Лилит подняла одну из ее частей, напоминавшую дверную ручку, которая, похоже, была сконструирована специально так, чтобы ее можно было подносить к голове, и услышала монотонное гудение, сменившееся затем короткими гудками. Нажимая кнопки, Лилит наконец услышала голос:
– Номер, который вы набрали, не существует. Пожалуйста, проверьте номер и повторите попытку.
Она набрала номер, который выкрикивал мужчина.
– "Музыкальные струны". Сообщите ваш заказ, пожалуйста.
– Дай мне Лео.
– Вы хотите альбом Лео Паттен?
– Повтори-ка еще раз, я не поняла.
– Вы хотите «Специальное издание Лео Паттен»?
Это была какая-то абракадабра. Лилит положила ручку на устройство с цифрами. Как она ненавидела этот мир! О, какое это ужасное, бестолковое, невозможное место! Она подошла к окну, уставилась на утесы, усыпанные окнами, и закричала.
Снаружи вспорхнули потревоженные ее криком птицы. За окном напротив мужчина уставился на нее расширенными глазами. Лилит отошла внутрь комнаты и упала на кровать.
Внезапно послышался шум. Быстро звонил колокольчик, повторяя свои звонки через определенные интервалы. Похоже, ей предлагали взять ручку говорящего устройства. Она так и сделала.
– Добрый день, миссис Верду. Мы должны вас сегодня выписать.
Что бы это значило? Она абсолютно ничего не поняла. «Верду», должно быть, имя той женщины, которую она вчера ударила об стенку, а потом съела. Ее останки, напоминающие пыль, находятся в ящике стенного шкафа.
– Хорошо, мистер.
– Хорошо? Однако уже три тридцать, и нам нужен номер.
– Не сомневайся, парень.
– Так когда вы выедете?
– Я выеду когда, так что все в порядке.
– Извините?
– Отлично, парень, мы сделаем это так, как ты хочешь.
– Ну, я пошлю вам коридорного.
– Давай так и сделаем, милый.
Лилит отложила в сторону говорящую машину. И что теперь делать? Ее целью является найти эту красавицу, возлюбленную Властителя или Властительницы – иначе она не получила бы волшебную кровь и остальные блага вместе с ней. Но этот город – сплошной таинственный лабиринт. Где может быть эта певица, если не на другом конце объявленного номера?
Внезапно раздавшийся стук в дверь испугал ее. Спустя некоторое время он повторился несколько громче. Лилит прислушалась. Дыхание через ноздри, усталое, но молодое. Мужчина. Да, она чувствует запах его кожи. Она подошла к шкафу и надела кое-что из одежд миссис Верду, выбрав то, что, с ее точки зрения, подходило ей больше всего. Платье сверкало мелкими металлическими нитями, вплетенными в ткань, и очень плотно облегало тело.
Стук возобновился, став еще громче. Мужчина за дверью вполголоса пробормотал:
– Сука... Ну, давай же...
Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!
Она надела ярко-красные сандалии с высокими иглами, приделанными к каблукам, и, покачиваясь, сделала несколько неуверенных шагов. Неужели можно носить такое и не падать?
Тук-тук-тук!
Лилит открыла дверь молодому человеку в темном костюме.
– Миссис Верду, меня прислали помочь вам управиться с багажом.
У этого существа был хороший ток крови, она мгновенно осушила бы его, но... абсолютно сыта. Лилит заметила, как его зрачки расширились, когда он разглядывал ее. Что в ней так его удивило? Она отступила, позволяя ему войти в комнату. Ей очень не хотелось показаться необычной, иначе люди, вне всяких сомнений, уничтожат ее.
– Собираетесь на вечеринку, мэм?
– Я собираюсь на вечеринку.
– Отлично.
Лилит задумалась: что бы могло обозначать это слово «вечеринка»?
Молодой человек подошел к шкафу, потом обернулся.
– Где он?
– Он?
– Ваш багаж. Вы разве не съезжаете?
– Я съезжаю.
– Но ваша одежда, она все еще висит здесь.
– Ты получишь это, крошка.
– Вам надо упаковаться. Вы понимаете по-английски?
– Не сомневайся.
– Черта-с-два ты понимаешь, – проворчал он, потом громко спросил: – Откуда вы?
– Из Египта.
– О Господи! Ладно, я помогу вам, – он достал из шкафа большой черный ящик, затем взял кое-какие платья и разложил их на кровати. – Вы помните, как упаковывали вещи дома?
– Ты что, не веришь?
– Полагаю, вам кто-то их там упаковал. Я могу это сделать, если вы не возражаете.
– Меня это устраивает.
Молодой человек начал укладывать вещи в ящик, который вынул из шкафа. Его подвижные руки стряхнули с него пыль, которая была прахом настоящей миссис Верду. Он мог бы помассировать Лилит такими молодыми сильными пальцами, но она теперь никогда больше не захочет, чтобы к ней притрагивались человеческие руки.
Лилит последовала за молодым человеком и оказалась в пустом, без всякой мебели, коридоре. Мужчина вез пожитки миссис Верду, уложив их на сверкающую медную платформу, которая катилась на колесиках, – надо же, какой удобный рабочий инструмент. Затем они вошли в маленькую комнатку со скользящими в стороны дверями, которые закрылись за ними, а через мгновение открылись снова. Мужчина выкатил платформу из маленькой комнатки, Лилит ни на шаг не отставала от него, стараясь скрыть свое изумление. Зал, в который они вошли, оказался роскошным.
* * *
Только подумаешь, что наконец в твоей жизни случилось что-то хорошее, как тут же все летит к чертовой матери. И что за паршивый кусок дерьма запихал ему в карман эти таблетки? Какому-то придурку не захотелось, чтобы он хорошо провел время. Но почему? Что в нем такого, о чем он не знает? Ян расхаживал по комнате. Господи, ну и каморка, все эти постеры с Лео... Сегодня вечером будет ее концерт, и ему так чертовски хочется на нем побывать... Просто посмотреть на нее, увидеть, как она пробежит по красному ковру и скроется в клубе, куда его не пустят"
Наверняка Мол постарался. Он дал ему флаер на эту тусовку, а затем, когда внезапно появились полицейские, засунул в карман таблетку. Сволочь паршивая.
Ян никогда не выходил за рамки закона – его родители работают в ЦРУ, поэтому он не мог рассчитывать на полную свободу. Ходить на тусовки – пожалуйста, но никаких наркотиков, спиртного – ни в коем случае! Это могло бы повредить карьере родителей – разве он мог допустить такое. «Поверьте!» – кричал Ян в тишине своей комнаты, где сидел с того момента, как они в четыре часа утра вернулись из Нью-Йорка. Нельзя сказать, чтобы он был зол на них – нет, они проявили огромное понимание.
Когда Ян проснулся в десять часов утра, родителей уже не было дома. Что ж, так всегда бывает: когда он хочет им все объяснить, их просто нет дома. Он спустился вниз. Где же они? Наверное, ушли выполнять какое-то задание. Ян не имел представления, чем они занимаются, ему на самом деле не было интересно, просто хотелось знать, опасна их работа или нет.
Зазвонил телефон в кухне.
– Мам!
– Привет, дорогой, я по сотовому. Мы тут замотались по работе, а у нас сегодня вечером концерт, так что мы заскочим переодеться и сразу отправимся дальше.
– И что за концерт?
– Твоя несравненная Лео. Это, конечно, не та музыка, которую предпочитает твой отец, но нам дали билеты и отказаться было уже неудобно.
От этой новости он почувствовал себя так, словно его душа покинула тело и оказалась навечно похороненной на глубине шести футов.
– Ян?
– Мам...
– Что, дорогой?
– Мам, я... я... вы хорошо проведете время.
– Ну, я – да. Ты же знаешь папин вкус – Пол ненавидит все, что создано после тысяча семьсот девяностого года, – она замолчала. Ян тоже ничего не сказал в ответ. – Извини, дорогой, я тебя расстроила.
Он собрал всю свою волю в кулак – его голос не дрогнет, а будет спокойным и рассудительным.
– Да.
Он слышал, как мир разбивается на стеклянные осколки.
– Эти билеты нам дал один очень состоятельный человек, и мы просто не можем там не показаться. Они стоят тысячи.
– Я знаю, сколько они стоят. Десять тысяч в Фонд окружающей среды с человека.
– Фонд окружающей среды, да?
– Во всяком случае, это не имеет значения, раз я под домашним арестом, правда? Даже если я ничего и не сделал, а меня просто подставила какая-то сволочь.
– Дорогой, мы бы тебя взяли, если бы могли. Но...
– Мам, мы могли бы пойти с тобой вдвоем. Он же не хочет идти. Он ненавидит Лео.
– Для нас это работа, – это был голос отца.
– Привет, пап.
– Привет, дружище. Я просто хочу, чтоб ты знал: это связано с нашей работой. Мы идем на концерт, потому что должны там быть.
– Пап, может быть, это покажется тебе странным...
– Ну?
– Можно, я приду туда просто посмотреть? Постою в толпе снаружи?
– Сын...
– Мы потом можем вместе где-нибудь поужинать и вернуться домой.
Надо было обратиться к матери, какой же он дурак!
– Я не думаю...
– Ладно, забудем об этом.
– Я вытащил тебя из полиции в четыре часа утра и не думаю, что тебе стоит выходить из дома меньше чем через сутки после произошедшего. Посмотри концерт по телевизору.
– По телевизору его показывать не будут.
– И это после того, как они подняли такой шум? Думаю, покажут.
Ян заставил себя вежливо попрощаться и повесил трубку. Сильнее на отца он уже разозлиться не может. Пол Уорд будет сидеть там, уставившись на сцену, даже не улыбнется и не поднимет рук, чтобы поаплодировать. Черт бы побрал отца, и будь проклят весь этот мир.
Если только не...
Нет, он не должен это делать. Они наверняка в какой-то момент позвонят сюда и... Все очень просто. Но нет, он не сможет раньше их вернуться домой.
Если только не...
Он только посмотрит, как она войдет в клуб, а потом первым же поездом отправится домой. У него будет уйма времени. И по крайней мере... Разве это не похоже на безумие – так сильно хотеть увидеть девушку, к которой ты никогда не притронешься, никогда не поговоришь? Она даже никогда не узнает о твоем существовании.
Ян поспешно снял трубки с обоих аппаратов – на кухне и в гостиной. Дело сделано, он уже на пути к земле обетованной!
* * *
Лилит встала перед алтарем вместе с другими молящимися и вскоре оказалась напротив сильно пахнувшего жреца с голубой шелковой лентой, аккуратно повязанной на горле. Учитывая свое недостаточное знание английского языка, она позволила прислужникам направлять ее действия во время ритуала. Властительница запуталась в целой серии непонятных действий, связанных с небольшими пластинками из какого-то неизвестного материала, хранившимися в кожаном пакете, на который она сначала не обратила внимания и едва не оставила в номере.
Молодой человек напомнил ей об этом пакете, и теперь жрец заканчивал свой ритуал, пользуясь одной из этих пластинок. Из какого же материала они сделаны, если обладают такой ценностью? Разве это золото или лазурит? И весь этот ритуал – что бы он мог значить? В конце концов священник улыбнулся ей – наверное, прочитал на этой пластинке что-то хорошее.
Люди всегда взывают к своим богам и в поисках ответа изучают небо, или внутренности овцы, или, стараясь определить нужное направление, смотрят, куда полетят листья при порыве ветра. Разве они еще не поняли, что время разворачивается в молчании богов, а судьба носит другое имя – случай?
– Могу я вызвать такси? – спросил ее молодой человек.
Интонация подразумевала вопрос Очевидно, слуга хочет обратиться к ней как-то по-новому после совершенного ритуала.
– Можете назвать меня «такси», – ответила она.
Неожиданно он бросился на дорогу и начал яростно свистеть в маленький медный свисток. Лилит уже хорошо понимала, что находится посередине обширного моря новых обычаев, смысл которых 6ыл выше ее понимания. Это требовало от нее осторожности и осмотрительности. Каждый момент, любая странная новая просьба или требование таили в себе очередную опасность.
Очень скоро рядом с ней остановилась желтая повозка. Очевидно, Лилит должна сесть в нее, тем более что таких «машин» она видела вокруг немало – скорее всего, ничего необычного в предполагаемом действии не было. Молодой человек уставился на нее, и она послушно заняла место рядом с возничим. Внезапно улыбка исчезла с лица слуги.
– Болтается тут кто попало, – наконец прорычал он и хлопнул дверцей.
– Кто попало, – повторила она, когда повозка выехала на дорогу и устремилась вперед.
– Куда вас, леди?
– Куда.
– Куда направляемся?
– Алло.
– Черт, леди, вы что не говорите по-английски? На каком языке вы говорите? Parlez-vous francais?
Его интонации подсказали ей, что он говорит на двух языках. После завоевания и прибытия греческого правителя Птоломея египтяне начали говорить на эллинском. Возможно, этот город тоже был завоеван, и «parlez-vous» – слово из языка завоевателей. Когда египтяне говорили по-эллински, то тем самым стремились продемонстрировать, что они знакомы с двором нового фараона.
– Parlez-vous francais, – ответила она.
– Ah, bon! Je suis d'Haiti. Si, ou est-ce que nous allons?
– Si, nous allons.
– Pardon? Mais ou?
– Mais? Ah, si!
– Que?
Смысл этих слов оставался для нее неясным. Лилит отчаянно пыталась составить разумно звучащий ответ. После пройденного ритуала ее отвели к повозке, и ясно, что она должна командовать водителем. Затем она вспомнила, что когда еще находилась в комнате этой женщины, Верду, то молодой человек употребил слово «поменять».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Номер, который вы набрали, не существует. Пожалуйста, проверьте номер и повторите попытку.
Она набрала номер, который выкрикивал мужчина.
– "Музыкальные струны". Сообщите ваш заказ, пожалуйста.
– Дай мне Лео.
– Вы хотите альбом Лео Паттен?
– Повтори-ка еще раз, я не поняла.
– Вы хотите «Специальное издание Лео Паттен»?
Это была какая-то абракадабра. Лилит положила ручку на устройство с цифрами. Как она ненавидела этот мир! О, какое это ужасное, бестолковое, невозможное место! Она подошла к окну, уставилась на утесы, усыпанные окнами, и закричала.
Снаружи вспорхнули потревоженные ее криком птицы. За окном напротив мужчина уставился на нее расширенными глазами. Лилит отошла внутрь комнаты и упала на кровать.
Внезапно послышался шум. Быстро звонил колокольчик, повторяя свои звонки через определенные интервалы. Похоже, ей предлагали взять ручку говорящего устройства. Она так и сделала.
– Добрый день, миссис Верду. Мы должны вас сегодня выписать.
Что бы это значило? Она абсолютно ничего не поняла. «Верду», должно быть, имя той женщины, которую она вчера ударила об стенку, а потом съела. Ее останки, напоминающие пыль, находятся в ящике стенного шкафа.
– Хорошо, мистер.
– Хорошо? Однако уже три тридцать, и нам нужен номер.
– Не сомневайся, парень.
– Так когда вы выедете?
– Я выеду когда, так что все в порядке.
– Извините?
– Отлично, парень, мы сделаем это так, как ты хочешь.
– Ну, я пошлю вам коридорного.
– Давай так и сделаем, милый.
Лилит отложила в сторону говорящую машину. И что теперь делать? Ее целью является найти эту красавицу, возлюбленную Властителя или Властительницы – иначе она не получила бы волшебную кровь и остальные блага вместе с ней. Но этот город – сплошной таинственный лабиринт. Где может быть эта певица, если не на другом конце объявленного номера?
Внезапно раздавшийся стук в дверь испугал ее. Спустя некоторое время он повторился несколько громче. Лилит прислушалась. Дыхание через ноздри, усталое, но молодое. Мужчина. Да, она чувствует запах его кожи. Она подошла к шкафу и надела кое-что из одежд миссис Верду, выбрав то, что, с ее точки зрения, подходило ей больше всего. Платье сверкало мелкими металлическими нитями, вплетенными в ткань, и очень плотно облегало тело.
Стук возобновился, став еще громче. Мужчина за дверью вполголоса пробормотал:
– Сука... Ну, давай же...
Тук-тук-тук! Тук-тук-тук!
Она надела ярко-красные сандалии с высокими иглами, приделанными к каблукам, и, покачиваясь, сделала несколько неуверенных шагов. Неужели можно носить такое и не падать?
Тук-тук-тук!
Лилит открыла дверь молодому человеку в темном костюме.
– Миссис Верду, меня прислали помочь вам управиться с багажом.
У этого существа был хороший ток крови, она мгновенно осушила бы его, но... абсолютно сыта. Лилит заметила, как его зрачки расширились, когда он разглядывал ее. Что в ней так его удивило? Она отступила, позволяя ему войти в комнату. Ей очень не хотелось показаться необычной, иначе люди, вне всяких сомнений, уничтожат ее.
– Собираетесь на вечеринку, мэм?
– Я собираюсь на вечеринку.
– Отлично.
Лилит задумалась: что бы могло обозначать это слово «вечеринка»?
Молодой человек подошел к шкафу, потом обернулся.
– Где он?
– Он?
– Ваш багаж. Вы разве не съезжаете?
– Я съезжаю.
– Но ваша одежда, она все еще висит здесь.
– Ты получишь это, крошка.
– Вам надо упаковаться. Вы понимаете по-английски?
– Не сомневайся.
– Черта-с-два ты понимаешь, – проворчал он, потом громко спросил: – Откуда вы?
– Из Египта.
– О Господи! Ладно, я помогу вам, – он достал из шкафа большой черный ящик, затем взял кое-какие платья и разложил их на кровати. – Вы помните, как упаковывали вещи дома?
– Ты что, не веришь?
– Полагаю, вам кто-то их там упаковал. Я могу это сделать, если вы не возражаете.
– Меня это устраивает.
Молодой человек начал укладывать вещи в ящик, который вынул из шкафа. Его подвижные руки стряхнули с него пыль, которая была прахом настоящей миссис Верду. Он мог бы помассировать Лилит такими молодыми сильными пальцами, но она теперь никогда больше не захочет, чтобы к ней притрагивались человеческие руки.
Лилит последовала за молодым человеком и оказалась в пустом, без всякой мебели, коридоре. Мужчина вез пожитки миссис Верду, уложив их на сверкающую медную платформу, которая катилась на колесиках, – надо же, какой удобный рабочий инструмент. Затем они вошли в маленькую комнатку со скользящими в стороны дверями, которые закрылись за ними, а через мгновение открылись снова. Мужчина выкатил платформу из маленькой комнатки, Лилит ни на шаг не отставала от него, стараясь скрыть свое изумление. Зал, в который они вошли, оказался роскошным.
* * *
Только подумаешь, что наконец в твоей жизни случилось что-то хорошее, как тут же все летит к чертовой матери. И что за паршивый кусок дерьма запихал ему в карман эти таблетки? Какому-то придурку не захотелось, чтобы он хорошо провел время. Но почему? Что в нем такого, о чем он не знает? Ян расхаживал по комнате. Господи, ну и каморка, все эти постеры с Лео... Сегодня вечером будет ее концерт, и ему так чертовски хочется на нем побывать... Просто посмотреть на нее, увидеть, как она пробежит по красному ковру и скроется в клубе, куда его не пустят"
Наверняка Мол постарался. Он дал ему флаер на эту тусовку, а затем, когда внезапно появились полицейские, засунул в карман таблетку. Сволочь паршивая.
Ян никогда не выходил за рамки закона – его родители работают в ЦРУ, поэтому он не мог рассчитывать на полную свободу. Ходить на тусовки – пожалуйста, но никаких наркотиков, спиртного – ни в коем случае! Это могло бы повредить карьере родителей – разве он мог допустить такое. «Поверьте!» – кричал Ян в тишине своей комнаты, где сидел с того момента, как они в четыре часа утра вернулись из Нью-Йорка. Нельзя сказать, чтобы он был зол на них – нет, они проявили огромное понимание.
Когда Ян проснулся в десять часов утра, родителей уже не было дома. Что ж, так всегда бывает: когда он хочет им все объяснить, их просто нет дома. Он спустился вниз. Где же они? Наверное, ушли выполнять какое-то задание. Ян не имел представления, чем они занимаются, ему на самом деле не было интересно, просто хотелось знать, опасна их работа или нет.
Зазвонил телефон в кухне.
– Мам!
– Привет, дорогой, я по сотовому. Мы тут замотались по работе, а у нас сегодня вечером концерт, так что мы заскочим переодеться и сразу отправимся дальше.
– И что за концерт?
– Твоя несравненная Лео. Это, конечно, не та музыка, которую предпочитает твой отец, но нам дали билеты и отказаться было уже неудобно.
От этой новости он почувствовал себя так, словно его душа покинула тело и оказалась навечно похороненной на глубине шести футов.
– Ян?
– Мам...
– Что, дорогой?
– Мам, я... я... вы хорошо проведете время.
– Ну, я – да. Ты же знаешь папин вкус – Пол ненавидит все, что создано после тысяча семьсот девяностого года, – она замолчала. Ян тоже ничего не сказал в ответ. – Извини, дорогой, я тебя расстроила.
Он собрал всю свою волю в кулак – его голос не дрогнет, а будет спокойным и рассудительным.
– Да.
Он слышал, как мир разбивается на стеклянные осколки.
– Эти билеты нам дал один очень состоятельный человек, и мы просто не можем там не показаться. Они стоят тысячи.
– Я знаю, сколько они стоят. Десять тысяч в Фонд окружающей среды с человека.
– Фонд окружающей среды, да?
– Во всяком случае, это не имеет значения, раз я под домашним арестом, правда? Даже если я ничего и не сделал, а меня просто подставила какая-то сволочь.
– Дорогой, мы бы тебя взяли, если бы могли. Но...
– Мам, мы могли бы пойти с тобой вдвоем. Он же не хочет идти. Он ненавидит Лео.
– Для нас это работа, – это был голос отца.
– Привет, пап.
– Привет, дружище. Я просто хочу, чтоб ты знал: это связано с нашей работой. Мы идем на концерт, потому что должны там быть.
– Пап, может быть, это покажется тебе странным...
– Ну?
– Можно, я приду туда просто посмотреть? Постою в толпе снаружи?
– Сын...
– Мы потом можем вместе где-нибудь поужинать и вернуться домой.
Надо было обратиться к матери, какой же он дурак!
– Я не думаю...
– Ладно, забудем об этом.
– Я вытащил тебя из полиции в четыре часа утра и не думаю, что тебе стоит выходить из дома меньше чем через сутки после произошедшего. Посмотри концерт по телевизору.
– По телевизору его показывать не будут.
– И это после того, как они подняли такой шум? Думаю, покажут.
Ян заставил себя вежливо попрощаться и повесил трубку. Сильнее на отца он уже разозлиться не может. Пол Уорд будет сидеть там, уставившись на сцену, даже не улыбнется и не поднимет рук, чтобы поаплодировать. Черт бы побрал отца, и будь проклят весь этот мир.
Если только не...
Нет, он не должен это делать. Они наверняка в какой-то момент позвонят сюда и... Все очень просто. Но нет, он не сможет раньше их вернуться домой.
Если только не...
Он только посмотрит, как она войдет в клуб, а потом первым же поездом отправится домой. У него будет уйма времени. И по крайней мере... Разве это не похоже на безумие – так сильно хотеть увидеть девушку, к которой ты никогда не притронешься, никогда не поговоришь? Она даже никогда не узнает о твоем существовании.
Ян поспешно снял трубки с обоих аппаратов – на кухне и в гостиной. Дело сделано, он уже на пути к земле обетованной!
* * *
Лилит встала перед алтарем вместе с другими молящимися и вскоре оказалась напротив сильно пахнувшего жреца с голубой шелковой лентой, аккуратно повязанной на горле. Учитывая свое недостаточное знание английского языка, она позволила прислужникам направлять ее действия во время ритуала. Властительница запуталась в целой серии непонятных действий, связанных с небольшими пластинками из какого-то неизвестного материала, хранившимися в кожаном пакете, на который она сначала не обратила внимания и едва не оставила в номере.
Молодой человек напомнил ей об этом пакете, и теперь жрец заканчивал свой ритуал, пользуясь одной из этих пластинок. Из какого же материала они сделаны, если обладают такой ценностью? Разве это золото или лазурит? И весь этот ритуал – что бы он мог значить? В конце концов священник улыбнулся ей – наверное, прочитал на этой пластинке что-то хорошее.
Люди всегда взывают к своим богам и в поисках ответа изучают небо, или внутренности овцы, или, стараясь определить нужное направление, смотрят, куда полетят листья при порыве ветра. Разве они еще не поняли, что время разворачивается в молчании богов, а судьба носит другое имя – случай?
– Могу я вызвать такси? – спросил ее молодой человек.
Интонация подразумевала вопрос Очевидно, слуга хочет обратиться к ней как-то по-новому после совершенного ритуала.
– Можете назвать меня «такси», – ответила она.
Неожиданно он бросился на дорогу и начал яростно свистеть в маленький медный свисток. Лилит уже хорошо понимала, что находится посередине обширного моря новых обычаев, смысл которых 6ыл выше ее понимания. Это требовало от нее осторожности и осмотрительности. Каждый момент, любая странная новая просьба или требование таили в себе очередную опасность.
Очень скоро рядом с ней остановилась желтая повозка. Очевидно, Лилит должна сесть в нее, тем более что таких «машин» она видела вокруг немало – скорее всего, ничего необычного в предполагаемом действии не было. Молодой человек уставился на нее, и она послушно заняла место рядом с возничим. Внезапно улыбка исчезла с лица слуги.
– Болтается тут кто попало, – наконец прорычал он и хлопнул дверцей.
– Кто попало, – повторила она, когда повозка выехала на дорогу и устремилась вперед.
– Куда вас, леди?
– Куда.
– Куда направляемся?
– Алло.
– Черт, леди, вы что не говорите по-английски? На каком языке вы говорите? Parlez-vous francais?
Его интонации подсказали ей, что он говорит на двух языках. После завоевания и прибытия греческого правителя Птоломея египтяне начали говорить на эллинском. Возможно, этот город тоже был завоеван, и «parlez-vous» – слово из языка завоевателей. Когда египтяне говорили по-эллински, то тем самым стремились продемонстрировать, что они знакомы с двором нового фараона.
– Parlez-vous francais, – ответила она.
– Ah, bon! Je suis d'Haiti. Si, ou est-ce que nous allons?
– Si, nous allons.
– Pardon? Mais ou?
– Mais? Ah, si!
– Que?
Смысл этих слов оставался для нее неясным. Лилит отчаянно пыталась составить разумно звучащий ответ. После пройденного ритуала ее отвели к повозке, и ясно, что она должна командовать водителем. Затем она вспомнила, что когда еще находилась в комнате этой женщины, Верду, то молодой человек употребил слово «поменять».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45