И тут же отскочила, пораженная случившимся.
Зеркало вздрогнуло, на миг изогнулось, пустив волны по изображению Инниного двойника, и застучало противным металлическим лязгом несмазанного механизма. Затем, чуть продвинувшись вперед, отделилось от стены и с таким же лязгом отъехало влево.
– Я фигею… – пробормотала Инна. Подумала: надо было чаще играть в компьютерные игрушки. В эти, как их… эр-пэ-гэшки, вот.
За зеркалом обнаружилась зловеще-черная, грязная каменная стена.
В стене были три трубы – одна у самого пола, другая на уровне головы и третья как раз между ними. Трубы призывно глядели на Инну жуткими черными дырами – их ширина была вполне достаточной, чтобы внутри смог проползти человек. Проползти как змея, как червяк какой-нибудь!
Всю жизнь мечтала лазить по трубам, подумала Инна. Вот ни о чем другом так не мечтала, как об этом. Конечно же, там внутри темно, грязно, и вонища стоит… А главное, даже непонятно, куда они ведут, трубы эти. Может быть, там вообще тупик. А может, там крысиное гнездо… Нет, что-то я путаю: гнездо – осиное, а у крыс как-то по другому называется. Ну, неважно. А может, там дальше вода течет, или вообще кислота какая-нибудь. Вот залезу – а она тут и потечет, и тогда тебя, девочка, только и поминай, как звали… Ну как? Не правда ли, замечательная перспектива?
Инна кивнула сама себе: конечно, еще и какая замечательная!
Наугад выбрала среднюю трубу: выглядели все три совершенно одинаково, но в эту по крайней мере было легче забираться. Вдохнула на полную грудь: кто знает, вдруг это последняя в жизни возможность надышаться по-человечески? На прощание оглядела комнату, втайне надеясь, что столь желанный выход как по волшебству возникнет в ней из ниоткуда. Нет, чем-чем, а волшебством тут явно не пахло. Мошенничеством – это может быть, и подлостью, без сомнения, тоже. Ну что ж – с богом! Инна хлопнула рукой об руку, ухватилась за край трубы, сунула в нее руки, потом голову… О, проклятье, бог ты мой! В нос ударил затхлый дух, наполненный животными испражнениями и другими неведомыми, но ничуть не более приятными запахами. Она поспешила закрыть нос. Черт, вот об этом уж точно никто не предупреждал, а то она бы как-нибудь позаботилась захватить с собой противогаз. И что же делать? Инна колебалась еще с полминуты, потом подумала: если она не собирается ждать у моря погоды – а она не собирается – то это только вопрос времени. Все равно придется лезть, неизбежное не оттянешь. Она подтянулась и протиснулась в трубу целиком; сначала еще пыталась придерживать нос, но так было неудобно ползти. Решила: буду дышать ртом, может это и вреднее, зато вонь чувствуется гораздо меньше. Какое счастье, что в животе ничего нет, кроме разве что чая!
Почти сразу наступила полная тьма. Главное – не пугаться, думала Инна. Не пугаться, что бы ни случилось. Для поддержания бодрости духа она тихонько запела:
"И рабочему – труба!
И колхознику – труба!
Ну а Инночке-красавице
Тем более – труба!"
К сожалению, долго поднимать настроение таким образом не удалось – уже после второго повтора Инна почувствовала, что задыхается. Она тут же прекратила пение, хотя мысленно все еще продолжала его – так было всегда, стоило какому-нибудь мотивчику привязаться к ней, и отделаться от него потом было уже нелегко. Впрочем, сейчас она и не стремилась отделаться – наоборот, эта бессмысленная песенка хоть немного отвлекала ее от окружающей обстановки. Инна протягивала вперед руки и, прижимая их к стенкам трубы, тянулась вслед за ними сама, отталкиваясь ногами. Черт, долго еще? Она поняла, что начинается поворот, только ощутив, как изгибается ее тело. Ну что ж – поворот так поворот, лишь бы не тупик. Руки снова продвинулись вперед, и пальцы нащупали целый слой какой-то жидкой грязи. О, господи! Думала ли она, что будет когда-нибудь ползать по дерьму – причем, можно сказать, практически добровольно? Инна сплюнула; тут же выругала себя: ей же сейчас по собственному плевку придется ползти! Что, мало вокруг чужого дерьма, так еще и от себя добавить решила?
Дико скривившись от отвращения, она все же прижала руки к стенкам, оттолкнулась… Вдруг почувствовала, что застревает. О черт, только не здесь, не среди этого говна! Голова кружилась от недостатка воздуха, и к горлу подступила тошнота. Нет! Нет, нет! – мысленно закричала Инна. Только не это опять! Она закрыла рот, хотела по привычке прижать его рукой… ой, нет – это явно была не самая лучшая идея.
Подумала: жаль, что я когда-то бросила заниматься йогой, терпения не хватило, как всегда… В следующий миг недавно выпитый чай уже выходил наружу вместе с противной слизью. Она вырвала раз, закашлялась, сплюнула – и тут же опорожнила желудок снова. Да что ж это такое, в конце концов, там уже давно не должно было ничего остаться! Ну, теперь он точно был пуст, в этом сомневаться не приходилось.
Инна снова кашляла. Голова совсем пошла крУгом, в ушах возник какой-то шум и постепенно нарастал. Сейчас отрублюсь – подумала отстраненно. И, что главное, никто даже не имеет ни малейшего понятия, где меня искать. Вот тут и подохну – прямо на куче дерьма. И тем самым еще увеличу эту кучу. Поспешно одернула себя: да что ж это за мысли такие?! Ты что же, девочка – взаправду помирать собралась? У тебя ведь жизнь только начинается, двадцать один год всего, все дороги, блин, впереди, это же так, блин, замечательно! Ну и подыхай, дура, прямо здесь – какая геройская смерть! Ах-ах, вы ж подумайте!
Инна зажмурилась, сжала веки до боли. Вообще-то и так не было видно ни зги – это несомненный плюс: проще ползти по говну, когда его не видишь. Ну что, задала самой себе вопрос: сможешь себя превозмочь?
В ушах стояло предательское гудение, напоминая о том, что она в любой момент может завалиться в обморок. Ну, была не была, терять как будто нечего. Инна размотала поврежденный палец, резко схватила его левой рукой и сжала со всей силы. Болевой удар мгновенно отозвался по всему телу и врезал в мозг бешеным криком: а-а-а!!! Она не стала сдерживаться – выкрикнула вслух; из глаз уже текли слезы. Боже, кто б мог подумать, что это будет так больно?! А-а-а-а!.. Но шоковая терапия дала нужный результат – шум стих, и в голове сразу прояснилось. Не теряя времени, Инна набрала в грудь воздуха, не обращая уже никакого внимания на его "дивный" запах, выдохнула стремительно – и так же стремительно рванулась вперед. Грудь прошла по чему-то мокрому и скользкому – она прекрасно знала, чему. Но теперь, кажется, пора было вовсе забыть о существовании такого слова – брезгливость. Пользуясь неожиданным приливом сил, Инна быстро продвигалась дальше.
Ура! Скоро в нескольких метрах замаячил "свет в конце туннеля" – серый овал на черном фоне снизу. Впрочем, это, похоже, был не совсем конец, а промежуточный выход – после него труба продолжалась еще дальше. Ну и пусть себе, подумала Инна – какое мне дело до продолжения, если вот он, выход, уже почти передо мной! Конечно, это не был выход вообще, о таком счастье она не смела даже и думать – но даже выход из этой вонючей трубы, разве это не счастье? Она в несколько рывков добралась до спасительной дыры, высунула в нее голову, вдохнула – спертый воздух подземелья показался ей райским ароматом. Пол, с виду твердый, возможно даже металлический, был в паре метров внизу. Как бы не сломать себе что-нибудь… Да ну, подумала, после героического броска сквозь трубу мне, кажется, уже нечего бояться.
Инна внутренне собралась. Проползла немного вперед, пока не почувствовала, что может спустить в дыру ноги. Тогда начала медленно двигаться назад, постепенно высовываясь наружу. Неожиданно оказалось, что бедра застряли и никак не хотят протискиваться. Инна нервно задергалась на месте. Ну нет уж! – подумала она. Только не теперь! Уж как хотите, а я отсюда выберусь. Если надо – даже джинсы сниму, и на такое пойду, вы не думайте. Но выберусь! В этот момент самое широкое место ее тела все-таки прошло сквозь отверстие. Через две секунды Инна уже висела на руках; затем примерилась и спрыгнула.
Приземление получилось удачным. Звук падения тут же разнесся во все стороны и вернулся назад многократным эхом – кажется, это был единственный звук, нарушивший тишину помещения. В следующую секунду она чуть не упала – за время похода организм заметно ослабел. Ну что ж – присяду на пол и передохнУ немного, вот так… Пол действительно был металлическим и холодным – но все лучше, чем отвратительная поверхность трубы.
С одеждой надо было что-то делать. Инна осторожно, чтобы не испачкать лицо, стянула с себя безнадежно замурзанную майку – осталась в одном только некогда бывшим белым лифчике. Выбросить маечку она все-таки не решилась – свернула ее аккуратно, самой грязной стороной внутрь, и сунула за пояс. Джинсы, правда, тоже были не в лучшем виде, но их снимать совсем не хотелось – хотя бы даже потому, что тут было холодно. Вот теперь очень к месту была бы канава с водой, но похоже, как назло… Ладно, подумала, сейчас осмотрюсь и разберусь, что к чему. Лишь бы только здесь никого не было, а то если меня увидят в таком состоянии… Инна попробовала представить, что сказала бы мама, увидев ее в таком состоянии. Нет, решила тут же, мама никогда не узнает всех подробностей этого странного путешествия.
Она подняла глаза вверх – и взгляд натолкнулся на крест. Массивный, добротно сработанный деревянный крест висел в полуметре над полом – он был подвешен за металлические скобы на тяжелых цепях, уходивших куда-то под потолок на высоту не меньше трех этажей; там же на потолке была закреплена большая круглая лампа – единственный, но достаточно мощный источник света в этом месте.
На кресте был распят человек.
Инна вскрикнула. Зал не замедлил ответить ей несколькими отголосками, и она тут же выругала себя за такую нервную реакцию. Потом снова наступила тишина, как в межзвездном вакууме. Инна оперлась руками за спиной и обратила взгляд на жертву. Распятый был мужчиной лет сорока, может быть даже тридцати пяти. Весь его облик говорил о солидности и респектабельности: круглая шляпа на голове, аккуратный черный пиджак, темно-красный галстук с запонкой, брюки с почти идеальными "стрелками", лакированные туфли… И это – в таком месте! В ладонях торчали здоровенные гвозди; в дополнение, руки были привязаны к кресту бечевой – наверное, для пущей гарантии. Безвольно повисшая голова склонилась набок, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь – только теперь Инна заметила на полу маленькую темную лужицу. Кажется, трагедия случилась не так уж и давно.
Нарушая образцовый вид внешности несчастного, из правого кармана брюк что-то выглядывало. Инна присмотрелась получше. Какая-то бумажка, пожалуй – да, точно, это была "зеленая" банкнота. Ее достоинство девушка не могла отсюда разобрать.
Десять тысяч…
Инна вздрогнула; в следующую секунду она вскочила на ноги. Ее заманивают, это же очевидно! Сначала – труп в туннеле, потом – отрезанный нос на стене, теперь – этот распятый… Да еще и кошачий мучитель с чьим-то следом на спине. Хотят запугать, довести до кондиции, чтобы потом… что – потом? Ты что же, девочка, хочешь сказать, что этого недотепу подвесили здесь специально, чтобы тебя напугать? Ну не пори ты чушь, в самом деле! Да, но за что? За что?!
Инна принялась медленно обходить крест. Каждый раз ставила ногу осторожно, чтобы не порождать эхо – нет, никто не должен знать, что она здесь, никто не должен видеть ее, Этап сказал правильно: никому нельзя доверять, поэтому – никто, нет, нет! Главное – осторожность и спокойствие. Она прошла совсем рядом с телом, взглянула на мятую бумажку: один доллар. Всего-навсего один доллар. Что это может значить?
И должно ли это что-то значить? В конце концов, разве не мог у него чисто случайно вылезть из кармана доллар, когда его водружали на крест? "Почему, наконец, вообще крокодилы?" – а, черт возьми?!
Нет, фиг с ними, с долларом и с крокодилами – скорее прочь отсюда! Она сделала несколько шагов вперед, оставив крест за спиной, и только теперь заметила: в дальней стене зала был проход, уводящий неведомо куда. Инна оглядела другие стены: правая и левая представляли собой только лишь гладкие поверхности. Сзади взгляд встретился с целым переплетением труб – одни выходили из стены и чуть дальше входили в нее же, другие поднимались под потолок или исчезали в полу. В некоторых виднелись такие же овальные дыры; кажется, никакие две трубы не пересекались между собой. Повезло же мне, подумала она, что в моей трубе не оказалось вертикальных участков – черта с два бы я тогда выбралась. Интересно, а что было бы, выбери я не среднюю трубу, а, скажем, нижнюю? Нет, нет, об этом можно подумать и позже, а сейчас надо идти!
Получалось, что кроме труб и коридора впереди никаких других вариантов не было. Хорошего мало: в сущности, этот коридор – единственный нормальный путь отсюда, а значит – риск на кого-нибудь наткнуться возрастает… Но что делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18