Повозка остановилась у замковых ворот. Леон сунул вознице грошик, велел Айльфу бежать вперед, а сам неторопливо направился к замку, придерживая священника под локоть.
— Амбассадор Леон, — тихонько сказал примас. Леон еще больше замедлил шаг.
— Вы наняли не того человека.
— Почему? Малый неглуп, ловок, услужлив.
— Если он и вправду ученик того самого Гунтра…
— То что?
— Гунтр был еретиком, — пояснил примас. — Последователем Друда-отступника.
Берг тоже замедлил шаг и прислушался.
— Мне попадались отзывы отцов церкви о Друде, — иежливо сказал Леон, — Но я так и не понял, в чем, собственно, состоит его ересь.
«Не принято пересказывать ересь на страницах священных книг, — подумал он, — принято только осуждать…»
— Ну… — священник, казалось, колебался, не зная, стоит ли посвящать в богословские проблемы чужака, пусть даже просвещенного и благорасположенного. Тем не менее обычная его учтивость победила. — Вы же знакомы с положениями канонического учения. Человека одолевают порою бесы, но он молениями, борениями и трудами может с ними справиться, благодарение Двоим. Друд же отступник уверял, что свободы выбора нет вообще — ни у человека, ни у всего человечества. Мало того, Двое тоже несвободны в пределах навязанных им обстоятельств. Он полагал их лишь отражениями пленной человеческой мысли, понимаете ли… Толковал, что предназначение человека — выйти за пределы предназначения…
— А по-моему…
— Леон, — негромко окликнул его Берг.
— Он же утверждал, что конец света вовсе не предшествует Воссоединению, — сурово продолжал примас, — ибо Воссоединение уже имело место. Просто мы его не заметили — и полагаем, что живем в прежнем дольнем мире.
— А вам не кажется…
— Леон!
— Трудно судить о каком-то учении, пока знаешь о нем в самых общих чертах, — заметил Леон. — Его тексты уничтожены?
— Мы не уничтожаем тексты, — грустно сказал примас. — Ведь в противном случае мы, защищая свободу выбора, тем самым будем отрицать ее. Не так ли? Но все же, — он вновь покосился на Айльфа, который легким шагом двигался впереди, — я не могу одобрить вашего знакомства. Это… — он на миг запнулся, подыскивая нужное слово, — это легкомысленно.
«Господи боже, — подумал Леон, — просто фантастическая какая-то терпимость! Даже неловко за собственную свою историю становится. Впрочем, полчаса назад он пел по-другому… А может, он уже достиг той степени святости, при которой по штату положено чудить?»
А тексты этого Друда могут найтись не в церковной, так в замковой библиотеке, у маркграфа имеется, и недурная — несколько поколений предков собирали.
Маркграф встретил их на пороге парадного зала. Казалось, он уже некоторое время вот так нетерпеливо выхаживал по нему.
— Я послал за вами в собор, святой отец, — сказал он, — но вас там не оказалось. Пойдемте, мне нужно с вами посоветоваться.
— Я к вашим услугам, — вежливо ответил примас.
— Прошу прощения, — вступился Леон. — Ваша светлость намеревались…
— А, господа послы, — маркграф, казалось, лишь сейчас заметил их, — прошу прощения. Визит в скрипторий отменяется. И вечерний прием тоже.
«В виду конца света?» — чуть не вырвалось у Леона, но вслух он лишь сказал:
— Дурные вести?
— Это наши внутренние заботы, — устало сказал маркграф, — пройдемте, ваше святейшество.
Он взял священника под руку и уже направился к выходу, когда Берг окликнул его:
— Еще раз прошу прощения у вашей светлости. Мне казалось, вас следует поставить в известность…
— Да? — в голосе маркграфа прозвучало сдержанное раздражение.
— Мы наняли слугу.
— Когда? Сегодня? — Маркграф явно был уязвлен. — В этом нет нужды, амбассадор Берг. Я готов приставить к вам еще людей, если тех пятерых, что обслуживают ваши покои, недостаточно.
— Нет-нет… благодарю вас, более чем достаточно… этот будет нашим проводником. Как выяснилось, ходить по городу без сопровождения опасно.
— Опасно? Почему?
— Нас чуть не забили насмерть в таверне.
— В какой именно? — насторожился маркграф. — Я разберусь.
— Нет-нет, — поспешно вмешался Леон, — это не достойно внимания вашей светлости. Просто мы можем по незнанию оскорбить кого-то, нарушить обычаи… вот мы и наняли проводника, который показался нам подходящим.
— Хорошо, — рассеянно сказал маркграф. — В другое время я бы уделил больше внимания этому инциденту, но сейчас… А что до слуги — обратитесь к коннетаблю. Скажите, я велел. Прошу прощения, амбассадоры…
Он вновь заторопился к выходу, увлекая за собой встревоженного священника.
* * *
— Интересно, что там стряслось, — проговорил Берг, когда они, отпустив Айльфа на кухню, оказались в отведенных для них комнатах. — Наверняка что-то серьезное, раз наш хозяин так встревожился. И зачем ему понадобился наш милейший служитель культа?
— А что, кстати, стряслось со служителем культа? Надо же, бесов улицезрел! Что на него-то нашло?
— Какой-нибудь сдвиг на религиозной почве, — легкомысленно отмахнулся Берг.
— Ни с того ни с сего?
— На почве имевшего место небесного знамения. Он уселся на стул и, морщась, начал стаскивать неудобные жесткие башмаки.
— Слугу бы позвал, — безнадежно заметил Леон.
— Не могу я к ним привыкнуть… Неловко. Одевают, раздевают… Ты вот что… Послушай мой совет.
Я старше тебя, и практики у меня больше. Не принимай все, что тут происходит, слишком близко к сердцу. Тебе предстоит повидать еще не один мир, и если ты постоянно будешь лезть в туземные дела с той же страстью, надолго тебя не хватит. Вот ты сунулся святого отца спасать. А если бы тебе в башку камнем засветили?
— Как я мог? — устало сказал Леон. Он тоже уселся поближе к огню и вытянул ноги — от очага шел живой сухой жар, приятный даже в эти теплые весенние сумерки. — Ведь это же люди…
— Люди, но не мы… иные, — Берг медленно покачал головой. — И даже не потому, что еще не изобрели звездных кораблей… Они другие — пусть не физиологически… психологически другие. Пускай даже мы… ну, не мы, наши предки когда-то были похожи на них… Но мы успели измениться — они нет. Ты не сможешь работать, если каждого аборигена будешь воспринимать как человека, равного себе.
— Пока они мучаются, надеются, рождаются и умирают, они люди. Что еще нужно?
— Тогда с такими идеями тебе нельзя было поступать в Корпус. Твое дело — наблюдать. Фиксировать. Налаживать устойчивые контакты. Наша задача — удержаться тут при любой власти, а для этого требуется изрядный цинизм, милый мой. И нечего мне морочить голову всякими глупостями — проповедников тут и без тебя хватает.
Леон молчал. Он вдруг остро ощутил собственное одиночество. Берг прав в том смысле, что этот мир никогда не станет ему родным, но и сам Берг с его тевтонской рассудительностью не располагал к тесным приятельским отношениям. Его медлительность была хорошим противовесом вспыльчивому и подвижному характеру Леона, — должно быть, послов подбирали исходя именно из таких вот принципов взаимодополнения, но ведь равновесие — это еще не все…
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась физиономия Айльфа.
— Проходи, — сказал Леон. — Тебя накормили?
— Ага, — парень кивнул и присел на корточки у очага. — Но старый дурак, управляющий тутошний, сказал, чтобы я в людскую шел. Видал я эту людскую, хуже сарая… Послушай, сударь мой Леон, мы так не договаривались.
— Интересно, — высокомерно заметил Берг, — а чем тебе в сарае неудобно? Ты, можно подумать, раньше в хоромах ночевал…
— Не то чтобы неудобно, сударь, а так… Сарай я где угодно найду.
— Роскоши, стало быть, захотел? Айльф пожал плечами.
— А чем она плоха, роскошь? Поскитались бы вы с мое, поспали бы на соломе… С блохами в обнимку… Да и какая роскошь? Я, сударь, многого не прошу…
— Ладно, — вступился Леон, — можешь перенести матрас сюда, в переднюю. Только убирай его каждое утро, ладно?
— Ладно. Тут им всем, честно говоря, все равно не до меня. Сборы, все такое. Его светлость с утра выступает. И люди его с ним.
— Выступает? — удивился Леон. — Куда? Похоже, Айльф знал больше, чем оба посла, вместе взятые.
— Так ведь намедни племянник маркграфа, Ансард, который держит от маркграфа замок Ворлан, гонца прислал. Неладно там что-то. Вот его светлость и хочет своими глазами посмотреть.
— Что неладно? Война?
— Нет-нет, — помотал головой Айльф, — что-то другое. Порчу, что ли, кто-то навел. Недаром он святого отца с собой берет.
— И откуда это тебе все известно, а? На кухне разнюхал?
— А что, на кухне больше вашего знают. За столом кто-то должен прислуживать? Вино кто-то должен маркграфу наливать? А гонца, по-вашему, где кормили? Не в графских же покоях…
— Это где же этот самый Ворлан?
— На границе, рядом с Мурсианским озером. Места там диковатые — леса кругом. А так ничего, земля неплохая.
Леон задумался. Он еще ни разу не бывал на северных границах графства, но знал, что места там были пустынные, диковатые и порождали массу самых разнообразных легенд и слухов — из тех, что всегда возникают на рубежах цивилизованного мира.
— Вот бы съездить, верно? — Айльф правильно истолковал его отсутствующий взгляд. — В свите их светлости, чин-чином, как большие господа поедем.
— А ты бывал в тех краях? Парень покачал головой:
— Не доводилось. Таким, как я, там делать нечего. Под открытым небом не очень-то заночуешь — холодно там, а народ неприветливый.
— Жалко такую возможность упускать, — Леон повернулся к Бергу. Но тот, против обыкновения, спорить не стал.
— Маркграф едет, — задумчиво сказал он, — святой отец едет. Если там и впрямь что-то назревает, лучше знать обо всем из первых рук. Лишь бы его светлость не уперся рогом. Попробуем подкараулить его с утра пораньше, а там видно будет.
Леон выглянул в окно. В зеленоватом небе по-прежнему пылал призрачный белый факел, но долина внизу тонула в тумане, сквозь который не мог пробиться никакой огонь, и оттого казалось, что, кроме них, в jtom мире никого нет, словно странная бесшумная катастрофа смела с лица земли всех, кроме горсточки обитателей замка. Ему почему-то стало не по себе, и он резко задернул шторы.
Он ехал на невысокой караковой лошадке, такой же подвижной, как и он сам, и радовался, что уже приноровился к седлу настолько, что может обращать внимание на то, что происходит вокруг. А вокруг сначала расстилались возделанные поля, где изумрудная зелень молодых злаков у самого горизонта подернулась синей дымкой. Разогретая земля дышала влагой, в небе над головой заливалась какая-то пичуга. Ближе к вечеру тропа начала подниматься, и мирный сельский пейзаж сменился величественным и равнодушным пространством: перед ними распласталась сумеречная вересковая пустошь, и ветер заставлял вереск переливаться замедленными волнами.
Вопреки ожиданиям, путь был нетрудный — по плоскогорью пролегла мощенная камнем дорога, достаточно широкая, чтобы по ней бок о бок могли проехать четыре всадника. Даже внушительный отряд во главе с маркграфом, да вдобавок повозки со скарбом, тащившиеся в арьергарде — на одной из них восседал святой отец, — чувствовал себя вполне свободно.
— Это военная дорога? — спросил Леон у Айльфа, который трусил рядом на крепком муле.
Тот пожал плечами:
— На моей памяти ни одной большой войны не было. А дорога тут отродясь была.
Варрен, гонец, присланный от Ансарда и ехавший бок о бок с Леоном на свежей лошади, вмешался.
— Нет, — сказал он, — это действительно военная дорога. Ее построили в незапамятные времена, тогда по всем Срединным графствам прокатились войны — серьезные войны, а не просто пограничные стычки. А потом все утихло — воцарился мир на несколько поколений. Но с тех пор остались предания — видели гобелены в замке его светлости?
— Предания-то я помню, — сказал Айльф и, нараспев, продолжил:
Когда бесстрашный рыцарь пал,
сражен лихой стрелой,
над ним оруженосец склонился молодой,
и самоцветный перстень с оправой золотой
тот протянул вассалу слабеющей рукой:
«Верни его любимой, что понапрасну
ждет меня в высоком замке, над гладью синих вод…
Скажи, уснул я в поле, где на закате дня
лишь мыши полевые приветствуют меня…»
— Ну и так далее… — закончил он буднично.
— Вы что, барда с собой привезли? — уважительно спросил Варрен. Амбассадоры из-за моря, странствующие с собственным сказителем, явно внушали ему уважение.
— Нет, — честно ответил Леон, — тут наняли. Варрен пожал плечами.
— Ушлые ребята все эти странствующие барды, — сказал он громко, явно игнорируя уязвленные чувства Айльфа, — так и смотрят, где бы что стянуть… Вы за ним присматривайте, сударь.
— Я за него отвечаю, — холодно ответил Леон, бросив выразительный взгляд на Айльфа, который, проглотив обиду, скорчил невинную, постную физиономию. И, чтобы переменить тему, спросил: — Тут, говорят, озеро должно быть… Мы когда к нему выедем?
— Да, — отозвался Варрен, — Мурсианское озеро. Не раньше полудня, а то и к закату — как пойдет… Нам еще перебираться через кряж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57