— А вон тех всадников ты видишь?
Их было пять-шесть, ехали они на лошадках ростом немногим больше пони, но крепких и косматых. На них были кожаные панцири с блестящими бронзовыми бляхами и меховой опушкой. На головах — неуклюжие шлемы из кожи и рога. Забрала с отверстиями для глаз и клювом, прикрывавшим нос. В них чувствовались хищность и сноровка. Вооружены они были копьями с бронзовыми наконечниками и длинными кинжалами. У одного с бедра свисал меч в ножнах из волчьей шкуры, и у всех на панцирях были нарисованы красные кресты с ржавым оттенком, словно запекшаяся кровь.
— Кто они? — во всадниках чувствовалось что-то стихийное, что-то необузданное. Они хохотали, гарцуя вокруг распростертых пленников, а когда один лисий человек приподнялся и встал на колени, тупой конец копья тут же опрокинул его на землю. Священник проповедовал, воздев руки над головой, и деревенские жители притихли. Даже с такого расстояния Майкл различал злорадство на одних лицах, тревогу на других.
— Это воинствующие рыцари, воинство братства, — объяснил Меркади. — Защитники Деревень и Спасители Церкви. Тупые звери.
— Им неведомо милосердие, Майкл, — добавила Котт, — лучше держаться от них подальше. — Однако ее глаза пылали негодованием.
— Они же их убивают! — в ужасе почти крикнул Майкл, глядя, как удары тупыми концами копий сыплются на лежащих лисьих людей. — Что это за священник, если он способен спокойно смотреть, как они совершают убийство?
— Братья бывают всякими, — сказала Котт. — И хорошими, и дурными. Они здесь уже давно, может быть, века. Некоторые сами из племен. Однако в большинстве они смотрят на таких людей как на дикарей. «Хьетин» — вот какое слово они употребляют. И не любят, чтобы жители деревень имели дело с племенами.
— Ш-ш-ш! Смотрите-ка! — в возбуждении сказал Меркади. — Что-то там не так! Не удивлюсь, если сейчас пух и перья полетят!
Деревенские жители и рыцари явно встревожились. Священник еще сильнее замахал руками. «Племена идут!» — разобрал Майкл, и тут что-то черное впилось в горло священника, и он рухнул навзничь.
Деревенские на миг замерли, а потом бросились врассыпную. Волна бегущих захлестнула лошадей, и рыцари отпихивали их копьями, угрожающе крича. Майкл заметил какое-то движение за деревьями, и в ту же секунду на расчистку выскочила шеренга лисьих людей, и они с воинственными воплями помчались вперед, перепрыгивая пни. Через частокол на ближайшую хижину полетел пылающий факел, и кровля сразу занялась: дерн и кора чернели, повалил дым. У частокола лисьи люди остановились, посылая стрелы сквозь щели. Жители укрывались за хижинами, убегали, а двое смельчаков с трудом волокли труп священника от ручья.
Всадники понеслись галопом вверх по ручью в направлении дерева, где прятался Майкл. Они направлялись к воротам в намерении напасть на лисьих людей сзади — с наружной стороны частокола. Майкл увидел, как молнией блеснул обнаженный меч их начальника. Железный меч, не тускло-желтый бронзовый.
Майкл спрыгнул с дерева, и рыцари от неожиданности придержали лошадей, но затем поскакали дальше. Он услышал, как Котт кричит ему вслед, но даже не оглянулся. Кровь пела у него в жилах, он чувствовал себя таким же легким и пылающим, как подхваченный ветром уголек костра, и понял команду передового всадника: «Держитесь рядом, не давайте никому прорваться!» Смысл слов был так же ясен, как если бы их произнесла Котт. Что-то в нем взметнулось и обрело свое место. На бегу он машинально зарядил дробовик и встретил рыцарей у ворот.
Он увидел горящие под забралом глаза их начальника, и тут же грудь всадника словно разорвало — первый заряд попал точно в ее центр. Он не заметил ни треска выстрела, ни отдачи, и уже лихорадочно перезаряжал дробовик. Невыразимо громкий щелчок — а мимо упавшего начальника на него мчался второй рыцарь с копьем наперевес.
На этот раз выше. Заряд снес верхнюю часть головы: шлем раскололся и слетел в фонтане осколков черепа, обрывков мозга и темных брызг крови. Лошадь проскакала мимо Майкла. Ее мертвый наездник медленно соскальзывал вниз.
Четверо оставшихся рыцарей что-то кричали, а их лошади пятились и вставали на дыбы, напуганные громовым треском выстрелов. Майкл аккуратно переломил дробовик, выбросил две дымящиеся гильзы и перезарядил его. Все происходило, как во сне.
Новые крики — теперь со стороны деревни. В воздухе висел дым, трещало пламя, вопили женщины. Майкл шагнул вперед и выстрелил еще раз… слишком низко. Заряд угодил в морду лошади сбоку, и она сразу упала, а всадник перелетел через ее голову. Лицо Майкла словно осыпали теплые поцелуи, пока лошадь билась в конвульсиях, ее жуткая изуродованная голова покачивалась, точно цветок на стебле, — блестели кости, пузырилась кровь. Воздух внезапно пропах смрадом бойни. Майкл заколебался, эйфория угасла. И он промахнулся. Дробовик выпал из его обессилевших рук, а рыцарь, которого он спешил, кинулся на него с горящими глазами, скаля зубы.
…И замер, занеся кинжал. Воздух словно потемнел, мимо Майкла замелькали черные силуэты — призраки детских кошмаров под ярким солнцем. Всюду вокруг него были лисьи люди.
Пеший рыцарь зарычал и скрылся под пологом опускающихся и поднимающихся рук. Шмяканье ударов — и лисьи люди уже бежали дальше, оставив позади труп.
Оставшиеся всадники повернули лошадей и ускакали в пылающий хаос деревни. Майкл согнулся пополам — его вырвало на кровавую землю. Все происходило слишком вдруг, слишком молниеносно.
Он зарядил дробовик и пристрелил искалеченную лошадь, а глаза ему жгли слезы, горло щипал дым. На земле неподалеку блестел меч начальника, и он подобрал его, избегая взгляда остекленевших глаз, посверкивания обнажившейся кости. Грудь была разъята, как воскресная баранья нога. Он стоял в воротах и смотрел на деревню.
Загорелись другие хижины. Лисьи люди подожгли церковь, и огонь лизал колокольню. С визгом пробежала свинья и опрокинула ковыляющего малыша, который заливался отчаянным плачем. В сгущающемся дыму схватывались тени, ржали и кружили лошади, лязгал металл, кричали и вопили мужчины и женщины. Ручей волок подпрыгивающий труп. По воздуху, точно планирующие вороны, плыли комья пепла, облачка золы.
— Мой Бог!
— Твой Бог, — сказала Котт, и он стремительно обернулся с мечом в одной руке и дробовиком в другой.
— Ты смердишь кровью и железом, — с отвращением сказала Котт.
Он снова обернулся к страшному зрелищу, покачивая головой.
— Но почему, Котт? Почему они сражаются вот так?
— Так уж заведено в мире. В этом мире. Тебе не нравится то, что ты видишь, Майкл?
— Я был в упоении. Минуту назад, Котт, я был в упоении. Нет, правда.
Сражение, казалось, подходило к концу. Громче всего сейчас звучали рев и треск огня. Колокольня с грохотом обрушилась, во все стороны полетели горящие головни. Дым окутал деревню густым туманом, разъедая губы Майкла, оседая на его коже, на подсыхающую лошадиную кровь.
Из дыма появилась тень с безумными глазами, хрипло дыша. Котт поймала ее и засмеялась смехом, которого Майкл у нее никогда прежде не слышал. Она оглаживала обезумевшего от ужаса серого мерина и жгла Майкла зеленым огнем сверкающих глаз.
— Во всяком случае, мы получили то, за чем явились.
В дыму замаячили другие тени — цепь людей. Майкл попятился.
— Котт…
Лисьи люди. Они несли на плечах четверых своих товарищей и казались невероятно высокими — звериные маски на головах, торчащие острые уши. Они почернели от копоти, и их глаза жутко белели среди краски и грязи, покрывавших их лица. С поясов у них свешивались, кровоточа, отрубленные головы, и они волокли за волосы рыдающих женщин. Увидев Майкла, они завопили и бегом кинулись к нему.
Они явились за ним! Он знал, что так и будет, с того первого вечера, когда мельком увидел их там, у реки. Он принадлежит им.
— Котт! — его сковало отчаяние.
Они окружили его. Сверкали зубы, исходившая от этих людей вонь мешалась с запахом дыма. Вблизи они выглядели не такими уж и высокими. Ниже него. Болтались и щелкали ожерелья из костей, на кремневые топоры налипли кровь и волосы. У Майкла к горлу поднялась тошнота, и он судорожно сглотнул. Дробовик в одной руке мертвым грузом тянул ее к земле. Меч в другой был будто брусок свинца.
— Помоги мне, Котт!
— Тебе не нужна помощь, Майкл. По-моему, они хотят тебя поблагодарить.
И она быстро заговорила на неизвестном языке, однако Майкл понимал не так уж мало. Он воин, сказала она, знаменитый воин из дальнего края. Друг вирим.
Самый высокий шагнул вперед, остальные расступились перед ним. Слышны были только приглушенные рыдания женщин и треск огня.
Лисий человек сказал что-то, но Майкл не понял. Котт перевела ему:
— Меч. Он говорит, что это хороший меч, выкован из железа. Такие ковал Ульфберт, — она ухмыльнулась. — Он говорит: береги его. Им будет сподручно убивать вирим, если колдовство твоей огненной палки тебя подведет.
Лисий человек прижал кулак к груди и сказал еще что-то.
— Он говорит, что его зовут Оскирл, и он военный вождь своего народа. Его имя значит «костяное кольцо» — Рингбон на твоем языке.
Они оставили деревню догорать и ускользнули в лес, пока уцелевшие ее обитатели старались спасти то, что осталось от их жилищ. Было жутко смотреть, как лисьи люди скользят между деревьями. Они казались сплавленными из костей и мышц и двигались с беспощадностью и неутомимостью волков, а их ноги ступали совсем беззвучно. Они бежали через лес пятью параллельными рядами, а между ними еле поспевали их пленницы. Женщины уже не плакали. Глаза у них покраснели, лица были покрыты копотью. Они следовали за своими захватчиками, оглушенные, покорные, не в силах сопротивляться. Когда женщина спотыкалась, лисий человек чаще помогал ей встать, быстро вздернув руку. Иногда, однако, он просто волок ее за рваную одежду, пока она кое-как не поднималась на ноги. Все молчали. Они скользили по лесу, как быстрый ветер.
— Майкл. Майкл Фей.
Шепот прозвучал в его ухе как жужжание пчелы. Он оглянулся и увидел у себя на плече радужный блеск стрекозиных крыльев. Вздрогнув, он хотел смахнуть насекомое, но тут снова раздался тонкий голосок:
— Это я, дуралей. Меркади.
— Меркади! Черт подери!
— Потише. У людей племен слух, как у комаров. А вирим они доверяют немногим больше, чем жителям деревень.
— В чем дело? Чего ты хочешь?
— Посоветовать тебе кое-что. Я ухожу. Ты как будто нашел новых друзей, и они будут тебе полезнее, чем один из вирим. Так слушай: Котт ушла.
— Знаю. А куда?
— За твоей бойкой кобылой. Немного погодя, она встретит тебя дальше в лесу. Но я должен сказать тебе другое: за тобой охотятся. Мои люди чувствовали, как некие следовали за вами в лесу. И Всадник где-то близко. За тобой следят, юный Майкл. И за Котт тоже. А пока она с тобой, она почти во всем человек. Будь осторожен. Научись всему, чему можешь, от лисьих людей. Верность они хранят до самой смерти. И самые закаленные среди жителей Дикого Леса. Память о том, чем они когда-то были.
Он помолчал.
— Тут полно колдовства, Майкл. Дикий Лес пронизан колдовством насквозь. В безопасности ты будешь только под сенью креста в приютах братьев. Это деревня… Если священник убит, то половина оставшихся там в живых, к утру станет добычей падальщиков.
— Но почему?
Если бы стрекоза могла пожать плечами, то эта пожала бы. Ее глаза сверкали, как призмы в солнечных лучах.
— Возможно, месть. Даже народец моего собственного Провала будет рад, что участок леса возвращен ему, что магия креста ниспровергнута. Звери нападут на них сегодня ночью.
— А ты?
— А я порой бываю до отвращения мягкосердечен. Вот что случается, когда любишь полу-полу, как наша Катерина.
— Меркади, есть вещи, которые мне необходимо узнать. Я уверен, что я тут по какой-то причине.
— Конечно. Без причин ничего не случается.
— Всадник. Он следует за мной?
— Несомненно.
— Но…
— Я ухожу, юный Майкл. Я не провидец, чтобы толковать со мной о тайнах Дикого Леса. Даже вирим знают не все. Многое тебе придется узнать самому. Когда можно, я буду посылать кое-кого из наших помогать вам и сам буду навещать вас. И этот меч — поскорее научись им пользоваться. Железо — самый надежный убийца в этом краю, даже надежнее этой твоей гремящей огненной палки. И помни: остролист и волчье лыко — твои друзья. И еще лютик. Он отгоняет ведьм. И тысячелистник, чтобы лечить раны, нанесенные железом. Запомни все это, Майкл.
Крылышки стрекозы зажужжали в стремительных взмахах.
— Меркади… погоди…
Стрекоза взвилась в воздух, лукаво помахала крылышками и взмыла к вершинам могучих деревьев.
Примерно в трех милях оттуда они встретили Котт. Она стояла между Мечтой и украденным мерином. Широкий луч медового солнечного света падал на них, и ее лицо словно пылало белым огнем. Позолоченный триптих из какого-то другого времени. Но луч угас, и он увидел грязь на ее щеках и тунике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Их было пять-шесть, ехали они на лошадках ростом немногим больше пони, но крепких и косматых. На них были кожаные панцири с блестящими бронзовыми бляхами и меховой опушкой. На головах — неуклюжие шлемы из кожи и рога. Забрала с отверстиями для глаз и клювом, прикрывавшим нос. В них чувствовались хищность и сноровка. Вооружены они были копьями с бронзовыми наконечниками и длинными кинжалами. У одного с бедра свисал меч в ножнах из волчьей шкуры, и у всех на панцирях были нарисованы красные кресты с ржавым оттенком, словно запекшаяся кровь.
— Кто они? — во всадниках чувствовалось что-то стихийное, что-то необузданное. Они хохотали, гарцуя вокруг распростертых пленников, а когда один лисий человек приподнялся и встал на колени, тупой конец копья тут же опрокинул его на землю. Священник проповедовал, воздев руки над головой, и деревенские жители притихли. Даже с такого расстояния Майкл различал злорадство на одних лицах, тревогу на других.
— Это воинствующие рыцари, воинство братства, — объяснил Меркади. — Защитники Деревень и Спасители Церкви. Тупые звери.
— Им неведомо милосердие, Майкл, — добавила Котт, — лучше держаться от них подальше. — Однако ее глаза пылали негодованием.
— Они же их убивают! — в ужасе почти крикнул Майкл, глядя, как удары тупыми концами копий сыплются на лежащих лисьих людей. — Что это за священник, если он способен спокойно смотреть, как они совершают убийство?
— Братья бывают всякими, — сказала Котт. — И хорошими, и дурными. Они здесь уже давно, может быть, века. Некоторые сами из племен. Однако в большинстве они смотрят на таких людей как на дикарей. «Хьетин» — вот какое слово они употребляют. И не любят, чтобы жители деревень имели дело с племенами.
— Ш-ш-ш! Смотрите-ка! — в возбуждении сказал Меркади. — Что-то там не так! Не удивлюсь, если сейчас пух и перья полетят!
Деревенские жители и рыцари явно встревожились. Священник еще сильнее замахал руками. «Племена идут!» — разобрал Майкл, и тут что-то черное впилось в горло священника, и он рухнул навзничь.
Деревенские на миг замерли, а потом бросились врассыпную. Волна бегущих захлестнула лошадей, и рыцари отпихивали их копьями, угрожающе крича. Майкл заметил какое-то движение за деревьями, и в ту же секунду на расчистку выскочила шеренга лисьих людей, и они с воинственными воплями помчались вперед, перепрыгивая пни. Через частокол на ближайшую хижину полетел пылающий факел, и кровля сразу занялась: дерн и кора чернели, повалил дым. У частокола лисьи люди остановились, посылая стрелы сквозь щели. Жители укрывались за хижинами, убегали, а двое смельчаков с трудом волокли труп священника от ручья.
Всадники понеслись галопом вверх по ручью в направлении дерева, где прятался Майкл. Они направлялись к воротам в намерении напасть на лисьих людей сзади — с наружной стороны частокола. Майкл увидел, как молнией блеснул обнаженный меч их начальника. Железный меч, не тускло-желтый бронзовый.
Майкл спрыгнул с дерева, и рыцари от неожиданности придержали лошадей, но затем поскакали дальше. Он услышал, как Котт кричит ему вслед, но даже не оглянулся. Кровь пела у него в жилах, он чувствовал себя таким же легким и пылающим, как подхваченный ветром уголек костра, и понял команду передового всадника: «Держитесь рядом, не давайте никому прорваться!» Смысл слов был так же ясен, как если бы их произнесла Котт. Что-то в нем взметнулось и обрело свое место. На бегу он машинально зарядил дробовик и встретил рыцарей у ворот.
Он увидел горящие под забралом глаза их начальника, и тут же грудь всадника словно разорвало — первый заряд попал точно в ее центр. Он не заметил ни треска выстрела, ни отдачи, и уже лихорадочно перезаряжал дробовик. Невыразимо громкий щелчок — а мимо упавшего начальника на него мчался второй рыцарь с копьем наперевес.
На этот раз выше. Заряд снес верхнюю часть головы: шлем раскололся и слетел в фонтане осколков черепа, обрывков мозга и темных брызг крови. Лошадь проскакала мимо Майкла. Ее мертвый наездник медленно соскальзывал вниз.
Четверо оставшихся рыцарей что-то кричали, а их лошади пятились и вставали на дыбы, напуганные громовым треском выстрелов. Майкл аккуратно переломил дробовик, выбросил две дымящиеся гильзы и перезарядил его. Все происходило, как во сне.
Новые крики — теперь со стороны деревни. В воздухе висел дым, трещало пламя, вопили женщины. Майкл шагнул вперед и выстрелил еще раз… слишком низко. Заряд угодил в морду лошади сбоку, и она сразу упала, а всадник перелетел через ее голову. Лицо Майкла словно осыпали теплые поцелуи, пока лошадь билась в конвульсиях, ее жуткая изуродованная голова покачивалась, точно цветок на стебле, — блестели кости, пузырилась кровь. Воздух внезапно пропах смрадом бойни. Майкл заколебался, эйфория угасла. И он промахнулся. Дробовик выпал из его обессилевших рук, а рыцарь, которого он спешил, кинулся на него с горящими глазами, скаля зубы.
…И замер, занеся кинжал. Воздух словно потемнел, мимо Майкла замелькали черные силуэты — призраки детских кошмаров под ярким солнцем. Всюду вокруг него были лисьи люди.
Пеший рыцарь зарычал и скрылся под пологом опускающихся и поднимающихся рук. Шмяканье ударов — и лисьи люди уже бежали дальше, оставив позади труп.
Оставшиеся всадники повернули лошадей и ускакали в пылающий хаос деревни. Майкл согнулся пополам — его вырвало на кровавую землю. Все происходило слишком вдруг, слишком молниеносно.
Он зарядил дробовик и пристрелил искалеченную лошадь, а глаза ему жгли слезы, горло щипал дым. На земле неподалеку блестел меч начальника, и он подобрал его, избегая взгляда остекленевших глаз, посверкивания обнажившейся кости. Грудь была разъята, как воскресная баранья нога. Он стоял в воротах и смотрел на деревню.
Загорелись другие хижины. Лисьи люди подожгли церковь, и огонь лизал колокольню. С визгом пробежала свинья и опрокинула ковыляющего малыша, который заливался отчаянным плачем. В сгущающемся дыму схватывались тени, ржали и кружили лошади, лязгал металл, кричали и вопили мужчины и женщины. Ручей волок подпрыгивающий труп. По воздуху, точно планирующие вороны, плыли комья пепла, облачка золы.
— Мой Бог!
— Твой Бог, — сказала Котт, и он стремительно обернулся с мечом в одной руке и дробовиком в другой.
— Ты смердишь кровью и железом, — с отвращением сказала Котт.
Он снова обернулся к страшному зрелищу, покачивая головой.
— Но почему, Котт? Почему они сражаются вот так?
— Так уж заведено в мире. В этом мире. Тебе не нравится то, что ты видишь, Майкл?
— Я был в упоении. Минуту назад, Котт, я был в упоении. Нет, правда.
Сражение, казалось, подходило к концу. Громче всего сейчас звучали рев и треск огня. Колокольня с грохотом обрушилась, во все стороны полетели горящие головни. Дым окутал деревню густым туманом, разъедая губы Майкла, оседая на его коже, на подсыхающую лошадиную кровь.
Из дыма появилась тень с безумными глазами, хрипло дыша. Котт поймала ее и засмеялась смехом, которого Майкл у нее никогда прежде не слышал. Она оглаживала обезумевшего от ужаса серого мерина и жгла Майкла зеленым огнем сверкающих глаз.
— Во всяком случае, мы получили то, за чем явились.
В дыму замаячили другие тени — цепь людей. Майкл попятился.
— Котт…
Лисьи люди. Они несли на плечах четверых своих товарищей и казались невероятно высокими — звериные маски на головах, торчащие острые уши. Они почернели от копоти, и их глаза жутко белели среди краски и грязи, покрывавших их лица. С поясов у них свешивались, кровоточа, отрубленные головы, и они волокли за волосы рыдающих женщин. Увидев Майкла, они завопили и бегом кинулись к нему.
Они явились за ним! Он знал, что так и будет, с того первого вечера, когда мельком увидел их там, у реки. Он принадлежит им.
— Котт! — его сковало отчаяние.
Они окружили его. Сверкали зубы, исходившая от этих людей вонь мешалась с запахом дыма. Вблизи они выглядели не такими уж и высокими. Ниже него. Болтались и щелкали ожерелья из костей, на кремневые топоры налипли кровь и волосы. У Майкла к горлу поднялась тошнота, и он судорожно сглотнул. Дробовик в одной руке мертвым грузом тянул ее к земле. Меч в другой был будто брусок свинца.
— Помоги мне, Котт!
— Тебе не нужна помощь, Майкл. По-моему, они хотят тебя поблагодарить.
И она быстро заговорила на неизвестном языке, однако Майкл понимал не так уж мало. Он воин, сказала она, знаменитый воин из дальнего края. Друг вирим.
Самый высокий шагнул вперед, остальные расступились перед ним. Слышны были только приглушенные рыдания женщин и треск огня.
Лисий человек сказал что-то, но Майкл не понял. Котт перевела ему:
— Меч. Он говорит, что это хороший меч, выкован из железа. Такие ковал Ульфберт, — она ухмыльнулась. — Он говорит: береги его. Им будет сподручно убивать вирим, если колдовство твоей огненной палки тебя подведет.
Лисий человек прижал кулак к груди и сказал еще что-то.
— Он говорит, что его зовут Оскирл, и он военный вождь своего народа. Его имя значит «костяное кольцо» — Рингбон на твоем языке.
Они оставили деревню догорать и ускользнули в лес, пока уцелевшие ее обитатели старались спасти то, что осталось от их жилищ. Было жутко смотреть, как лисьи люди скользят между деревьями. Они казались сплавленными из костей и мышц и двигались с беспощадностью и неутомимостью волков, а их ноги ступали совсем беззвучно. Они бежали через лес пятью параллельными рядами, а между ними еле поспевали их пленницы. Женщины уже не плакали. Глаза у них покраснели, лица были покрыты копотью. Они следовали за своими захватчиками, оглушенные, покорные, не в силах сопротивляться. Когда женщина спотыкалась, лисий человек чаще помогал ей встать, быстро вздернув руку. Иногда, однако, он просто волок ее за рваную одежду, пока она кое-как не поднималась на ноги. Все молчали. Они скользили по лесу, как быстрый ветер.
— Майкл. Майкл Фей.
Шепот прозвучал в его ухе как жужжание пчелы. Он оглянулся и увидел у себя на плече радужный блеск стрекозиных крыльев. Вздрогнув, он хотел смахнуть насекомое, но тут снова раздался тонкий голосок:
— Это я, дуралей. Меркади.
— Меркади! Черт подери!
— Потише. У людей племен слух, как у комаров. А вирим они доверяют немногим больше, чем жителям деревень.
— В чем дело? Чего ты хочешь?
— Посоветовать тебе кое-что. Я ухожу. Ты как будто нашел новых друзей, и они будут тебе полезнее, чем один из вирим. Так слушай: Котт ушла.
— Знаю. А куда?
— За твоей бойкой кобылой. Немного погодя, она встретит тебя дальше в лесу. Но я должен сказать тебе другое: за тобой охотятся. Мои люди чувствовали, как некие следовали за вами в лесу. И Всадник где-то близко. За тобой следят, юный Майкл. И за Котт тоже. А пока она с тобой, она почти во всем человек. Будь осторожен. Научись всему, чему можешь, от лисьих людей. Верность они хранят до самой смерти. И самые закаленные среди жителей Дикого Леса. Память о том, чем они когда-то были.
Он помолчал.
— Тут полно колдовства, Майкл. Дикий Лес пронизан колдовством насквозь. В безопасности ты будешь только под сенью креста в приютах братьев. Это деревня… Если священник убит, то половина оставшихся там в живых, к утру станет добычей падальщиков.
— Но почему?
Если бы стрекоза могла пожать плечами, то эта пожала бы. Ее глаза сверкали, как призмы в солнечных лучах.
— Возможно, месть. Даже народец моего собственного Провала будет рад, что участок леса возвращен ему, что магия креста ниспровергнута. Звери нападут на них сегодня ночью.
— А ты?
— А я порой бываю до отвращения мягкосердечен. Вот что случается, когда любишь полу-полу, как наша Катерина.
— Меркади, есть вещи, которые мне необходимо узнать. Я уверен, что я тут по какой-то причине.
— Конечно. Без причин ничего не случается.
— Всадник. Он следует за мной?
— Несомненно.
— Но…
— Я ухожу, юный Майкл. Я не провидец, чтобы толковать со мной о тайнах Дикого Леса. Даже вирим знают не все. Многое тебе придется узнать самому. Когда можно, я буду посылать кое-кого из наших помогать вам и сам буду навещать вас. И этот меч — поскорее научись им пользоваться. Железо — самый надежный убийца в этом краю, даже надежнее этой твоей гремящей огненной палки. И помни: остролист и волчье лыко — твои друзья. И еще лютик. Он отгоняет ведьм. И тысячелистник, чтобы лечить раны, нанесенные железом. Запомни все это, Майкл.
Крылышки стрекозы зажужжали в стремительных взмахах.
— Меркади… погоди…
Стрекоза взвилась в воздух, лукаво помахала крылышками и взмыла к вершинам могучих деревьев.
Примерно в трех милях оттуда они встретили Котт. Она стояла между Мечтой и украденным мерином. Широкий луч медового солнечного света падал на них, и ее лицо словно пылало белым огнем. Позолоченный триптих из какого-то другого времени. Но луч угас, и он увидел грязь на ее щеках и тунике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44