Если это возможно.
Ирина на мгновение уставилась на него. Затем резко села, прижав простыню к груди.
— Что? — прошипела она. — Ты ожидаешь, что я — я, гречанка благородного происхождения, привыкшая к роскоши и комфорту — пойду носиться с тобой по диким местностям Центральной Азии? Буду сидеть в каких-то руинах в центре гор и пустынь, окруженная ордами варваров и Бог знает какими еще опасностями? — Ее глаза сильно округлились. — Буду царицей группы кушанских наемников с иллюзиями о грандиозности? Проведу остаток моей жизни в отчаянной борьбе и попытках выковать царство из ничего?
Если не считать легкого сжатия челюстей, лицо Кунгаса казалось маской.
— Я не ожидаю, — сказал он тихо. — Я просто прошу. Надеюсь.
Ирина обвила его шею руками и потащила его вниз. Через несколько секунд огромная, тяжелая кровать практически прыгала на полу от чистой энергии. Дрожала и содрогалась, качалась и тряслась.
— О, Кунгас! — закричала Ирина. — Мы так повеселимся!
Напоминание и различие
Закончив читать письмо от императора Шандагупты, Дамодара повернул голову и уставился на Тигр. Мгновение его взгляд следил за течением реки, на север к Ассирии — и Анатолии, и Константинополю за ними. Затем, дольше, его взгляд остановился на армейском лагере. Это был хорошо построенный лагерь, надежный, крепкий. Почти постоянный форт, после всех недель работы.
— Ну вот оно, — тихо произнес он. — Все закончилось. — Дамодара повернулся к человеку рядом и сложил письмо.
— Готовь армию, Рана Шанга. Нас зовут назад в Индию. Император требует поторопиться.
Шанга кивнул. Он уже начал поворачиваться, но остановился.
— Если я могу спросить, господин… Какое у нас будет новое задание?
Дамодара тяжело вздохнул.
— По всей Индии распространяются волнения. Все Деканские плоскогорье восстало. Венандакатру отогнали назад в Бхаруч. Он уверен, что сможет без чьей-либо помощи удержать город, хотя сам по себе не может заново завоевать Махарашру. Несомненно, это и станет нашим заданием. Но вначале мы должны подавить волнения в Бихаре и Бенгалии, в то время как император заново собирает основную армию. Он ожидает, что римляне атакуют наши северо-западные провинции в течение года. Самое большее, двух лет.
Шанга ничего не сказал. Но его лицо напряглось.
— Похоже, когда-нибудь ты снова встретишься с Рагунатом Рао, — задумчиво сказал Дамодара. — После всех этих лет. Барды и поэты будут радоваться.
Дамодара внимательно изучал Шангу. Затем добавил очень тихо:
— Может прийти день, Рана Шанга — может прийти — когда мне придется попросить тебя вспомнить твою клятву.
Лицо Шанги, которое и так уже напряглось, просто напоминало теперь туго натянутую ткань.
— Мне не нужно напоминать о чести, господин Дамодара, — ответил он резко.
Дамодара покачал головой.
— Я не говорил, что попрошу тебя выполнить клятву, Шанга. Просто вспомнить ее.
Шанга нахмурился.
— А есть разница?
Ответа не последовало. Через мгновение, гневно пожав плечами, Шанга ушел.
Дамодара остался, уставившись на реку. Возможно, он находил какое-то успокоение, глядя на движущуюся воду.
Беспокойство и объяснение
— Я ваш покорный слуга, господин, — сказал Нарсес и склонил голову.
Как только Дамодара вышел из шатра, Нарсес улыбнулся.
— Пошли дела, — потирая руки, пробормотал он. Аджатасутра поднял глаза от шахматной доски.
— Что это тебя так возбудило?
Нарсес уставился на него. Улыбка сошла у него с лица, ее заменило странное выражение, почти на грани грусти.
— Ты стал мне, как сын, — резко сказал Нарсес.
Лицо Аджатасутры ничего не выражало. Мгновение, не больше. Затем появилась хитрая улыбка.
— Это не совсем успокаивает, Нарсес. Насколько я помню, когда ты в последний раз удочерял духовного отпрыска, ты попытался ее убить.
Нарсес махнул рукой.
— Не сразу, — возразил он. — Фактически через много лет. Кроме того…
Евнух сел на стул напротив Аджатасутры. И уставился на шахматную доску.
— Кроме того, ситуация несравнима. Она была императрицей. А ты — просто бедный авантюрист.
Аджатасутра фыркнул. Нарсес бросил взгляд на небольшой сундук в углу шатра.
— Ну… относительно бедный.
Наемный убийца скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
— Почему бы тебе не спросить прямо, Нарсес? Если ты хочешь знать, кому я предан, просто спроси.
Евнух открыл рот. Закрыл. Аджатасутра рассмеялся, довольно весело.
— Боги! Не хотелось бы мне жить в твоем разуме. Ты просто не можешь этого сделать, не так ли? Не можешь спросить прямо?
Нарсес открыл рот. Закрыл.
Все еще посмеиваясь, Аджатасутра покачал головой.
— Расслабься, старик. Как ты и сказал, я — авантюрист. И я не могу представить кого-то, кто обеспечит меня большим количеством авантюр, чем ты.
Нарсес вздохнул.
— Спасибо, — прошептал он и скривил рот. — Это для меня многое значит, Аджатасутра. Независимо от того, способен я это сказать или нет.
Аджатасутра мгновение смотрел на евнуха.
— Хотя я поставлен в тупик. Почему внезапное беспокойство? — Наемный убийца кивнул на вход в шатер.
— Я не уловил ничего из вашего разговора с Дамодарой. Но слышал последнее предложение. «Я не разрешаю тебе ничего делать, Нарсес». Для меня это прозвучало вполне определенно.
Нарсес фыркнул.
— Ну ты прямо новичок! Ну просто невинное дитя! — он склонился вперед. — Ты на самом деле должен научиться правильно формулировать предожения, Аджатасутра. «Я не разрешаю», мой мальчик, не означает то же, что «Я тебе запрещаю».
Глаза Аджатасутры округлились. Нарсес снова фыркнул.
— Кстати, через шесть ходов мат, — добавил евнух.
Приветствие и жалоба
От Харка осталось немного, когда Велисарий с Антониной вернулись из Асэба несколько недель спустя. Но персам удалось спасти достаточно от причала, чтобы там смог встать их корабль.
Император Хусрау ждал там, чтобы встретить их вместе с Баресманасом, Курушем и Агафием. Персы радостно улыбались. Агафий — нет.
Персы вежливо разрешили Агафию встретить полководца первым. Бывший командующий греческими катафрактами прохромал вперед, помогая своей деревянной ноге парой костылей.
— Ну и оставил ты мне подарочек, — проворчал он, как только к нему подошел Велисарий.
Велисарий огляделся по сторонам и нахмурился.
— А что ты ожидал? Ты знал, что я намереваюсь разрушить город.
— Не это, — фыркнул Агафий. — Я имел в виду гневные письма, которые я получил от императрицы. Феодора хочет узнать, как я мог быть таким неосторожным. Как позволил персам выяснить технологию изготовления пороха.
— О — это, — Велисарий похлопал Агафия по плечу. — Надеюсь, ты меня прикрыл?
Агафий пожал плечами.
— Конечно, почему нет? Я все еще знаю, как печь хлеб, на тот случай, если меня уволят с позором. — И добавил мрачно: — При условии, что она позволит мне сохранить голову.
Велисарий повернулся к Антонине.
— Как я понимаю, вы никогда не встречались. Антонина, познакомься с одним из моих лучших военачальников. Агафий, это моя жена. Я также должен упомянуть, что она еще и лучшая подруга Феодоры.
Агафий протянул руку.
— Ну. Я определенно рад познакомиться с вами.
Сожаление и приветствие
Гораздо позднее тем вечером, после того, как ушли Хусрау и сопровождающие его лица, Велисарий лениво потянулся.
— Надо кое-что признать, имея персов в союзниках, — объявил он и с восхищением обвел глазами роскошно украшенный шатер, который им предоставил персидский император.
Антонина улыбнулась.
— Прекрати, солдат. С каких это пор тебя стала беспокоить роскошь? Тебе просто нравится мысль, что дехганы бьют кого-то другого, и все.
Велисарий ответил на улыбку.
— Да, да, — признал он. — Радостно думать, как малва пытаются отступать, а эти гнусные ублюдки лезут и лезут на них.
Через мгновение его веселость стала спадать. Через короткое время ушла совсем.
— Это не твоя вина, любовь моя, — мягко сказала Антонина. Велисарий выдохнул.
— Нет. Не моя. И если бы мне пришлось сделать это снова, то я не колебался бы ни минуты. Но… — он вздохнул. — Большинство из них — просто крестьяне, Антонина. Не более двадцати тысяч когда-либо доберутся до своих семей в Индии. Хусрау и Куруш будут гнать их нещадно. По всему пути до долины Инда. — Велисарий потер лицо. — А если новые боевые корабли Эона смогут удерживать малва от выгрузки припасов на побережье, то и десять тысяч не выживут.
«Это не твоя вина», — пришел ментальный импульс от Эйда.
Велисарий покачал головой.
— Дело не в этом, Эйд, Антонина. Меня не беспокоит вина. За смерть солдат надо винить малва, точно так же как и за преступления, которые совершили эти солдаты, пока находились в Персии. И никого больше.
Его руки сжались в кулаки.
— Это просто…
Велисарий повернул голову и уставился в огонь лампы.
— Просто временами я на самом деле жалею, что не стал кузнецом.
Последовало молчание. Через минуту или около того в шатер вошел Маврикий. Хилиарх посмотрел на полководца, все еще не отводящего взгляд от лампы.
— Мы опять впали в нашу обычную победную меланхолию? — спросил Маврикий.
Велисарий, так и не отводя взгляда от лампы, хитро улыбнулся.
— Неужели я такой предсказуемый?
Маврикий фыркнул, прошел в шатер и положил руку на плечо Велисария.
— Ну, развеселись, парень. У меня есть хорошие новости. Я расширяю состав твоих телохранителей. Во время следующей кампании ты поведешь большую армию союзников. Должен иметь более внушительную охрану. И если и ничего больше, то персы будут дуться и обижаться, если у тебя ее нет.
Велисарий скорчил гримасу.
— Ради Бога, Маврикий. Если ты дашь мне охрану в персидском стиле, то я не смогу увидеть и собственную руку.
Маврикий рассмеялся.
— О, я не думал ни о чем таком изысканном. Просто собираюсь добавить еще одного человека, чтобы дать немного отдохнуть Анастасию, Исааку и Прискию. Кстати, новый человек здесь, прямо у шатра. Я бы вас представил, только это было бы просто смехотворно. И я не хочу слушать, как он бормочет себе под нос о глупых формальностях.
Велисарий вскочил и вылетел из шатра через мгновение.
— Видишь? — спросил Маврикий у Антонины. — Разве я не говорил, что развеселю его?
Обвинение и упрек
— Он просто отпустил меня, полководец, — сказал Валентин. Катафракт показал большим пальцем назад, в направлении персидского лагеря. Казалось, там идет дикая гулянка. — Он отпустил всех римских пленников. Велел мне передать тебе, что взамен всех пленных раджпутов, которых ты оставил в кванате.
Велисарий почесал подбородок.
— Это я могу понять. Но почему тебя! Я предлагал ему настоящее богатство в качестве выкупа за тебя.
Узкое лицо Валентина озарила улыбка.
— Если я проживу достаточно долго, полководец, то попрошу тебя вспомнить про этот выкуп. Когда ты будешь решать вопрос о выходном пособии.
Велисарий улыбнулся и кивнул.
— Я не забуду, Валентин. Ты можешь быть в этом уверен.
В его глазах все равно стоял вопрос. Валентин пожал плечами.
— Я на самом деле не знаю, полководец. Но он сказал кое-что странное, когда я уходил.
Велисарий вопросительно приподнял бровь. И снова Валентин пожал плечами.
— Для меня ничего не значило. Я даже подумал, что это какая-то глупость. Но как раз когда я садился в седло, Дамодара сказал, что, как он надеется, ты — человек, который уважает грамматику.
Тогда Велисарий рассмеялся. Смех продолжался так долго, что Валентин начал бормотать.
«Мне показалось, он сказал: „загадочные чертовы клоуны"», — объявил Эйд.
«Мне тоже, — ответил Велисарий ментально, все еще посмеиваясь. — Но я уверен: мы ошиблись. Было бы очень неуважительно по отношению к главнокомандующему».
«Определенно! — Грани сверкнули. Появился кристаллический павлин, его глаза-бусинки наполнились обвинением. — Говоря о чем…»
Смех продолжался и продолжался. Маврикий с Антониной вышли из шатра.
— У нас проблемы, девочка, — объявил Маврикий. — Серьезные проблемы. Этот сумасшедший идиот, как предполагается, должен вести нас к окончательной победе.
— Следи за языком! — холодно сказала Антонина. — Ты говоришь о моем муже. — Она нахмурилась. — Даже если он и чертов клоун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Ирина на мгновение уставилась на него. Затем резко села, прижав простыню к груди.
— Что? — прошипела она. — Ты ожидаешь, что я — я, гречанка благородного происхождения, привыкшая к роскоши и комфорту — пойду носиться с тобой по диким местностям Центральной Азии? Буду сидеть в каких-то руинах в центре гор и пустынь, окруженная ордами варваров и Бог знает какими еще опасностями? — Ее глаза сильно округлились. — Буду царицей группы кушанских наемников с иллюзиями о грандиозности? Проведу остаток моей жизни в отчаянной борьбе и попытках выковать царство из ничего?
Если не считать легкого сжатия челюстей, лицо Кунгаса казалось маской.
— Я не ожидаю, — сказал он тихо. — Я просто прошу. Надеюсь.
Ирина обвила его шею руками и потащила его вниз. Через несколько секунд огромная, тяжелая кровать практически прыгала на полу от чистой энергии. Дрожала и содрогалась, качалась и тряслась.
— О, Кунгас! — закричала Ирина. — Мы так повеселимся!
Напоминание и различие
Закончив читать письмо от императора Шандагупты, Дамодара повернул голову и уставился на Тигр. Мгновение его взгляд следил за течением реки, на север к Ассирии — и Анатолии, и Константинополю за ними. Затем, дольше, его взгляд остановился на армейском лагере. Это был хорошо построенный лагерь, надежный, крепкий. Почти постоянный форт, после всех недель работы.
— Ну вот оно, — тихо произнес он. — Все закончилось. — Дамодара повернулся к человеку рядом и сложил письмо.
— Готовь армию, Рана Шанга. Нас зовут назад в Индию. Император требует поторопиться.
Шанга кивнул. Он уже начал поворачиваться, но остановился.
— Если я могу спросить, господин… Какое у нас будет новое задание?
Дамодара тяжело вздохнул.
— По всей Индии распространяются волнения. Все Деканские плоскогорье восстало. Венандакатру отогнали назад в Бхаруч. Он уверен, что сможет без чьей-либо помощи удержать город, хотя сам по себе не может заново завоевать Махарашру. Несомненно, это и станет нашим заданием. Но вначале мы должны подавить волнения в Бихаре и Бенгалии, в то время как император заново собирает основную армию. Он ожидает, что римляне атакуют наши северо-западные провинции в течение года. Самое большее, двух лет.
Шанга ничего не сказал. Но его лицо напряглось.
— Похоже, когда-нибудь ты снова встретишься с Рагунатом Рао, — задумчиво сказал Дамодара. — После всех этих лет. Барды и поэты будут радоваться.
Дамодара внимательно изучал Шангу. Затем добавил очень тихо:
— Может прийти день, Рана Шанга — может прийти — когда мне придется попросить тебя вспомнить твою клятву.
Лицо Шанги, которое и так уже напряглось, просто напоминало теперь туго натянутую ткань.
— Мне не нужно напоминать о чести, господин Дамодара, — ответил он резко.
Дамодара покачал головой.
— Я не говорил, что попрошу тебя выполнить клятву, Шанга. Просто вспомнить ее.
Шанга нахмурился.
— А есть разница?
Ответа не последовало. Через мгновение, гневно пожав плечами, Шанга ушел.
Дамодара остался, уставившись на реку. Возможно, он находил какое-то успокоение, глядя на движущуюся воду.
Беспокойство и объяснение
— Я ваш покорный слуга, господин, — сказал Нарсес и склонил голову.
Как только Дамодара вышел из шатра, Нарсес улыбнулся.
— Пошли дела, — потирая руки, пробормотал он. Аджатасутра поднял глаза от шахматной доски.
— Что это тебя так возбудило?
Нарсес уставился на него. Улыбка сошла у него с лица, ее заменило странное выражение, почти на грани грусти.
— Ты стал мне, как сын, — резко сказал Нарсес.
Лицо Аджатасутры ничего не выражало. Мгновение, не больше. Затем появилась хитрая улыбка.
— Это не совсем успокаивает, Нарсес. Насколько я помню, когда ты в последний раз удочерял духовного отпрыска, ты попытался ее убить.
Нарсес махнул рукой.
— Не сразу, — возразил он. — Фактически через много лет. Кроме того…
Евнух сел на стул напротив Аджатасутры. И уставился на шахматную доску.
— Кроме того, ситуация несравнима. Она была императрицей. А ты — просто бедный авантюрист.
Аджатасутра фыркнул. Нарсес бросил взгляд на небольшой сундук в углу шатра.
— Ну… относительно бедный.
Наемный убийца скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
— Почему бы тебе не спросить прямо, Нарсес? Если ты хочешь знать, кому я предан, просто спроси.
Евнух открыл рот. Закрыл. Аджатасутра рассмеялся, довольно весело.
— Боги! Не хотелось бы мне жить в твоем разуме. Ты просто не можешь этого сделать, не так ли? Не можешь спросить прямо?
Нарсес открыл рот. Закрыл.
Все еще посмеиваясь, Аджатасутра покачал головой.
— Расслабься, старик. Как ты и сказал, я — авантюрист. И я не могу представить кого-то, кто обеспечит меня большим количеством авантюр, чем ты.
Нарсес вздохнул.
— Спасибо, — прошептал он и скривил рот. — Это для меня многое значит, Аджатасутра. Независимо от того, способен я это сказать или нет.
Аджатасутра мгновение смотрел на евнуха.
— Хотя я поставлен в тупик. Почему внезапное беспокойство? — Наемный убийца кивнул на вход в шатер.
— Я не уловил ничего из вашего разговора с Дамодарой. Но слышал последнее предложение. «Я не разрешаю тебе ничего делать, Нарсес». Для меня это прозвучало вполне определенно.
Нарсес фыркнул.
— Ну ты прямо новичок! Ну просто невинное дитя! — он склонился вперед. — Ты на самом деле должен научиться правильно формулировать предожения, Аджатасутра. «Я не разрешаю», мой мальчик, не означает то же, что «Я тебе запрещаю».
Глаза Аджатасутры округлились. Нарсес снова фыркнул.
— Кстати, через шесть ходов мат, — добавил евнух.
Приветствие и жалоба
От Харка осталось немного, когда Велисарий с Антониной вернулись из Асэба несколько недель спустя. Но персам удалось спасти достаточно от причала, чтобы там смог встать их корабль.
Император Хусрау ждал там, чтобы встретить их вместе с Баресманасом, Курушем и Агафием. Персы радостно улыбались. Агафий — нет.
Персы вежливо разрешили Агафию встретить полководца первым. Бывший командующий греческими катафрактами прохромал вперед, помогая своей деревянной ноге парой костылей.
— Ну и оставил ты мне подарочек, — проворчал он, как только к нему подошел Велисарий.
Велисарий огляделся по сторонам и нахмурился.
— А что ты ожидал? Ты знал, что я намереваюсь разрушить город.
— Не это, — фыркнул Агафий. — Я имел в виду гневные письма, которые я получил от императрицы. Феодора хочет узнать, как я мог быть таким неосторожным. Как позволил персам выяснить технологию изготовления пороха.
— О — это, — Велисарий похлопал Агафия по плечу. — Надеюсь, ты меня прикрыл?
Агафий пожал плечами.
— Конечно, почему нет? Я все еще знаю, как печь хлеб, на тот случай, если меня уволят с позором. — И добавил мрачно: — При условии, что она позволит мне сохранить голову.
Велисарий повернулся к Антонине.
— Как я понимаю, вы никогда не встречались. Антонина, познакомься с одним из моих лучших военачальников. Агафий, это моя жена. Я также должен упомянуть, что она еще и лучшая подруга Феодоры.
Агафий протянул руку.
— Ну. Я определенно рад познакомиться с вами.
Сожаление и приветствие
Гораздо позднее тем вечером, после того, как ушли Хусрау и сопровождающие его лица, Велисарий лениво потянулся.
— Надо кое-что признать, имея персов в союзниках, — объявил он и с восхищением обвел глазами роскошно украшенный шатер, который им предоставил персидский император.
Антонина улыбнулась.
— Прекрати, солдат. С каких это пор тебя стала беспокоить роскошь? Тебе просто нравится мысль, что дехганы бьют кого-то другого, и все.
Велисарий ответил на улыбку.
— Да, да, — признал он. — Радостно думать, как малва пытаются отступать, а эти гнусные ублюдки лезут и лезут на них.
Через мгновение его веселость стала спадать. Через короткое время ушла совсем.
— Это не твоя вина, любовь моя, — мягко сказала Антонина. Велисарий выдохнул.
— Нет. Не моя. И если бы мне пришлось сделать это снова, то я не колебался бы ни минуты. Но… — он вздохнул. — Большинство из них — просто крестьяне, Антонина. Не более двадцати тысяч когда-либо доберутся до своих семей в Индии. Хусрау и Куруш будут гнать их нещадно. По всему пути до долины Инда. — Велисарий потер лицо. — А если новые боевые корабли Эона смогут удерживать малва от выгрузки припасов на побережье, то и десять тысяч не выживут.
«Это не твоя вина», — пришел ментальный импульс от Эйда.
Велисарий покачал головой.
— Дело не в этом, Эйд, Антонина. Меня не беспокоит вина. За смерть солдат надо винить малва, точно так же как и за преступления, которые совершили эти солдаты, пока находились в Персии. И никого больше.
Его руки сжались в кулаки.
— Это просто…
Велисарий повернул голову и уставился в огонь лампы.
— Просто временами я на самом деле жалею, что не стал кузнецом.
Последовало молчание. Через минуту или около того в шатер вошел Маврикий. Хилиарх посмотрел на полководца, все еще не отводящего взгляд от лампы.
— Мы опять впали в нашу обычную победную меланхолию? — спросил Маврикий.
Велисарий, так и не отводя взгляда от лампы, хитро улыбнулся.
— Неужели я такой предсказуемый?
Маврикий фыркнул, прошел в шатер и положил руку на плечо Велисария.
— Ну, развеселись, парень. У меня есть хорошие новости. Я расширяю состав твоих телохранителей. Во время следующей кампании ты поведешь большую армию союзников. Должен иметь более внушительную охрану. И если и ничего больше, то персы будут дуться и обижаться, если у тебя ее нет.
Велисарий скорчил гримасу.
— Ради Бога, Маврикий. Если ты дашь мне охрану в персидском стиле, то я не смогу увидеть и собственную руку.
Маврикий рассмеялся.
— О, я не думал ни о чем таком изысканном. Просто собираюсь добавить еще одного человека, чтобы дать немного отдохнуть Анастасию, Исааку и Прискию. Кстати, новый человек здесь, прямо у шатра. Я бы вас представил, только это было бы просто смехотворно. И я не хочу слушать, как он бормочет себе под нос о глупых формальностях.
Велисарий вскочил и вылетел из шатра через мгновение.
— Видишь? — спросил Маврикий у Антонины. — Разве я не говорил, что развеселю его?
Обвинение и упрек
— Он просто отпустил меня, полководец, — сказал Валентин. Катафракт показал большим пальцем назад, в направлении персидского лагеря. Казалось, там идет дикая гулянка. — Он отпустил всех римских пленников. Велел мне передать тебе, что взамен всех пленных раджпутов, которых ты оставил в кванате.
Велисарий почесал подбородок.
— Это я могу понять. Но почему тебя! Я предлагал ему настоящее богатство в качестве выкупа за тебя.
Узкое лицо Валентина озарила улыбка.
— Если я проживу достаточно долго, полководец, то попрошу тебя вспомнить про этот выкуп. Когда ты будешь решать вопрос о выходном пособии.
Велисарий улыбнулся и кивнул.
— Я не забуду, Валентин. Ты можешь быть в этом уверен.
В его глазах все равно стоял вопрос. Валентин пожал плечами.
— Я на самом деле не знаю, полководец. Но он сказал кое-что странное, когда я уходил.
Велисарий вопросительно приподнял бровь. И снова Валентин пожал плечами.
— Для меня ничего не значило. Я даже подумал, что это какая-то глупость. Но как раз когда я садился в седло, Дамодара сказал, что, как он надеется, ты — человек, который уважает грамматику.
Тогда Велисарий рассмеялся. Смех продолжался так долго, что Валентин начал бормотать.
«Мне показалось, он сказал: „загадочные чертовы клоуны"», — объявил Эйд.
«Мне тоже, — ответил Велисарий ментально, все еще посмеиваясь. — Но я уверен: мы ошиблись. Было бы очень неуважительно по отношению к главнокомандующему».
«Определенно! — Грани сверкнули. Появился кристаллический павлин, его глаза-бусинки наполнились обвинением. — Говоря о чем…»
Смех продолжался и продолжался. Маврикий с Антониной вышли из шатра.
— У нас проблемы, девочка, — объявил Маврикий. — Серьезные проблемы. Этот сумасшедший идиот, как предполагается, должен вести нас к окончательной победе.
— Следи за языком! — холодно сказала Антонина. — Ты говоришь о моем муже. — Она нахмурилась. — Даже если он и чертов клоун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63