому. Сильнее ударишь – сильнее ударит тебя. Ты, можно сказать, не глядя уложил небольшое войско, но, словно в отместку, теперь все покойники точно восстали к жизни и набросились на тебя. Разве нет?
Карсидар вздохнул. Он действительно чувствовал себя таким разбитым, как будто много дней подряд сражался с каждым из сожжённых в голубом огне плосколицых воинов.
– Так значит, нельзя делать то, что я сделал? – спросил он грустно. – Зачем тогда вообще умение делать что бы то ни было лучше других…
– Можно, – возразил Читрадрива. – Можно. Только – повторяю! – умеючи. И это лишний раз подтверждает, что твоё приключение закончилось именно так отнюдь не случайно. Заметь, после всего совершённого тобой ты остался жив, разве что настроение испортилось и усталость одолела. Могу себе представить, что было бы с любым из наших, пожги он столько людей сразу!
– А ваши тоже могут жечь?
– Наши, – мягко поправил Читрадрива. – Врать не буду, не могут. И я не могу. Но ты-то смог! А я выразился образно. Однако уверяю: если самый тренированный и выносливый анах с помощью хайен-эрец уничтожит хотя бы полсотни человек, он уже будет похож на выжатую тряпку; если сотню – может и сам помереть. Ты же убил несколько сот человек, если не тысячу, и отделался упадком настроения. Ничего себе!.. Нет, шлинасехэ, ты не простой человек и не простой анах. Воистину, ты принц, выдающаяся личность. Вот подучу тебя немного, посмотрим, какие штуки ты станешь вытворять.
– Например?
– А, ерунда всё это, – беззаботно сказал Читрадрива. – Вот попробуй мягко войти в чужие мысли.
– Может, не надо? – Карсидар сразу испугался, что, чего доброго, возненавидит русичей, как перед тем возненавидел татар.
– Не бойся, я же рядом, – успокоил его Читрадрива. – Ты давай, не разговаривай, а расслабься, как я тебя учил…
«…и думай для начала обо мне, как обычно, когда мы с тобой разговариваем мысленно. Ты это уже умеешь», – почувствовал Карсидар. Делать всё равно было нечего, и он последовал совету.
«Так, хорошо. Теперь начинай думать… ну, хотя бы про этого чернявого парня. Он моложе других. Мне кажется, следует начинать с наименее опытных. Думай только о нём».
Карсидар попробовал перевести мысль на ехавшего за ними темноволосого воина. Его лошадь трусила сзади и немного справа. После первой же неудавшейся попытки он решил обернуться, чтобы легче было начать. И тогда почувствовал короткий приказ:
«Эй, не оглядываться! Я всё контролирую».
Видимо, после снятия серёжки, произведенного столь варварским способом, мысли Карсидара стали более открытыми для Читрадривы.
«Ничего, и от вторжения научишься защищаться, – успокоил его гандзак. – Давай, старайся. Ты должен научиться концентрировать внимание, но при этом ни в коем случае не напрягаться».
Карсидар приободрился, подумал о том, кто едет сзади-справа…
«Эй, легче!» – одёрнул его Читрадрива.
Карсидар мигом расслабился… и услышал:
«…почто потащил нас сюда, а не прямо в Киев? – думал чернявый, с явным неудовольствием разглядывая серый дорожный плащ предводителя. – День пасмурный, у реки сыро, холодно…»
«Довольно, довольно! – Читрадрива перебил ленивый ток мысли русича своей мыслью. – Видишь, у тебя получилось. Не так плавно, как хотелось бы, но всё же терпимо. И мы сразу узнали кое-что интересное. Нас везут не в то место, куда хотелось бы попасть молодому. Командир действительно опасается тебя, поэтому осторожничает. Теперь давай-ка проделай то же самое с ним».
Да, провернуть это оказалось не таким уж трудным делом. Ободрённый успехом, Карсидар последовал приказу Читрадривы. Однако то ли он действовал не слишком умело, то ли была ещё какая причина, только Михайло моментально осадил лошадь и оглянулся.
«Стоп!..» – мысленно вскрикнул гандзак, и Карсидар почувствовал, как в его мозг ударила мягкая горячая волна.
«Еле успел, – разобрал он смутную мысль Читрадривы. – Больно осторожен этот Михайло, с таким нужен глаз да глаз».
– Чего приумолк, Хорсадар? – спросил между тем предводитель, глядя исподлобья на разместившуюся на спине Ристо парочку. – И товарищ твой тоже не разговаривает. Кстати, как его зовут?
Михайло ждал ответа. А поскольку полного имени Читрадривы он не запомнил (да и кто знает, как относятся к гандзакам в этих краях), Карсидар предпочёл назвать краткое:
– Дрив.
– Что? Дрив? – Михайло насупился, цокнул языком, покачал головой. – Из древлян, что ли, будешь?
Читрадрива хотел что-то сказать, но Карсидар мысленно заткнул ему рот.
«Как?! – возмутился тот. – Перечить учителю вздумал?»
«Так надо. То ты мной руководил, теперь я не позволю тебе ответить», – подумал Карсидар, а вслух произнёс, утвердительно кивая головой:
– Древлян, древлян.
Читрадрива даже растерялся от такого нахальства, а Михайло скептически заметил:
– Лжёшь ты, ой, лжёшь, Хорсадар! Древляне, а слова человеческого сказать не умеете.
«Видишь, зря ты так», – мысленно пожурил Читрадрива.
Карсидар лишь махнул рукой (этот жест относился равно и к гандзаку, и к Михайлу), затем показал вперёд, кивнул и вопрошающе посмотрел на предводителя.
– Куда едем, спрашиваешь? Да в Вышгород, разве не ясно? Вы ж древляне, знать должны. – Михайло криво усмехнулся. – Кстати, вот он, Вышгород.
Дымка впереди окончательно рассеялась, и взорам путников открылась широкая река, плавно и величественно нёсшая свои воды с севера на юг. Отряд находился на левом берегу, а на правом, более высоком и местами обрывистом, стоял городок, посреди которого над кольцом стен возвышалась стройная белокаменная башня.
Глава XIV.
В ВЫШГОРОДЕ
За дверью раздались приближающиеся шаги, но ещё за несколько секунд перед тем Карсидар понял, что это Читрадрива вернулся с прогулки по городу. И точно: двери распахнулись, и в комнату вошёл гандзак. На его лице было написано явное недоумение. С самого порога он возбуждённо заговорил:
– Слушай, Карсидар, теперь я точно знаю, что мы попали не туда, куда стремились.
– В самом деле? – Карсидар прошёлся по комнате. – Почему ты так решил?
– Я был на местном базаре, он здесь торжком называется. Насмотрелся на изделия здешних ремесленников. Так они ни в какое сравнение не идут с теми штуками, которые у тебя в рукавном арбалете. С этими железными прутиками, свёрнутыми в кружочки. Уж я и так расспрашивал, и этак, но всё без толку. Не понимают меня, хоть плачь! К кузнецу попросил отвести – то же самое. Вроде сообразительный малый, а как начинаю рассказывать, он только смеётся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72