Но вот другие…
Епископ поерзал на жестком стуле, поймав себя на мысли, что на мгновение уподобился заскучавшему королю. Он вполуха слушал доклад архиепископа Альфеге о нападениях врага за последние две недели. Честно говоря, Вульфстана приятно удивило то, что престарелый и болезненный архиепископ Кентерберийский смог прибыть на совещание. Альфеге остался одним из немногих трезвомыслящих членов Витана. Да, голосок у него тонкий и слабый, но в словах архиепископа есть сила. Вульфстан обратил внимание, что Альфеге заметно дрожит.
Вульфстан нахмурился, раздраженный тем, что добрый человек весьма преклонных годов вынужден испытывать неудобства, в коих нет никакой необходимости. Почему совещание не устроили на королевской вилле в миле к югу от Калне, Вульфстан не мог взять в толк. Но нет, им всем приходится мерзнуть здесь до смерти, тогда как внизу местные слуги с ног сбиваются в попытке подготовить трапезу, достойную их короля!..
Краем глаза епископ уловил какое-то движение. Анджело, наклонившись, зашептал королю на ухо. Лицо Этельреда оживилось. Несколько секунд спустя король Этельред поднялся с кресла. Альфеге прервал свою литанию о зверствах захватчиков на полуслове, учтиво ожидая, когда его повелитель заговорит.
— Джентльмены, — начал Этельред голосом, как всегда, теплым и притягательным, — мой верный советник Анджело вскоре огласит наш ответ по поводу этой весьма серьезной ситуации. Поскольку я знаю, что все вы — люди преданные, мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение подданных, спорящих с королем. Я уполномочиваю Анджело присутствовать на этом совещании вместо себя и верю, что никто из вас не почувствует себя обязанным скрывать свое мнение, отвечая ему. Я возвращаюсь в королевский замок. Завтра мы снова встретимся с вами, и я буду рад услышать решения, которые примет наш мудрый Витан. Спаси всех вас Бог.
— Спаси Бог ваше величество, — хором ответствовали члены Витана, кланяясь, когда король спускался по деревянным ступенькам.
Несколько секунд спустя снизу донесся всеми узнаваемый смех Этельреда. Вульфстан уловил слова «скука смертная» и «на охоту до наступления темноты».
В зале воцарилась неловкая тишина. Альфеге тяжело опустился на стул, не считая, видимо, целесообразным продолжать свой доклад. Остальные члены Витана зашаркали ногами, переглядываясь друг с другом. В конце концов все взгляды обратились к Анджело.
Симпатичный римлянин улыбнулся и по-хозяйски уселся в удобное кресло, только что оставленное Этельредом. Впервые Витан увидел его сидящим. Анджело жестом небрежного превосходства, который заставил Вульфстана стиснуть зубы, показал присутствующим, что те могут занять свои места.
— Проблема состоит в том, — заговорил Анджело голосом густым, как сливки, — что мы никогда прежде не сталкивались с чем-либо подобным. Такое чувство, будто мы израильтяне, подверженные гонениям, не правда ли? Король очень сильно обеспокоен насилием, которое испытывает его народ со стороны северян.
Седой как лунь Ордгар презрительно фыркнул.
— Короля ничего особенно не беспокоит, разве что вынужденный перерыв в охотничьем сезоне.
— Ордгар, — упрекнул его Альфеге, — попридержи язык!
— Но ведь это так, ваша светлость! — взорвался старик. — Эдгар, наверное, в гробу своем переворачивается! Даже Эдуарда, упокой Господь его душу, больше волновало состояние страны, несмотря на его юный возраст…
— Король, — тихо перебил Ордгара Анджело, — чрезвычайно взволнован состоянием страны.
Римлянин встал и теперь прохаживался из стороны в сторону, сложив руки на груди. Вульфстан смотрел на эти руки, на тонкой работы кольца и перстни, унизывающие холеные, тщательно ухоженные пальцы. Столь же прекрасные, как и весь Анджело.
— Он уполномочил меня сделать все от нас зависящее, чтобы заставить скандинавов покинуть наши пределы. Он желает удвоить дань, дабы гарантировать их уход.
Вульфстан покачал головой и приготовился к вспышке эмоций среди членов Витана. И правда, спустя секунду после упавшей на зал ошеломленной тишины все заговорили разом.
И ради этого был созван Витан? Преодолеть тяжелейший путь из разных богом забытых мест, рисковать здоровьем и жизнью на гнусных дорогах, при мерзопакостной погоде — лишь для того чтобы поспорить, какое количество денег швырнуть алчным скандинавам? Ни слова об армии, о сопротивлении или о том, как помочь сирым и убогим, больным и страждущим, которым несть числа в этой стране от края и до края.
Вульфстан решил, что с него хватит. Он встал и с силой стукнул епископским посохом в деревянный пол. Громкий звук заставил присутствующих повернуть головы к Вульфстану, и Витан умолк. Вульфстан стоял прямо; несмотря на худобу, от его фигуры веяло достоинством и властностью. Он не начинал говорить, пока не удостоверился, что всецело завладел вниманием аудитории.
— Анджело, ты знаешь, я не любитель ссор, хотя и ношу имя свирепейшего из зверей. Мы — совет, мы — члены Витана, и в столь благородном собрании нет места тем, кто сиял бы ярче остальных. За пределами этих стен у любого из присутствующих на сегодняшнем совещании есть своя роль, которую он играет. Роль, зачастую чрезвычайно важная для служения Богу, королю и отечеству. Но здесь, на собрании, каждый голос должен быть услышан.
Я редко озвучиваю свои мысли. Другие разделяют мои взгляды и высказывают за меня мое мнение. Но эта отвратительная погода обратила нас в склочных старых баб, и никто не прислушивается к доводам своих товарищей.
Вульфстан сделал паузу, дабы слова его дошли до каждого; голубые глаза испытующе сверкали из-под седых бровей, пока он ждал, посмеет ли кто-нибудь перебить его. Вульфстану показалось, что Анджело намерен вставить парочку успокоительных фраз, но римлянин хранил молчание. Эта странная улыбочка, которая по-прежнему играла на лице королевского наперсника, распалила Вульфстана больше, чем если бы Анджело действительно заговорил.
— Мы все помним, что именно ты впервые убедил короля откупиться от скандинавов. И, несмотря на наше мнение, что это только подвигнет их на возвращение за еще большим кушем, Витан согласился. Но прошли годы, а ворог продолжает терзать нашу страну.
Мы испробовали предложенный тобой способ, Анджело. Он не сработал. Библия говорит нам, что всему своя пора. Сейчас для нас настала пора копить запасы, точить оружие и готовиться к весне. Есть еще время для организации объединенного сопротивления этим богопротивным чудовищам, которые смеют называть себя людьми. И когда они снова нахлынут на нас весной, мы одарим их не золотом, но совершенно другим металлом — сталью наших клинков.
Улыбка ушла с лица Анджело. Теперь его выражение нельзя было прочесть. Римлянин оглядел аудиторию, встречая кивки и хмурые взгляды остальных членов Витана.
— Вы все так считаете? — тихо спросил он. Нестройный хор голосов ответил ему утвердительно.
— Мне очень неудобно не соглашаться со столь мудрыми мужами, — медленно произнес Анджело, — но я сердцем чувствую, что вы не правы. Так же думает и король. Умоляю вас, пересмотрите свое решение.
— Витан сказал свое слово, — веско заявил Ордгар, сложив руки на груди и в упор глядя на Анджело. — Ублюдки больше не получат награды за поругание нашей родины!
— Понимаю, — тяжко вздохнул Анджело.
И тут Вульфстан услышал какой-то глубинный стон. Встревоженный, он огляделся вокруг и увидел, что остальные члены Витана тоже недоуменно поворачивают головы по сторонам. Только Анджело выглядел спокойным и невозмутимым.
Последовавшее за этим показалось Вульфстану стремительным, кошмарным сновидением. Без какого-либо предупреждения, кроме все того же тихого, странного звука, старые сухие доски, служившие полом для второго этажа, проломились. Деревянные щепки от сломавшихся досок метнулись вверх и вниз. Падая, суча руками и ногами и пытаясь ухватиться за что-нибудь, Вульфстан заметил, как Ордгар наткнулся на длинную копьевидную зазубренную деревяшку, и та, проткнув старика насквозь, вышла своим окровавленным острием из его спины. Вульфстан успел поймать взгляды нескольких своих товарищей; все они падали вниз, у всех — неописуемый ужас на лицах.
Казалось, падение будет вечным. Вульфстан начал было молиться, но не смог пошевелить губами, чтобы произнести святые слова. Вопли эхом отдавались в его ушах, сопровождаемые страшным звуком с треском расщепляющихся балок да тяжелыми глухими стуками от падения тел на большой стол и пол первого этажа.
Вульфстан оказался одним из тех, кому относительно повезло. Он рухнул на стол, приземлившись на огромные блюда с жареной дичью и олениной, затем свалился на пол.
Какое-то мгновение он не мог даже дышать. Затем воздух рванулся ему в легкие, после чего епископа пронзила острая, колющая боль. Похоже, что-то все-таки сломалось внутри, понял Вульфстан. Лежа на спине, он хорошо видел громадную дыру на месте того, что еще минуту назад было потолком. Настырные щепки все еще падали сверху, и Вульфстан инстинктивно поднял руки, чтобы защитить лицо.
А вокруг раздавались стоны и крики. Ни один из упавших не избежал ранения или увечья. Некоторые, несомненно, уже были мертвы, но не это вселило в епископа всеобъемлющий, холодный ужас.
Он увидел, что Анджело лежит, вытянувшись во весь рост, на единственной непровалившейся балке. Целый и невредимый. Крепко схватившись сильными руками за балку, римлянин грациозно, словно акробат, повис на ней и легко спрыгнул на стол. Оглядевшись вокруг, он рассеянно отряхнул одежду от пыли и удовлетворенно кивнул самому себе.
Да, сомнений быть не могло. Анджело каким-то образом подготовил и осуществил все это на тот случай, если голосование пойдет не так, как он хотел. Рискованный, конечно, маневр — что, если бы эта единственная балка оказалась не столь прочной? — но Анджело, очевидно, счел, что результат стоит риска. А теперь, само собой, весь он — сама забота: мечется вокруг, дабы помочь раненым, вознося свои насквозь фальшивые благодарения Богу, пощадившему его и короля… Прекрасное лицо было всего лишь маской, за которой пряталось нечто настолько темное, зловещее, чего Вульфстан до сих пор и представить себе не мог.
Анджело чрезвычайно опасен.
Анджело несет с собой зло.
И Анджело фактически правит Англией.
Или, лама савахфани! — безмолвно возопил Вульфстан. — Боже, почему ты меня оставил?
Потом тьма навалилась на епископа, и сознание покинуло его.
Королевский замок в Калне
14 ноября 999 года
Анджело вошел в свои апартаменты в замке Этельреда, опустил засов на двери и рухнул на кровать. Он не стал зажигать ни лампу, ни свечи; римлянин прекрасно видел в темноте. Он устало потер пальцами глаза. Трудный сегодня выдался денек, но весьма и весьма успешный. Довольная улыбка вползла на лицо римлянина. Шестеро мертвы, еще восемь человек не переживут ночь, а все остальные серьезно ранены. По крайней мере четырнадцать вакансий появилось в Витане, и эти свободные места надлежит заполнить Этельреду. Нужно только нашептать подходящие кандидатуры в царственное ухо.
Анджело свесил ноги с кровати и расстегнул пояс. Произнес резкое, гортанное слово, и жаровня в центре комнаты ожила. Волны тепла покатились от нее, температура в помещении начала подниматься.
Анджело со вздохом облегчения сбросил тунику и приступил к утомительной работе отстегивания и разматывания сложных ножных обмоток. Может, первобытным англосаксам и требовалось укутываться в ярды материи, дабы оградить себя от морозных укусов, но римлянин уж точно в этом не нуждался. Прочь льняное исподнее — даже король не мог похвастаться более изящным, более удобным бельем, — и Анджело оказался великолепно наг, свободен от сковывающих движения одеяний.
Он встал и потянулся. Затем прошлепал босыми ногами к маленькому столику, заваленному ювелирными изделиями, щетками из кабаньей щетины, искусно вырезанными из кости гребнями, и выбрал из всего этого отполированное медное зеркало. Не в силах устоять пред соблазном, Анджело с любовью воззрился на свое отражение. Великолепно. Как все же приятно видеть себя вот таким, со столь прекрасным лицом, обладающим совершенными чертами. Оно напомнило ему прежние времена, когда…
Нахмурившись, Анджело швырнул зеркало на стол и прошел к жаровне. Час был поздний, и римлянин отдал приказ челяди не беспокоить его до утра. Так что можно начинать.
Какое-то мгновение он молча смотрел на пылающие в жаровне красные угольки, словно пульсирующие своей собственной жизнью. Оранжевый свет омыл лицо римлянина, лаская его с почти жалостным пылом.
— Имей я сострадание, — обратился Анджело к углям, — мне бы, наверное, даже стало жалко тебя. Впрочем, сейчас не до сантиментов. Давай-ка, рассказывай, что ты узнал. Время уже позднее, а я теперь нуждаюсь в сне, как обычный человек.
Протянув руку, он ткнул указательным пальцем один из горячих углей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46