- Я сказал - нет, Шарити, - отрезал он, видя, как ей хочется, чтобы
он ответил удовлетворительно, и радуясь, что может отказать ей, разбить ее
надежды, причинить боль.
Она встала и подошла к плите. Из окна на нее смотрела вечерняя
звезда. Шарити было нужно время, чтобы взять себя в руки. Она включила
воду и начала мыть посуду, думая при этом, что вода в их доме очень
тяжелая, как и характер Джо.
Сбитый с толку тем, что она не настаивает, что она смирилась, Джо
Камбер счел нужным пояснить:
- Мальчик должен учиться какому-нибудь ремеслу, а не шататься каждый
вечер по друзьям.
Она выключила воду:
- Сегодня я сама отослала его.
- Ты? Почему?
- Потому что предвидела, что произойдет подобный разговор, - сказала
она, поворачиваясь к мужу спиной. - Я уже пообещала ему, что ты
согласишься, потому что теперь у нас есть деньги, а у тебя - вещь, которую
ты хотел.
- Что ж, сама виновата, - сказал Джо. - Теперь будешь думать, прежде
чем что-то обещать парню, - он довольно улыбнулся и откусил кусок хлеба.
- Ты мог бы поехать с нами, если бы захотел.
- Ха-ха. Вот брошу работу - и поеду! И потом, что я там забыл? Почему
я должен хотеть увидеть эту парочку? Из того, что я успел заметить и что
понял из твоих рассказов, ясно, что они первостатейные болваны. А ты,
по-видимому, хочешь поехать туда, потому что ничем от них не отличаешься,
- он начал заводиться. Обычно в такие моменты она пугалась и замолкала.
Так происходило почти всегда. Но не в этот день. - И я не хочу, чтобы мой
парень стал таким же болваном, как они с тобой вместе. Я думаю, ты и так
настраиваешь его против меня. Или я не прав?
- Почему ты никогда не назовешь его по имени?
- Закрой пасть, Шарити, - он тяжелым взглядом смотрел на нее. На его
лице играли желваки. - И закончим на этом.
- Нет, - сказала она, - не закончим.
Он отшвырнул вилку, удивленный услышанным:
- Что? Что ты сказала?
Она приблизилась к мужу, впервые за их супружество не желая
сдерживаться. Нет, она не позволит ему так относиться к ней и Брету. Но
она еще боялась повышать голос.
- Да, ты никогда не любил мою сестру и ее мужа. Это твое право. Но
посмотри на себя, на свои грязные руки, которые ты никогда не моешь перед
едой, на свою шляпу, которую не снимаешь, садясь за стол. Ты просто
боишься отпускать Брета, чтобы он не увидел, как живут другие люди. Именно
поэтому я и хочу повезти его. Пусть не думает, что все живут так, как ты и
твои друзья-пьяницы. И на охоту в этом году я его с тобой не отпущу.
Она умолкла, ловя на себе его изумленный взгляд. Хлеб в одной руке,
ложка в другой. Нет, она должна договорить до конца.
- Сейчас мы с тобой заключим сделку, - продолжила она. - Ты получишь
свой подарок, а в придачу я готова отдать тебе весь выигрыш, но если ты
окажешься неблагодарным, то вот что я скажу тебе. Ты отпустишь со мной
Брета в Коннектикут, и тогда я отпущу его с тобой на охоту, - она
чувствовала холодок внутри, но уже не могла остановиться.
- Вынужден разочаровать тебя, - ответил Джо. Он говорил с ней тоном,
каким разговаривают с попусту капризничающим ребенком. - Я возьму его на
охоту, когда захочу и куда захочу. Или тебе это неизвестно? Он - мой сын.
И я имею права на него. Когда захочу и куда захочу, - Джо улыбнулся,
довольный тем, как прозвучала последняя фраза. - Ясно?
- Нет, - глядя на него в упор, сказала Шарити. - Ты не сможешь.
Теперь он рассердился всерьез и встал, отшвырнув стул.
- Я положу этому конец, - сказала она. Ей хотелось отодвинуться от
него, но это означало бы конец всем надеждам. Одно неправильное движение -
и он накинется на нее.
Он начал расстегивать ремень:
- Я намерен выпороть тебя, Шарити.
- И все же я положу этому конец. Я знаю, как это сделать. Я пойду к
шерифу Баннерману. Он поможет мне.
- Единственное, как может уехать парень отсюда до того, как ему
стукнет пятнадцать лет, - это если я ему позволю...
- Нет, мой дорогой, - перебила его Шарити. - У Брета, кроме отца,
есть еще и мать. Ты можешь выпороть меня, Джо Камбер. Но это ничего не
изменит.
- Да ну?
- Говорю тебе, это так.
Внезапно его взгляд стал отсутствующим, как это частенько случалось в
последнее время. Будто его мысли унеслись куда-то прочь. Шарити
нервничала: она никогда еще не заходила так далеко и не знала, как Джо
отреагирует.
Внезапно Камбер улыбнулся:
- Маленький бунт на корабле, не так ли?
Она не ответила.
Он начал застегивать ремень, все еще улыбаясь с отсутствующим видом.
- А если я скажу, что ты и он можете поехать, что тогда?
- О чем ты говоришь, Джо?
- О том, что я не против.
- Значит...
- Да. Вы можете ехать. Ты и он.
Он положил тяжелую руку ей на плечо. Она затаила дыхание. Пусть
делает теперь все что угодно. Она добилась своего.
Он все больнее сжимал ее плечо.
- Пойдем, - сказал он наконец, - я хочу тебя.
- Брет...
- Он вернется не раньше девяти. Пойдем. Говорю тебе, пойдем. Ведь ты
еще должна поблагодарить меня, верно?
Сознание комической абсурдности ситуации заставило ее улыбнуться, и у
нее вырвалось:
- Только сними свою шляпу.
Он швырнул шляпу в угол. Он улыбался, обнажив желтые зубы. Затем, все
еще не выпуская ее плеча, повел ее по лестнице в спальню. Он сделал все
быстро, как обычно, но сегодня не был жесток с ней. Он не причинил ей
боли, и сегодня, в десятый или в одиннадцатый раз за время их женитьбы, у
нее случился оргазм. Она прижалась к нему, закрыв глаза и прислушиваясь к
нарастающей волне блаженства. Она едва сдерживала крик и кусала себе губы.
Она не была уверена, известно ли ему, что то, что всегда происходит с
мужчиной, иногда случается и с женщиной.
Через час он оделся и ушел, не говоря ей, куда направляется. Она
осталась лежать в кровати, не сдерживая душивших ее слез, и встала только
тогда, когда Кадж радостным лаем возвестил о возвращении Брета.

- В чем дело? - сухо спросила Донна.
Они сидели в гостиной. Вик приехал домой спустя полчаса после того,
как Тед лег спать.
Вик встал и подошел к окну, за которым темнела ночь. "Она знает, -
подумал он, - или, во всяком случае, чувствует". По пути домой он
представлял себе, как она отреагирует на его известие об анонимке. Ему
предстояло сделать выбор. В темном стекле отражался ее силуэт, ее бледное
лицо.
Он повернулся к жене, не зная, с чего начать.
"Он знает", - думала Донна.
Эта мысль была не нова для нее, и прошедшие три часа были самыми
долгими часами в ее жизни. Уже когда Вик позвонил и сказал, что
задержится, Донна поняла, что он знает. Было что-то такое в его голосе,
что заставило ее так думать: "Он знает! Он знает! Он ЗНАЕТ!!". Она
накормила Теда ужином, все время пытаясь угадать, что последует после
прихода Вика домой, но у нее никак не получалось мыслить логически. "Тед
поест, и я вымою посуду, - думала она. - Потом вытру ее. Потом поставлю на
место. Потом почитаю Теду на ночь сказку. Потом начнется конец света".
В ней росла паника. Фатальная неизбежность разговора с мужем
полностью деморализовала ее. Итак, секрет раскрыт. Она пыталась угадать,
сделал это Стив или же Вик догадался сам. Хорошо, что Тед спит. Она
подумала, каким будет утро, когда мальчик проснется. Ей стало нехорошо и
одиноко.
Он повернулся к ней и, все еще стоя у окна, сказал:
- Сегодня я получил письмо. Письмо без подписи.
Он не смог закончить свою мысль. Он беспомощно принялся мерить шагами
комнату, и Донна поймала себя на мысли, какой все-таки он добрый человек и
как плохо, что она причинила ему боль.
Очень тихо, дрожащим от напряжения голосом она прошептала:
- Стив Кемп. Человек, написавший письмо - Стив Кемп. Это было пять
раз. Но ни единого в нашей постели, Вик. Ни единого раза.
Вик достал из пачки сигарету, смял ее и бросил на пол. Достал
следующую - и сделал то же самое. Его руки сильно дрожали. Они с Донной не
смотрели друг на друга. "Это плохо, - думала Донна. - Мы должны посмотреть
в глаза друг другу". Но она не могла заставить себя сделать это. Ей было
страшно и стыдно.
Ему - только страшно.
- Почему?
- Разве это имеет значение?
- Для меня имеет. Огромное значение. Это не имело бы значения, если
бы это было в нашей постели. Мы никогда не говорили раньше, Донна.
Скажи... ты хочешь развестись со мной?
- Посмотри на меня, Вик.
Сделав над собой усилие, он поднял голову. Она увидела, как глубоко
он потрясен. Даже то, что его агентство стоит на краю банкротства, не
произвело на него такое впечатление, как крах их супружества. Ей
захотелось обнять его, приласкать, успокоить...
- Я не хочу развода, - вслух сказала она. - Я люблю тебя. За
последние несколько недель я вновь поняла это.
На мгновение ей показалось, что он поверил. Он отвернулся к окну,
потом вновь зашагал по комнате. Затем поднял на нее глаза:
- Почему? И тогда зачем ты изменила мне?
"Почему? - вот чисто мужской вопрос. - Я хочу знать, почему ты так
поступила".
- Не знаю, смогу ли я объяснить. Боюсь, что любое мое объяснение
прозвучит глупо и тривиально.
- И все же попытайся. Это... - к горлу Вика подкатился комок, и он на
мгновение запнулся. - Я не удовлетворял тебя?
- Нет, не поэтому.
- Тогда почему? - беспомощно настаивал он. - Во имя Господа, почему?
"Ладно... ты сам этого хотел".
- Страх, - сказала она. - Думаю, что причиной здесь был страх.
- Страх?
- Когда Тед стал посещать детский сад, мне стало просто страшно
оставаться одной. Он все еще много времени проводил дома, а когда
уходил... это был такой контраст... - она посмотрела на Вика. - Тишина,
оказывается, угнетает. И тогда я стала уходить из дома. Тебе не знакомо
это чувство пустоты, Вик. Ты мужчина, занятой мужчина. Ты не знаешь, что
может померещиться одинокой женщине в пустой квартире, тебе не известно
это чувство, когда вздрагиваешь от каждого шороха...
Вик пристально смотрел на нее, и она почувствовала, как неубедительны
ее доводы.
- Все это эмоции, милый, я сейчас не говорю о фактах.
- Да, но почему...
- Я пытаюсь тебе объяснить, почему! Я пытаюсь объяснить тебе, что
когда надолго остаешься дома одна и видишь в зеркале, как изменяется твое
лицо, как безвозвратно уходит молодость, становится страшно.
- Ты хочешь сказать, что обзавелась любовником, потому что
почувствовала, что стареешь? - он удивленно смотрел на нее. Именно за это
она и любила его: он все правильно понимал. Стив Кемп находил ее
привлекательной и был недалек от истины. Но у них был флирт, и не более
того.
Она взяла мужа за руку:
- Не только. Самая ужасная вещь для женщины - это чувство, что она
уже не способна нравиться. Конечно, то, что есть муж - прекрасно. Но муж
уходит на работу, и жена остается одна. А годы идут, и с каждым годом
шансы женщины уменьшаются. Мужчины всегда знают, каково их место в жизни.
У них всегда есть цель, есть идеал, к которому они стремятся. В их жизни
возраст играет совершенно ничтожную роль. У женщин все совсем не так.
Сколько ужасов мерещилось мне вначале, когда я стала оставаться дома сама!
Сколько всякого я передумала! Из будущего можно убежать только в одно
место - в прошлое. И я... я начала флиртовать с ним, - она опустила голову
и закрыла лицо руками. Теперь ее голос зазвучал глуше, но Вик отчетливо
слышал каждое слово. - Это было забавно. Как будто вновь очутилась в
колледже. Это походило на сон. На безумный сон. Флирт был забавен. Секс с
ним... это было не так хорошо. Я достигала оргазма, но с большим трудом. Я
не могу объяснить, почему так, разве что потому, что все еще люблю тебя и
мне никуда от этого не деться... - она подняла на него глаза, по ее щекам
текли слезы. - Стив тоже пытался убежать от себя. Он поэт... во всяком
случае, считает себя таковым. Он пацифист, игрок. Вот почему, очевидно, я
выбрала именно его. Вот сейчас ты знаешь все.
- С каким наслаждением я выпустил бы ему кишки! - сказал Вик. -
Думаю, тогда мне стало бы лучше.
Она принужденно улыбнулась:
- Он уехал. Мы с Тедом проезжали мимо его дома - на нем висит
табличка: "ПРОДАЕТСЯ". Я же говорю тебе, он игрок. Игрок и бродяга.
- В его письме ничего не указывает на то, что он поэт, - угрюмо
сказал Вик. Он внимательно посмотрел на Донну и затем опустил глаза. Она
коснулась рукой его лица, и Вик слегка отпрянул. Это глубоко задело ее, но
она не заплакала. Она подумала, что, очевидно, теперь очень долго не
сможет плакать. Слишком велик шок.
- Вик, - сказала она, - прости за то, что я причинила тебе эту боль.
- Когда ты порвала с ним?
Она рассказала ему про день, когда, приехав домой, обнаружила Стива,
поджидающего ее в их доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19