Паша чуть поодаль от директора честно и правдиво изображал охранника для прибывающего гостя. Все оружие было тщательно замаскировано. Варяг и Фашист тоже расположились на верхнем этаже. Матвея я видел — он стоял возле перил напротив меня. Варяга скрывал угол неработающего бара-кафе. У него была самая лучшая позиция, там ему никто не мог помешать. А у меня за спиной ходил туда-сюда народ, и я сильно переживал из-за этого.
Когда с контроля пошли пассажиры, у меня начали разбегаться глаза. Уследить за всеми казалось невозможным. Директор со своей дурацкой табличкой стоял вялой морковкой, и к нему никто не подходил. Через полчаса поток пассажиров начал иссекать. И тут случилась первая неожиданность. Директор выронил табличку и завалился навзничь. Народу вокруг него было немного, но сразу поднялась паника, раздались визги, началась беготня. Монах смешался с толпой, и я потерял его. У директора во лбу темнела дырка от пули. Паша тоже куда-то делся. Командир говорил в телефон. Фашист наблюдал, перегнувшись через перила. Я позвонил ему.
— Что нам делать?
— Ничего. Сматываться. Ты не видел Варяга?
— Нет, а что?
— Подевался куда-то. Только что был на месте, и уже нет.
— Позвони ему.
— Ладно. Отбой.
Я отключился, и телефон тут же забренчал,
— Уходи к машине, — велел командир. — Быстро.
Я побежал к выходу.
Возле нашего «Рено» уже топтались озабоченные Паша и Монах. Второй машины, синего «Ниссана», нигде не было — вторая неожиданность. Через минуту подошли командир с Фашистом. Им пропажа машины тоже не пришлась по душе, равно как и исчезновение Варяга. Телефон его глухо молчал.
— Одно из двух, — сказал Фашист. — Либо машину угнали, либо Варяг решил покататься.
— В любом случае сейчас надо отсюда быть подальше. В машину, — приказал командир. — Пашка, ужмись!
Но ужиматься пришлось скорее не габаритному Паше, а худому Фашисту и мне. За рулем был Монах, командир сел на переднее сиденье, так что нас с Матвеем крепко притерло к задним дверцам обильным Пашей, водрузившимся посередине. Как только машина выехала с автостоянки, зазвонил телефон командира,
— Да! Денис! Где ты? — Он включил громкую связь.
Это был Варяг.
— Преследую убийцу, — отрывисто отвечал он. — Это не Консультант. Он вообще не с самолета, я заметил его еще раньше. Думаю, Консультант прилетит другим рейсом. Они узнали о разгроме фонда и сделали выводы.
— Холера! — выругался командир. — Ну и дурака же мы сваляли! Почему сразу не сообщил?
— Не было времени, этот тип слишком прыткий.
— Хорошо, я понял. Мы едем, за тобой.
— Он движется в сторону Москвы. Буду держать вас на связи.
Командир положил трубку и добавил задумчиво:
— Хоть я и не знаю, зачем нам этот убийца. На Консультанта он нас точно не выведет.
— Ну так просто одним киллером на свете меньше станет, — пожал плечами Паша, и от этого движения нас с Фашистом ужало еще раза в полтора.
Варяг звонил каждые пять-семь минут и сообщал свои координаты. Убийца на большой скорости двигался к центру города. Пробок в это время уже не было. Последнего звонка Варяга мы ждали минут пятнадцать. Монах сбросил скорость и колесил неспешно по улице, потому что не знал, куда ехать дальше. Наконец раздалось пиликанье телефона.
— Он остановился возле особняка с оградой и охраной. — Варяг назвал адрес. — Отсюда не могу разглядеть вывеску. Что-то не нравится мне этот домик. Сильно воняет оккупантами. Этот тип вошел внутрь. Жду, что будет дальше.
— Мы сейчас подъедем, — ответил командир, и тут в трубке раздался резкий звук удара, затем прозвучал выстрел, похожий на тихий щелчок. После этого — молчание.
— Денис! Денис! — орал командир. Монах гнал машину на бешеной скорости.
В трубке пошли короткие гудки.
— Его что, убили? — растерянно спросил я. Мне никто не ответил. Машина неслась по улицам, как участник Формулы-1. И хоть за рулем сидел не Шумахер, Монаха вполне можно было с ним спутать. Углы он срезал по тротуарам, распугивая и расшвыривая в стороны гуляющих мирных граждан. Один раз машина проехала в сантиметре от толстого дерева. Светофоров для Монаха сейчас вообще не существовало. В водительском зеркале отражалось не лицо, а маска судорожного гнева.
Через пять минут мы остановились на узкой улице против того самого особняка. Других машин, кроме нашей, не было. Несколько штук находилось на стоянке внутри ограды. Въезд на территорию преграждали ворота, В будке охраны горела лампа. В самом здании светился десяток окон.
— Все, — безжизненным голосом сказал Монах. — Был Варяг, и нет Варяга,
— А помните, как он любил говорить: врагу не сдается наш гордый Варяг, — начал Паша читать эпитафию.
— Отставить надгробные речи, — приказал командир. — Нет тела, нет похорон. Его могли арестовать или просто похитить, а машину перегнать. Или он поехал дальше.
— Будем ждать связи, — согласился Фашист. — Командир, я пойду поспрашиваю вохровцев?
— Сидеть. Еще не хватало, чтоб тебя замели. Надо узнать, что за контора здесь свет по ночам жжет. Всем оставаться на своих местах. Если через пять минут не отзвонюсь, рвите отсюда. Старший — Монах. Все понятно?
— Так точно, вашбродь, — отозвался Фашист. Щелкнуть каблуками у него не получилось.
Командир покинул машину и направился не к воротам, а в противоположную сторону вдоль ограды. Полминуты спустя он растворился в тени. Через пять минут мы слушали его приглушенный голос в трубке:
— Невнятная контора Какое-то бюро стратегического планирования. Никаких следов. Возвращаюсь.
Я вздохнул с облегчением, когда он снова сел в машину. Облегченно вздохнул и Паша, отчего меня прямо-таки вмяло внутрь себя.
— Поехали, — сказал командир. — Поколесим по округе.
Колесили мы около часа, безуспешно пытаясь отыскать синий «Ниссан». Заезжали во дворы, осматривали стоянки. Телефон командира молчал. На душе было сумрачно. Еще час мы простояли на парковке, ждали почти что чуда. Не дождались.
На обратном пути Паша затянул себе под нос песню про гордого несдающегося «Варяга». Под это гудение я заснул.
К нашей курьей избушке мы подошли на рассвете. Кроме охраны, нас встретил красноглазый Ярослав, которого опять мучила то ли бессонница, то ли поэтическое вдохновение.
— Командир, я тут порылся в этих папках и в жестком диске… — Он осекся. — Вас должно быть больше, — полувопросом сказал он.
Монах коротко оповестил его о провале операции и исчезновении Варяга. Ярослав помотал головой.
— Он не мог так легко подставиться. Варяг всегда осторожен, как дикая кошка.
— Был осторожен, — мрачно поправил командир.
Выходило, что он сдался, поверил в гибель Варяга. Ярослав молчал и в задумчивости тер глаз.
— Так что ты там нарыл? — спросил Святополк, усаживаясь на прогнившую ступеньку. Я бросил на землю свой спальный мешок и растянулся на нем.
— Этот фонд, — очнулся Ярослав, — похоже, это что-то вроде штаба резидентуры. Контролирующий и управляющий центр оккупационного Легиона.
— Это нам и так известно.
— Я нашел их банковские реквизиты, номера счетов, коды доступа… Мы можем немножко переадресовать эти деньги, пока они не успели сменить пароли…
— Заняться благотворительностью, — процитировал я Монаха.
— Займись, Ярик, — равнодушно согласился командир. — Валька, труби подъем, — сказал он Монаху. — Идем на базу.
Но на базу нам в этот день идти не пришлось. Где-то час спустя раздался звонок на командирской трубке. Святополк молниеносно выхватил ее. Все замерли.
На лице командира отразилось мгновенное разочарование Это был не Варяг. По громкой связи из трубки доносился голос Богослова. Почему-то придушенный и хрипящий.
— Командир!.. Что за чертовщина происходит? Вы где? Почему Варяг не с вами?..
— Федька! — заволновался командир. — Погоди. Ты видел Варяга? Где он? Говори по порядку!
— Я пробирался к вам из госпиталя, — сипло шептал Богослов. — Сейчас в «Блиндаже» у Крестов. Здесь Варяг… Огрел меня чем-то по голове и связал. И еще какой-то, тоже связанный, рядом валяется, раненый… Мне в госпитале телефон дали, он его не нашел… Этот, другой, говорит, что Варяг его похитил, пристрелил по дороге шофера и охранника, ему руку продырявил… Я ничего не понимаю, командир. Варяг, кажется, мозгами поехал…
— Слушай внимательно, Федька. Телефон спрячь. Он не должен знать, что ты звонил Попытайся разговорить их обоих, Варяга и того, второго. Попробуй задержать его там, если соберется уходить. Узнай его намерения. С ним должен быть… в общем, не знаю, как оно выглядит, какой-то прибор. Расспроси их обоих об этой штуке. Мы будем там часа через два с половиной. Продержишься?
— Продержусь… Все, он идет… Богослов отключился.
— Врагу, говорите, не сдается гордый Варяг? — поигрывая ремешком от телефона, с нехорошей оттяжкой произнес командир. — Догордился, елкин пень. Свою игру завел. — Командир обвел всех помутневшими, будто пьяными или больными глазами. — По коням. Паша, Монах, Матвей — со мной. Остальным — ловить попутки. За километр от цели отзвониться.
Отряд стремительно снялся с места. До окраины леса полчаса шли вместе, а там разделились. Командир со своей группой взял «Рено», припаркованное в кустах. Я оказался в группе с Лехой и Василисой. Из нас троих только она знала дорогу и направляла водилу фургона, который согласился подзаработать на нас. За скорость и дальность он запросил совершенно бесстыжую сумму с четырьмя нулями. Деньги у нас были, Монах накануне поделил между всеми одну пачку из директорского сейфа — на непредвиденные расходы, а остальное по дороге в аэропорт сдал в банк на счет какой-то детской больницы. Леха сразу вынул бумажки, потряс их перед носом водилы и положил на бардачок. Близко, да не укусишь. Мужик полдороги косился на оккупантские доллары, пока Василиса не сказала Лехе убрать их, чтобы не осиротить отряд еще на трех человек.
Возле Крестов, мелкого населенного пункта, мы были через полтора часа. Свернули на проселочную дорогу и скоро въехали в лес. Фургон скакал на ухабах, как на американских горках. У меня печенка с селезенкой наперегонки подпрыгивали к голове. Потом водиле наконец вручили заработанное, он развернулся и быстро укатил обратно. Мы направились прямиком в заросли перпендикулярно дороге. Василиса вызвала командира,
— Странно, — проговорила она, отключив связь, и замолчала.
— Что странно? — спросил Леха.
— Голос у него странный. Там что-то случилось, — вдруг встревожилась она и побежала, ныряя под низкими ветками. Леха дернул за ней. Я не отставал от него, и все удары гибкой поросли доставались мне.
На поляну перед «Блиндажом» выскочили внезапно и встали, как на стену наткнулись. На земле лежал Варяг, избитый и изрешеченный пулями. Одежда вся была в кровище, лицо распухшее и багровое. Вокруг него стояли командир и остальные, здесь же был Кир с Русланом и Двоеславы, опередившие нас. Но не было Богослова. Горец, стоя на коленях у тела, орудовал шприцом.
— Он жив? — потрясенно спросила Василиса,
— Едва.
— Мы опоздали. Здесь, кажется, побывали оккупантские коммандос.
— Где Богослов?
— Нет его. И Консультанта, если это был он, тоже нет.
Не было также и «Блиндажа». Рыхлая осыпавшаяся земля, куски деревянной двери — все, что осталось от рукотворной насыпи, укрепленной изнутри. Когда-то здесь находилось подземное не то хранилище, не то убежище, оставленное давно расформированной армейской частью. Не хотелось думать, что теперь там мог лежать труп Богослова.
Я дернул за рукав Фашиста и показал на ладонь Варяга Она была прострелена посередине. И вторая тоже.
— Что это? — спросил я шепотом.
— Мы сняли его с дерева, — тихо ответил Фашист.
— Как сняли? — не понял я.
— Его распяли, — еще тише сказал он. — Веревками привязали, прострелили руки и ноги.
От страшных слов у меня закружилась голова. Я смотрел на сосну с низкими сухими сучьями, растопыренными прямо, как перекладина креста, и не понимал, как это могло быть. Через две тысячи лет после той Казни еще продолжают распинать людей?! Раненого Варяга избили, привязали к дереву и потом опять стреляли в него… Я поднял глаза выше, к небу. Оно было яркое, ультрамариновое, почти глянцевое. Неживое. Это небо не могло дать ответ. Тогда я зажмурился и увидел небо внутри себя. В этом небе стояла гора, а на горе крест. На кресте был Человек, Премудрость, отвергнутая земным прахом. «Повиси-ка на нем…»
Я почувствовал, что сзади меня кто-то теребит за куртку. Обернулся — на меня круглыми глазами смотрел Кир.
— Прямо живодерня… зачем это? — беспомощно спросил он.
— Это ненависть, — сказал я, глядя мимо него. — Она не зачем, она почему…
Кир не стал спрашивать — почему. А мне не хотелось говорить. Мне хотелось молчать.
Варяга подняли на руки и понесли через лес Руслан говорил, что он не выживет. Это была почти траурная процессия. Никто не вспоминал о том, что вытворял Варяг до этого. Что он фактически предал наше братство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31