Но темные глаза Ансарда, стоявшего рядом со своим лордом, не отрываясь следили за амбассадором, пока тот не скрылся в сырой глубине замка.
— Эти двое, — Ансард скинул на руки слуге отсыревший плащ и, отослав сопровождающих небрежным движением руки, удобно расположился в кресле у очага, придвинув его ближе к огню, — терранцы…Что ты можешь о них сказать?
— Немного, милорд, — отозвался Варрен из-за спинки кресла. — Мне не довелось сблизиться с ними… разве что ехали рядом — по пути к руднику.
— И?
— Прошу прощения, милорд?
— Ах, ну ты понимаешь… Они — не самозванцы? И вправду те, за кого себя выдают? Никто никогда не слышал ни о какой Терре.
— Если они и самозванцы, милорд, то очень умелые — разоблачить вам их будет непросто. Я расспросил кое-кого из людей его светлости — сами они не видели, как пришел корабль из-за моря, но имеются донесения осведомителей. Они высадились на побережье, и корабль был не похож на наши корабли. И богато убран. Впрочем, кое-кто говорит, что такой корабль не сумел бы пересечь море — слишком легкая осадка. Он пригоден лишь для каботажного плавания.
— Вот как?
— Это ничего не значит, милорд. Быть может, был другой корабль — большой. Настолько большой, что не сумел подойти вплотную к побережью… А может быть, Терра лежит вовсе не там, где они утверждают… Но то, что они чужаки, несомненно. Выговор еще можно подделать — не так он у них плох, кстати, но они и держатся иначе, милорд, в этом притворяться невозможно. И еще одно…
— Да?
— Они плохо владеют искусством верховой езды.
— Они — не благородные? Не лорды? — удивился Ансард. — Купцы? Это какая-то торговая…
— О нет, они, безусловно, лорды. Это не подделать. Быть может, не воины — но потомки воинов. Просто я подумал… либо лорды в Терре предпочитают ездить в паланкинах, либо там очень мало лошадей. Но оба они — высокого рода, держат себя со знатью как равные и ничего не боятся.
— Если они, высокородные, не владеют боевыми искусствами, быть может, Терра давно уж не воевала, — задумчиво произнес Ансард, — либо она очень мирная страна, либо очень богатая, либо слишком сильная…
— Быть может, Терре просто не с кем воевать, милорд, — предположил Варрен.
— Так не бывает. Всегда найдется с кем воевать. Послушай, Варрен. Возьми людей… куда мог направиться этот пропавший амбассадор?
— Я полагаю, тут замешана женщина, милорд. Он пленился какой-то местной красавицей, намеревался похитить ее и отвезти в Солер…
— Если он чужак, он должен бросаться в глаза, — задумчиво произнес Ансард, — да еще с женщиной…
— Я понял, милорд.
— Спасти чужеземного амбассадора, попавшего в беду, — дело, угодное Двоим. Кто знает… Быть может, если мы найдем пропавшего друга амбассадора Берга раньше, чем люди его светлости, амбассадор Берг будет благодарен нам, а не его светлости… Кому когда помешала дружба посла могущественной державы, а, Варрен?
И, протянув руки к огню, задумчиво заключил:
— Лично мне бы не помешала…
* * *
Отсюда, из узкого окна замка, темные фигуры, болтающиеся на виселице, напоминали тряпичных кукол. Не видно было расклеванных воронами лиц. Ансард отвернулся от окна.
— Слишком много швали гниет на виселицах зазря.
— Зазря, — внушительно произнес маркграф, — не бывает.
— Кто же спорит, ваша светлость, — вежливо проговорил Ансард, — эта падаль получила по заслугам. Но не лучше ли использовать их во благо Солера, чем гноить зазря…
— На благо Солера? Что ты имеешь в виду, друг мой?
— А рудники? Вашей светлости не хуже, чем мне, известно, что жила вовсе не иссякла.
Маркграф молчал, разглядывая унизанные перстнями пальцы.
— Солеру понадобится серебро, государь. Кто придет нам на помощь в тяжелый час? Да еще бесплатно? Ретра? Ретра спит и видит, чтобы подгрести Солер под себя.
— Процветающее графство, друг мой, — сказал маркграф, — лакомый кусок для всех… Но кому нужен гниющий клочок земли, разоренный стихиями? Что, Орсон будет кормить эту падаль — за здорово живешь? Да он ставит кордоны на границах… Чтобы и муха из Солера не пролетела в Ретру.
— А вы уверены, что это кордоны, дядюшка? Войска он стягивает к границам… Солер слаб…
— Что ты предлагаешь? Откупиться? Серебром из горы?
— Тянуть время, что же еще… Эрмольд, эта лиса, подбивает клинья под терранских амбассадоров… их нельзя выпускать из рук…
Маркграф вздохнул.
— Сам знаю.
— А если этот Леон вовсе не погиб? Если он сейчас в Ретре — под крылом Орсона…
— Не думаю. Амбассадор Берг — его друг.
— Амбассадор Берг, — раздельно произнес Ансард, — ему не друг. Амбассадор Берг — его сеньор. А кто ж не хочет сам стать сеньором, сударь мой?
— Насколько я знаю, — упрямо сказал маркграф, — Леон в Ретре не появлялся… А то я шпионов зря кормлю. Он погиб здесь, в Солере.
— Если погиб…
— Да… если погиб. Кое-кто из моих людей поговаривает, что он вертелся вокруг Мурсианских рудников… что-то там ему нужно было…
— Да, — задумчиво проговорил Ансард, — рудники. А ведь он, по слухам, нашел там серебро… Если бы вы мне дали их на откуп, эти рудники, я бы живо наладил работу. Куда еще кандальных девать, как не в гору? Кайло в руки — и вперед…
— Не я наложил запрет на разработки, — заметил маркграф, — я только подтвердил его.
— Если я улажу это дело…
— Тогда, пожалуй… Впрочем, друг мой, не святой церкви я опасаюсь… Как бы нам не разгневать сам понимаешь кого…
— Нам нечего опасаться, господин мой, — Ансард мрачно покачал головой, — ибо это уже свершилось. Уж не знаю, как, но мы это сделали.
* * *
Тракт был размыт — бурая, утоптанная земля превратилась в жидкую грязь, копыта лошадей чавкали и оскальзывались, и лошадь Варрена, едущего впереди маленького отряда, захрапела, попятилась и, не удержавши равновесия, присела на круп, когда придорожные кусты зашевелились, и из серой мглы, клубящейся по обочинам, выплыло несколько смутных фигур. Варрен вздрогнул — фигуры были скрюченными и горбатыми и ступали медленно, враскорячку. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сообразил, что перед ним люди, вооруженные заостренными кольями и вилами на коротком черенке, да еще согнувшиеся под тяжестью какого-то скарба. Брели они, широко расставляя ноги, осторожно и неторопливо — чтобы не поскользнуться в грязи или, по меньшей мере, не оставить в ней грубые деревянные башмаки.
Варрен подобрал повод и толкнул лошадь вперед, отсекая идущим дорогу. Руку он внушительным жестом положил на выступающую из-под плаща рукоять меча, но скрытая угроза не понадобилась — встречные, увидев вооруженный отряд, стянули шапки; дождь лупил по непокрытым головам.
— Что это у вас в мешках, ублюдки? — сквозь зубы произнес Варрен. — Разбоем промышляете?
— Никак нет, сударь, — ответил пожилой, кряжистый мужик, стоявший во главе пешего отряда. Он топтался на месте, явно раздумывая, не выразить ли ему дополнительное почтение, плюхнувшись на колени в бурую грязь, но потом решил ограничиться тем, что еще ниже склонил голову. — Это наше добро, кровное…
— Вот как? — Варрен окинул взглядом процессию. Человек двенадцать, а за кустами, в тумане, проглядывает какая-то бесформенная темная масса. Похоже, кто-то держал под уздцы по меньшей мере одну лошадь. — И где ж оно у вас хранилось? В лесу под деревом?
Люди Варрена уже подошли вплотную к пешим, чуть ли не толкая их лошадиными крупами — от мокрой шерсти животных шел пар, смешиваясь с клубящимся на дороге туманом.
— Можно сказать и так, сударь, — торопливо ответил старший, — у нас тут разбойники пошаливали, ну, деревня-то у нас немаленькая, сюда они не сунулись, зато несколько хуторов ограбили подчистую, дома пожгли, людей положили — мало кто из хуторян уцелел, сударь мой, так мы собрали ребят… выжечь их гнездо поганое…
— Ступайте домой, — Варрен удерживал на месте пляшущую лошадь, — я разберусь.
— А чего разбираться, сударь мой? Уже разобрались. Вот оно, добро награбленное… Скот они порешили, а вещички-то вот они… И бабы, значит, хуторские…
— А душегубы?
— Там их было только трое, сударь. Одного, как заварушка началась, мы сразу положили, другого бабы, сударь, чуть не на клочки разорвали, смотреть страшно, а третий вот он, в грязи валяется.
Темная масса из-за кустов выступила вперед и оказалась невысокой каурой лошадью, на которой охлюпкой восседал деревенский парень. Человек, волочившийся со связанными руками за лошадью, не раз уже падал в грязь и сейчас больше походил на чудовищное создание из свиты Темного — из тех, что изображают на фронтонах храмов.
— Только трое? — брезгливо поморщившись, произнес Варрен. — Экие же вы храбрецы…
— Да их больше было, сударь. Бабы говорят, еще четверо их было, целая шайка, но одного хуторяне положили, а куда еще трое делись, только Двоим и ведомо. Говорят, небесным огнем убило…
— Небесным огнем, говоришь… — задумался Варрен. Он вновь поглядел на ладную лошаденку, впрочем, порядком уже запушенную — грива спутана, хвост в репьях, брюхо и бабки в комьях засохшей, светлой, и свежей — бурой грязи. — Приведи-ка его сюда, этого душегуба, братец…
— Мы с ним сами разберемся, ваша милость, — угрюмо сказал старший, — пускай на воротах повисит, чтобы другим неповадно было…
Варрен выдвинул из ножен лезвие меча — на ладонь, не больше, но этого хватило, чтобы старший торопливо дернул за веревку, и разбойник, проехав мордой по грязи, оказался перед Варреном.
— На воротах, — задумчиво произнес Варрен, разглядывая обезображенное лицо, — это хорошо… Но у нас, братец, его светлость держит в руках жизнь и смерть своих подданных. Ты что-то хотел сказать, парень?
Старший угрюмо поглядел на него, но промолчал.
— Развелось этой швали видимо-невидимо, веревок не напасешься. Его светлость намерен вновь открыть рудник в Мурсианских горах. Так что судьба его — в штольне заступом работать… Хоть какая польза… Эй, — он кивнул своим людям, — возьмите его…
— Но, сударь… — попробовал возразить старший.
— Закрой пасть, пока зубы целы.
Пленник, до которого долетали обрывки разговора, взвыл, упал на колени и, меся грязь, подполз к копытам лошади Варрена.
— Только не рудники, — прохрипел он в ужасе, обратив к Варрену безумные белые глаза. — Только не рудники… нет!
Варрен задумчиво кивнул — не столько стоявшим перед ним людям, сколько сам себе.
— Забирайте его, — холодно приказал он.
Глаза душегуба еще больше закатились, разбитый рот распахнулся.
— Нет, — заорал он, — ради Двоих, нет!
— Странно, что ты вообще о них вспомнил, — задумчиво проговорил Варрен, осаживая жеребца, шарахнувшегося было от внезапного крика. — Что ж, можно обойтись и без рудников… скажи-ка мне, где вы раздобыли эту лошадь?
* * *
— Ты только погляди, — сказал Айльф, — что творится!
В голосе его слышалось восхищение, хотя восхищаться тут было особенно нечему.
Они стояли на холме — стена деревьев синела за спиной, а впереди расстилалась возделанная земля. Вернее, то, что еще неделю назад было возделанной землей — лоскутное одеяло полей сплошь залито водой, ростки злаков торчат, точно стебли осоки в заводи, и все это кипело, пускало пузыри, дрожало под напором бесконечных струй, льющихся с нависшего черного неба.
— Запруду прорвало, — задумчиво констатировал юноша, озирая жутковатый пейзаж. — Видали, сударь? Поток воды своротил мельничное колесо — уцелевшие лопасти вяло вздрагивали, точно зубы в старческом рту, но сама мельница уцелела — бревна, из которых она была сложена, почернели и перекосились, солома на крыше погнила, зеленая мутная вода плескалась в шаге от порога, но распахнутая дверь так и манила к себе, обещая желанный приют.
— Думаешь, там кто-то есть? — спросил Леон. Оказаться бы под чьим-нибудь гостеприимным кровом, на сухой постели — пусть грязной, пусть жесткой, пусть кишащей насекомыми… чтобы перестали ныть сбитые, кровоточащие ноги… Можно, конечно, помечтать о горячей воде и о горячем завтраке, но это уже чересчур… Незачем себя растравлять.
— Уж и не знаю, — покачал головой Айльф, — будь я на месте хозяев, я бы в деревню подался — на что нынче мельница? Река, опять же, шалит… Неспокойно тут…
Леон оглянулся: Сорейль стояла за спиной, по-прежнему кутаясь в его плащ — он потерял цвет и сейчас казался грязно-бурым, под стать остальному миру. Она оказалась выносливей, чем он поначалу думал, — ни разу не пожаловалась, но надолго ли ее хватит?
— Может, — предположил он, — мы там отыщем что-нибудь съестное
— Маловероятно, сударь, — Айльф покачал головой, — они ж с зимы все подъели… будь сейчас нормальная весна, тогда другое дело… Поглядеть, впрочем, не мешает… Да и отдохнуть вашей даме надо бы — вон какая бледненькая…
Леон вздохнул и вновь замесил башмаками глину. «Уж не знаю, что лучше, — размышлял он на ходу, по мере того как темная громада мельницы становилась все ближе, — пустой, неприютный, покинутый дом, или отчаявшиеся, озлобленные хозяева, готовые в каждом незваном госте усмотреть грабителя или мародера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Эти двое, — Ансард скинул на руки слуге отсыревший плащ и, отослав сопровождающих небрежным движением руки, удобно расположился в кресле у очага, придвинув его ближе к огню, — терранцы…Что ты можешь о них сказать?
— Немного, милорд, — отозвался Варрен из-за спинки кресла. — Мне не довелось сблизиться с ними… разве что ехали рядом — по пути к руднику.
— И?
— Прошу прощения, милорд?
— Ах, ну ты понимаешь… Они — не самозванцы? И вправду те, за кого себя выдают? Никто никогда не слышал ни о какой Терре.
— Если они и самозванцы, милорд, то очень умелые — разоблачить вам их будет непросто. Я расспросил кое-кого из людей его светлости — сами они не видели, как пришел корабль из-за моря, но имеются донесения осведомителей. Они высадились на побережье, и корабль был не похож на наши корабли. И богато убран. Впрочем, кое-кто говорит, что такой корабль не сумел бы пересечь море — слишком легкая осадка. Он пригоден лишь для каботажного плавания.
— Вот как?
— Это ничего не значит, милорд. Быть может, был другой корабль — большой. Настолько большой, что не сумел подойти вплотную к побережью… А может быть, Терра лежит вовсе не там, где они утверждают… Но то, что они чужаки, несомненно. Выговор еще можно подделать — не так он у них плох, кстати, но они и держатся иначе, милорд, в этом притворяться невозможно. И еще одно…
— Да?
— Они плохо владеют искусством верховой езды.
— Они — не благородные? Не лорды? — удивился Ансард. — Купцы? Это какая-то торговая…
— О нет, они, безусловно, лорды. Это не подделать. Быть может, не воины — но потомки воинов. Просто я подумал… либо лорды в Терре предпочитают ездить в паланкинах, либо там очень мало лошадей. Но оба они — высокого рода, держат себя со знатью как равные и ничего не боятся.
— Если они, высокородные, не владеют боевыми искусствами, быть может, Терра давно уж не воевала, — задумчиво произнес Ансард, — либо она очень мирная страна, либо очень богатая, либо слишком сильная…
— Быть может, Терре просто не с кем воевать, милорд, — предположил Варрен.
— Так не бывает. Всегда найдется с кем воевать. Послушай, Варрен. Возьми людей… куда мог направиться этот пропавший амбассадор?
— Я полагаю, тут замешана женщина, милорд. Он пленился какой-то местной красавицей, намеревался похитить ее и отвезти в Солер…
— Если он чужак, он должен бросаться в глаза, — задумчиво произнес Ансард, — да еще с женщиной…
— Я понял, милорд.
— Спасти чужеземного амбассадора, попавшего в беду, — дело, угодное Двоим. Кто знает… Быть может, если мы найдем пропавшего друга амбассадора Берга раньше, чем люди его светлости, амбассадор Берг будет благодарен нам, а не его светлости… Кому когда помешала дружба посла могущественной державы, а, Варрен?
И, протянув руки к огню, задумчиво заключил:
— Лично мне бы не помешала…
* * *
Отсюда, из узкого окна замка, темные фигуры, болтающиеся на виселице, напоминали тряпичных кукол. Не видно было расклеванных воронами лиц. Ансард отвернулся от окна.
— Слишком много швали гниет на виселицах зазря.
— Зазря, — внушительно произнес маркграф, — не бывает.
— Кто же спорит, ваша светлость, — вежливо проговорил Ансард, — эта падаль получила по заслугам. Но не лучше ли использовать их во благо Солера, чем гноить зазря…
— На благо Солера? Что ты имеешь в виду, друг мой?
— А рудники? Вашей светлости не хуже, чем мне, известно, что жила вовсе не иссякла.
Маркграф молчал, разглядывая унизанные перстнями пальцы.
— Солеру понадобится серебро, государь. Кто придет нам на помощь в тяжелый час? Да еще бесплатно? Ретра? Ретра спит и видит, чтобы подгрести Солер под себя.
— Процветающее графство, друг мой, — сказал маркграф, — лакомый кусок для всех… Но кому нужен гниющий клочок земли, разоренный стихиями? Что, Орсон будет кормить эту падаль — за здорово живешь? Да он ставит кордоны на границах… Чтобы и муха из Солера не пролетела в Ретру.
— А вы уверены, что это кордоны, дядюшка? Войска он стягивает к границам… Солер слаб…
— Что ты предлагаешь? Откупиться? Серебром из горы?
— Тянуть время, что же еще… Эрмольд, эта лиса, подбивает клинья под терранских амбассадоров… их нельзя выпускать из рук…
Маркграф вздохнул.
— Сам знаю.
— А если этот Леон вовсе не погиб? Если он сейчас в Ретре — под крылом Орсона…
— Не думаю. Амбассадор Берг — его друг.
— Амбассадор Берг, — раздельно произнес Ансард, — ему не друг. Амбассадор Берг — его сеньор. А кто ж не хочет сам стать сеньором, сударь мой?
— Насколько я знаю, — упрямо сказал маркграф, — Леон в Ретре не появлялся… А то я шпионов зря кормлю. Он погиб здесь, в Солере.
— Если погиб…
— Да… если погиб. Кое-кто из моих людей поговаривает, что он вертелся вокруг Мурсианских рудников… что-то там ему нужно было…
— Да, — задумчиво проговорил Ансард, — рудники. А ведь он, по слухам, нашел там серебро… Если бы вы мне дали их на откуп, эти рудники, я бы живо наладил работу. Куда еще кандальных девать, как не в гору? Кайло в руки — и вперед…
— Не я наложил запрет на разработки, — заметил маркграф, — я только подтвердил его.
— Если я улажу это дело…
— Тогда, пожалуй… Впрочем, друг мой, не святой церкви я опасаюсь… Как бы нам не разгневать сам понимаешь кого…
— Нам нечего опасаться, господин мой, — Ансард мрачно покачал головой, — ибо это уже свершилось. Уж не знаю, как, но мы это сделали.
* * *
Тракт был размыт — бурая, утоптанная земля превратилась в жидкую грязь, копыта лошадей чавкали и оскальзывались, и лошадь Варрена, едущего впереди маленького отряда, захрапела, попятилась и, не удержавши равновесия, присела на круп, когда придорожные кусты зашевелились, и из серой мглы, клубящейся по обочинам, выплыло несколько смутных фигур. Варрен вздрогнул — фигуры были скрюченными и горбатыми и ступали медленно, враскорячку. Прошло несколько мгновений, прежде чем он сообразил, что перед ним люди, вооруженные заостренными кольями и вилами на коротком черенке, да еще согнувшиеся под тяжестью какого-то скарба. Брели они, широко расставляя ноги, осторожно и неторопливо — чтобы не поскользнуться в грязи или, по меньшей мере, не оставить в ней грубые деревянные башмаки.
Варрен подобрал повод и толкнул лошадь вперед, отсекая идущим дорогу. Руку он внушительным жестом положил на выступающую из-под плаща рукоять меча, но скрытая угроза не понадобилась — встречные, увидев вооруженный отряд, стянули шапки; дождь лупил по непокрытым головам.
— Что это у вас в мешках, ублюдки? — сквозь зубы произнес Варрен. — Разбоем промышляете?
— Никак нет, сударь, — ответил пожилой, кряжистый мужик, стоявший во главе пешего отряда. Он топтался на месте, явно раздумывая, не выразить ли ему дополнительное почтение, плюхнувшись на колени в бурую грязь, но потом решил ограничиться тем, что еще ниже склонил голову. — Это наше добро, кровное…
— Вот как? — Варрен окинул взглядом процессию. Человек двенадцать, а за кустами, в тумане, проглядывает какая-то бесформенная темная масса. Похоже, кто-то держал под уздцы по меньшей мере одну лошадь. — И где ж оно у вас хранилось? В лесу под деревом?
Люди Варрена уже подошли вплотную к пешим, чуть ли не толкая их лошадиными крупами — от мокрой шерсти животных шел пар, смешиваясь с клубящимся на дороге туманом.
— Можно сказать и так, сударь, — торопливо ответил старший, — у нас тут разбойники пошаливали, ну, деревня-то у нас немаленькая, сюда они не сунулись, зато несколько хуторов ограбили подчистую, дома пожгли, людей положили — мало кто из хуторян уцелел, сударь мой, так мы собрали ребят… выжечь их гнездо поганое…
— Ступайте домой, — Варрен удерживал на месте пляшущую лошадь, — я разберусь.
— А чего разбираться, сударь мой? Уже разобрались. Вот оно, добро награбленное… Скот они порешили, а вещички-то вот они… И бабы, значит, хуторские…
— А душегубы?
— Там их было только трое, сударь. Одного, как заварушка началась, мы сразу положили, другого бабы, сударь, чуть не на клочки разорвали, смотреть страшно, а третий вот он, в грязи валяется.
Темная масса из-за кустов выступила вперед и оказалась невысокой каурой лошадью, на которой охлюпкой восседал деревенский парень. Человек, волочившийся со связанными руками за лошадью, не раз уже падал в грязь и сейчас больше походил на чудовищное создание из свиты Темного — из тех, что изображают на фронтонах храмов.
— Только трое? — брезгливо поморщившись, произнес Варрен. — Экие же вы храбрецы…
— Да их больше было, сударь. Бабы говорят, еще четверо их было, целая шайка, но одного хуторяне положили, а куда еще трое делись, только Двоим и ведомо. Говорят, небесным огнем убило…
— Небесным огнем, говоришь… — задумался Варрен. Он вновь поглядел на ладную лошаденку, впрочем, порядком уже запушенную — грива спутана, хвост в репьях, брюхо и бабки в комьях засохшей, светлой, и свежей — бурой грязи. — Приведи-ка его сюда, этого душегуба, братец…
— Мы с ним сами разберемся, ваша милость, — угрюмо сказал старший, — пускай на воротах повисит, чтобы другим неповадно было…
Варрен выдвинул из ножен лезвие меча — на ладонь, не больше, но этого хватило, чтобы старший торопливо дернул за веревку, и разбойник, проехав мордой по грязи, оказался перед Варреном.
— На воротах, — задумчиво произнес Варрен, разглядывая обезображенное лицо, — это хорошо… Но у нас, братец, его светлость держит в руках жизнь и смерть своих подданных. Ты что-то хотел сказать, парень?
Старший угрюмо поглядел на него, но промолчал.
— Развелось этой швали видимо-невидимо, веревок не напасешься. Его светлость намерен вновь открыть рудник в Мурсианских горах. Так что судьба его — в штольне заступом работать… Хоть какая польза… Эй, — он кивнул своим людям, — возьмите его…
— Но, сударь… — попробовал возразить старший.
— Закрой пасть, пока зубы целы.
Пленник, до которого долетали обрывки разговора, взвыл, упал на колени и, меся грязь, подполз к копытам лошади Варрена.
— Только не рудники, — прохрипел он в ужасе, обратив к Варрену безумные белые глаза. — Только не рудники… нет!
Варрен задумчиво кивнул — не столько стоявшим перед ним людям, сколько сам себе.
— Забирайте его, — холодно приказал он.
Глаза душегуба еще больше закатились, разбитый рот распахнулся.
— Нет, — заорал он, — ради Двоих, нет!
— Странно, что ты вообще о них вспомнил, — задумчиво проговорил Варрен, осаживая жеребца, шарахнувшегося было от внезапного крика. — Что ж, можно обойтись и без рудников… скажи-ка мне, где вы раздобыли эту лошадь?
* * *
— Ты только погляди, — сказал Айльф, — что творится!
В голосе его слышалось восхищение, хотя восхищаться тут было особенно нечему.
Они стояли на холме — стена деревьев синела за спиной, а впереди расстилалась возделанная земля. Вернее, то, что еще неделю назад было возделанной землей — лоскутное одеяло полей сплошь залито водой, ростки злаков торчат, точно стебли осоки в заводи, и все это кипело, пускало пузыри, дрожало под напором бесконечных струй, льющихся с нависшего черного неба.
— Запруду прорвало, — задумчиво констатировал юноша, озирая жутковатый пейзаж. — Видали, сударь? Поток воды своротил мельничное колесо — уцелевшие лопасти вяло вздрагивали, точно зубы в старческом рту, но сама мельница уцелела — бревна, из которых она была сложена, почернели и перекосились, солома на крыше погнила, зеленая мутная вода плескалась в шаге от порога, но распахнутая дверь так и манила к себе, обещая желанный приют.
— Думаешь, там кто-то есть? — спросил Леон. Оказаться бы под чьим-нибудь гостеприимным кровом, на сухой постели — пусть грязной, пусть жесткой, пусть кишащей насекомыми… чтобы перестали ныть сбитые, кровоточащие ноги… Можно, конечно, помечтать о горячей воде и о горячем завтраке, но это уже чересчур… Незачем себя растравлять.
— Уж и не знаю, — покачал головой Айльф, — будь я на месте хозяев, я бы в деревню подался — на что нынче мельница? Река, опять же, шалит… Неспокойно тут…
Леон оглянулся: Сорейль стояла за спиной, по-прежнему кутаясь в его плащ — он потерял цвет и сейчас казался грязно-бурым, под стать остальному миру. Она оказалась выносливей, чем он поначалу думал, — ни разу не пожаловалась, но надолго ли ее хватит?
— Может, — предположил он, — мы там отыщем что-нибудь съестное
— Маловероятно, сударь, — Айльф покачал головой, — они ж с зимы все подъели… будь сейчас нормальная весна, тогда другое дело… Поглядеть, впрочем, не мешает… Да и отдохнуть вашей даме надо бы — вон какая бледненькая…
Леон вздохнул и вновь замесил башмаками глину. «Уж не знаю, что лучше, — размышлял он на ходу, по мере того как темная громада мельницы становилась все ближе, — пустой, неприютный, покинутый дом, или отчаявшиеся, озлобленные хозяева, готовые в каждом незваном госте усмотреть грабителя или мародера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57