Придётся поискать кого-нибудь другого, помоложе. Пойдёмте, друзья, здесь нам больше делать нечего.
Постойте! Я пойду с вами! Перед собравшимся уходить Ханалем стояла покрасневшая от волнения Ане.
ГЛАВА II
— Ты?! Какой нам прок от тебя? Девице твоего возраста пристало вышивать покрывала, услаждать слух воинов своим пением под арфу или, составив счастье своему избраннику, народить от него детей!
— Отец передал мне всё своё мастерство! — гордо заявила Ане. — Я не хуже его самого смогу избегнуть хитроумной ловушки, обойти сеть проклятий, проникнуть в потаённое место и, если понадобится, сразиться с любым противником! Впрочем, «скитальцы» никогда не рискуют сверх меры: тот, кто любит лишний раз пощекотать себе нервы, ненадолго задержится в мире живых!
— Разумные слова, — недоверчиво протянул Ханаль. — Правда ли, что Ане обучена твоему ремеслу в совершенстве? — обратился он к старику.
Тот замотал головой.
— Ей ещё учиться и учиться! Девчонка возомнила о своих талантах Дан знает что! Не отпущу!
— Папочка, ну разочек! А ты получишь новую руку...
— И не проси! Марш на кухню, и приготовь-ка нам ужин!
— Думаю, не стоит лишать ребёнка такого невинного удовольствия, как раскопки могилы Медного Правителя, — заметил Ханаль. — Внутренний голос подсказывает мне: «девушка справится!» — а внутренним голосам богов стоит верить, скажу я тебе.
— Глупости! — проворчал Кармун. — Правда, у неё неплохая реакция и интуиция развита выше среднего, но для того, чтобы быть хорошим «скитальцем», этого недостаточно. Нужен ещё и опыт.
— Новые рука и глаз! — напомнил бог-шутник.
— Папа! — умоляюще посмотрела на Кармуна Ане.
— Ладно, — старик хлопнул по столу беспалой ладонью, — я принял решение. Одну я тебя не отпущу. Сам я с подобной работой не справлюсь. Следовательно... мы едем вместе!!!
— Ура! Папочка, я обещаю вести себя осторожно!
— Тяжело себе это представить, — усмехнулся в бороду старик. — Так мы будем сегодня ужинать или нет? И собери-ка всё необходимое снаряжение!
* * *
Жители небольшого селения под названием Приречье за последний месяц повидали столько, что, пожалуй, их уже было нельзя удивить. Скажи крестьянам, что именно их ничем не примечательный поселок с окрестностями будет избран местом для битвы не поделивших мир великих богов, они и это восприняли бы как должное. Старики посудачили бы вечером на завалинке о возможных размерах убытков хозяйству, о том, чей огород или хлев станет местом решающей схватки Бессмертных, и разошлись бы, не -придя к единому мнению. В самом деле, что ещё могло поразить их воображение? Оказывается, расплывшаяся насыпь у околицы — курган Медного Правителя, почившего две тысячи лет тому назад, а совсем не место для шатра легендарного вождя, который восемь дюжин вёсен как привёл на новую родину маленькое полукочевое племя их предков. Эту новость им сообщил не кто иной, как сам Инген-Ястреб, огнеглазый юный бог, спустившийся с небес в разгар жатвы полбы на племенном поле. Светлоликий пребывал в ярости; он пригрозил снести Приречье с лица земли, если общинники немедленно не укажут ему, где они похоронили троих воинов-ургитов. Напрасно трясшийся от страха старейшина доказывал Ингену, что они в жизни не видели ни одного ургита, ни живого, ни мёртвого, однако бог не верил им. Они обыскали каждую пядь племенной земли, но тел не нашли. В итоге грозный бог-ястреб улетел, пообещав вскорости вернуться. В припадке беспричинного бешенства он напоследок взмахом крыла развалил бревенчатый сеновал. Селяне не опечалились разрушению старого сарая: он всё равно насквозь прогнил; страшно было жить в ожидании возвращения Ястреба.
Примерно в то же время обнаружилось исчезновение девушки-подростка лет тринадцати, жившей со своей старой и больной бабушкой на окраине Приречья. Вероятно, она не появлялась дома уже несколько недель, но, так как других живых родственников у них в посёлке не осталось, о её исчезновении стало известно далеко не сразу. Пропавшая девчонка, по мнению соседей, была немного не в своём уме и раньше неоднократно уходила на много дней в окрестные леса, которые она знала как свои пять пальцев. Поэтому бабушка не забеспокоилась и после недели её отсутствия. Староста прилюдно заявил, что несчастную, вероятно, задрали волки: потеряться в лесу она никак не могла. Решено было подождать ещё трижды по девять дней, после чего справить по ней поминки.
Другая .маленькая девочка, приходившаяся внучкой вождю, рассказала своему дедушке, что за два дня до визита Ингена она нашла неподалёку от бугра на околице красивые тканые пояса и оружие. Она хотела немедленно рассказать о своей находке маме, но тут неизвестно откуда появился симпатичный старичок с серебряной бородой, серебряной правой рукой и ласковыми глазами. С ним пришли двое бритоголовых людей в просторных одеждах, глаза у которых были очень-очень злые. Добрый дедушка забрал пояса, одежду и мечи, попросив девочку никому не рассказывать о своём появлении. Взамен этого он подарил ей красивое колечко. Дедушка с серебряной бородой спросил у неё: «Скажи мне, детка, чего ты боишься больше всего на свете?» — «Злых соседских собак!» — ответила девочка. «Пока кольцо при тебе, собаки тебя не тронут!» — сказал таинственный старик. Он не солгал: отныне любой, даже самый свирепый пёс умолкал при появлении обладательницы волшебного кольца и трусливо убегал, поджав хвост, стоило девочке только посмотреть в его сторону. Ребёнок хотел в первый же день рассказать по секрету о подарке маме, но неведомая сила смыкала её уста, как только девчушка пыталась заговорить о чудесном происшествии. Лишь через неделю чары спали, и вождь узнал о событиях, предшествовавших появлению Ястреба в посёлке.
Инген больше не появлялся, зато в деревню неведомо откуда прискакал суровый витязь. Колесница его была запряжена тройкой взмыленных боевых коней. Лица воителя и его колесничего покрывала татуировка с неизвестной общинникам символикой.
Имени своего воин не назвал, но пообещал подпалить «этот муравейник», если жители не укажут ему, где похоронены трое ургитов. Всё повторилось заново: старейшина ползал на коленях в пыли перед колесницей витязя, стараясь не попасть под копыта гарцующих лошадей, и со слезами на глазах умолял пощадить родное селение. Воин наорал на старейшину и вождя и заставил общинников вновь прочёсывать окрестности в поисках свежей могилы. Не найдя ничего путного, он удалился в неизвестном направлении, тоже пригрозив ещё вернуться.
Поздним вечером следующего дня в дверь старейшины вновь постучали. На пороге стояли трое просто одетых молодых мужчин, одноглазый старик и молоденькая девушка.
— Ургитов ищете? — тоскливо поинтересовался старейшина, распахивая перед нежданными гостями двери. В те времена люди не оставляли за порогом даже разбойника — закон гостеприимства прежде всего!
— С чего вы взяли? — удивился один из гостей, улыбчивый чернявый мужичок лет тридцати—сорока. — Мы и знать не знаем ни о каких ургитах! Проезжали с друзьями мимо и решили остановиться отдохнуть в вашем селении!
— Мы всегда рады гостям, — произнёс старейшина с видимым облегчением. — Мой дом — ваш дом!
Весёлая компания разместилась в большой гостевой зале. Люди в этой деревне рубили себе восьмиугольные избы с шатровыми крышами в память о войлочных палатках кочевых предков. Свод подпирали восемь столбов, а в центре крытого берестой купола находилось большое отверстие. Сквозь него выходил дым открытого очага, а в дом проникал дневной свет.
Поутру полдеревни пришло смотреть на диковинную колесницу, гостей, запряжённую тонконогими вороными жеребцами. Ржание чудесных лошадей чем-то неуловимо напоминало птичий крик. Несколько дней подряд гости проводили время так, как и подобает людям высокого рода: днём они спали, а вечером и ночью пировали. Хорошенько отдохнув, через три дня они уехали, любезно попрощавшись с хозяевами. Скорее всего, старейшина и вождь были бы очень удивлены, узнай они, что три ночи напролёт пировали не со своими гостями, а с их искусно созданными подобиями. Настоящие Ханаль, Бринн с Эданом и Ане с Кармуном тем временем спокойно занимались своим делом на кургане Медного Правителя. Они не хотели попусту беспокоить гостеприимных жителей посёлка.
— Так когда мы начнём копать? — Эдан вытянул ноги, заложил руки за голову и принялся созерцать кучевые облака, неспешно проплывающие в небесных высях. Ему уже порядком наскучило сидеть на кургане без дела.
— В своё время или немного позже, — сурово отрезал Кармун Дир. — Наша работа не терпит суеты. Копатель могил не торопится, поскольку на тот свет он всегда успеет. Ане, золотце моё, подай-ка мне вон тот талисман!
— Этот, папочка? — Девушка держала в руках браслет, отделанный пятью-шестью крупными самоцветами.
— Да-да, он самый. И вынь пока из сумки весь наш комплект от проклятий!
— А что это? — заинтересовался молодой жрец, разглядывая браслет, который старик нацепил на запястье здоровой руки.
— Комплексный предсказатель, — туманно объяснил Кармун. Он начат вращать браслет, внимательно разглядывая камни. В одном из них затеплился зеленоватый огонёк.
— Вроде бы ничего особенного, — пробормотал «скиталец», прогуливаясь по кургану взад и вперёд.
Ане извлекла из вместительного заплечного мешка отца несколько ничем не примечательных окатанных булыжников, на которых были нацарапаны какие-то символы. Она обошла весь могильный холм вокруг и по восьми сторонам света положила по камню.
— Северо-западный криво лежит! — придирчиво заметил Кармун, прищурив глаз.
— Почти незаметно!
— Должен лежать как надо! — заявил 'старик и пошёл перекладывать камень. Довольно продолжительное время отец и дочь двигали камни, присматривались, меняли их местами.
Кармун Дир отошёл от кургана, ещё раз окинул его взглядом и покачал головой:
— Очень странно!
— А в чём дело? — спросил у «скитальца» Эдан, с огромным интересом наблюдавший за его манипуляциями.
— Никакого проклятия на могилу не наложено, — пожал плечами старик. — Это-то и подозрительно. Разве так бывает, чтобы захоронение великого человека не защитили проклятием? Вероятно, оно развеялось со временем...
— Может быть, ургиты невольно «разрядили» его на себя, когда начали копать? — предположила Ане. — Поэтому же, кстати, и трупов не нашли!
— Может быть, может быть, — неуверенно протянул её отец. — Лично мне это не нравится, уж слишком всё просто. Пускай боги сами копают: им сподручнее. Они-то в отличие от нас бессмертны! Эй, Гонор, всё в порядке, — окликнул он Ханаля. — Начинайте работу — проклятия нет.
— Отлично. Приступим!
Бог-шутник подкинул в воздух свои шарики, и они превратились в три заступа раньше, чем коснулись земли.
— Надеюсь, Старшие Боги простят нам это деяние, — сказал он и, поплевав на руки, вонзил инструмент в твёрдую землю.
* * *
Прошло часа три или около того; на старом кургане, вокруг глубокой ямы, стояли в кружок два бога и три человека. Внизу виднелись провалившиеся внутрь сгнившие доски перекрытия. В древности они были уложены поверх лиственничного сруба погребальной камеры, где покоился первый в истории властитель людей.
— Как-то я себя неуютно чувствую, — признался Кармун Дир. — Такую могилу я ещё никогда не грабил. Что-то меня лихорадит, или, быть может, в моей душе пробудились угрызения совести?
— О какой совести может идти речь у «ночного скитальца»? — удивился Ханаль. — Люди вашего ремесла всегда привлекали меня тем, что им, как правило, это чувство не свойственно вовсе.
— Ты возводишь напраслину на представителей моей профессии! — обиженным тоном возразил ему старик. — Сколько полезных вещей вернулось в мир благодаря скромным безымянным труженикам! Сколько несравненных предметов искусства вновь услаждают взор живущих! Не будь нас, сколько прекрасных вещей гнило бы без пользы во тьме древних гробниц и подземелий!
— Нечего болтать! — прервал его словесные излияния Бринн. — Святотатство уже совершено! Разбираем доски!
Молвив так, юный бог решительно спустился в яму и начал выкидывать наверх деревянные плахи. На многих из них сохранились остатки росписи разноцветными красками.
— Уж очень бедно она выглядит, — заметил «скиталец». — Признаюсь, от кургана Медного Правителя я ждал большего!
Последняя трухлявая доска вылетела на борт ямы, и всем присутствующим открылась внутренность могильного сруба. В северной стене они заметили зияющее отверстие. Свежепрорубленная в брёвнах дыра неопровержимо свидетельствовала о том, что погребальную камеру уже посетили, причём незадолго до них. Посреди бревенчатого сруба находились остатки помоста, где на нём возлежал скелет в истлевших остатках войлочных одежд и кожаного панциря с вышивкой бисером на груди. На черепе оставался нетронутый грабителями венец — простой медный обруч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Постойте! Я пойду с вами! Перед собравшимся уходить Ханалем стояла покрасневшая от волнения Ане.
ГЛАВА II
— Ты?! Какой нам прок от тебя? Девице твоего возраста пристало вышивать покрывала, услаждать слух воинов своим пением под арфу или, составив счастье своему избраннику, народить от него детей!
— Отец передал мне всё своё мастерство! — гордо заявила Ане. — Я не хуже его самого смогу избегнуть хитроумной ловушки, обойти сеть проклятий, проникнуть в потаённое место и, если понадобится, сразиться с любым противником! Впрочем, «скитальцы» никогда не рискуют сверх меры: тот, кто любит лишний раз пощекотать себе нервы, ненадолго задержится в мире живых!
— Разумные слова, — недоверчиво протянул Ханаль. — Правда ли, что Ане обучена твоему ремеслу в совершенстве? — обратился он к старику.
Тот замотал головой.
— Ей ещё учиться и учиться! Девчонка возомнила о своих талантах Дан знает что! Не отпущу!
— Папочка, ну разочек! А ты получишь новую руку...
— И не проси! Марш на кухню, и приготовь-ка нам ужин!
— Думаю, не стоит лишать ребёнка такого невинного удовольствия, как раскопки могилы Медного Правителя, — заметил Ханаль. — Внутренний голос подсказывает мне: «девушка справится!» — а внутренним голосам богов стоит верить, скажу я тебе.
— Глупости! — проворчал Кармун. — Правда, у неё неплохая реакция и интуиция развита выше среднего, но для того, чтобы быть хорошим «скитальцем», этого недостаточно. Нужен ещё и опыт.
— Новые рука и глаз! — напомнил бог-шутник.
— Папа! — умоляюще посмотрела на Кармуна Ане.
— Ладно, — старик хлопнул по столу беспалой ладонью, — я принял решение. Одну я тебя не отпущу. Сам я с подобной работой не справлюсь. Следовательно... мы едем вместе!!!
— Ура! Папочка, я обещаю вести себя осторожно!
— Тяжело себе это представить, — усмехнулся в бороду старик. — Так мы будем сегодня ужинать или нет? И собери-ка всё необходимое снаряжение!
* * *
Жители небольшого селения под названием Приречье за последний месяц повидали столько, что, пожалуй, их уже было нельзя удивить. Скажи крестьянам, что именно их ничем не примечательный поселок с окрестностями будет избран местом для битвы не поделивших мир великих богов, они и это восприняли бы как должное. Старики посудачили бы вечером на завалинке о возможных размерах убытков хозяйству, о том, чей огород или хлев станет местом решающей схватки Бессмертных, и разошлись бы, не -придя к единому мнению. В самом деле, что ещё могло поразить их воображение? Оказывается, расплывшаяся насыпь у околицы — курган Медного Правителя, почившего две тысячи лет тому назад, а совсем не место для шатра легендарного вождя, который восемь дюжин вёсен как привёл на новую родину маленькое полукочевое племя их предков. Эту новость им сообщил не кто иной, как сам Инген-Ястреб, огнеглазый юный бог, спустившийся с небес в разгар жатвы полбы на племенном поле. Светлоликий пребывал в ярости; он пригрозил снести Приречье с лица земли, если общинники немедленно не укажут ему, где они похоронили троих воинов-ургитов. Напрасно трясшийся от страха старейшина доказывал Ингену, что они в жизни не видели ни одного ургита, ни живого, ни мёртвого, однако бог не верил им. Они обыскали каждую пядь племенной земли, но тел не нашли. В итоге грозный бог-ястреб улетел, пообещав вскорости вернуться. В припадке беспричинного бешенства он напоследок взмахом крыла развалил бревенчатый сеновал. Селяне не опечалились разрушению старого сарая: он всё равно насквозь прогнил; страшно было жить в ожидании возвращения Ястреба.
Примерно в то же время обнаружилось исчезновение девушки-подростка лет тринадцати, жившей со своей старой и больной бабушкой на окраине Приречья. Вероятно, она не появлялась дома уже несколько недель, но, так как других живых родственников у них в посёлке не осталось, о её исчезновении стало известно далеко не сразу. Пропавшая девчонка, по мнению соседей, была немного не в своём уме и раньше неоднократно уходила на много дней в окрестные леса, которые она знала как свои пять пальцев. Поэтому бабушка не забеспокоилась и после недели её отсутствия. Староста прилюдно заявил, что несчастную, вероятно, задрали волки: потеряться в лесу она никак не могла. Решено было подождать ещё трижды по девять дней, после чего справить по ней поминки.
Другая .маленькая девочка, приходившаяся внучкой вождю, рассказала своему дедушке, что за два дня до визита Ингена она нашла неподалёку от бугра на околице красивые тканые пояса и оружие. Она хотела немедленно рассказать о своей находке маме, но тут неизвестно откуда появился симпатичный старичок с серебряной бородой, серебряной правой рукой и ласковыми глазами. С ним пришли двое бритоголовых людей в просторных одеждах, глаза у которых были очень-очень злые. Добрый дедушка забрал пояса, одежду и мечи, попросив девочку никому не рассказывать о своём появлении. Взамен этого он подарил ей красивое колечко. Дедушка с серебряной бородой спросил у неё: «Скажи мне, детка, чего ты боишься больше всего на свете?» — «Злых соседских собак!» — ответила девочка. «Пока кольцо при тебе, собаки тебя не тронут!» — сказал таинственный старик. Он не солгал: отныне любой, даже самый свирепый пёс умолкал при появлении обладательницы волшебного кольца и трусливо убегал, поджав хвост, стоило девочке только посмотреть в его сторону. Ребёнок хотел в первый же день рассказать по секрету о подарке маме, но неведомая сила смыкала её уста, как только девчушка пыталась заговорить о чудесном происшествии. Лишь через неделю чары спали, и вождь узнал о событиях, предшествовавших появлению Ястреба в посёлке.
Инген больше не появлялся, зато в деревню неведомо откуда прискакал суровый витязь. Колесница его была запряжена тройкой взмыленных боевых коней. Лица воителя и его колесничего покрывала татуировка с неизвестной общинникам символикой.
Имени своего воин не назвал, но пообещал подпалить «этот муравейник», если жители не укажут ему, где похоронены трое ургитов. Всё повторилось заново: старейшина ползал на коленях в пыли перед колесницей витязя, стараясь не попасть под копыта гарцующих лошадей, и со слезами на глазах умолял пощадить родное селение. Воин наорал на старейшину и вождя и заставил общинников вновь прочёсывать окрестности в поисках свежей могилы. Не найдя ничего путного, он удалился в неизвестном направлении, тоже пригрозив ещё вернуться.
Поздним вечером следующего дня в дверь старейшины вновь постучали. На пороге стояли трое просто одетых молодых мужчин, одноглазый старик и молоденькая девушка.
— Ургитов ищете? — тоскливо поинтересовался старейшина, распахивая перед нежданными гостями двери. В те времена люди не оставляли за порогом даже разбойника — закон гостеприимства прежде всего!
— С чего вы взяли? — удивился один из гостей, улыбчивый чернявый мужичок лет тридцати—сорока. — Мы и знать не знаем ни о каких ургитах! Проезжали с друзьями мимо и решили остановиться отдохнуть в вашем селении!
— Мы всегда рады гостям, — произнёс старейшина с видимым облегчением. — Мой дом — ваш дом!
Весёлая компания разместилась в большой гостевой зале. Люди в этой деревне рубили себе восьмиугольные избы с шатровыми крышами в память о войлочных палатках кочевых предков. Свод подпирали восемь столбов, а в центре крытого берестой купола находилось большое отверстие. Сквозь него выходил дым открытого очага, а в дом проникал дневной свет.
Поутру полдеревни пришло смотреть на диковинную колесницу, гостей, запряжённую тонконогими вороными жеребцами. Ржание чудесных лошадей чем-то неуловимо напоминало птичий крик. Несколько дней подряд гости проводили время так, как и подобает людям высокого рода: днём они спали, а вечером и ночью пировали. Хорошенько отдохнув, через три дня они уехали, любезно попрощавшись с хозяевами. Скорее всего, старейшина и вождь были бы очень удивлены, узнай они, что три ночи напролёт пировали не со своими гостями, а с их искусно созданными подобиями. Настоящие Ханаль, Бринн с Эданом и Ане с Кармуном тем временем спокойно занимались своим делом на кургане Медного Правителя. Они не хотели попусту беспокоить гостеприимных жителей посёлка.
— Так когда мы начнём копать? — Эдан вытянул ноги, заложил руки за голову и принялся созерцать кучевые облака, неспешно проплывающие в небесных высях. Ему уже порядком наскучило сидеть на кургане без дела.
— В своё время или немного позже, — сурово отрезал Кармун Дир. — Наша работа не терпит суеты. Копатель могил не торопится, поскольку на тот свет он всегда успеет. Ане, золотце моё, подай-ка мне вон тот талисман!
— Этот, папочка? — Девушка держала в руках браслет, отделанный пятью-шестью крупными самоцветами.
— Да-да, он самый. И вынь пока из сумки весь наш комплект от проклятий!
— А что это? — заинтересовался молодой жрец, разглядывая браслет, который старик нацепил на запястье здоровой руки.
— Комплексный предсказатель, — туманно объяснил Кармун. Он начат вращать браслет, внимательно разглядывая камни. В одном из них затеплился зеленоватый огонёк.
— Вроде бы ничего особенного, — пробормотал «скиталец», прогуливаясь по кургану взад и вперёд.
Ане извлекла из вместительного заплечного мешка отца несколько ничем не примечательных окатанных булыжников, на которых были нацарапаны какие-то символы. Она обошла весь могильный холм вокруг и по восьми сторонам света положила по камню.
— Северо-западный криво лежит! — придирчиво заметил Кармун, прищурив глаз.
— Почти незаметно!
— Должен лежать как надо! — заявил 'старик и пошёл перекладывать камень. Довольно продолжительное время отец и дочь двигали камни, присматривались, меняли их местами.
Кармун Дир отошёл от кургана, ещё раз окинул его взглядом и покачал головой:
— Очень странно!
— А в чём дело? — спросил у «скитальца» Эдан, с огромным интересом наблюдавший за его манипуляциями.
— Никакого проклятия на могилу не наложено, — пожал плечами старик. — Это-то и подозрительно. Разве так бывает, чтобы захоронение великого человека не защитили проклятием? Вероятно, оно развеялось со временем...
— Может быть, ургиты невольно «разрядили» его на себя, когда начали копать? — предположила Ане. — Поэтому же, кстати, и трупов не нашли!
— Может быть, может быть, — неуверенно протянул её отец. — Лично мне это не нравится, уж слишком всё просто. Пускай боги сами копают: им сподручнее. Они-то в отличие от нас бессмертны! Эй, Гонор, всё в порядке, — окликнул он Ханаля. — Начинайте работу — проклятия нет.
— Отлично. Приступим!
Бог-шутник подкинул в воздух свои шарики, и они превратились в три заступа раньше, чем коснулись земли.
— Надеюсь, Старшие Боги простят нам это деяние, — сказал он и, поплевав на руки, вонзил инструмент в твёрдую землю.
* * *
Прошло часа три или около того; на старом кургане, вокруг глубокой ямы, стояли в кружок два бога и три человека. Внизу виднелись провалившиеся внутрь сгнившие доски перекрытия. В древности они были уложены поверх лиственничного сруба погребальной камеры, где покоился первый в истории властитель людей.
— Как-то я себя неуютно чувствую, — признался Кармун Дир. — Такую могилу я ещё никогда не грабил. Что-то меня лихорадит, или, быть может, в моей душе пробудились угрызения совести?
— О какой совести может идти речь у «ночного скитальца»? — удивился Ханаль. — Люди вашего ремесла всегда привлекали меня тем, что им, как правило, это чувство не свойственно вовсе.
— Ты возводишь напраслину на представителей моей профессии! — обиженным тоном возразил ему старик. — Сколько полезных вещей вернулось в мир благодаря скромным безымянным труженикам! Сколько несравненных предметов искусства вновь услаждают взор живущих! Не будь нас, сколько прекрасных вещей гнило бы без пользы во тьме древних гробниц и подземелий!
— Нечего болтать! — прервал его словесные излияния Бринн. — Святотатство уже совершено! Разбираем доски!
Молвив так, юный бог решительно спустился в яму и начал выкидывать наверх деревянные плахи. На многих из них сохранились остатки росписи разноцветными красками.
— Уж очень бедно она выглядит, — заметил «скиталец». — Признаюсь, от кургана Медного Правителя я ждал большего!
Последняя трухлявая доска вылетела на борт ямы, и всем присутствующим открылась внутренность могильного сруба. В северной стене они заметили зияющее отверстие. Свежепрорубленная в брёвнах дыра неопровержимо свидетельствовала о том, что погребальную камеру уже посетили, причём незадолго до них. Посреди бревенчатого сруба находились остатки помоста, где на нём возлежал скелет в истлевших остатках войлочных одежд и кожаного панциря с вышивкой бисером на груди. На черепе оставался нетронутый грабителями венец — простой медный обруч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57