Один слишком труслив, другой беспечно небрежен, третий склонен к предательству.
Только к вечеру второго дня в какой-то убогой пивнушке они случайно наткнулись на еще одного будущего члена экипажа. На первый взгляд коренастый подвыпивший душегубец, сидевший за стойкой и ронявший слезы прямо в кружку лесного эля, показался не самой подходящей кандидатурой. Но Лесорыб был непреклонен:
— Его мысли полны скорби, но у него чистое сердце. Более того, он знаком с воздухоплаванием. Поговорите с ним, капитан.
В ходе последовавшего разговора Прутик узнал, что имя душегубца — Тарп, Тарп Хаммелхэрд, и что он приехал в Нижний Город к своему брату, Тендону, который торговал здесь амулетами. И вот только что, не прошло еще и двух часов, как он узнал, что Тендон мертв: взорвался во время какого-то глупого опыта с грозофраксом, в котором участвовал только потому, что его мучила жажда.
— Как это несправедливо, — рыдал Тарп.
Лесорыб оказался прав — сердце Тарпа Хаммелхэрда было чистым. Немного успокоив его, Прутик предложил душегубцу десять золотых монет и место на борту «Танцующего-на-Краю». Тарп принял предложение.
— Прошу прощения, — раздался резкий голос. — Если я правильно понял, вы набираете экипаж? Если так, то можете больше никого не искать.
Прутик обернулся. Стоявший перед ним был худ, но крепок — с узким острым лицом, большим горбатым носом и маленькими ушами, которые сразу обращали на себя внимание.
— Ваше имя?
— Рован Хит, — ответил человек. — Лучший старшина-рулевой по эту сторону неба.
Прутик оглянулся на Лесорыба, но чешуйчатый шпион только пожал плечами.
— Я точно определяю высоту, помню любые цифры, и у меня нюх на выгодные сделки, — продолжал Хит, и его беспокойные глазки блестели за стеклами стальных очков.
— Я… Мне… Подождите минутку, — ответил Прутик и отвел Лесорыба в сторону. — Ну как? — прошептал он.
— Я не знаю, капитан. Несомненно, что каждое его слово — правда. И все же… я не знаю. В нем есть что-то такое… Что-то затаенное и подавленное. Это что-то может проявиться в любой момент — или же не проявится никогда.
Прутик вздохнул и с раздражением заметил:
— Мы так целую вечность будем искать. А этот Хит вроде бы неплохой парень. — Он посмотрел в окно. — И мы могли бы сразу же отправиться к Мамаше Твердопух. — Прутик вытащил последние десять монет из кошелька и сказал Лесорыбу: — Попробую рискнуть.
Лесорыб кивнул:
— Решаете вы, капитан!
— «Танцующий-на-Краю» готов и ждет тебя в укромном месте, — сказала Мамаша Твердопух. — Но сначала — секрет.
— Ах да, конечно же. Секрет! — объявил Прутик. Мамаша Твердопух придвинулась ближе, когда он вытащил из кармана кристалл грозофракса и положил перед собой на стол. — Будьте любезны, ступку и пестик.
— Но… Как же так? — беспокойно закудахтала Твердопух. — Так ведь все и делают. И… сам знаешь, что затем происходит.
Прутик нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Мамаша Твердопух отправилась за ступкой и пестиком.
— Благодарю. — Прутик взял пестик. — А теперь смотри. Я кладу кристалл на дно ступки, вот так, подымаю пестик и жду.
У Мамаши Твердопух перья встали дыбом, когда она во все глаза глядела на мальчика, беззвучно шевелившего губами.
— Что ты говоришь? — требовательно спросила она. — Это какое-нибудь заклинание, да?
Высоко над ними раздался торжественный звон колокола на башне Ратуши. Прутик резко опустил пестик в ступку — грозофракс моментально превратился в пыль, шипящую и мерцающую.
— Получилось! Получилось! — зашлась от радости Мамаша Твердопух и с нежностью накрыла Прутика своими огромными крыльями. — Чудесно! Великолепно! Но что это были за слова? Ты обязан мне их сказать!
Прутик рассмеялся.
— Я отсчитывал секунды, — объяснил он. — Секрет заключается в том, что расщепить грозофракс можно только в одно, строго определенное мгновение суток — мгновение абсолютных сумерек, мгновение подлинного сумеречного света. Ни секундой раньше, ни секундой позже.
— Сумерки — это сумерки, как я понимаю, — проворчала Мамаша Твердопух. — И длятся они гораздо дольше, чем одно мгновение.
— Так думаешь ты, и так думал я, — улыбнулся Прутик. — А вот для Профессора Темноты промежуток времени, разделяющий свет от тьмы, столь же очевиден, как… клюв на твоем лице!
Мамаша Твердопух раздраженно закудахтала:
— Ну а мне-то как прикажешь определять этот самый промежуток?
— Каждый вечер точно в этот самый миг Профессор Темноты будет звонить в колокол, — терпеливо разъяснял Прутик. — Тебе всего лишь надо быть готовой к этому.
Глаза птицы сузились.
— Профессор Темноты? — переспросила она с подозрением.
— Это не то, о чем ты думаешь, — поспешил заверить ее Прутик. — Он делает это в честь моего возвращения из Сумеречного Леса. Он…
— Если ты скажешь ему хоть слово, то считай, что наша сделка расторгнута, — отрезала Мамаша Твердопух. Ее глаза сверкнули.
Прутик резко встал из-за стола.
— Подумай лучше о том, как было бы ужасно, если бы однажды звон раздался мгновением раньше или мгновением позже, — холодно произнес он. — Я выполнил свои обязательства, Мамаша Твердопух. Моя команда ждет меня. Я требую мое золото и мой небесный корабль.
Мамаша Твердопух вытащила ключ из кармана передника и бросила его на стол:
— Доки, причал номер три. Золото на борту.
— Ты уверена? — Прутик взял ключ. — Помни про колокол.
Мамаша Твердопух уныло прокудахтала:
— Когда ты туда доберешься, корабль будет тебя ждать.
Экипаж влюбился в корабль с первого взгляда.
— Да он настоящий красавец! — выдохнул Тарп Хаммелхэрд. — Уж вы мне поверьте!
— Бриллиант чистой воды, — пробормотал Хит.
Прутик сиял от гордости, когда смотрел на широкие белые паруса и новый, без единого пятнышка, такелаж. Все вместе они спустили небесный корабль по наклонным сходням из ветхого дока в ночь. Свет полной луны отражался на полировке мачт и корпуса, на серебряных лампах, на отшлифованных инструментах и рукоятках рычагов управления.
— Все на борт! — скомандовал Прутик так, как много раз до этого командовал его отец. — По местам!
Команда бросилась выполнять приказ. Прутик взошел на капитанский мостик, взялся за штурвал и подождал сигнала Каменного Пилота о готовности летучего камня. Сигнал раздался.
— Отдать швартовы! — крикнул Прутик. — Поднять грот! Курс на подъем!
«Танцующий-на-Краю» начал взлетать. Прутик мягко перегруппировал кормовые и носовые противовесы. Нос корабля поднялся, и небесная каравелла легко и стремительно взмыла ввысь.
Прутик засмеялся от радости — корабль летел, как мечта! Не то что «Повелитель Ветров». Он понизил противовесы корпуса по левому борту и поднял еще один парус. А все-таки, подумал он, когда небесный корабль, плавно скользя по воздуху, послушно развернулся налево, ведь если бы не опасное путешествие через Топи и не страшный полет за пределы Края в разваливающемся корыте, он так и не научился бы управлять всеми этими рычагами. Теперь, когда у него был опыт, лететь на «Танцующем-на-Краю» было истинным наслаждением.
Они снизились над «Дубом-кровососом», и Прутик увидел, что Мамаша Твердопух высматривает его с порога таверны.
— Тарп! — позвал Прутик. — Шпулер! Начинайте разгружать мешки!
— Есть, капитан! — отозвались Тарп и Шпулер и, перегнувшись через борт кормовой палубы, начали пригоршнями выкидывать конверты, которые разлетались в разные стороны, кружились и плавно опускались на землю. Небесные пираты наблюдали за тем, как в маслянистом желтом свете фонарей жители Нижнего Города забегали туда-сюда, хватая появившиеся словно ниоткуда загадочные бумажки.
— Прошу прощения, капитан, — обратился Тарп к Прутику, когда они начали делать второй круг над городом. — Но чем, собственно говоря, мы сейчас занимаемся?
Прутик широко улыбнулся, когда таверна «Дуб-кровосос» снова показалась внизу:
— Мы уничтожаем монополию.
— Что, капитан?!
— В каждом конверте — кристалл грозофракса и инструкция по безопасному производству пылефракса. Это единственный способ, который может гарантировать, что доступ к чистой воде будет у каждого.
— Здорово! Вот это по-нашему, капитан! — воскликнул Тарп. — Это мне нравится! Это по справедливости, честно. Мой брат Тендон точно бы это одобрил.
— Чего нельзя сказать о Мамаше Твердопух, — заметил Хит. — Такое впечатление, что ее сейчас разорвет от злости.
Прутик рассмеялся и помахал рукой Мамаше Твердопух в ответ на ее сжатые кулаки.
— Давно пора воздать по заслугам этой курице. Слишком долго она распоряжалась Нижним Городом. — Он оглянулся. — Как там у вас дела с мешками?
— Почти закончили, капитан, — последовал ответ.
Прутик улыбнулся. Он тоже почти закончил. Теперь, когда запасы грозофракса восполнены, производство цепей прекратится, загрязнение остановится и в реке Края снова будет течь чистая вода, пригодная для питья. Порочный круг, из которого, казалось, было не вырваться жителям Санктафракса и Нижнего Города, разорван.
Когда последние конверты выпорхнули из мешков, Прутик повернул штурвал налево. Пора лететь прочь от Санктафракса, прочь от Нижнего Города. Он поднял паруса и опустил кормовые противовесы. Корабль рванулся вперед. Волна восторга охватила Прутика, он закрыл глаза и откинул голову назад, отдаваясь воле поющего и стремительно усиливающегося ветра.
Он выполнил то, что много лет тому назад был призван исполнить его отец, Квинтиниус Верджиникс. Возможно, что именно так все и должно было произойти… Кто знает?..
Что бы там ни было, в поисках грозофракса Прутик преследовал Великую Бурю до самого Сумеречного Леса и в конце концов действительно нашел этот священный грозофракс, хотя и не совсем так, как хотелось бы. Отправившись в путешествие «зайцем», он вернулся капитаном — воином и победителем. Настоящим героем.
Ветер ласкал его лицо и теребил волосы. Разве есть на свете что-либо более потрясающее, чем полет через бескрайние голубые просторы? Широкая улыбка озарила лицо мальчика: нет, ничто не может с этим сравниться. В конце концов, он рожден для этого!
Прутик чувствовал себя самым счастливым человеком, который когда-либо жил на свете.
Внезапно воздух задрожал, наполнился свистящими звуками и хлопаньем крыльев. Раздались тревожные и испуганные крики. Прутик открыл глаза.
— Ты?! — изумленно воскликнул он.
— Ну разумеется я, — отозвалась Птица-Помогарь, усевшись на борт и наклонившись вперед.
— С вами все в порядке, капитан? — раздался голос Тарпа Хаммелхэрда. — Или следует проткнуть стрелой тощую шею этой твари?
Прутик обернулся и увидел, что Тарп держит наготове арбалет.
— Отставить! Не стреляй! — закричал Прутик. Птица-Помогарь огляделась.
— Радушный прием, Прутик, нечего сказать, — фыркнула она. — Хотя, возможно, так и полагается, ибо я принесла плохие вести.
— Вести? Что за вести? — с тяжелым сердцем спросил Прутик.
— Об Облачном Волке, — ответила птица. — Твоему отцу угрожает серьезная опасность.
— Опасность? — с волнением переспросил Прутик.
— Великая Буря так и не выпустила его из своего плена, — объяснила Помогарь. — Когда я в последний раз видела его, корабль уносило все дальше и дальше. Я следовала за ним, пока у меня хватало смелости…
— Куда?
— Далеко отсюда. Чересчур далеко.
Помогарь кивнула:
— Да, за пределы Края, Прутик. Туда, где никто никогда не бывал прежде, далеко-далеко в неизведанные пространства, которых на карте нет.
Прутик неподвижно смотрел вперед, и сердце его бешено колотилось. Отец не здесь, а где-то в мрачной густой пустоте за пределами Края — об этом даже страшно было подумать.
— Я должен попытаться его спасти, — сказал Прутик решительно.
— Это будет опасное путешествие, Прутик… — начала было птица.
— Капитан Прутик, — поправил ее мальчик. — И нет такой опасности, которая заставила бы меня остановиться. «Танцующий-на-Краю» готов. Команда готова. Я готов.
— Тогда мы должны отправиться немедленно, — произнесла Помогарь.
Прутик обомлел.
— Мы? — переспросил он. — Ты намереваешься путешествовать с нами?!
— Ты присутствовал при моем рождении, — напомнила Помогарь. — И я обязана охранять тебя везде. — Она вздохнула. — Иногда мне бы хотелось, чтобы это было не так… Но довольно болтовни. Мы не должны терять ни минуты. Найди трос покрепче. Привяжи один конец к бушприту, а другим обмотай мне грудь. Мы полетим по следу твоего отца через открытое небо. — Она сделала паузу, и голос птицы задрожал. — Это будет означать, что я полечу дальше, чем когда-либо летала прежде, но я приведу тебя к нему. С помощью неба, надеюсь, мы не опоздаем.
— С помощью неба, — тихо повторил Прутик. Затем, без дальнейших слов, он опустил противовесы правого борта и повернул штурвал.
— Я готова! — прокричала Помогарь. Она оттолкнулась от борта и полетела, хлопая своими огромными крыльями. По мере того как натягивалась веревка, Прутик крепче держался за руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Только к вечеру второго дня в какой-то убогой пивнушке они случайно наткнулись на еще одного будущего члена экипажа. На первый взгляд коренастый подвыпивший душегубец, сидевший за стойкой и ронявший слезы прямо в кружку лесного эля, показался не самой подходящей кандидатурой. Но Лесорыб был непреклонен:
— Его мысли полны скорби, но у него чистое сердце. Более того, он знаком с воздухоплаванием. Поговорите с ним, капитан.
В ходе последовавшего разговора Прутик узнал, что имя душегубца — Тарп, Тарп Хаммелхэрд, и что он приехал в Нижний Город к своему брату, Тендону, который торговал здесь амулетами. И вот только что, не прошло еще и двух часов, как он узнал, что Тендон мертв: взорвался во время какого-то глупого опыта с грозофраксом, в котором участвовал только потому, что его мучила жажда.
— Как это несправедливо, — рыдал Тарп.
Лесорыб оказался прав — сердце Тарпа Хаммелхэрда было чистым. Немного успокоив его, Прутик предложил душегубцу десять золотых монет и место на борту «Танцующего-на-Краю». Тарп принял предложение.
— Прошу прощения, — раздался резкий голос. — Если я правильно понял, вы набираете экипаж? Если так, то можете больше никого не искать.
Прутик обернулся. Стоявший перед ним был худ, но крепок — с узким острым лицом, большим горбатым носом и маленькими ушами, которые сразу обращали на себя внимание.
— Ваше имя?
— Рован Хит, — ответил человек. — Лучший старшина-рулевой по эту сторону неба.
Прутик оглянулся на Лесорыба, но чешуйчатый шпион только пожал плечами.
— Я точно определяю высоту, помню любые цифры, и у меня нюх на выгодные сделки, — продолжал Хит, и его беспокойные глазки блестели за стеклами стальных очков.
— Я… Мне… Подождите минутку, — ответил Прутик и отвел Лесорыба в сторону. — Ну как? — прошептал он.
— Я не знаю, капитан. Несомненно, что каждое его слово — правда. И все же… я не знаю. В нем есть что-то такое… Что-то затаенное и подавленное. Это что-то может проявиться в любой момент — или же не проявится никогда.
Прутик вздохнул и с раздражением заметил:
— Мы так целую вечность будем искать. А этот Хит вроде бы неплохой парень. — Он посмотрел в окно. — И мы могли бы сразу же отправиться к Мамаше Твердопух. — Прутик вытащил последние десять монет из кошелька и сказал Лесорыбу: — Попробую рискнуть.
Лесорыб кивнул:
— Решаете вы, капитан!
— «Танцующий-на-Краю» готов и ждет тебя в укромном месте, — сказала Мамаша Твердопух. — Но сначала — секрет.
— Ах да, конечно же. Секрет! — объявил Прутик. Мамаша Твердопух придвинулась ближе, когда он вытащил из кармана кристалл грозофракса и положил перед собой на стол. — Будьте любезны, ступку и пестик.
— Но… Как же так? — беспокойно закудахтала Твердопух. — Так ведь все и делают. И… сам знаешь, что затем происходит.
Прутик нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Мамаша Твердопух отправилась за ступкой и пестиком.
— Благодарю. — Прутик взял пестик. — А теперь смотри. Я кладу кристалл на дно ступки, вот так, подымаю пестик и жду.
У Мамаши Твердопух перья встали дыбом, когда она во все глаза глядела на мальчика, беззвучно шевелившего губами.
— Что ты говоришь? — требовательно спросила она. — Это какое-нибудь заклинание, да?
Высоко над ними раздался торжественный звон колокола на башне Ратуши. Прутик резко опустил пестик в ступку — грозофракс моментально превратился в пыль, шипящую и мерцающую.
— Получилось! Получилось! — зашлась от радости Мамаша Твердопух и с нежностью накрыла Прутика своими огромными крыльями. — Чудесно! Великолепно! Но что это были за слова? Ты обязан мне их сказать!
Прутик рассмеялся.
— Я отсчитывал секунды, — объяснил он. — Секрет заключается в том, что расщепить грозофракс можно только в одно, строго определенное мгновение суток — мгновение абсолютных сумерек, мгновение подлинного сумеречного света. Ни секундой раньше, ни секундой позже.
— Сумерки — это сумерки, как я понимаю, — проворчала Мамаша Твердопух. — И длятся они гораздо дольше, чем одно мгновение.
— Так думаешь ты, и так думал я, — улыбнулся Прутик. — А вот для Профессора Темноты промежуток времени, разделяющий свет от тьмы, столь же очевиден, как… клюв на твоем лице!
Мамаша Твердопух раздраженно закудахтала:
— Ну а мне-то как прикажешь определять этот самый промежуток?
— Каждый вечер точно в этот самый миг Профессор Темноты будет звонить в колокол, — терпеливо разъяснял Прутик. — Тебе всего лишь надо быть готовой к этому.
Глаза птицы сузились.
— Профессор Темноты? — переспросила она с подозрением.
— Это не то, о чем ты думаешь, — поспешил заверить ее Прутик. — Он делает это в честь моего возвращения из Сумеречного Леса. Он…
— Если ты скажешь ему хоть слово, то считай, что наша сделка расторгнута, — отрезала Мамаша Твердопух. Ее глаза сверкнули.
Прутик резко встал из-за стола.
— Подумай лучше о том, как было бы ужасно, если бы однажды звон раздался мгновением раньше или мгновением позже, — холодно произнес он. — Я выполнил свои обязательства, Мамаша Твердопух. Моя команда ждет меня. Я требую мое золото и мой небесный корабль.
Мамаша Твердопух вытащила ключ из кармана передника и бросила его на стол:
— Доки, причал номер три. Золото на борту.
— Ты уверена? — Прутик взял ключ. — Помни про колокол.
Мамаша Твердопух уныло прокудахтала:
— Когда ты туда доберешься, корабль будет тебя ждать.
Экипаж влюбился в корабль с первого взгляда.
— Да он настоящий красавец! — выдохнул Тарп Хаммелхэрд. — Уж вы мне поверьте!
— Бриллиант чистой воды, — пробормотал Хит.
Прутик сиял от гордости, когда смотрел на широкие белые паруса и новый, без единого пятнышка, такелаж. Все вместе они спустили небесный корабль по наклонным сходням из ветхого дока в ночь. Свет полной луны отражался на полировке мачт и корпуса, на серебряных лампах, на отшлифованных инструментах и рукоятках рычагов управления.
— Все на борт! — скомандовал Прутик так, как много раз до этого командовал его отец. — По местам!
Команда бросилась выполнять приказ. Прутик взошел на капитанский мостик, взялся за штурвал и подождал сигнала Каменного Пилота о готовности летучего камня. Сигнал раздался.
— Отдать швартовы! — крикнул Прутик. — Поднять грот! Курс на подъем!
«Танцующий-на-Краю» начал взлетать. Прутик мягко перегруппировал кормовые и носовые противовесы. Нос корабля поднялся, и небесная каравелла легко и стремительно взмыла ввысь.
Прутик засмеялся от радости — корабль летел, как мечта! Не то что «Повелитель Ветров». Он понизил противовесы корпуса по левому борту и поднял еще один парус. А все-таки, подумал он, когда небесный корабль, плавно скользя по воздуху, послушно развернулся налево, ведь если бы не опасное путешествие через Топи и не страшный полет за пределы Края в разваливающемся корыте, он так и не научился бы управлять всеми этими рычагами. Теперь, когда у него был опыт, лететь на «Танцующем-на-Краю» было истинным наслаждением.
Они снизились над «Дубом-кровососом», и Прутик увидел, что Мамаша Твердопух высматривает его с порога таверны.
— Тарп! — позвал Прутик. — Шпулер! Начинайте разгружать мешки!
— Есть, капитан! — отозвались Тарп и Шпулер и, перегнувшись через борт кормовой палубы, начали пригоршнями выкидывать конверты, которые разлетались в разные стороны, кружились и плавно опускались на землю. Небесные пираты наблюдали за тем, как в маслянистом желтом свете фонарей жители Нижнего Города забегали туда-сюда, хватая появившиеся словно ниоткуда загадочные бумажки.
— Прошу прощения, капитан, — обратился Тарп к Прутику, когда они начали делать второй круг над городом. — Но чем, собственно говоря, мы сейчас занимаемся?
Прутик широко улыбнулся, когда таверна «Дуб-кровосос» снова показалась внизу:
— Мы уничтожаем монополию.
— Что, капитан?!
— В каждом конверте — кристалл грозофракса и инструкция по безопасному производству пылефракса. Это единственный способ, который может гарантировать, что доступ к чистой воде будет у каждого.
— Здорово! Вот это по-нашему, капитан! — воскликнул Тарп. — Это мне нравится! Это по справедливости, честно. Мой брат Тендон точно бы это одобрил.
— Чего нельзя сказать о Мамаше Твердопух, — заметил Хит. — Такое впечатление, что ее сейчас разорвет от злости.
Прутик рассмеялся и помахал рукой Мамаше Твердопух в ответ на ее сжатые кулаки.
— Давно пора воздать по заслугам этой курице. Слишком долго она распоряжалась Нижним Городом. — Он оглянулся. — Как там у вас дела с мешками?
— Почти закончили, капитан, — последовал ответ.
Прутик улыбнулся. Он тоже почти закончил. Теперь, когда запасы грозофракса восполнены, производство цепей прекратится, загрязнение остановится и в реке Края снова будет течь чистая вода, пригодная для питья. Порочный круг, из которого, казалось, было не вырваться жителям Санктафракса и Нижнего Города, разорван.
Когда последние конверты выпорхнули из мешков, Прутик повернул штурвал налево. Пора лететь прочь от Санктафракса, прочь от Нижнего Города. Он поднял паруса и опустил кормовые противовесы. Корабль рванулся вперед. Волна восторга охватила Прутика, он закрыл глаза и откинул голову назад, отдаваясь воле поющего и стремительно усиливающегося ветра.
Он выполнил то, что много лет тому назад был призван исполнить его отец, Квинтиниус Верджиникс. Возможно, что именно так все и должно было произойти… Кто знает?..
Что бы там ни было, в поисках грозофракса Прутик преследовал Великую Бурю до самого Сумеречного Леса и в конце концов действительно нашел этот священный грозофракс, хотя и не совсем так, как хотелось бы. Отправившись в путешествие «зайцем», он вернулся капитаном — воином и победителем. Настоящим героем.
Ветер ласкал его лицо и теребил волосы. Разве есть на свете что-либо более потрясающее, чем полет через бескрайние голубые просторы? Широкая улыбка озарила лицо мальчика: нет, ничто не может с этим сравниться. В конце концов, он рожден для этого!
Прутик чувствовал себя самым счастливым человеком, который когда-либо жил на свете.
Внезапно воздух задрожал, наполнился свистящими звуками и хлопаньем крыльев. Раздались тревожные и испуганные крики. Прутик открыл глаза.
— Ты?! — изумленно воскликнул он.
— Ну разумеется я, — отозвалась Птица-Помогарь, усевшись на борт и наклонившись вперед.
— С вами все в порядке, капитан? — раздался голос Тарпа Хаммелхэрда. — Или следует проткнуть стрелой тощую шею этой твари?
Прутик обернулся и увидел, что Тарп держит наготове арбалет.
— Отставить! Не стреляй! — закричал Прутик. Птица-Помогарь огляделась.
— Радушный прием, Прутик, нечего сказать, — фыркнула она. — Хотя, возможно, так и полагается, ибо я принесла плохие вести.
— Вести? Что за вести? — с тяжелым сердцем спросил Прутик.
— Об Облачном Волке, — ответила птица. — Твоему отцу угрожает серьезная опасность.
— Опасность? — с волнением переспросил Прутик.
— Великая Буря так и не выпустила его из своего плена, — объяснила Помогарь. — Когда я в последний раз видела его, корабль уносило все дальше и дальше. Я следовала за ним, пока у меня хватало смелости…
— Куда?
— Далеко отсюда. Чересчур далеко.
Помогарь кивнула:
— Да, за пределы Края, Прутик. Туда, где никто никогда не бывал прежде, далеко-далеко в неизведанные пространства, которых на карте нет.
Прутик неподвижно смотрел вперед, и сердце его бешено колотилось. Отец не здесь, а где-то в мрачной густой пустоте за пределами Края — об этом даже страшно было подумать.
— Я должен попытаться его спасти, — сказал Прутик решительно.
— Это будет опасное путешествие, Прутик… — начала было птица.
— Капитан Прутик, — поправил ее мальчик. — И нет такой опасности, которая заставила бы меня остановиться. «Танцующий-на-Краю» готов. Команда готова. Я готов.
— Тогда мы должны отправиться немедленно, — произнесла Помогарь.
Прутик обомлел.
— Мы? — переспросил он. — Ты намереваешься путешествовать с нами?!
— Ты присутствовал при моем рождении, — напомнила Помогарь. — И я обязана охранять тебя везде. — Она вздохнула. — Иногда мне бы хотелось, чтобы это было не так… Но довольно болтовни. Мы не должны терять ни минуты. Найди трос покрепче. Привяжи один конец к бушприту, а другим обмотай мне грудь. Мы полетим по следу твоего отца через открытое небо. — Она сделала паузу, и голос птицы задрожал. — Это будет означать, что я полечу дальше, чем когда-либо летала прежде, но я приведу тебя к нему. С помощью неба, надеюсь, мы не опоздаем.
— С помощью неба, — тихо повторил Прутик. Затем, без дальнейших слов, он опустил противовесы правого борта и повернул штурвал.
— Я готова! — прокричала Помогарь. Она оттолкнулась от борта и полетела, хлопая своими огромными крыльями. По мере того как натягивалась веревка, Прутик крепче держался за руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31