Под бархатистой лаской ее чуть хрипловатого голоса Бэрби хотелось забыть обо всех своих подозрениях. Но он не мог себе этого позволить. Он обязан был узнать правду… Только так он сможет, наконец-то, разрешить бушующий в нем конфликт между светлой надеждой и смутно ощущаемым ужасом.
По дороге Бэрби пытался как-то выстроить план своего «расследования». Самое главное, ему казалось — выяснить мотив убийства. Если Април Белл действительно не была знакома с доктором Мондриком и не имела ни малейшей причины желать ему зла, то все дальнейшие рассуждения просто теряли всякий смысл. И что, если присутствие на аэродроме котенка и в самом деле вызвало приведший к смерти приступ аллергии? Подобная трагическая случайность вряд ли заинтересует стражей закона. Не смутит она и самого Бэрби. Случайность — она и есть случайность.
Бэрби не хотелось думать о других вариантах. Эта рыжеволосая девушка, так обворожительно ему улыбавшаяся, казалось, предлагала Бэрби то, о чем не мог и мечтать одинокий, разочаровавшийся в жизни журналист. И ему вовсе не хотелось за просто так отказываться от вновь пробудившейся в нем мечты. Ему хотелось понравиться Април Белл.
И совсем не хотелось находить мотив для убийства. Ему ужасно не хотелось узнать, что Април Белл и в самом деле могла желать доктору Мондрику смерти. И, однако, неразгаданные тайны этого странного дня не давали Бэрби покоя. Они отбрасывали зловещую тень на беспечную улыбку сидевшей напротив девушки…
О каком это «древнем враге человечества» упоминал доктор Мондрик? Кто дожидается появления «Черного Мессии»?
Что, если Април Белл — член какой-то тайной организации? В безумном послевоенном мире, где народы, расы и враждебные идеологии отчаянно сражались за существование, когда каждый день ученые придумывали все новые и новые страшные виды оружия, поверить в это было совсем не трудно.
Предположим, что Мондрик и его помощники во время своей долгой экспедиции в раздираемой военными конфликтами Азии обнаружили какие-то материалы, раскрывающие личности и цели заговорщиков? Обнаружили и привезли с собой в зеленом деревянном ящике. Принимая все мыслимые меры предосторожности… прекрасно понимая опасность, полностью избежать которой они не смогут… его друзья попытались публично разоблачить преступников. И прежде, чем доктор Мондрик успел объяснить суть нависшей над миром угрозы, он был уже мертв.
А убила его Април Белл… Бэрби некуда было деваться от леденящего кровь вывода. Несчастный случай или преднамеренное убийство — орудием его стал черный котенок, принесенный девушкой к самолету в элегантной сумочке из змеиной кожи.
Официант принес бокалы с дайкири, и Април снова улыбнулась. Она была рядом, теплая и живая, и Бэрби изо всех сил пытался забыть о своих подозрениях. В конце концов, убеждал он сам себя, все это совершенно невероятно. В мире, где убийцы всех мастей с успехом использовали и ножи, и яды, и автоматические винтовки, ни один уважающий себя профессионал на станет всерьез рассчитывать на молекулы с кошачьей шерсти, которые ветер донесет до предполагаемой жертвы. Ни один современный убийца не рискнет положиться ни на красную ленточку, стягивающую горло черного котенка, ни на стальную иглу заколки, пронзающую маленькое кошачье сердце.
Разве что…
Бэрби потряс головой и, со смущенной улыбкой подняв бокал, чокнулся с Април Белл. Чем больше он думал о загадочных обстоятельствах, окружавший смерть доктора Мондрика, тем более зловещими они казались…
Бэрби решительно вознамерился, отложив тягостные раздумья, приятно провести вечер в обществе самой необыкновенной женщины, какую ему когда-либо доводилось встречать.
А что, если она ведьма?
То есть, быстро поправился он, что если она, желая убить старого Мондрика, пыталась осуществить свой замысел, задушив маленького Фифи? Господи, как же ему надоела его жизнь! Восемьдесят часов в неделю в этой проклятой желтой газетенке Престона Троя, за мизерное жалованье, которого в обрез хватает на квартиру, еду и выпивку. А пил он в последнее время столько… Април Белл, даже если она и возомнила себя ведьмой, могла оказаться более привлекательным будущим.
Мелодично зазвенели бокалы. В улыбающихся глазах девушки Бэрби прочитал вызов.
— Ну, и за что мы пьем, Бэрби?
Он наклонился над маленьким восьмиугольным столиком.
— За нашу встречу, — от волнения у него перехватило дыхание. — Пожалуйста, Април… мне хочется получше вас узнать. Мне все интересно: где вы были, и что там делали. И кто ваши родители, и кто друзья. И о чем вы мечтаете, и что любите есть на завтрак.
Ее красные губы искривились в хитрой кошачьей улыбке.
— Пора бы знать, Бэрби — шарм женщины в ее загадочности.
Он не мог не заметить безукоризненную ровность и белизну ее зубов. Они напомнили ему о том странном рассказе По, где мужчине все время хотелось вырвать зубы своей возлюбленной. Мотнув головой, Бэрби отогнал эту невесть к чему возникшую ассоциацию. Он снова поднял бокал. Внезапно его рука дрогнула, и коктейль выплеснулся ему прямо на пальцы.
— Когда непознанного слишком много, — осторожно ставя бокал на место, сказал Бэрби, — это вызывает тревогу. По правде говоря, я вас немножко побаиваюсь.
— Правда? — спросила она, глядя, как он вытирает руку носовым платком. На губах ее играла хитрая усмешка, словно Април было известно нечто, Бэрби пока неведомое. — Ну что вы, Бэрби. Из нас двоих вы куда более опасны.
Бэрби смущенно уставился в стол. Он не понимал, на что намекает Април Белл. До этого дня Бэрби полагал, что знает женщин… даже слишком хорошо знает. Но эта девушка совершенно сбивала его с толку.
— Видите ли, Бэрби, — ее голос потешался над ним тайным знанием, скрытым смехом… — я пыталась создать для себя образ. И вы меня очень порадовали, приняв его за реальность. Вы же не захотите, чтобы я отказалась от своей маленькой иллюзии?
— Захочу, — серьезно ответил он. — Ну, пожалуйста, Април.
Она кивнула, и красные огоньки заиграли в ее рыжих волосах.
— Ну хорошо, Бэрби, — промурлыкала Април. — Только для вас. Так и быть, подниму разрисованный занавес.
Она поставила бокал и облокотилась на столик. Белая округлость плеч и груди девушки была теперь совсем рядом. Бэрби казалось, что он даже различает природный запах ее тела — легкий сухой аромат. Ее соблазнительно хрипловатый голос стал тихим, под стать его настроению.
— На самом деле я дочь самого обыкновенного фермера, — сказала она. — Я родилась неподалеку от Кларендона. Мои родители держали молочную ферму чуть выше по реке, сразу за железнодорожным мостом. Мне каждое утро приходилось идти целую милю до школьного автобуса.
На ее губах появилась кривая усмешка.
— Ну что, Бэрби, достаточно я развеяла мою драгоценную иллюзию?
— Ты ее даже не поколебала, — покачал головой он. — Пожалуйста, продолжай.
Ее белое выразительное лицо казалось обеспокоенным.
— Пожалуйста, Вилли, — тихо попросила она. — Мне не хотелось бы рассказывать о себе… во всяком случае, вот так сразу. Иллюзия — это моя раковина. Без нее я беспомощна и, честно говоря, не так уж и красива. Не заставляйте меня ломать с таким трудом созданный образ. Я могу не понравиться вам такой, какая я есть на самом деле.
— Это вряд ли, — мрачно усмехнулся он. — Но ты продолжай. Мне все еще страшно.
Нахмурившись, она пригубила свой дайкири. Зеленые глаза девушки больше не смеялись. Они испытующе глядели на Бэрби. Потом Април Белл рассмеялась.
— Все это довольно грустно и не слишком приятно, — сказала она. — И не говори потом, что я тебя не предупреждала…
— Ладно, не буду, — легко согласился Бэрби. — Мне хочется тебя узнать… чтобы ты мне понравилась еще больше.
— Надеюсь, что так, — усмехнулась она. — Ну, ладно, сам напросился…
Гримаса отвращения на миг искривила ее лицо.
— Мои родители не могли ужиться вместе… в этом-то и корень всех наших бед, — она говорила словно через силу, хрипло и неровно. — Мой отец… пожалуй, нет смысла чересчур вдаваться в подробности. В общем, мне было девять лет, когда мы с мамой уехали в Калифорнию. Остальные дети остались с отцом.
Она нервно осушила бокал.
— Мы не получали алиментов, — в ее голосе звучала горечь. — Мама снова взяла свою девичью фамилию. Она пошла работать, чтобы мы не умерли с голоду. Официанткой, буфетчицей, продавщицей, стенографисткой… Статистом в массовках. Потом ей предложили какие-то мелкие роли. Но все равно, ей здорово доставалось. Она жила для меня и учила не повторять ее ошибок.
— Мама была не слишком высокого мнения о мужчинах — и боюсь, не без оснований. Ей хотелось, чтобы я всегда могла за себя постоять. Она сделала меня… ну, скажем так… волчицей, — блеснули в неуверенной улыбке ровные белоснежные зубы. — И вот я здесь. Мама помогла мне получить образование. И все эти годы она каким-то чудом еще ухитрялась выплачивать страховку. Когда она умерла, мне досталось несколько тысяч долларов. Со временем они кончатся, и если я сделаю так, как она меня учила…
Она поморщилась. Потом попыталась улыбнуться.
— Вот такие дела, Вилли. Я хищница, ищущая добычу. — Она резко отодвинула пустой бокал — жест, показавшийся Бэрби одновременно и нервным, и вызывающим. — И как я теперь тебе нравлюсь?
Бэрби даже заерзал в кресле под пронзительным взглядом этих слегка раскосых глаз. К его неописуемому облегчению, к их столику подошел официант, и Бэрби поспешно заказал еще пару дайкири.
Тихо, с легкой издевкой в голосе — то ли над своим спутником, то ли над собой — Април Белл спросила:
— Ну что, теперь, когда ты узнал печальную правду, ты стал меньше меня бояться?
Бэрби постарался улыбнуться.
— Для коварной хищницы, — как мог небрежно ответил он, — ты превосходно вооружена. Мне остается только сожалеть, что репортеры «Стар» — не слишком привлекательная дичь. — Голос Бэрби стал серьезным. — Но боюсь я совсем другого.
Бэрби, не отрываясь, глядел на Април Белл. И ему показалось, что после его слов она чуть заметно напряглась. Ее зеленые глаза слегка прищурились. Даже ее запах, как ему почудилось, стал немного другим — словно эта девушка была настоящий хищницей, волчицей, изготовившейся к прыжку за маленьким ресторанным столиком. Хищницей, настороженной и смертоносной.
— Ну? — нетерпеливо спросила она. — Чего же ты боишься?
Одним глотком Бэрби осушил свой бокал. Его пальцы нервно забарабанили по столу… Он обратил внимание на то, какими большими и волосатыми казались его руки рядом с белыми ручками Април. Его разум восстал против невыносимого конфликта между безумной надеждой и столь же безумными сомнениями. Ему до смерти захотелось сказать всю правду.
— Април…
Он заставил себя остановиться. Белое лицо Април Белл стало холодным и неприступным. В хищно прищуренных глазах вспыхнула тревога…. Словно девушка уже знала, о чем он хочет ее спросить. Бэрби заставил себя продолжать.
— Април… это касается того, что произошло в аэропорту. — Он наклонился над столом. Ему почему-то снова стало холодно. Внезапно голос Бэрби стал жестким, обвиняющим. — Ты убила того черного котенка. Я нашел его труп. Ты сделала это, чтобы вызвать смерть доктора Мондрика.
Бэрби ожидал услышать возмущенные возражения. Он приготовился к испепеляющей ярости. От всего сердца он надеялся встретить искреннее непонимание его обвинений — это если какой-то юный живодер украл и убил маленького Фифи. И Бэрби просто-напросто растерялся, когда Април Белл вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась.
Закусив губу, он смотрел на рыжее великолепие ее волос. Боль и отчаяние девушки, словно острый нож, пронзали ему сердце. Он не переносил слез. Все его подозрения внезапно показались Бэрби глупыми и надуманными. И угораздило же его упомянуть того несчастного котенка!
— Април, — растерянно забормотал он. — Ну, не надо… Я не хотел…
Подняв голову, она молча посмотрела на Бэрби. Большие, темные и такие серьезные глаза… И слезы, текущие по ее щекам. Она чуть заметно кивнула — усталый, безнадежный кивок полного поражения.
— Значит, тебе все известно.
Это было утверждение, а не вопрос.
Бэрби хотел взять Април за руки, но та поспешно отстранилась. Она сидела и смотрела ему в глаза. Сидела и ждала, покорная и одновременно отважная, в потеках от расплывшейся косметики… Не прячась за иллюзиями. Не пытаясь создавать никакого образа… Или все это было только умелой игрой?
— Я ничего не знаю, — поспешно сказал сбитый с толку Бэрби. — Это кошмар какой-то… слишком много всего, чего я не понимаю. И не могу объяснить. Я… — он судорожно сглотнул. — Я не хотел сделать тебе больно. Поверь мне, Април, пожалуйста. Ты мне нравишься… очень нравишься. Но… ты же знаешь, как умер Мондрик.
Она опустила заплаканные глаза. Вынула из зеленой кожаной сумочки, изумительно подходящей по цвету к ее платью и глазам, маленький носовой платочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41