Питер наконец понял, что отсутствие движения в работах Колвилла было намеренным, это был способ выразить постоянство: вот то, что неизменно, то, что действительно важно.
Питер по-прежнему не знал, что ему делать, не представлял, какое у них с Кэти может быть будущее. Он только что прочел забавную сцену — как Спенсер парировал вопросы Квирка несколькими старинными афоризмами, в то время как Хок безмолвно стоял рядом, пряча улыбку. Но это не развеселило Питера так, как бывало в прежние времена. Он вздохнул, заложил нужную страницу и отложил книгу.
Кэти спустилась по лестнице. Она распустила волосы и оделась в потрепанные голубые джинсы и просторную белую блузку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами — облик, который мог сойти и за призывный, и за нейтрально практичный. Она была явно сконфужена, но тем не менее пыталась привлечь внимание Питера, старательно посылая ему сигналы и рассчитывая, что они окажутся уместными независимо от того, в каком он будет настроении.
— Можно мне присоединиться? — спросила она дрожащим голосом.
Питер молча кивнул.
Диван состоял из трех широких подушек. Питер сидел на левой. Кэти села на границе между средней и правой, снова пытаясь быть одновременно и близкой, и далекой.
Они долго сидели рядом, не произнося ни слова.
Питер медленно покачал головой. Ему было жарко. Знакомые предметы теряли свои очертания. Недосып, подумал он. Но затем внезапно понял, что вот-вот расплачется. Он глубоко вздохнул — этого нельзя было допустить. Питер в последний раз по-настоящему плакал, когда ему было двенадцать лет. Ему тогда стало стыдно, он считал, что в таком возрасте уже не плачут, но его сильно дернуло током от электророзетки. В последующие тридцать лет он научился владеть собой при любых обстоятельствах, но теперь, когда все внутри него вскипало и поднималось…
Нужно все бросить, уехать куда-нибудь подальше от Кэти, подальше от всех, пожить в одиночестве…
Но было уже поздно. Его тело содрогнулось. Щеки стали мокрыми. Он понял, что сотрясается от рыданий. Кэти подняла руку, словно хотела приласкать его, но, видимо, передумала. Питер плакал несколько минут. Одна крупная слеза упала на обложку книги о Спенсере и впиталась в переплет.
Питер хотел остановиться, но не мог. Слезы все текли и текли. У него теперь текло из носа; он резко втягивал воздух в промежутках между судорожными вздрагиваниями, извергающими из него новые потоки слез. Наконец он смог выдавить из себя несколько неуверенных тихих слов.
— Ты сделала мне больно. — Вот и все, что он смог вымолвить.
Кэти кусала нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
— Я знаю, — кивнула она.
ГЛАВА 7
— Здравствуйте, — сказала стройная негритянка. — Добро пожаловать в Ассоциацию помощи семьям. Меня зовут Дэнита Крюсон. Как вы хотите, чтобы я вас называла — Кэтрин или Кэти? — Ее волосы были коротко острижены, на ней был бежевый жакет, в тон ему юбка и пара простеньких золотых украшений — идеальный образ современной деловой женщины.
И все же Кэти была немного ошарашена. Дэните Крюсон на вид было не больше двадцати четырех лет. Кэти думала, что психолог-консультант будет старым и бесконечно мудрым, а тут какая-то девчонка на семнадцать лет моложе нее. Впрочем, сойдет и она.
— Спасибо, что смогли принять меня так быстро.
— Это в порядке вещей, Кэти. Вы заполнили анкету?
Кэти протянула ей дощечку с закрепленным на ней листком бумаги.
— Да. С деньгами все нормально, я могу заплатить полный гонорар.
Дэнита улыбнулась, словно ей не часто приходилось это слышать.
— Чудесно. — Когда она улыбнулась, в уголках ее глаз не появилось ни единой морщинки, чему Кэти очень позавидовала. — Ну так в чем же заключается ваша проблема?
Кэти постаралась взять себя в руки. Уже много месяцев она жила с мучительным ощущением вины. Боже, подумала она, как я могла быть такой дурой? Но почему-то, пока она не увидела своими глазами, как Питер плачет, ей не пришло в голову прибегнуть к профессиональной помощи. Она не вынесет, если снова причинит ему подобную боль. Кэти сложила руки на коленях и очень медленно произнесла:
— Я обманывала своего мужа.
— Так, так, — протянула Дэнита. В ее тоне звучал лишь профессиональный интерес. — Он знает об этом?
— Да. Я сказала ему. — Кэти вздохнула. — Это оказалось самым трудным из того, что мне когда-либо приходилось делать.
— И как он это воспринял?
— Он был просто раздавлен. Я никогда не видела его в таком состоянии.
— Он рассердился?
— Да, он был просто в бешенстве, но в то же время очень расстроен.
— Он вас ударил?
— Что? Нет. Нет, он совсем не похож на домашнего скандалиста, вовсе нет.
— Ни физически, ни словесно?
— Конечно. Он всегда был очень добр ко мне.
— И все же вы ему изменили.
— Да.
— Почему?
— Я не знаю.
— Теперь, когда вы во всем признались, — спросила Дэнита, — как вы себя чувствуете?
Кэти немного подумала, потом слегка пожала плечами:
— Лучше. Хуже. Я не знаю.
— Вы ожидали, что муж вас простит?
— Нет, — немедленно отозвалась Кэти. — Нет, доверие очень важно для Питера — и для меня. Я… я думала, что наш брак на этом закончится.
— Так и вышло?
Кэти смотрела в окно.
— Я не знаю.
— А вам бы хотелось, чтобы он закончился?
— Нет — ни в коем случае. Но… но я хочу, чтобы Питер был счастлив. Он заслуживает лучшего.
Дэнита кивнула:
— Он говорил вам это?
— Нет, конечно, нет. Но это правда.
— Правда, что он заслуживает лучшего?
Кэти кивнула.
— Вы мне кажетесь вполне приличным человеком. Почему вы так говорите?
Кэти молчала.
Дэнита откинулась на спинку кресла.
— У вас с мужем всегда были хорошие отношения?
— О да.
— И никогда не было ссор или размолвок?
— Нет — ну, однажды у нас произошел разрыв, давно, еще до того, как мы поженились.
— Да? И по какой причине?
Кэти чуть пожала плечами:
— Я точно не знаю. Мы встречались уже около года, еще когда учились в университете. Затем в один прекрасный день я просто порвала с ним.
— И вы не знаете почему?
Кэти снова посмотрела в окно, словно черпала силы в солнечном свете. Она закрыла глаза.
— Наверно… я не знаю, может быть, я просто не могла поверить, что кто-то может любить меня так беззаветно.
— И поэтому вы оттолкнули его?
Она нехотя кивнула:
— Пожалуй, да.
— А может быть, вы и сейчас пытаетесь его оттолкнуть? Для этого вы и пошли на эту измену, Кэти?
— Может быть, — неохотно согласилась Кэти. — Может быть.
Дэнита слегка наклонилась вперед.
— А почему вы думаете, что никто не может вас любить? — спросила она.
— Я не знаю, то есть я хочу сказать, конечно, Питер любит меня. Мы очень долго прожили вместе, и это была единственная абсолютно неизменная вещь в моей жизни. Я это знаю. И все же даже после стольких лет мне трудно в это поверить.
— Почему?
Едва заметное пожатие плечами.
— Из-за того, что я собой представляю.
— И что вы собой представляете?
— Я… я никто. Ничего особенного.
Дэнита постучала пальцами по столу.
— Похоже, вы не очень-то уверены в себе.
Кэти немного подумала.
— Пожалуй, да.
— Но вы сказали, что учились в университете?
— О да. И попала в список лучших студентов.
— А ваша работа — вы с ней справляетесь?
— Пожалуй. Мне несколько раз повышали жалованье. Но это несложная работа.
— И все же выходит, что все эти годы вы прекрасно справлялись со всеми своими обязанностями.
— Вроде да, — согласилась Кэти. — Но все это несущественно.
Дэнита удивленно подняла брови.
— А что же тогда, по-вашему, существенно?
— Я не знаю. Что-нибудь, что люди признают.
— Какие именно люди признают?
— Просто люди.
— А ваш муж — если я правильно поняла, его зовут Питер? Питер обращает внимание на ваши успехи?
— О да. У меня хобби — художественная керамика. Видели бы вы, как он восторгался, когда в прошлом году я выставляла свои работы в небольшой художественной галерее. Он всегда был такой, поддерживал меня — прямо с самого начала нашего знакомства. Когда я с отличием окончила университет, он устроил для меня вечеринку-сюрприз.
— А вы гордились собой?
— Я была рада, что университет наконец окончен.
— А родители вами гордились?
— Пожалуй.
— Мать, например?
— Да. Да, наверно. Она пришла на церемонию вручения дипломов.
— А как насчет отца?
— Нет, он при этом не присутствовал.
— Он вами гордился?
Короткий, резкий смешок.
— Скажите, Кэти: отец гордился вами?
— Конечно. — Что-то напряженное появилось в ее тоне.
— В самом деле?
— Я не знаю.
— Почему не знаете?
— Он никогда этого не говорил.
— Никогда?
— Мой отец — человек… сдержанный.
— И это беспокоило вас, Кэти?
Кэти подняла брови:
— Честно?
— Конечно.
— Да, это меня сильно беспокоило. — Она старалась сохранить спокойствие, но в голосе прорывалось волнение. — Меня это ужасно мучило. Что бы я ни сделала, он никогда меня не хвалил. Если я приносила домой табель с пятью «отлично» и одним «хорошо», он говорил только об этом «хорошо». Он ни разу не пришел в школу посмотреть, как я играю в школьном оркестре. Даже сейчас он считает мои занятия керамикой глупостью. И он никогда…
— Что никогда?
— Ничего.
— Пожалуйста, Кэти, скажите, о чем вы подумали.
— Он ни разу не сказал, что любит меня. Он даже поздравительные открытки на день рождения — открытки, которые за него выбирала мама, — подписывал «Папа». Не «С любовью, папа», а просто «Папа».
— Мне очень жаль, — сочувственно сказала Дэнита.
— Я изо всех сил старалась ему понравиться. Делала все, чтобы он мог гордиться мной. Но что бы я ни делала, он просто не замечал меня, как будто я вообще не существую.
— Вы когда-нибудь говорили об этом с отцом?
Кэти издала странный гортанный звук.
— Я вообще никогда ни о чем не говорила со своим отцом.
— Я уверена, что он не хотел сделать вам больно.
— Но он все же сделал мне больно. А теперь я сделала больно Питеру.
Дэнита кивнула:
— Вы сказали, что не верите, что кто-то может любить вас беззаветно.
Кэти кивнула.
— Это потому, что вам всегда не хватало отцовской любви?
— Наверно.
— Но вы считаете, что Питер очень любит вас?
— Вы его просто не знаете, а то вам и в голову бы не пришло задавать подобные вопросы. Его любовь всегда была настолько очевидной.
— Питер говорит вам о своей любви?
— О да. Не каждый день, конечно, но довольно часто.
Дэнита вновь откинулась на спинку кресла.
— Вероятно, проблемы с Питером — следствие ваших взаимоотношений с отцом. В глубине души вы не надеетесь быть любимой, потому что ваш отец подорвал в вас самоуважение. Когда появился Питер, который действительно вас полюбил, вы не смогли в это поверить и попытались — и все еще пытаетесь — оттолкнуть его.
Кэти сидела в каком-то оцепенении.
— Это случается довольно часто. Низкая самооценка даже в наше время все еще остается большой проблемой среди женщин.
Все еще в оцепенении, Кэти лишь нервно покусывала нижнюю губу.
— Вам нужно осознать, что вы вовсе не ничтожество, Кэти. Нужно признать собственную ценность, все те чудесные качества, которые видит в вас Питер. Питер ведь не унижает вас, верно?
— Нет. Никогда. Как я уже говорила, он всегда меня поддерживает.
— Простите, что я снова об этом спросила. Просто женщины часто выходят замуж за мужчин, похожих на своих отцов, так же как мужчины часто женятся на женщинах, похожих на своих матерей. Так что Питер не похож на вашего отца?
— Нет, ни капельки. Но тогда именно Питер добивался меня. Я не знаю, какого мужчину я искала. Я даже не уверена, что вообще искала какого-либо мужчину. Я думаю… я думаю, мне лучше было бы оставаться одной.
— А как насчет мужчины, с которым у вас была связь? Он был мужчина того типа, какой вы искали?
Кэти фыркнула:
— Нет.
— У вас возникло чувство привязанности к нему?
— О, Ханс был привлекателен, пухленький такой, как поросеночек. И было что-то обезоруживающее в его улыбке. Но я не бегала за ним.
— Он хорошо с вами обращался?
— Он умел любезничать с женщинами, но сразу было видно, что его комплименты — только слова.
— И все же это сработало.
Кэти вздохнула:
— Он был настойчив.
— Этот Ханс не напоминал вашего отца?
— Нет, конечно, нет, — поспешно отозвалась Кэти, но затем задумалась. — Ну, пожалуй, у них было кое-что общее. Питер сказал бы, что оба они тупые мужланы.
— А во время вашей связи как к вам относился Ханс?
— Он вел себя ужасно. Под конец он игнорировал меня неделями, пока, видимо, крутил с кем-то еще.
— Но когда он возвращался к вам, вы не отказывались.
Она вздохнула:
— Я знаю, что вела себя как последняя идиотка.
— Никто не собирается вас осуждать, Кэти. Я просто стараюсь понять, что происходило между вами. Почему вы продолжали возвращаться к Хансу?
— Я не знаю. Может быть…
— Да?
— Может быть, мне просто казалось, что большего я не заслуживаю.
— Потому что он относился к вам ужасно.
— Пожалуй.
— Потому что он обращался с вами, как ваш отец.
Кэти кивнула.
— Нам надо что-то делать с вашей самооценкой, Кэти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Питер по-прежнему не знал, что ему делать, не представлял, какое у них с Кэти может быть будущее. Он только что прочел забавную сцену — как Спенсер парировал вопросы Квирка несколькими старинными афоризмами, в то время как Хок безмолвно стоял рядом, пряча улыбку. Но это не развеселило Питера так, как бывало в прежние времена. Он вздохнул, заложил нужную страницу и отложил книгу.
Кэти спустилась по лестнице. Она распустила волосы и оделась в потрепанные голубые джинсы и просторную белую блузку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами — облик, который мог сойти и за призывный, и за нейтрально практичный. Она была явно сконфужена, но тем не менее пыталась привлечь внимание Питера, старательно посылая ему сигналы и рассчитывая, что они окажутся уместными независимо от того, в каком он будет настроении.
— Можно мне присоединиться? — спросила она дрожащим голосом.
Питер молча кивнул.
Диван состоял из трех широких подушек. Питер сидел на левой. Кэти села на границе между средней и правой, снова пытаясь быть одновременно и близкой, и далекой.
Они долго сидели рядом, не произнося ни слова.
Питер медленно покачал головой. Ему было жарко. Знакомые предметы теряли свои очертания. Недосып, подумал он. Но затем внезапно понял, что вот-вот расплачется. Он глубоко вздохнул — этого нельзя было допустить. Питер в последний раз по-настоящему плакал, когда ему было двенадцать лет. Ему тогда стало стыдно, он считал, что в таком возрасте уже не плачут, но его сильно дернуло током от электророзетки. В последующие тридцать лет он научился владеть собой при любых обстоятельствах, но теперь, когда все внутри него вскипало и поднималось…
Нужно все бросить, уехать куда-нибудь подальше от Кэти, подальше от всех, пожить в одиночестве…
Но было уже поздно. Его тело содрогнулось. Щеки стали мокрыми. Он понял, что сотрясается от рыданий. Кэти подняла руку, словно хотела приласкать его, но, видимо, передумала. Питер плакал несколько минут. Одна крупная слеза упала на обложку книги о Спенсере и впиталась в переплет.
Питер хотел остановиться, но не мог. Слезы все текли и текли. У него теперь текло из носа; он резко втягивал воздух в промежутках между судорожными вздрагиваниями, извергающими из него новые потоки слез. Наконец он смог выдавить из себя несколько неуверенных тихих слов.
— Ты сделала мне больно. — Вот и все, что он смог вымолвить.
Кэти кусала нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
— Я знаю, — кивнула она.
ГЛАВА 7
— Здравствуйте, — сказала стройная негритянка. — Добро пожаловать в Ассоциацию помощи семьям. Меня зовут Дэнита Крюсон. Как вы хотите, чтобы я вас называла — Кэтрин или Кэти? — Ее волосы были коротко острижены, на ней был бежевый жакет, в тон ему юбка и пара простеньких золотых украшений — идеальный образ современной деловой женщины.
И все же Кэти была немного ошарашена. Дэните Крюсон на вид было не больше двадцати четырех лет. Кэти думала, что психолог-консультант будет старым и бесконечно мудрым, а тут какая-то девчонка на семнадцать лет моложе нее. Впрочем, сойдет и она.
— Спасибо, что смогли принять меня так быстро.
— Это в порядке вещей, Кэти. Вы заполнили анкету?
Кэти протянула ей дощечку с закрепленным на ней листком бумаги.
— Да. С деньгами все нормально, я могу заплатить полный гонорар.
Дэнита улыбнулась, словно ей не часто приходилось это слышать.
— Чудесно. — Когда она улыбнулась, в уголках ее глаз не появилось ни единой морщинки, чему Кэти очень позавидовала. — Ну так в чем же заключается ваша проблема?
Кэти постаралась взять себя в руки. Уже много месяцев она жила с мучительным ощущением вины. Боже, подумала она, как я могла быть такой дурой? Но почему-то, пока она не увидела своими глазами, как Питер плачет, ей не пришло в голову прибегнуть к профессиональной помощи. Она не вынесет, если снова причинит ему подобную боль. Кэти сложила руки на коленях и очень медленно произнесла:
— Я обманывала своего мужа.
— Так, так, — протянула Дэнита. В ее тоне звучал лишь профессиональный интерес. — Он знает об этом?
— Да. Я сказала ему. — Кэти вздохнула. — Это оказалось самым трудным из того, что мне когда-либо приходилось делать.
— И как он это воспринял?
— Он был просто раздавлен. Я никогда не видела его в таком состоянии.
— Он рассердился?
— Да, он был просто в бешенстве, но в то же время очень расстроен.
— Он вас ударил?
— Что? Нет. Нет, он совсем не похож на домашнего скандалиста, вовсе нет.
— Ни физически, ни словесно?
— Конечно. Он всегда был очень добр ко мне.
— И все же вы ему изменили.
— Да.
— Почему?
— Я не знаю.
— Теперь, когда вы во всем признались, — спросила Дэнита, — как вы себя чувствуете?
Кэти немного подумала, потом слегка пожала плечами:
— Лучше. Хуже. Я не знаю.
— Вы ожидали, что муж вас простит?
— Нет, — немедленно отозвалась Кэти. — Нет, доверие очень важно для Питера — и для меня. Я… я думала, что наш брак на этом закончится.
— Так и вышло?
Кэти смотрела в окно.
— Я не знаю.
— А вам бы хотелось, чтобы он закончился?
— Нет — ни в коем случае. Но… но я хочу, чтобы Питер был счастлив. Он заслуживает лучшего.
Дэнита кивнула:
— Он говорил вам это?
— Нет, конечно, нет. Но это правда.
— Правда, что он заслуживает лучшего?
Кэти кивнула.
— Вы мне кажетесь вполне приличным человеком. Почему вы так говорите?
Кэти молчала.
Дэнита откинулась на спинку кресла.
— У вас с мужем всегда были хорошие отношения?
— О да.
— И никогда не было ссор или размолвок?
— Нет — ну, однажды у нас произошел разрыв, давно, еще до того, как мы поженились.
— Да? И по какой причине?
Кэти чуть пожала плечами:
— Я точно не знаю. Мы встречались уже около года, еще когда учились в университете. Затем в один прекрасный день я просто порвала с ним.
— И вы не знаете почему?
Кэти снова посмотрела в окно, словно черпала силы в солнечном свете. Она закрыла глаза.
— Наверно… я не знаю, может быть, я просто не могла поверить, что кто-то может любить меня так беззаветно.
— И поэтому вы оттолкнули его?
Она нехотя кивнула:
— Пожалуй, да.
— А может быть, вы и сейчас пытаетесь его оттолкнуть? Для этого вы и пошли на эту измену, Кэти?
— Может быть, — неохотно согласилась Кэти. — Может быть.
Дэнита слегка наклонилась вперед.
— А почему вы думаете, что никто не может вас любить? — спросила она.
— Я не знаю, то есть я хочу сказать, конечно, Питер любит меня. Мы очень долго прожили вместе, и это была единственная абсолютно неизменная вещь в моей жизни. Я это знаю. И все же даже после стольких лет мне трудно в это поверить.
— Почему?
Едва заметное пожатие плечами.
— Из-за того, что я собой представляю.
— И что вы собой представляете?
— Я… я никто. Ничего особенного.
Дэнита постучала пальцами по столу.
— Похоже, вы не очень-то уверены в себе.
Кэти немного подумала.
— Пожалуй, да.
— Но вы сказали, что учились в университете?
— О да. И попала в список лучших студентов.
— А ваша работа — вы с ней справляетесь?
— Пожалуй. Мне несколько раз повышали жалованье. Но это несложная работа.
— И все же выходит, что все эти годы вы прекрасно справлялись со всеми своими обязанностями.
— Вроде да, — согласилась Кэти. — Но все это несущественно.
Дэнита удивленно подняла брови.
— А что же тогда, по-вашему, существенно?
— Я не знаю. Что-нибудь, что люди признают.
— Какие именно люди признают?
— Просто люди.
— А ваш муж — если я правильно поняла, его зовут Питер? Питер обращает внимание на ваши успехи?
— О да. У меня хобби — художественная керамика. Видели бы вы, как он восторгался, когда в прошлом году я выставляла свои работы в небольшой художественной галерее. Он всегда был такой, поддерживал меня — прямо с самого начала нашего знакомства. Когда я с отличием окончила университет, он устроил для меня вечеринку-сюрприз.
— А вы гордились собой?
— Я была рада, что университет наконец окончен.
— А родители вами гордились?
— Пожалуй.
— Мать, например?
— Да. Да, наверно. Она пришла на церемонию вручения дипломов.
— А как насчет отца?
— Нет, он при этом не присутствовал.
— Он вами гордился?
Короткий, резкий смешок.
— Скажите, Кэти: отец гордился вами?
— Конечно. — Что-то напряженное появилось в ее тоне.
— В самом деле?
— Я не знаю.
— Почему не знаете?
— Он никогда этого не говорил.
— Никогда?
— Мой отец — человек… сдержанный.
— И это беспокоило вас, Кэти?
Кэти подняла брови:
— Честно?
— Конечно.
— Да, это меня сильно беспокоило. — Она старалась сохранить спокойствие, но в голосе прорывалось волнение. — Меня это ужасно мучило. Что бы я ни сделала, он никогда меня не хвалил. Если я приносила домой табель с пятью «отлично» и одним «хорошо», он говорил только об этом «хорошо». Он ни разу не пришел в школу посмотреть, как я играю в школьном оркестре. Даже сейчас он считает мои занятия керамикой глупостью. И он никогда…
— Что никогда?
— Ничего.
— Пожалуйста, Кэти, скажите, о чем вы подумали.
— Он ни разу не сказал, что любит меня. Он даже поздравительные открытки на день рождения — открытки, которые за него выбирала мама, — подписывал «Папа». Не «С любовью, папа», а просто «Папа».
— Мне очень жаль, — сочувственно сказала Дэнита.
— Я изо всех сил старалась ему понравиться. Делала все, чтобы он мог гордиться мной. Но что бы я ни делала, он просто не замечал меня, как будто я вообще не существую.
— Вы когда-нибудь говорили об этом с отцом?
Кэти издала странный гортанный звук.
— Я вообще никогда ни о чем не говорила со своим отцом.
— Я уверена, что он не хотел сделать вам больно.
— Но он все же сделал мне больно. А теперь я сделала больно Питеру.
Дэнита кивнула:
— Вы сказали, что не верите, что кто-то может любить вас беззаветно.
Кэти кивнула.
— Это потому, что вам всегда не хватало отцовской любви?
— Наверно.
— Но вы считаете, что Питер очень любит вас?
— Вы его просто не знаете, а то вам и в голову бы не пришло задавать подобные вопросы. Его любовь всегда была настолько очевидной.
— Питер говорит вам о своей любви?
— О да. Не каждый день, конечно, но довольно часто.
Дэнита вновь откинулась на спинку кресла.
— Вероятно, проблемы с Питером — следствие ваших взаимоотношений с отцом. В глубине души вы не надеетесь быть любимой, потому что ваш отец подорвал в вас самоуважение. Когда появился Питер, который действительно вас полюбил, вы не смогли в это поверить и попытались — и все еще пытаетесь — оттолкнуть его.
Кэти сидела в каком-то оцепенении.
— Это случается довольно часто. Низкая самооценка даже в наше время все еще остается большой проблемой среди женщин.
Все еще в оцепенении, Кэти лишь нервно покусывала нижнюю губу.
— Вам нужно осознать, что вы вовсе не ничтожество, Кэти. Нужно признать собственную ценность, все те чудесные качества, которые видит в вас Питер. Питер ведь не унижает вас, верно?
— Нет. Никогда. Как я уже говорила, он всегда меня поддерживает.
— Простите, что я снова об этом спросила. Просто женщины часто выходят замуж за мужчин, похожих на своих отцов, так же как мужчины часто женятся на женщинах, похожих на своих матерей. Так что Питер не похож на вашего отца?
— Нет, ни капельки. Но тогда именно Питер добивался меня. Я не знаю, какого мужчину я искала. Я даже не уверена, что вообще искала какого-либо мужчину. Я думаю… я думаю, мне лучше было бы оставаться одной.
— А как насчет мужчины, с которым у вас была связь? Он был мужчина того типа, какой вы искали?
Кэти фыркнула:
— Нет.
— У вас возникло чувство привязанности к нему?
— О, Ханс был привлекателен, пухленький такой, как поросеночек. И было что-то обезоруживающее в его улыбке. Но я не бегала за ним.
— Он хорошо с вами обращался?
— Он умел любезничать с женщинами, но сразу было видно, что его комплименты — только слова.
— И все же это сработало.
Кэти вздохнула:
— Он был настойчив.
— Этот Ханс не напоминал вашего отца?
— Нет, конечно, нет, — поспешно отозвалась Кэти, но затем задумалась. — Ну, пожалуй, у них было кое-что общее. Питер сказал бы, что оба они тупые мужланы.
— А во время вашей связи как к вам относился Ханс?
— Он вел себя ужасно. Под конец он игнорировал меня неделями, пока, видимо, крутил с кем-то еще.
— Но когда он возвращался к вам, вы не отказывались.
Она вздохнула:
— Я знаю, что вела себя как последняя идиотка.
— Никто не собирается вас осуждать, Кэти. Я просто стараюсь понять, что происходило между вами. Почему вы продолжали возвращаться к Хансу?
— Я не знаю. Может быть…
— Да?
— Может быть, мне просто казалось, что большего я не заслуживаю.
— Потому что он относился к вам ужасно.
— Пожалуй.
— Потому что он обращался с вами, как ваш отец.
Кэти кивнула.
— Нам надо что-то делать с вашей самооценкой, Кэти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42