ПРОРЫВ

1
Сергей уронил голову на сцепленные руки. Ничего не хотелось видеть.
Было скверно. Так скверно, как никогда раньше. Какая-то жгучая дрянь
влилась в сердце, крутым кипятком растеклась по жилам, острыми клещами
сдавила виски. Пронзительно-желтый свет настольной лампы давил на глаза,
отзывался в мозгу тупой, пульсирующей болью, а комната то разрасталась до
необъятных размеров, то стягивалась в колючую, словно игла циркуля, точку.
Слепые тени предметов прыгали за спиной злыми обезьянами, кривились,
выплясывали свой жестокий танец.
Он понимал, что больше так нельзя. Нельзя вот так горбиться за
столом, сжимать кулаки, глухо, по-волчьи выть на лампочку. Стыдно это.
Надо что-то делать. Надо. Обязательно. Иначе конец всему.
Он с хрустом выпрямился, напряг мышцы. Задвинул подальше черную
кожаную папку с косыми серебристыми буквами: "Объект РС-15". Не было сил
на нее смотреть. Но сколько ни отводи глаза - ничего уже не исправить.
Каким же он был идиотом, думая, что с тем делом бесповоротно
покончено! Еще бы - шестнадцать лет пробежало, время, согласно банальной
пословице, лечит. Ну как же, лечит оно, держи карман! Сбежал сюда, идиот и
трус... А жизнь в который раз напоминает: от себя не сбежишь. Вот и
расхлебывай теперь эту гнусную кашу.
Странно подумать - еще полчаса назад все было нормально. Напевая
какой-то прилипчивый мотивчик, открыл он шкаф с личными делами. Пожалуй,
впервые в жизни. Никогда раньше не лез - дело принципа. Избыточная
информация - она ведь только искажает восприятие, и ничего больше. За все
пять лет здешней работы он так и не поинтересовался предысторий объектов.
Зачем она, если имеются программы, ежеминутно выдающие графики и цифровые
отчеты? Зачем вся эта лирика? С него достаточно того, что отбираются
объекты профессионально. Согласно разработанной методике.
И только сейчас он решил сунуть нос в пыльные бумажки. Что заставило
его изменить принципам? Он сам не знал. Но сперва непонятные, глухие
намеки Андреича, после столь странная беседа с Костиком... Вот и решил на
всякий случай проглядеть его медицинскую карту. Может, и впрямь имеется
предрасположенность к шизофрении, а программа все же дала сбой и не
сигнализировала о процессе? Уж он-то не обольщается насчет надежности
программ. В общем, захотелось альтернативной информации. И вот она,
информация. Как дубиной по башке.
Собравшись с силами, он снова открыл зловещую папку. Да, все точно,
сомневаться не приходится. Совпадения и ошибки исключены. Тот самый адрес.
Та самая фотография. Те самые биографические данные. А вот и копия
метрики. В графе "отец" - аккуратно вписанный Иван Петрович Сидоров. Надо
же было ей кого-то сочинить. Значит, Сидоров, старательный такой Сидоров,
каллиграфически точный. И лишь хвостик буквы "в" чуть сбился. Неровная
такая черточка - точно царапина от перочинного ножа, который он выменял в
детстве у Юрика Трофимова на коробку пистонов. Мать... Елена Григорьевна
Черницина. Или просто Ленка-Черника. Его сверстница. Невысокая,
темноволосая, с коричневой родинкой над левой бровью.
Она была до безумия застенчива. Она просто физически не могла
обеспокоить кого-нибудь своими проблемами. В том июльском походе, с
которого все и завязалось, Ленка не стала признаваться, что до крови
натерла ногу. Кончилось это, понятное дело, воспалением, а она - она
молчала до последнего. Выяснилось все уже в городе, когда прямо с вокзала
ее увезли в районную больницу. Там она валялась две недели, и ее всей
компанией навещали. Кажется, два раза. Или один. С шутками, апельсинами,
неестественной веселостью отзываясь на мрачную, давящую атмосферу
казенного дома.
А потом он встретил ее на улице, идя из института. Думал о всякой
ерунде, в голове гулял ветер - и вдруг увидел ее, как она рассеянно шагает
по другой стороне.
А вот не перейди он тогда улицу? Может, ничего бы и не случилось? Но
что выросло - то выросло. И что самое пакостное - невозможно оправдаться
огненной страстью, могучим порывом плоти и прочей лирической физиологией.
Или физиологической лирикой. Нет, ничего такого с ним не было. Ленка,
конечно, девчонка симпатичная, ласковая - но и только. Разумеется, она
неглупа, начитана, можно сказать, своего круга - и это все. Все!
Тем более, уже тогда у него что-то наклевывалось с Верочкой. Что-то
еще весьма зыбкое, бесформенное, словно вечерний туман - однако в тумане
уже маячили некие перспективы... И все-таки дернул его черт...
Потом, когда все уже кончилось, он понял, до чего же это была глупая
идея - проверять на Ленке свои мужские способности. Нечто вроде
генеральной репетиции перед Верочкой. Хотя в ту минуту он не знал, что
делает - просто перешел улицу.
Впрочем, не так уж часто они и встречались - и всегда у нее.
Пригласить Ленку к себе было невозможно - пришлось бы выдержать удивленный
взгляд отца. Тот часто видел у него Верочку и тоже, наверное, на что-то
надеялся.
А Ленкина квартирка подошла как нельзя лучше. Пускай и однокомнатная,
но никто не помешает - бабушка у нее всерьез и надолго слегла в больницу,
а больше у Ленки никого не было. И что оказалось кстати - квартирка
находилась на другом конце города, так что вероятность наткнуться на общих
знакомых практически равнялась нулю. А сама Ленка не из болтливых.
Сергей так и не смог понять, да и сейчас недоумевал - что нужно было
от него Ленке? Удовольствие? Все же она была не из таких. Да и вообще
смотрела на жизнь слишком уж серьезно. Верила ли она ему? Сейчас казалось,
что верила. Конечно, верила через силу - никаких торжественных обещаний он
не давал, да и сама она не любила ставить точки над "i". Впрочем, в те дни
он особо и не задумывался - просто жил. В конце концов, - успокаивал он
себя, - Ленка взрослый человек. Если она не возражает и не требует
определенности - значит, именно этого ей и надо. Стало быть, все путем.
А мужские функции у него оказались на высоте. У них не было ни одной
из тех проблем, что описывались в ходящих по рукам затрепанных, тщательно
обернутых в плотную бумагу, ксерокопиях. Все вышло просто и легко - как
помыть руки или срезать отросшие ногти. Но что удивило - не случилось
ожидаемого экстаза. Того, о котором он столько читал. Не летал он ни в
какие бездны, не возносился в небеса. Приятно, само собой, но совсем не
то. Ну ладно, главное - успокоился на свой счет. Первая серьезная проверка
за двадцать четыре года. Две предыдущие - Томка и Светка - не в счет. Оба
раза им помешали.
И до встречи с Ленкой его временами грызло беспокойство. Какой-то
маленький ехидный червячок изводил душу сомнениями. А вдруг вообще не
получится? Есть же какой-то процент людей, у кого не получается. Вдруг и
он такой же?
Теперь же червячок был извлечен из души и торжественно раздавлен.
Сергей успокоился. И как только успокоился - понял, что с Ленкой пора
завязывать. Иначе все это перерастет во что-то непредсказуемое. Да и с
Верочкой надо было форсировать события.
И тут как по заказу навалилась учеба, начались мучения с дипломом,
зарядили тусклые осенние дожди... Ленка звонила ему несколько раз, но
почему-то не заставала дома. А когда ей все-таки удавалось его поймать -
он сухо информировал ее о том, что опаздывает на спецсеминар. Или в
библиотеку. Или нужно прямо сейчас ехать в гости к каким-то дальним, но
обидчивым родственникам. Поэтому не сейчас. Потом как-нибудь. Скоро.
Ленка поняла все правильно и звонить перестала. Последний раз она
прорезалась в телефоне под Новый Год. Он тогда спал - ввалился домой после
зачета, усталый и злой, не раздеваясь, плюхнулся на кровать и мгновенно
отрубился.
Пронзительные звонки вытянули его из плотного, какого-то густого и
тяжелого сна, где отвратительные, покрытые чешуей твари копошились в
помойке, что располагалась во дворе. Слизь на зеленых чешуйках мутно
поблескивала в последних лучах дымного солнца, сволочи проворно бегали,
выискивая среди отбросов куски получше и вопили дурными голосами.
Казалось, они звали его к себе, в мусорные кучи.
Он сел на кровати и потряс головой, приходя в себя. За окном уже
повисли грязные сумерки.
- Да? Вас слушают! - хмуро выдавил он в трубку.
- Привет, Сережа, - услышав Ленкин голос, он мысленно чертыхнулся.
Чего ей еще надо? Неужели так и не просекла, что все у них завязано?
- А, это ты... Ну, привет, - тем не менее, вежливо проговорил он. -
Как жизнь, как учеба?
- Да как тебе сказать? На четвертом месяце.
- Чего-чего? - не понял он сперва. Потом все же сообразил, о чем
речь. И что надо произнести какие-нибудь слова.
- А, вот оно что, - откликнулся Сергей, сам удивляясь своему
спокойному тону. - И чего же ты хочешь?
- Я уже ничего не хочу, Сережа, - помолчав, медленно произнесла
Ленка. - Просто информирую. Наверное, ты тоже должен быть в курсе.
Он похолодел. Только сейчас до него дошло. Вон оно! Побочный эффект
проверочки! Догадывался же, нутром чуял, что у них с Ленкой обязательно
кончится какой-нибудь пакостью. Но сейчас некогда распускать нюни. Надо
взять себя в руки!
- А... Ну, спасибо за информацию. Нужна какая-нибудь помощь?
- Нет, я сама справлюсь. - Она опять помолчала. - Да, представь себе,
помогать не нужно. А ты... Ты и вправду ничего не хочешь мне сказать?
Он с треском бросил трубку на рычаг. Сдерживаться уже не было сил.
А за окном свистела, веселилась хищная метель, наотмашь лупила по
заиндевелым окнам, смеялась над ним во всю свою разбойничью мощь. И с
кухни тянуло подгоревшей картошкой. Запах стоял еще с утра - отец в
который раз не уследил.
...Да, ничего себе подарочек! Что же теперь делать? Вернувшись в свою
комнату, он бросился на мятую постель и несколько минут лежал, разглядывая
невысокий потрескавшийся потолок. В голове царила пустота - упругая,
радужная, точно мыльный пузырь. Потом этот пузырь, как и положено, лопнул,
и первая мысль была совсем уж не к месту: "Летом надо ремонт делать!"
Мелькнув, она исчезла, а на смену ей выплыла старая прибаутка: "Нам чего,
нам не рожать, сунул, вынул, да бежать." Засело в мозгах еще со времен
розового детства, с пионерлагерей... Неужели будет рожать? Одна, без
помощи, с неоперабельной бабкой? Может, у нее все-таки хватит ума сделать
аборт? Надо бы ей дать денег. Подзанять у ребят. Не у отца же просить -
тот слишком глубоко видит. Дать, конечно, даст, но какие у него будут при
этом глаза! Сколько же это может стоить? У кого бы узнать?
Впрочем, хватит себе мозги полоскать. Ленка денег не возьмет. Ни у
кого не возьмет, а у него тем более. Так что бегать с высунутым языком и
занимать не придется (додумавшись до этой мысли, он почувствовал какое-то
стыдливое облегчение). А у нее самой денег не хватает даже на колбасу. Что
же теперь с ней будет? Да и с ним?
Страх еще не оплел его своей густой паутиной, но Сергей знал, что
скоро это случится. Так и палец, если порежешься, не сразу начинает
болеть, а чуть погодя. Так и гнилой зуб, если выпьешь горячего чая,
немного подождет, притворяясь здоровым, а после заноет в самый
неподходящий момент.

Но сейчас боль нахлынула сразу - безо всяких там отсрочек. Впрочем,
Сергей и не хотел облегчения. Зачем? Боль закономерна, заслужена, и не
стоит ее гнать. Рано или поздно что-то такое должно было случиться. Здесь
ли, в Замыкании, или в Натуральном Мире, годом раньше, годом позже - какая
разница? От себя никуда не денешься.
И значит, скрутив боль, надо во всем разобраться. Во всем, что
случилось. Пора быть честным до конца, и все вещи назвать своими именами.
Только тогда станет ясно, как жить дальше. И стоит ли жить вообще.
Итак, у него, оказывается, есть сын. И это никто иной, как Костик.
Объект РС-15. А придурок-папаша только сейчас, спустя пятнадцать лет,
узнал об этом. А до этого он, папаша, работал над "объектом", уродовал его
психику. Впрочем, не только же его. Уж правду так правду. Сколько
ребятишек прошло через его руки за пять лет! И всех он готовил к
Предназначению. Выращивал будущих Десантников. Десант на Землю. Кажется,
там, в нормальной жизни, он читал какую-то фантастику с похожим названием.
Не то Рассел, не то Шекли... И насколько помнится, тамошний десант ничего
хорошего Земле не принес. А этот? Кто его знает... Ведь он, Воспитатель
Второго Ранга, фигура по здешним меркам влиятельная, понимает немногим
больше чем тогда, гнилым ноябрьским вечером, после визита Старика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32