Несколько мгновений стояла тишина, нарушаемая лишь хрустом раковинок под коленями совершенно промокшего матроса, с буравом на спине карабкавшегося на драккар. Дебрен глянул на галеру, откуда полсотни глаз могли обозревать окружающий корабль берег. Однако не обнаружил признаков волнения, но корабль сдвинуло с позиции. Отправившийся на дно Бурлящего залива ритмач был мастер своего дела, хоть и малость тронутый на почве религии, и мог управлять скоростью корабля. Его преемник справлялся не так ловко, что в открытом море не имело бы особого значения, но здесь, где лабиринт рифов и мелей превращал океан в настоящую реку с течениями и водоворотами, было очень существенно.
Несмотря ни на что, благодаря установленным на надстройках онаграм Збрхл мог постоянно держать залив под обстрелом. Галеру развернуло, ритмач ругался с рулевым, весла сталкивались, но ротмистра это нисколько не волновало. Он стоял на кормовой надстройке, поблескивая издали кубком, и присматривал за тем, чтобы кнехты вращали поворотный рычаг установленного там орудия. По крайней мере одно должно было находиться в постоянной боевой готовности, независимо от того, что оставшиеся без офицеров бикопулиссцы сделают со своим кораблем.
— Невероятно, — наконец бросил Венсуэлли. — У меня марсовый… — Что-то стукнуло, что-то залопотало между парусами. — О дьявольщина!
Дебрен успел заметить, что марсовый, рухнувший на дно залива и поднявший на удивление большую волну, не кричал и никаких знаков не подавал.
— Был… марсовый, — шепнул побелевшими губами опп Гремк. — Был.
В ста пятидесяти саженях от них Збрхл отставил кубок. Матрос с драккара съехал на животе к воде, получил по голове не столь проворным, как он, буравом и захлебнулся. Солган присела за рулевой колонкой, кто-то из писарей схватил складной табуретик, прикрыл им голову.
— …не вижу… — орал против ветра ротмистр. — А уж на… нету…
— А, пропади вы все пропадом, юристы! — скрежетнул зубами Венсуэлли. — А ну давай, растяпа, гони на склад с оружием, одним духом тащи сюда щиты и несколько арбалетов.
Юрист извлек из-за пазухи искусно украшенный завитушками флакончик, откупорил, отхлебнул. Дохнуло маримальским дистиллятом, ценимым тамошними конниками и потому именуемым коняком или коническим напитком. Дебрен считал его мерзостью, но знал, что крепость свою он оправдывает.
— Удержи их, — прохрипел Вендерк опп Гремк. — Испортишь все, глупец! Никакого военного оружия, только то, что гражданские носят, только для самозащиты.
— А пошел ты в задницу со своей самозащитой! Давайте сюда шлем!
— Отодвинь столик, Цулья, — пискнула из-за рулевой колонки Солган, — берись за перо! Пишите: «Град камней крупнее домов, застивших солнце своим количеством…»
— Это, пожалуй, всего лишь несколько горстей щебенки, — дернул адмирала за руку Гремк. — Слышал Збрхла? Никого там нет, наверху. А уж дракона-то и подавно. Ветер подул, может, суслик пробежал, немного шума наделал, а глупый матросик в портки наклал и вывалился из марсовой бочки. Отмени приказ, черт побери, не то я тебя адмиральского патента лишу, а тогда знаешь, что будет…
— Свинья ты, Вендерк.
— Я юрист. Блюду указания клиента. Я должен тебя защищать от доверителей и палача, если Императору будешь хорошо служить, а ежели нет, то да снизойдет на тебя человеческая и Божеская, ну, милость… Видишь, сразу надо было…
Венсуэлли, хмурый, как кладбищенская ночь, жестом удержал сражающихся с засовом двери матросов.
— Дебрен, ты что дуб дубом стоишь? Наколдуй мне какой-нибудь шлем гражданский, самооборонный, если тебе делать нечего. А ты, Солган, перестань верещать. Ведь они этого ни за что в жизни записать не успеют, даже если у них от спешки перья загорятся.
— Дурак ты, Венсуэлли. Каждый из них третье слово записывает, порой сокращенно, потому и успевают запросто. Это называется научная организация труда, НОТ, невежда… — Хронистка уже не пряталась за рулем, а стояла, стряхивая шапочкой пыль с туфель. — Пишите, ученики: «Разложение дисциплины и пробелы в образовании, а также определенные отягощающие факторы привели к этому несчастному случаю…»
— Она права, — продолжил опп Гремк. — Взгляни на того простака в проржавевших латах. Знаю я их, странствующих рыцарей, отуманенных магией… Такой кресала не выдумает, большинство из них забрала в публичном месте не поднимет, чтобы не вызвать смеха глупым выражением лица. Но дракона, поверь, такой болтающийся по миру рыцарь за полмили как кобель суку почует. А этот-то и за милю наверняка.
— Брехня.
— Нет, Венсуэлли. Не случайно именно этого придворного рыцаря княгини Помпадрины Добродетельной мне взять присоветовали. Он, понимаешь, хоть и анонимный, но род свой ведет от благородных рыцарей-дракоборцев…
— Не дракоборцев, а дракобойцев, — поправила Солган.
— Я знаю, что говорю. При моей профессии точность слова гораздо весомее, чем при вашей, любезная дама. Именно дракоборцы, ибо до сих пор каждый глава рода, оставивший потомство, плыл на Малый Чиряк и здесь, после героической борьбы с драконьим когтем, замертво падал. Он, а не дракон. Значит, не дракобойцы они, а дракоборцы.
— Благодарю, Вендерк. Ты поднял мне настроение, чума тебя побери.
— Давай без сарказма, адмирал. Я лишь говорю, что господин Голубой в драконах разбирается и скотину эту учует издалека. Пока он здесь торчит, будто пугало против воробьев, нам ничего не грозит.
В проливе потерявший надежду Люванец, последний сухой в команде, с двумя чеканами в рукам взбирался на драккар, галера, отвернувшаяся кормой, дрейфовала между мелями. Было тихо и спокойно. Из-за серых туч то и дело проглядывал размытый диск солнца.
— Придется здесь ночевать, — отметил Дебрен. Солган, очернявшая руководство экспедиции в глазах младого поколения, замолчала на полуслове. Юрист сглотнул, живот у него немного опал. Венсуэлли, тихо посвистывая сквозь зубы, глядел поверх носа корабля на лес. Странно тихий, странно мрачный. Конь Голубого рыцаря фыркнул, нервно застриг ушами.
— Сожалею.
— Сожалею, доблестный рыцарь, — сказал Вендерк опп Гремк, даже не пытаясь прикинуться опечаленным. — Процесс высадки на сушу в соответствии с «Морским и океанским кодексом» пока что в мореплавании не отменен. Закон гласит: «Ежели швартование и разгрузка учиняются на расстоянии от борта, корабельным бумом либо иным устройством, магическим такоже определяемым, или же под портовым краном, то в таковом разе ответственность несет докерский цех». Ты видишь здесь какой-нибудь кран, не говоря уж о порте вообще? Сквозь твое забрало наверняка мало что видать, так я тебе помогу: нет здесь ничего похожего, а сие означает, что ты находишься под командой капитана, в данном случае адмирала, и находиться будешь, пока на расстояние бума не отойдешь. И ежели с тобой по пути какая-никакая неприятность приключится, то не кто иной, как упомянутый адмирал, будет от стыда глазами хлопать и золотишком твой промах прикрывать. А расплата за столь именитого дворянина разорила бы его вконец, поэтому не чини препятствий и позволь специалистам предварительно исследовать район.
Латы скрипнули, пошевелили рукой, но быстро признали себя проигравшими. Из-за обета молчания владелец лат изначально оказывался в дискуссии с профессиональным юристом в проигрыше. От двуручного меча, традиционного оружия дракобойцев, тоже было мало проку. Венсуэлли, видя, как яростно сопротивляется блокирующий выход корпус драккара, сменил тактику и перетащил на «Ласточку» солидный десантный отряд. Правда, на Збрхле, его кнехтах и приданных им матросах обоих экипажей не было и признаков металла, а в руках они держали недостойные воина чисто гражданские орудия самозащиты, однако их было многовато против одного человека, пусть и закованного в броню.
— Да, — неуверенно сказал Венсуэлли. — Юрист прав. И поэтому на берег первым сойдет пьяница Саскоур… — Опп Гремк громко втянул воздух. — То есть, я хотел сказать, Хромуша Лобрик. Саскоур из Эйлеффа пойдет вторым, и лишь за ним на коне двинется господин Голубой рыцарь. Ну все, подсадите-ка Хромушу на сходни.
Спуск к воде был очень наклонным, поэтому, хотя внизу лишь бревна отделяли обшивку каравеллы от омываемых водой камней, из абордажного проема пришлось перебросить сходни, едва доходившие до берега. Правда, с одной стороны там были поручни, однако Лобрика все время заносило в противоположную сторону, надо думать — из-за скверно пригнанного протеза. Из-за пристрастия к алкоголю Лобрик даже не попробовал ухватиться за натянутый на колышки трос, и Дебрен здорово вспотел, страхуя его с каравеллы до конца сходен.
— Стой! — вдруг рявкнул у самого его уха юрист. — Куда ты прешь со своей культей?! Что было сказано?!
Лобрик споткнулся, подпрыгнул, взболтнул ногами на манер марионетки и проделал в воздухе чуть ли не шпагат. Дебрен, совершенно растерявшись, снял чары. Деревянная нога Лобрика, тащившаяся сзади, неожиданно оказалась впереди, ударилась в песок. Вторая, не деревянная, извернулась и вдарила пяткой идущего следом Саскоура из Эйлеффа в самое чувствительное место.
— «На глазах свидетелей… — Солган подскочила от возбуждения, принялась размахивать руками. — На глазах свидетелей… на глазах…»
Протез пробил тонкий слой песка, попал в каменную щель, застрял под углом, ноги Лобрика разъехались в очередном шпагате, на этот раз настоящем. Дебрен толкнул Хромушу в спину, но запоздал, потому что тот рванулся назад, а падающий налицо Саскоур угодил на линию магуновых заклинаний.
— Не так! — зловеще топнул Вендерк. — Дурни! Головы разобью!
Все забурлило, кто-то ударил выброшенную вперед руку Дебрена, кто-то угодил ему по лбу цепом, правда, не специальным, а гражданским, но из чертовски твердого дерева. Прежде чем Дебрен прицелился снова, было уже слишком поздно.
Лобрик оторвался от своей искусственной ноги, перевернулся спиной к обрыву и заколотился о борт корабля где-то далеко внизу, сразу над кромкой воды. Саскоур, все еще обеими руками прижимая чувствительное место, получил по голове заклинанием и помчался вниз в три раза быстрее. Задел виском за застрявший между камнями Лобриков протез, ударился головой о землю и замер.
— Чары! — крикнул кто-то из матросов «Арамизанополисанца». — Скверный знак!
Кричал он по-илленски, на официальном языке Империи Бикопулисс, но Дебрен не сомневался. Не понял крика разве что жеребец Голубого, да и то особой уверенности в этом не было. В воздухе повисла паника.
Повисла — и там осталась. Вопреки тому, что ожидал Дебрен.
— Пья… — начал Венсуэлли.
— …в зад! — докончил Збрхл.
Группа вооруженных невоенным оружием людей замерла, только нервно бегали глаза, стараясь не упустить выскакивающего из-за камней дракона. Или что-то не менее паскудное. У Дебрена мелькнула мысль, что если б они оказались правы, то наверняка последний раз в жизни. Скальная полка, у которой стояла «Ласточка», была чем-то вроде окончания закручивающегося рогалика, совершенно невидимого с галеры яра.
— Я не улавливаю магии, — искоса глянул магун на опп Гремка. — Спокойнее, добрые люди. Это вино и ничего больше. Они были пьяны.
Что-то пошевелилось. Что-то бело-розовое с большой добавкой грязного. А теперь еще и красного. Неруэла, писарка, вытащила откуда-то кусочек полотна и прыгнула сквозь группу людей к абордажному проему.
— Может, они еще живы! Нужна помощь.
Дебрен уже было открыл рот, но не успел. Вендерк опп Гремк был ближе к трапу. Он прыгнул со скоростью, поразительной для всемирно известного юриста, и загородил проход.
— Стой! Куда, соплячка! А-то ремень сниму!
— Неруэла! А ну немедленно к тетради. Как мне диктовать, если мои помощницы гонки устраивают? Погоди у меня!
Девушка испуганно оглянулась. Покраснела, наклонила голову и засеменила обратно. Магун коснулся подушечками пальцев ее локтя.
— Не надо, — шепнул он. — Ты хотела сделать добро, но они мертвы. Спасибо.
Неруэла удивленно взглянула на него. Потом на госпожу Солган и, почти бегом вернувшись к столику, схватила листки, подняла перо.
— И что дальше, мэтр Гремк? — зловеще усмехнулся Венсуэлли. — Мэтр Дебрен? Какие-нибудь гениальные предложения имеются?
Юрист медленно, крепко ухватившись за трос, прошел на край сходен. Не смущаясь, добрался по спине Саскоура до того места, где конец досок обозначил границу суши. Придерживаясь за поручень правой рукой, левой схватил труп за волосы, приподнял голову, подтянул как мог высоко. И хватанул ею о землю так, что аж хлюпнуло.
— «Смерть героических моряков наполнила глубокой скорбью их спутников. В Господни чертоги отошли героические морепроходцы с Его именем на устах!» Его — большая руна, Цулья! Сколько раз надо повторять? Хочешь, чтобы я тебе грешные руки повыворачивала?
— Всех присутствующих призываю в свидетели! — закричал опп Гремк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51