Его острый длинный носик потешно дергался, как у испуганного ежика.
Как видно, посетители не часто заглядывали в магазин, поэтому "ежик" напал
на меня, как на нежданную, но лакомую добычу.
Не успев опомниться, я уже держал в левой руке очень ценный, по
словам хозяина, древний манускрипт времен (не ошибиться бы) Вазбудидана
Второго, а в правой - щедро инкрустированный ларец из танталового (!)
дерева.
- Вы не пожалеете! - кричал продавец так, что закладывало уши. - Век
будете благодарить! Это же настоящие сокровища. Вот ларец, в нем можно
хранить манускрипт. Такие вещи, они друг друга стоят.
Я затравленно озирался по сторонам. Дернул черт зайти именно сюда.
Картины и подсвечники, красный рояль с косой трещиной через всю
крышку, кинжалы и томагавки, всевозможная мелкая дребедень, сваленная в
пыльные кучи, напоминающие муравейники. Внезапно взгляд сам собой
остановился на тускло-желтой пачке сигарет.
"Кэмел"! Вот это уже точно не отсюда.
Не будучи заядлым курильщиком, "Кэмел" я узнал сразу.
- А это у вас что? - поинтересовался я и сунул ларец и манускрипт
обратно в руки продавца. - Тоже продается?
- Здесь продается все, включая лавку! - продавец так обрадовался
моему вопросу, что я немедленно пожалел, что спросил.
- У господина отменный вкус. Настоящие волшебные сигареты из
настоящего мира.
Последнюю фразу продавец произнес шепотом.
- Господин, конечно, знает о настоящем мире? Берите, не прогадаете.
От названной цены меня бросило в жар, но немедленно сигаретная пачка
с почтением и осторожностью была извлечена со стеллажа.
"Кэмел" оказался початым. Всего - я внимательно пересчитал -
двенадцать сигарет. А где же остальные? И где их хозяин? Как сигареты
попали в Микст?
- Если господин интересуется вещами из настоящего мира, то я могу
помочь, - как-то слишком небрежно заметил продавец.
По алчному блеску его хитрых глаз я понял, что он решил на мне крупно
подзаработать.
- Может быть, - я постарался, чтобы мой ответ прозвучал также
небрежно и неопределенно. - Но меня интересуют в основном зеркала. Или
осколки настоящих зеркал.
- Которые не отражают? Господин не боится волшебных вещей?
Скажет тоже. Волшебных! Да вот у меня в кармане такой осколок. Сейчас
покажу.
Я вытащил из кармана осколок, завернутый в замшу, и немедленно
пожалел об этом.
Продавец быстро отвернулся и даже зажмурился, чтобы случайно не
взглянуть на колдовской предмет.
- Нет-нет, - вновь зашептал он. Этот переход от крика к шепоту начал
немало меня раздражать. - Ни в коем случае. Если господин желает, пусть
глядит, а бедный слабый продавец разного хлама туда глядеть не будет. Одно
дело - сигареты. Но зеркало! О-о! Это страшное колдовство.
- Но такие осколки в Миксте есть? - отступать было поздно, пришлось
играть в открытую.
- Конечно. Случается. Не попадались пока ни разу. Но слышал.
- А если слышал, то можно их достать или нет?
- Это будет очень дорого стоить, - "ежик", похоже, пришел в себя и
расчет победил страх. - Очень дорого.
- Я остановился в гостинице "Зайди и останься". Что-нибудь узнаете,
наведайтесь туда. Меня зовут Мастер Александр.
Клянусь, это проклятое "мастер" само сорвалось с моих губ.
- Разумеется, Мастер. Всенепременно. Как только. Почему же вы
уходите? А сигареты?
Но я уже со злостью (со злостью на самого себя, такого неосторожного,
такого глупого) хлопнул дверью. Надо же так подставиться. А если этот
"лысый ежик" задумает донести. За такие вещи могли наказать похуже, чем
из-за отсутствия печати на гостевом свидетельстве. Всякие там заклятия на
бытовом уровне - это пожалуйста. А вот настоящее колдовство с настоящими
вещами из настоящего мира - совсем другое. Что тут у них есть? Тайная
полиция? Инквизиция? Испанский сапог, клещи и дыба?
В свой номер я вернулся в самом мрачном расположении духа. Овид был
уже там, он лежал на узкой койке, скинув ботфорты, и насвистывал "Миллион
алых роз". Даже не расспросив о том, где он был и что делал, я выдал ему
историю о моем посещении антикварного магазина. Через полчаса бурных
объяснений мы все же пришли к выводу, что ничего исправить пока нельзя,
но, возможно, продавец окажется нам полезным. Так что нет худа без добра.
Когда мы решили, что хватит споров на пустой желудок, время подходит
к обеду, надо спуститься вниз и поесть, на лестнице раздался звон и
грохот, и в комнату ворвался табурет. Он протаранил дверь с такой силой,
что груда золотых браслетов, застежек и колец, которые он тащил на большом
металлическом подносе, разлетелась по всей комнате шрапнельными брызгами.
- Хома! - закричал я, получив увесистый удар тяжелым золотым
браслетом в область солнечного сплетения. - Это еще что такое! Откуда
золото?
- От верблюда! - тяжело отдуваясь, проскрипел грубый Хома. -
Подрабатывал в лавке. Табуретом. Ювелир положил на меня товар и вышел. А я
- прямо сюда!
- Спер, значит, - Овид раньше меня сообразил в чем дело. - А если бы
поймали?
- Никак невозможно, - Хома наконец перестал скрипеть и охать. -
Ювелир же не знает, что я не простой табурет. Он меня на улице подобрал,
жадюга. Плюшкин несчастный. И решил в дело приспособить. А что, неплохой
улов. Давайте теперь переедем отсюда в "Георга V". Вот это настоящая
гостиница для богатых людей. И мебель там порядочная, не то, что здесь, -
и Хома с презрением оглядел убогую обстановку номера.

На военном совете решили все же никуда не переезжать. Зачем вызывать
лишние подозрения?
Овид немедленно продал часть нашего "золотого запаса" хозяину
гостиницы, который к подобным операциям испытывал заведомую слабость, так
как и младенцу было понятно, что он исправно подрабатывает перепродажей
краденого.
Мои этические сомнения кончились с риторическим вопросом Овида: "А
что будем жрать на следующей неделе?".
Хома чувствовал себя героем и разговаривал с нами несколько свысока,
как барин с нахлебниками. Сам он в еде не нуждался, но капризничал и
требовал отполировать ему сиденье, которое "отдельные варвары испортили
горячим чайником".
А за обильным обедом с вином и десертом выяснилось самое главное -
Овид с раннего утра пропадал не зря, и сегодня нас ждет встреча с Татьяной
Васильевной.
Услышав эту новость, я подавился куском ананаса, как рыбьей костью.
Испуганный хозяин бросился через весь зал, ревя на бегу и причитая,
что дорогие гости, безусловно, будут им спасены, как только он выставит им
лишнюю бутылку "Брауншвейгского" за счет заведения, чтобы компенсировать
причиненный ущерб.
После продажи золота этот тип полюбил нас, как родных детей, и теперь
явно раскаивался в недавней надменности и невнимательности.
Отмахнувшись от хозяина льняной салфеткой, я уставился на Овида
слезящимися от кашля глазами.
- Ты это серьезно? - только и смог выдавить я в перерывах между
спазмами. - Сухина здесь и ты молчал?
- А вы не спрашивали, - Овид поднял бокал с вином и взглядом знатока
посмотрел его на свет. - Вы, Мастер, спрашивали только про Людмилу.
- А ты - маленький, сам не понимаешь. Так значит Татьяна Васильевна
здесь? Она, что - тоже... друидка?
- Разумеется, нет, - Овида рассмешил вопрос, но, взглянув на меня, он
подавил желание расхохотаться. - Татьяна Васильевна - одна из посвященных,
но никаким званием не обладает. Вернее, она - даже не посвященная, а
допущенная к знаниям. Зеркало слишком долго хранилось у нее. Естественно,
кое-какие его секреты стали известны владелице.
- И вы позволяли обычной преподавательнице сценической речи вот так
свободно гулять по мирам Хезитат?
- Ну, во-первых, не свободно гулять по мирам, а проходить только в
Микст. А, во-вторых, никакая она не "обычная". Здесь, чтобы вам было
известно, это графиня Сухина, любимая фрейлина вдовствующей герцогини
Ганзейской.
- Вот тебе и Академгородок, - растерянно пробормотал я. - Вот тебе и
"совецка власть". Так это значит в Микст постоянно отлучалась Татьяна
Васильевна, а ни к каким не к родственникам.
- Да, кстати, герцогиня также с большим сожалением относится к частым
отлучкам Сухиной якобы для ее поездок в собственное имение. Прямо
разрывается старушка между Микстом и настоящим миром.
- Еще неизвестно, где ей лучше.
До меня постепенно стал доходить смысл разговора. Если Татьяна
Васильевна здесь, то это большая удача. Я припомнил все, что знал о
местной монархии.
Монархия была так себе.
Может быть, когда-то герцоги и правили Микстом, но к настоящему
времени аристократические звания стали, скорее, декоративными, чем
настоящими. Герцогине позволялось жить в собственном замке, который
находился в центре города и был своеобразным государством в государстве.
Но этим все и ограничивалось. Герцогине исправно отчислялась часть доходов
от налогов для содержания двора, но никакой роли в управлении страной она
не играла.
- И когда рандеву?
- Скоро. Вот пообедаем и пойдем.
На встречу с Сухиной мы отправились в сопровождении Хомы, который
наотрез отказался остаться в гостинице.
- Еще чего! - невежливо заявил Хома, когда мы попросили его обождать
нас в гостиничном номере. - Чтобы я не увидел любимую хозяйку? Уж она-то
на меня кипящий чайник не ставила, - мстительно добавил он.
Я молча проглотил очередной упрек.
Карета Татьяны Васильевны поджидала нас на одной из маленьких
окраинных площадей. Здесь было немноголюдно. То, что это карета именно
Сухиной, я узнал сразу. Запряжена она была, естественно, парой серых в
яблоках. На дверце сияла большая монограмма, в которой легко читались
инициалы "СТВ".
Конечно, я не ожидал увидеть Татьяну Васильевну в привычном домашнем
халате, но и не думал, что она окажется в кринолине и напудренном парике.
Кокетливая мушка на левой щеке доконала меня окончательно.
- Голубчик! - протянула Сухина своим низким хорошо поставленным
голосом. - Что же ты так на меня уставился? Я же здесь должна
соответствовать.
- Здравствуйте, Татьяна Васильевна, - голос Хомы стал неожиданно
льстив и любезен. - Вот собрались засвидетельствовать свое почтение.
- А это еще кто? - удивилась сначала графиня. - Постой, постой.
Кажется, узнаю. Господи, да это никак мой табурет.
- Хома, - оставаясь предельно вежливым, поправил Хома. - Вот
путешествуем.
- Мальчики, - Сухина обвела нас помолодевшим взглядом. - Что же такое
происходит? И как нам теперь быть? У меня экзамены на следующей неделе.
- Да разве об этом сейчас надо думать, - раздраженно заметил я. -
Людмила пропала. Может быть, она где-то здесь. Осколки надо собирать, а то
ведь так и проторчим в Миксте. Вам-то здесь, может, и хорошо, а вот мне не
очень нравится.
- Ты, Кукушкин, - словно я все еще оставался студентом, немедленно
отреагировала Сухина, - всегда был ненаходчивым. Да-да, ненаходчивым. Ты
же - актер. Ты же должен вживаться в любые обстоятельства. Вот и действуй.
- Легко сказать действуй. Но мне бы какую роль посовременнее. Да и
что толку от игры, это же не спектакль.
- А что - не спектакль? - Татьяна Васильевна кокетливо отмахнулась
громадным веером от роя мух.
Из ближайшей канавы тянуло гнилью, и я постарался встать так, чтобы
ветер дул хотя бы сбоку.
- Плохо мы тебя учили, Кукушкин. Пока скажу одно - ни о Людмиле, ни
об осколках мне ничего неизвестно. Но постараюсь узнать. Если нужна помощь
в деньгах или покровительстве, то позвоните. - Графиня протянула
надушенную визитку. - Я очень тороплюсь, мальчики, - извиняющимся тоном
добавила она. - Меня в замке ждут. Но для вас всегда выкрою время. Адью.
- Адью, - уныло отозвался я.
- И не забывай, - уже на ходу из кареты прокричала Татьяна
Васильевна. - На следующей неделе экзамены!
- Плакали ваши экзамены, - зло бубнил я, возвращаясь в сопровождении
Хомы и Овида в гостиницу на империале конки, разрисованной в стиле
граффити. - Тоже мне, графиня. Пиковая дама. А я-то надеялся.
Овид был настроен более оптимистично.
- Ну чего вы хотели от старухи. Она ведь действительно может не
возвращаться. Что ей там, в коммуналке, лучше, чем во дворце? Хорошо уже и
то, что наведет справки. У нее здесь знаете какие связи.
Несмотря на эти подбадривания, мое настроение оставалось ужасным.
Жить вечно в мире, где даже вода не бежит из крана, пока не потратишь
полчаса на тарабарские восклицания, нет, это не по мне. Уж лучше
коммуналка.
Я вспомнил про Люську и вздохнул. А Люська-то где?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19