Но никто не спешил протягивать мне холодный стакан, до краев полный спасительной влагой. Шаги (каждый из которых отдавался в моей несчастной голове) остановились где-то на полпути от лестницы к дивану. Пришлось снова открывать глаза. И поворачивать голову, медленно, как колодезный ворот. О пожалуйста, ради всего святого, бросьте меня в колодец! И не сердитесь, если я выпью его до дна.
Но мечты о колодце отступили, как только я сфокусировал взгляд на О'Доннеле. Это он, добрый хозяин, пришел проведать гостя и молча стоял в нескольких шагах от дивана. Я не меньше минуты разглядывал его, пока не выговорил:
— Ни к чему, Ларри. Не стоило его брать. Ты одним мизинцем со мной справишься.
Он улыбнулся и посмотрел на браунинг в своей правой руке, как на любимого котенка, забравшегося в буфет: «Как ты сюда влез, озорник?» Мое горло будто мускатной теркой скребли, но я заставил себя пробормотать:
— Лучше бы воды принес.
Ларри привычным жестом поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс.
— Мне надо было убедиться, что ты не буйствуешь, — пояснил он. — Как-то не хотелось войти сюда и получить по голове бутылкой.
— Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Я сейчас не способен спичку поднять.
О'Доннел покачал головой.
— Не так уж ты расклеился, Уолт. Поднимайся и умойся, сразу станет легче.
Я понимал, что он прав. Но подняться значило поднять голову, а переживать эту пытку я никак не хотел. И лежал с закрытыми глазами, слушая, как шаги Ларри удаляются, как тихо гудит под ними лестница и снова щелкает замок. Наверное, вчера я начал пересказывать свои выдумки, вот Ларри и решил, что со мной надо быть поосторожнее. Как с психом… Нет, стоп! Это он, а не я рассказывал. Он говорил о мутантах, о своих сослуживцах и моухейских законах. Воспоминания стали четче, но чем яснее они проступали из похмельной мути, тем страшнее мне становилось. Что, если О'Доннел не шутил?
Конечно, не шутил, какие могут быть шутки, если вокруг монстры?
Я сел и вцепился в голову, будто хотел выдавить часть воспоминаний сквозь череп. Не вышло. Мозаичная картинка сложилась практически полностью, только вместо симпатичных щенков на ней появилась отвратительная мохнатая морда с окровавленными клыками. Прекрасная Сьюзен, будоражащая фантазию каждым движением, набивала рот человечиной… И ее девочки тоже обгрызали трупы? И Делберт, добрый мальчишка с умными и грустными глазами олененка, не отказывался от ломтя мяса, срезанного с человеческой руки?
Или с бедра?
Воображение нарисовало тошнотворные картины, при этом настолько реалистичные, что они мигом вышибли из меня похмелье. Когда Ларри вернулся с кувшином воды и пустым стаканом (браунинг остался за ремнем), я выплескивал на лицо последнюю горсть воды из умывальника.
— Полегчало? — поинтересовался он.
— О чем мы говорили вчера вечером?
— Не помнишь? — он поднял брови.
— То, что помню, не может быть правдой. — Я потянулся за водой. Кажется, никогда раньше она не была такой вкусной. Плевать, что сюда подмешано. Плевать, если я превращусь в монстра. Монстров не бывает, мы все знаем это с детства. Ну, не совсем с детства, тогда вокруг еще бродят Буки, а Санта-Клаус, пролетая по небу, вынужден иногда сделать крутой поворот, чтобы не столкнуться с Бэтменом, но с подросткового возраста мы накрепко уясняем, что монстры — всего лишь возможность получить кое-какие деньги от изда-тельства или киностудии — если они достаточно ярко описаны.
Второй стакан был на вкус чуть теплее. Ларри улыбался.
— Зачем ты мне врал? — спросил я.
— Все, что ты вчера слышал, — чистая правда, — ответил он. — И завтра с утра я предъявлю тебе доказательства. А пока обдумай информацию, не забивая голову словами «такого не бывает». Есть хочешь?
— Да.
Он кивнул. И крикнул:
— Спускайся! — Очень громко крикнул, в подвале не стоит так орать. Но я не сделал ему замечания — в конце концов, он тут хозяин. Я сел на диван и стал ждать продолжения спектакля, а в голове кружились обрывки вчерашнего разговора. Теперь, когда остатки хмеля перестали туманить мозг, рассказ Ларри сложился в памяти четко и последовательно.
А по крутой лестнице легко, как фея, спускалась Айрис.
Мутант?Любительница человечины?!
Но на подносе в руках у девочки была самая обычная еда. Чашка с бульоном. Тминный хлебец. Горка салата на красивой треугольной тарелочке. Сандвичи с ветчиной. И бутылка с золотистой жидкостью, на этикетке которой красовались четыре розы. У меня перехватило горло, когда я увидел эту бутылку. Никак не ждал, что получу от О'Доннелов самопальное виски. Чтобы успокоиться, я перевел взгляд с подноса на изящную фигурку Айрис. Легкое голубое платье красиво облегало ее, расходясь вниз от бедер широкими складками. На точеной шейке позвякивали дешевые пластмассовые бусы, крупные белые горошины.
— Доброе утро, мистер Хиллбери, — улыбнулась девочка. Слегка покраснела и отвела глаза. Я со школьных лет не сталкивался с таким привлекательным смущением. У Айрис явно не было опыта сестры. — Я надеюсь, вам понравится завтрак.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся я. — Спасибо, Айрис.
Ларри смотрел на меня со снисходительной усмешкой. Он прекрасно понимал, как действуют его дочери на мужчин.
И как легко они могут сожрать этих самых мужчин, стоит пойти дождю.
Да нет, не верю! И не поверю, пока не увижу своими глазами, как ангел вроде Айрис превращается в чудовище.
— Ешь, — сказал Ларри. Он присел на другой край дивана, точно, как вчера, но держался еще спокойнее. Как будто мое взбитое в шейкере состояние было хорошим знаком. Идеально очерченные губки Айрис приподнялись в робкой улыбке, девочка словно ждала от меня еще какой-то фразы,
например, «приготовь к обеду отбивные из Дилана Энсона, детка»… А что, неплохая идея.
но отец глазами показал ей на дверь, и она послушно исчезла.
— Ешь, — повторил Ларри. — И слушай.
Выпить он мне не предложил ни «Четыре розы», ни что-нибудь из собственных запасов. Зато бульон был горячим, крепким и очень вкусным, а голос Ларри уверенным и весомым:
— Я не раскрылся бы перед тобой, если бы дело было только в твоем любопытстве, Уолт. Но мы все следили за тобой с того дня, как ты сюда приехал, и еще до того немало узнали о тебе от Риденса. Он, между прочим, неплохо перенес первое изменение и сейчас в полном порядке. Миссис Гарделл объяснила ему, что ты ушел на прогулку ни свет ни заря и пообещал вернуться только завтра. Взял с собой одеяло, чтобы заночевать где-нибудь в поле.
Ларри слегка наклонился ко мне.
— Ты ведь в самом деле его взял? Положил в машину.
— Я хотел отвезти Джейка в больницу. Он кивнул.
— Риденс всегда говорил, что ты — лучший друг, какого только можно желать. Ты нам подходишь, Уолт.
— Для жаркого? Или на суп сгожусь? О'Доннел рассмеялся.
— Для этих целей есть люди попроще. Обычно их хватает. Это только в то лето, когда я сюда попал, пришлось устраивать ловушку на дороге. Дожди тогда затянулись.
— Почему именно дождь? — Я старался представить, что его слова — очередной сюжет, придуманный Джейком, и задал вопрос, без которого не обошелся бы редактор. Но Ларри не был автором, поэтому только пожал плечами.
— Не знаю. Я не биолог. А вообще, «почему» — идиотский вопрос. Ты же не спрашиваешь, почему у тебя пять пальцев на руке, а не восемь, или почему соски расположены не на спине. Так какой смысл доискиваться причин, из-за которых моухейцы стали собой?
— Ты произносишь «моухейцы» как название особой нации.
— Так оно и есть, — улыбнулся Ларри. — И разумнее всего будет принять их такими.
— Оборотнями и каннибалами?
— Чем меньше будешь забивать себе голову громкими словами, тем быстрее адаптируешься. А тебе это нужно.
— Как твоим бывшим сослуживцам? — Я откусил сандвич и пододвинул к себе салат. — Чем экскурсия закончилась для них?
— Им пришлось долго ждать, — спокойно сказал О'Доннел. — Я уже говорил, начало того лета выдалось очень дождливым. Моухей стоит далеко от центральных трасс, но чужаки заявляются сюда регулярно, со временем сам убедишься. Наверное, людей что-то тянет на эту проселочную дорогу. Может, те же флюиды, которые вызывают кошмары. А когда семейные «Седаны» или фуры дальнобойщиков останавливаются в Моухее, ничего не стоит оставить людей здесь навсегда. Кого — силой, а других можно попросту угостить стаканчиком. Или плеснуть «виски» в сок, как это сделали с Кэтлин. Избавиться потом от машин легче легкого. А деревня получает запас свежего мяса, которое ходит на двух ногах и поет песни, дожидаясь смерти.
— От твоего цинизма воротит.
— От наивности — еще сильнее, — отмахнулся Ларри. — Так вот, в июне восемьдесят седьмого обычное число проезжих уменьшилось, а дождь лил почти каждый день. В конце месяца моухейцам пришлось бросать жребий между собой, и во время очередного преображения они съели Карла Биннса. Потом — Долли Гарделл и Селину Уибли.
— Сестру Сельмы? — сообразил я.
— Ее самую. Говорили, она была гораздо красивее Сельмы.
— Это несложно, — криво усмехнулся я. Забавная в Моухее традиция подбирать братьям и сестрам похожие имена. Сельма и Селина, Молли и Долли. Теперь Айрин и Айрис, Дилан и Делберт. Наверное, когда имена так похожи, создается впечатление, что и дети сливаются в единое существо. И если одного из них придется сожрать, это даже не убийство. Просто ликвидация запасного варианта.
Господи, что за идиотизм! О'Доннел правду сказал — я подхожу этой чокнутой общине. Уже одним тем, что сижу и выдумываю кретинские объяснения их сумасшествию вместо того, чтоб вырваться отсюда
Ага, пробить головой стену и пальцами вырыть тоннель!
и немедленно вызвать полицию из Гэлтауна.
«Детектив, в вашем округе живет целая деревня оборотней, которые любят, посиживая под теплым дождичком, смаковать человечину!» Конечно, после такого заявления вся полиция штата поднимется по тревоге, а мне губернатор вручит медаль.
Я внимательно всмотрелся в бульон. Ладно, даже если туда влили «Четыре розы», съем. Обычно после перепоя на еду и смотреть не хочется, но стресс диктует свои правила, и сейчас у меня желудок сводило от голода. Сандвич только раздразнил аппетит.
Интересно, ветчина в нем не из человеческого окорока?
Да нет, конечно! О'Доннел ведь ясно сказал, что он не по этому делу. И с какой радости моухейцам тратить драгоценные запасы на чужака? Так что пусть Ларри рассказывает что угодно, хоть и возьмется описывать пожирание людей живьем — все равно буду есть.
— Необходимо было заполучить запас будущих жертв, — сказал О'Доннел. — Никому не хотелось любоваться машиной, которая въедет в деревню и, не останавливаясь, умчится дальше, поэтому посреди дороги устроили ловушку. И в награду за труды получили не легковушку с парочкой, а полный автобус людей. Да только погода неожиданно переменилась — после того, как наша группа осела здесь, дождя не было почти два месяца.
За это время меня более-менее подготовили к тому, что должно произойти. Я подружился со Стэном Клейменом, с Чарли Маккини. Они неглупые люди и хорошие друзья, можешь поверить. А ребята, постоянно пьяные, грязные и вповалку спящие на полу сарая, начали вызывать отвращение. Так что, когда пошел дождь, я спокойно наблюдал за тем, как мои новые соседи расправлялись с моими бывшими друзьями. И готов был помочь им, если понадобится.
Зря я думал, что смогу есть, что бы он ни говорил. Кусок хлеба застрял в горле, я осторожно положил ложку. Капли бульона стекали в центр углубления.
— Ребята не особо страдали. — Ларри улыбнулся, и это не было галлюцинацией. Я сглотнул, показалось, слюна оцарапала горло, а он спокойно и дружелюбно продолжал: — Они так нахлестались, что сопротивляться не пробовали. Вот потом, когда заносило сюда непьющих, бывало труднее. Знаешь: вопли, попытки убежать, когда ноги разъезжаются в грязи, униженные мольбы и спекуляция способностью к размножению. «Не надо, прошу вас, у меня трое детей!»
Я не думал, что кинусь на него. Не прикидывал, как это сделать половчее. Но ярость ударила изнутри ост-рой вспышкой, словно из солнечного сплетения вырвалось лезвие меча Люка Скайуокера, — и я прыгнул на О'Доннела, изо всех сил оттолкнувшись ногами от пола. Если повезет, подомну эту скотину и успею…
Я ничего не успел. Реакции Ларри позавидовал бы лучший футбольный вратарь. В долю секунды он отстранился по-змеиному плавным движением, а в руках, ухвативших меня за предплечья, сила была медвежья.
Мог бы помнить об этом, кретин, видел ведь, как он одной рукой держал Дилана на весу!
Ларри поднялся на ноги, сдернув меня с дивана, и встряхнул так, что зубы щелкнули. Я рванулся, но с тем же успехом мог вырываться из стальных клещей. Голова моталась из стороны в сторону, О'Доннел тряс меня, как отец провинившегося мальчишку. Если врежет, я буду зубы по всему подвалу собирать.
Но он не перешел к радикальным мерам. Решив, что городской хлюпик опомнился, ослабил хватку и толкнул меня обратно на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58