Решайте.
– Говорят, что мы, техасцы, всегда высказываемся откровенно, но даже нам далеко до вас, Авель. Хорошо, вы получите необходимые полномочия. Поздравляю вас, вы назначены новым управляющим отеля «Ричмонд» в Чикаго. Дождитесь, когда о вашем прибытии услышит Аль Капоне, тогда он сбежит ко мне, и мы будем вместе наслаждаться миром и покоем великого Южного Запада. – Лерой встал и потрепал своего нового управляющего по плечу. – Авель, мальчик мой, не считайте меня неблагодарным. Вы проделали в Чикаго огромную работу, и с нынешнего дня я буду считать вас своей правой рукой. Буду честен, Авель, с вами мои операции на бирже идут так успешно, что я даже не замечаю своих потерь. Слава Богу, у меня есть один честный друг! Останьтесь на ночь, мы поужинаем.
– Был бы рад разделить ваш кров, мистер Лерой, но по соображениям личного порядка хочу провести эту ночь в далласском «Ричмонде».
– Вы хотите, чтобы никто не смог соскочить с вашего крючка, не так ли, Авель?
– Да, если можно.
В тот вечер Дэвис Лерой угостил Авеля богатым ужином, они выпили виски – чуть больше, чем следует, но Дэвис говорил, что это всего лишь южное гостеприимство. Он также сказал Авелю, что скоро начнёт искать кандидата на пост управляющего всей сетью «Ричмонд», чтобы самому немного отойти от дел.
– А вы уверены, что вам нужен глупый поляк? – заплетающимся языком спросил сильно выпивший Авель.
– Авель, это я был глупцом. Если бы вы не открыли мне глаза на этих воришек, я мог бы разориться. Но теперь, когда я знаю правду, мы вычистим их вместе, и у вас будет шанс вернуть группу «Ричмонд» на карту Америки.
– За это я выпью. – Авель дрожащей рукой поднял бокал. – А также за долгое и успешное партнёрство.
– Давай, мальчик, задай им жару…
В далласском «Ричмонде» Авель представился вымышленным именем и подчёркнутым тоном сказал администратору, что проведёт в отеле только одну ночь. Когда утром он увидел квитанцию о приёме наличных брошенной в мусорную корзину, то понял, что его подозрения подтверждаются. Проблема была не только в Чикаго. Он позвонил Дэвису Лерою и предупредил его, что болезнь поразила всю сеть.
Авель вернулся назад тем же поездом, на котором уезжал. Долина Миссисипи простиралась по обе стороны железной дороги, разорённая прошлогодним наводнением, а он думал о том, какое опустошение он принесёт, когда вернётся в чикагский «Ричмонд».
Когда ранним утром Авель приехал в отель, на месте не оказалось ни одного носильщика, а за стойкой стоял только дежурный администратор. Авель решил: пусть выспятся перед тем, как он попрощается с ними. Мальчик-коридорный открыл ему дверь, и он прошёл к себе в пристройку.
– Удачно съездили, мистер Росновский? – спросил коридорный.
– Да, спасибо. А как дела здесь?
– Всё тихо.
«Завтра в это же время здесь будет ещё тише, – подумал Авель, – ведь, кроме тебя, никого не останется».
Он распаковал вещи и попросил подать ему в комнату лёгкую закуску, на что понадобился час. Наконец он допил свой кофе, разделся и встал под холодный душ, размышляя о своих планах на следующий день. Авель выбрал прекрасное время для своих боевых действий – начало февраля, отель был заполнен только на двадцать пять процентов, и он был уверен, что сможет справиться с «Ричмондом» при вдвое меньшем штате прислуги. Авель лёг в постель, сбросил подушку на пол и крепко заснул, как и остальной персонал, который ни о чём не догадывался.
Дезмонду Пэйси, которого все в «Ричмонде» называли «Ленивый Пэйси», было шестьдесят два года. Он страдал от огромного избыточного веса, что заставляло его двигаться очень медленно на своих коротких ножках. При Дезмонде Пэйси в «Ричмонде» сменилось семь – а может быть, восемь – помощников управляющего. Кто-то жадничал и требовал увеличения своей доли, кто-то даже не понимал, как работает система. И Пэйси решил, что поляк ничуть не лучше других. Он мурлыкал что-то себе под нос, медленно направляясь к кабинету Авеля на ежедневное совещание в десять утра. Было уже семнадцать минут одиннадцатого.
– Извините, что заставил вас ждать, – сказал управляющий тоном, в котором извинениями и не пахло.
Авель ничего не ответил.
– Меня задержали администраторы на регистрации. Знаете, как это бывает…
Авель теперь точно знал, как это бывает.
Он медленно выдвинул ящик стола и вытащил на свет сорок смятых счетов, некоторые из которых были склеены из четырёх или восьми кусков. Он нашёл их в мусорной корзине после того, как уезжали гости, платившие наличными, но не зарегистрированные в книге постояльцев. Авель следил за лицом управляющего, который пытался догадаться, что это, – ведь счета лежали перед ним вверх ногами.
Дезмонд Пэйси не догадывался, в чём дело. Да ему и не хотелось ни во что вникать. Если даже глупый поляк уяснил систему, он может либо стать её частью, либо уйти. Пэйси подумал о том, какой процент он мог бы предложить. Может быть, приличный номер в гостинице заставит поляка замолчать на какое-то время?
– Вы уволены, Пэйси, и я хочу, чтобы вы покинули здание через час.
Дезмонд Пэйси даже не прислушался к словам, поскольку просто не поверил им.
– Что, что вы сказали? Кажется, я не расслышал вас.
– Вы всё прекрасно слышали, – возразил Авель. – Вы уволены.
– Вы не можете меня уволить. Я управляющий и работаю в группе «Ричмонд» более тридцати лет. Если и есть необходимость кого-то уволить, то этим занимаюсь я. Боже правый, да кто вы такой?
– Я – новый управляющий.
– Кто-о?
– Новый управляющий, – повторил Авель. – Мистер Лерой назначил меня вчера, а я уволил вас, мистер Пэйси.
– За что?
– За воровство в особо крупных размерах.
Авель перевернул счета, чтобы человек в очках мог их разглядеть.
– Каждый из этих гостей заплатил за номер, но на счёт «Ричмонда» не поступило ни цента. И все документы объединяет одно обстоятельство – они подписаны вами.
– Вы ничего не докажете и за сотню лет.
– Я знаю, – согласился Авель. – Вы создали хорошую систему. Что ж, теперь вы можете пойти и создать такую же где-то ещё, потому здесь удача вам изменила. У поляков есть старая поговорка, мистер Пэйси: «Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сложить». Вот ваша голова и покатилась, а вы – уволены.
– У вас нет полномочий увольнять меня! – воскликнул Пэйси, и на его лбу – несмотря на прохладу февральского дня – появились капельки пота. – Дэвис Лерой – мой близкий друг. Только он может уволить меня. Вы всего несколько месяцев назад приехали из Нью-Йорка. Он даже не станет вас слушать, после того как я поговорю с ним. Я могу вышвырнуть вас из отеля одним телефонным звонком.
– Валяйте, – сказал Авель.
Он поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с Дэвисом Лероем в Далласе. Два человека в молчании ждали ответа, не сводя друг с друга глаз. Теперь пот выступил на кончике носа Пэйси. На секунду у Авеля возникло сомнение, что его новый работодатель сможет не поддаться.
– Доброе утро, мистер Лерой. Это – Авель Росновский, я звоню из Чикаго. Я только что уволил Дезмонда Пэйси, и он хочет поговорить с вами.
Пэйси дрожащей рукой взял трубку. Он вслушивался в голос на том конце провода.
– Но, Дэвис, я… Что же мне делать? Клянусь, всё не так… Это какая-то ошибка.
Авель услышал, как на том конце повесили трубку.
– Мистер Пэйси, у вас есть час, или я передам эти счета в полицию Чикаго.
– Нет, подождите, не спешите так, – сказал Пэйси, и его тон внезапно резко изменился. – Мы могли бы ввести вас в курс всех дел, у вас появился бы постоянный источник дохода. Давайте продолжим управлять отелем вместе, это был бы самый разумный выход. Вы бы получали гораздо больше денег, чем помощник управляющего, а мы ведь оба знаем, что Дэвис может себе это позволить.
– Я больше не помощник управляющего, мистер Пэйси. Я – управляющий, поэтому убирайтесь, пока я не вышвырнул вас!
– Ах ты, чёртов поляк! – взорвался бывший управляющий, поняв, что у него на руках больше не осталось карт и он проиграл. – Ты не по чину хватил, и скоро тебя поставят на место.
Пэйси ушёл. К обеду к нему присоединились старший официант, шеф-повар, старший кастелян, старший администратор, старший коридорный и ещё семнадцать сотрудников «Ричмонда», в отношении которых у Авеля не было никакой надежды на их исправление. Во второй половине дня он собрал оставшийся персонал и подробно объяснил, почему принятые им меры были необходимы, и заверил их, что они могут не беспокоиться за свои рабочие места.
– Но, если я обнаружу хотя бы доллар, – сказал Авель, – повторяю, всего один доллар, который уйдёт не по назначению, виновный в этом будет уволен немедленно и без пособий и рекомендаций. Я понятно выразился?
Никто не произнёс ни слова.
За следующие две недели уволилось ещё несколько человек из персонала «Ричмонда», ибо стало окончательно ясно, что Авель не собирается продолжать действовать по системе Дезмонда Пэйси, только теперь в свою пользу.
К концу марта Авель пригласил четырёх сотрудников «Плазы» присоединиться к нему в «Ричмонде». Всех их объединяли три основные черты: они были молоды, амбициозны и честны. В течение шести месяцев из ста десяти человек первоначального персонала «Ричмонда» осталось только тридцать семь. В конце первого года Авель распил с Дэвисом Лероем бутылку шампанского, чтобы отметить годовые результаты чикагского «Ричмонда». Отчётность показывала прибыль в три тысячи четыреста восемьдесят шесть долларов. Немного, но это была первая прибыль, которую отель показал за тридцать лет своего существования. В 1929 году Авель рассчитывал получить более двадцати пяти тысяч долларов прибыли.
На Дэвиса Лероя это произвело огромное впечатление. Он раз в месяц приезжал в Чикаго и постоянно полагался на рекомендации Авеля, даже согласился с ним в том, что происходившее в чикагском «Ричмонде» вполне могло иметь место и в других отелях сети. Авель хотел сначала добиться того, чтобы отель в Чикаго начал результативно работать по новым правилам, и только потом подумать о внедрении их в других отелях; Лерой соглашался, но всё время говорил, что возьмёт Авеля в партнёры, как только тот наведёт везде такой же порядок, как в Чикаго.
Теперь, когда Дэвис приезжал в Чикаго, они вместе ходили на бейсбол и скачки. Однажды, когда Лерой потерял семьсот долларов, не угадав ни одной лошади в шести заездах подряд, он в сердцах всплеснул руками и сказал:
– Сдались мне эти лошади! Авель, ты лучшая ставка, которую я делал в жизни.
Во время таких визитов Мелани Лерой всегда обедала вместе с отцом. Спокойная, красивая, со стройной фигурой и длинными ногами, притягивавшими к себе взгляды многих постояльцев отеля, она относилась к Авелю несколько свысока, что не позволяло ему надеяться на осуществление надежд, которые он на неё возлагал. К тому же она так и не предложила ему обращаться к ней «Мелани», а не «мисс Лерой». Она немного изменила своё отношение, только когда узнала, что у него есть диплом Колумбийского университета по экономике и что он разбирается в будущих поступлениях наличности лучше, чем они с отцом. Теперь время от времени она обедала наедине с Авелем в отеле и просила его помочь в работе над дипломом на тему свободных искусств, который она писала в университете Чикаго. Осмелев, он сопровождал её на концерты и в театр и уже начинал чувствовать ревность собственника, когда она приводила в ресторан отеля других молодых людей, хотя она никогда не появлялась дважды с одним и тем же юношей.
Под железной рукой Авеля уровень ресторана поднялся так высоко, что даже те, кто жил в Чикаго тридцать лет и не догадывался, что такое место в городе существует, стали специально заходить сюда по субботам, чтобы насладиться изысканной кухней. Авель переодел весь персонал гостиницы в красивую зелёно-золотую униформу. Однажды один из гостей, который ежегодно останавливался в «Ричмонде» на неделю, войдя в привычную дверь, тут же вышел: он посчитал, что попал не туда. А когда Аль Капоне заказал в отдельном кабинете обед на шестнадцать персон, чтобы отметить свой тридцатый день рождения, Авель понял, что добился успеха.
В это время росло и личное состояние Авеля, ведь фондовый рынок был на подъёме. Когда он уходил из «Плазы», у него было восемь тысяч долларов, через восемнадцать месяцев на его брокерском счету лежало более тридцати тысяч. Авель был уверен, что рост рынка продолжится, и всё время реинвестировал прибыль. Его личные потребности по-прежнему оставались весьма скромными. Он купил два новых костюма и свою первую пару лакированных ботинок. Жильё и питание обеспечивал отель, а на карманные расходы ему требовалось немного. Казалось, впереди его ждёт самое блестящее будущее. Более тридцати лет все счета «Ричмонда» велись банком «Континентал Траст», поэтому Авель перевёл туда свои деньги, как только приехал в Чикаго, и каждый день бывал в этом банке, внося на счёт отеля выручку предыдущего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Говорят, что мы, техасцы, всегда высказываемся откровенно, но даже нам далеко до вас, Авель. Хорошо, вы получите необходимые полномочия. Поздравляю вас, вы назначены новым управляющим отеля «Ричмонд» в Чикаго. Дождитесь, когда о вашем прибытии услышит Аль Капоне, тогда он сбежит ко мне, и мы будем вместе наслаждаться миром и покоем великого Южного Запада. – Лерой встал и потрепал своего нового управляющего по плечу. – Авель, мальчик мой, не считайте меня неблагодарным. Вы проделали в Чикаго огромную работу, и с нынешнего дня я буду считать вас своей правой рукой. Буду честен, Авель, с вами мои операции на бирже идут так успешно, что я даже не замечаю своих потерь. Слава Богу, у меня есть один честный друг! Останьтесь на ночь, мы поужинаем.
– Был бы рад разделить ваш кров, мистер Лерой, но по соображениям личного порядка хочу провести эту ночь в далласском «Ричмонде».
– Вы хотите, чтобы никто не смог соскочить с вашего крючка, не так ли, Авель?
– Да, если можно.
В тот вечер Дэвис Лерой угостил Авеля богатым ужином, они выпили виски – чуть больше, чем следует, но Дэвис говорил, что это всего лишь южное гостеприимство. Он также сказал Авелю, что скоро начнёт искать кандидата на пост управляющего всей сетью «Ричмонд», чтобы самому немного отойти от дел.
– А вы уверены, что вам нужен глупый поляк? – заплетающимся языком спросил сильно выпивший Авель.
– Авель, это я был глупцом. Если бы вы не открыли мне глаза на этих воришек, я мог бы разориться. Но теперь, когда я знаю правду, мы вычистим их вместе, и у вас будет шанс вернуть группу «Ричмонд» на карту Америки.
– За это я выпью. – Авель дрожащей рукой поднял бокал. – А также за долгое и успешное партнёрство.
– Давай, мальчик, задай им жару…
В далласском «Ричмонде» Авель представился вымышленным именем и подчёркнутым тоном сказал администратору, что проведёт в отеле только одну ночь. Когда утром он увидел квитанцию о приёме наличных брошенной в мусорную корзину, то понял, что его подозрения подтверждаются. Проблема была не только в Чикаго. Он позвонил Дэвису Лерою и предупредил его, что болезнь поразила всю сеть.
Авель вернулся назад тем же поездом, на котором уезжал. Долина Миссисипи простиралась по обе стороны железной дороги, разорённая прошлогодним наводнением, а он думал о том, какое опустошение он принесёт, когда вернётся в чикагский «Ричмонд».
Когда ранним утром Авель приехал в отель, на месте не оказалось ни одного носильщика, а за стойкой стоял только дежурный администратор. Авель решил: пусть выспятся перед тем, как он попрощается с ними. Мальчик-коридорный открыл ему дверь, и он прошёл к себе в пристройку.
– Удачно съездили, мистер Росновский? – спросил коридорный.
– Да, спасибо. А как дела здесь?
– Всё тихо.
«Завтра в это же время здесь будет ещё тише, – подумал Авель, – ведь, кроме тебя, никого не останется».
Он распаковал вещи и попросил подать ему в комнату лёгкую закуску, на что понадобился час. Наконец он допил свой кофе, разделся и встал под холодный душ, размышляя о своих планах на следующий день. Авель выбрал прекрасное время для своих боевых действий – начало февраля, отель был заполнен только на двадцать пять процентов, и он был уверен, что сможет справиться с «Ричмондом» при вдвое меньшем штате прислуги. Авель лёг в постель, сбросил подушку на пол и крепко заснул, как и остальной персонал, который ни о чём не догадывался.
Дезмонду Пэйси, которого все в «Ричмонде» называли «Ленивый Пэйси», было шестьдесят два года. Он страдал от огромного избыточного веса, что заставляло его двигаться очень медленно на своих коротких ножках. При Дезмонде Пэйси в «Ричмонде» сменилось семь – а может быть, восемь – помощников управляющего. Кто-то жадничал и требовал увеличения своей доли, кто-то даже не понимал, как работает система. И Пэйси решил, что поляк ничуть не лучше других. Он мурлыкал что-то себе под нос, медленно направляясь к кабинету Авеля на ежедневное совещание в десять утра. Было уже семнадцать минут одиннадцатого.
– Извините, что заставил вас ждать, – сказал управляющий тоном, в котором извинениями и не пахло.
Авель ничего не ответил.
– Меня задержали администраторы на регистрации. Знаете, как это бывает…
Авель теперь точно знал, как это бывает.
Он медленно выдвинул ящик стола и вытащил на свет сорок смятых счетов, некоторые из которых были склеены из четырёх или восьми кусков. Он нашёл их в мусорной корзине после того, как уезжали гости, платившие наличными, но не зарегистрированные в книге постояльцев. Авель следил за лицом управляющего, который пытался догадаться, что это, – ведь счета лежали перед ним вверх ногами.
Дезмонд Пэйси не догадывался, в чём дело. Да ему и не хотелось ни во что вникать. Если даже глупый поляк уяснил систему, он может либо стать её частью, либо уйти. Пэйси подумал о том, какой процент он мог бы предложить. Может быть, приличный номер в гостинице заставит поляка замолчать на какое-то время?
– Вы уволены, Пэйси, и я хочу, чтобы вы покинули здание через час.
Дезмонд Пэйси даже не прислушался к словам, поскольку просто не поверил им.
– Что, что вы сказали? Кажется, я не расслышал вас.
– Вы всё прекрасно слышали, – возразил Авель. – Вы уволены.
– Вы не можете меня уволить. Я управляющий и работаю в группе «Ричмонд» более тридцати лет. Если и есть необходимость кого-то уволить, то этим занимаюсь я. Боже правый, да кто вы такой?
– Я – новый управляющий.
– Кто-о?
– Новый управляющий, – повторил Авель. – Мистер Лерой назначил меня вчера, а я уволил вас, мистер Пэйси.
– За что?
– За воровство в особо крупных размерах.
Авель перевернул счета, чтобы человек в очках мог их разглядеть.
– Каждый из этих гостей заплатил за номер, но на счёт «Ричмонда» не поступило ни цента. И все документы объединяет одно обстоятельство – они подписаны вами.
– Вы ничего не докажете и за сотню лет.
– Я знаю, – согласился Авель. – Вы создали хорошую систему. Что ж, теперь вы можете пойти и создать такую же где-то ещё, потому здесь удача вам изменила. У поляков есть старая поговорка, мистер Пэйси: «Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сложить». Вот ваша голова и покатилась, а вы – уволены.
– У вас нет полномочий увольнять меня! – воскликнул Пэйси, и на его лбу – несмотря на прохладу февральского дня – появились капельки пота. – Дэвис Лерой – мой близкий друг. Только он может уволить меня. Вы всего несколько месяцев назад приехали из Нью-Йорка. Он даже не станет вас слушать, после того как я поговорю с ним. Я могу вышвырнуть вас из отеля одним телефонным звонком.
– Валяйте, – сказал Авель.
Он поднял трубку и попросил телефонистку соединить его с Дэвисом Лероем в Далласе. Два человека в молчании ждали ответа, не сводя друг с друга глаз. Теперь пот выступил на кончике носа Пэйси. На секунду у Авеля возникло сомнение, что его новый работодатель сможет не поддаться.
– Доброе утро, мистер Лерой. Это – Авель Росновский, я звоню из Чикаго. Я только что уволил Дезмонда Пэйси, и он хочет поговорить с вами.
Пэйси дрожащей рукой взял трубку. Он вслушивался в голос на том конце провода.
– Но, Дэвис, я… Что же мне делать? Клянусь, всё не так… Это какая-то ошибка.
Авель услышал, как на том конце повесили трубку.
– Мистер Пэйси, у вас есть час, или я передам эти счета в полицию Чикаго.
– Нет, подождите, не спешите так, – сказал Пэйси, и его тон внезапно резко изменился. – Мы могли бы ввести вас в курс всех дел, у вас появился бы постоянный источник дохода. Давайте продолжим управлять отелем вместе, это был бы самый разумный выход. Вы бы получали гораздо больше денег, чем помощник управляющего, а мы ведь оба знаем, что Дэвис может себе это позволить.
– Я больше не помощник управляющего, мистер Пэйси. Я – управляющий, поэтому убирайтесь, пока я не вышвырнул вас!
– Ах ты, чёртов поляк! – взорвался бывший управляющий, поняв, что у него на руках больше не осталось карт и он проиграл. – Ты не по чину хватил, и скоро тебя поставят на место.
Пэйси ушёл. К обеду к нему присоединились старший официант, шеф-повар, старший кастелян, старший администратор, старший коридорный и ещё семнадцать сотрудников «Ричмонда», в отношении которых у Авеля не было никакой надежды на их исправление. Во второй половине дня он собрал оставшийся персонал и подробно объяснил, почему принятые им меры были необходимы, и заверил их, что они могут не беспокоиться за свои рабочие места.
– Но, если я обнаружу хотя бы доллар, – сказал Авель, – повторяю, всего один доллар, который уйдёт не по назначению, виновный в этом будет уволен немедленно и без пособий и рекомендаций. Я понятно выразился?
Никто не произнёс ни слова.
За следующие две недели уволилось ещё несколько человек из персонала «Ричмонда», ибо стало окончательно ясно, что Авель не собирается продолжать действовать по системе Дезмонда Пэйси, только теперь в свою пользу.
К концу марта Авель пригласил четырёх сотрудников «Плазы» присоединиться к нему в «Ричмонде». Всех их объединяли три основные черты: они были молоды, амбициозны и честны. В течение шести месяцев из ста десяти человек первоначального персонала «Ричмонда» осталось только тридцать семь. В конце первого года Авель распил с Дэвисом Лероем бутылку шампанского, чтобы отметить годовые результаты чикагского «Ричмонда». Отчётность показывала прибыль в три тысячи четыреста восемьдесят шесть долларов. Немного, но это была первая прибыль, которую отель показал за тридцать лет своего существования. В 1929 году Авель рассчитывал получить более двадцати пяти тысяч долларов прибыли.
На Дэвиса Лероя это произвело огромное впечатление. Он раз в месяц приезжал в Чикаго и постоянно полагался на рекомендации Авеля, даже согласился с ним в том, что происходившее в чикагском «Ричмонде» вполне могло иметь место и в других отелях сети. Авель хотел сначала добиться того, чтобы отель в Чикаго начал результативно работать по новым правилам, и только потом подумать о внедрении их в других отелях; Лерой соглашался, но всё время говорил, что возьмёт Авеля в партнёры, как только тот наведёт везде такой же порядок, как в Чикаго.
Теперь, когда Дэвис приезжал в Чикаго, они вместе ходили на бейсбол и скачки. Однажды, когда Лерой потерял семьсот долларов, не угадав ни одной лошади в шести заездах подряд, он в сердцах всплеснул руками и сказал:
– Сдались мне эти лошади! Авель, ты лучшая ставка, которую я делал в жизни.
Во время таких визитов Мелани Лерой всегда обедала вместе с отцом. Спокойная, красивая, со стройной фигурой и длинными ногами, притягивавшими к себе взгляды многих постояльцев отеля, она относилась к Авелю несколько свысока, что не позволяло ему надеяться на осуществление надежд, которые он на неё возлагал. К тому же она так и не предложила ему обращаться к ней «Мелани», а не «мисс Лерой». Она немного изменила своё отношение, только когда узнала, что у него есть диплом Колумбийского университета по экономике и что он разбирается в будущих поступлениях наличности лучше, чем они с отцом. Теперь время от времени она обедала наедине с Авелем в отеле и просила его помочь в работе над дипломом на тему свободных искусств, который она писала в университете Чикаго. Осмелев, он сопровождал её на концерты и в театр и уже начинал чувствовать ревность собственника, когда она приводила в ресторан отеля других молодых людей, хотя она никогда не появлялась дважды с одним и тем же юношей.
Под железной рукой Авеля уровень ресторана поднялся так высоко, что даже те, кто жил в Чикаго тридцать лет и не догадывался, что такое место в городе существует, стали специально заходить сюда по субботам, чтобы насладиться изысканной кухней. Авель переодел весь персонал гостиницы в красивую зелёно-золотую униформу. Однажды один из гостей, который ежегодно останавливался в «Ричмонде» на неделю, войдя в привычную дверь, тут же вышел: он посчитал, что попал не туда. А когда Аль Капоне заказал в отдельном кабинете обед на шестнадцать персон, чтобы отметить свой тридцатый день рождения, Авель понял, что добился успеха.
В это время росло и личное состояние Авеля, ведь фондовый рынок был на подъёме. Когда он уходил из «Плазы», у него было восемь тысяч долларов, через восемнадцать месяцев на его брокерском счету лежало более тридцати тысяч. Авель был уверен, что рост рынка продолжится, и всё время реинвестировал прибыль. Его личные потребности по-прежнему оставались весьма скромными. Он купил два новых костюма и свою первую пару лакированных ботинок. Жильё и питание обеспечивал отель, а на карманные расходы ему требовалось немного. Казалось, впереди его ждёт самое блестящее будущее. Более тридцати лет все счета «Ричмонда» велись банком «Континентал Траст», поэтому Авель перевёл туда свои деньги, как только приехал в Чикаго, и каждый день бывал в этом банке, внося на счёт отеля выручку предыдущего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74