Тут явно требовался иной, более грамотный подход.
– Положить МОЙ конденсор? – сказал он наглым тоном, подкидывая в руке жезл, как бы пробуя его на вес. – И постоять на месте? А с какой это стати? Давайте-ка вы заткнетесь и не будете мне указывать! Думаю, я и сам прекрасно разберусь, что мне делать.
– Лжец! – вот и второй голос прорезался, да еще как агрессивно! – Этот конденсор принадлежал Митле Ифасек, которую ты убил!
Степан презрительно хмыкнул и слегка оступился. Так это выглядело. На самом же деле от ее заявления он чуть с плато не свалился: сидя тут в одиночестве, он, оказывается, успел тем временем кого-то убить! Но уж наверняка не невинную овечку. У него мелькнула догадка, что могло стать причиной гибели Митлы Ифасек: решив, что смерть для него – это сплошное удовольствие, они придумали ему в наказание что-то другое и подослали сюда Митлу. Значит, она в их представлении могла стать чем-то похуже смерти.
– Я ни минуты не сомневалась, что ваша цель – диверсия, – сообщила первая холодно и вдруг раскочегарилась: – Вы провалились на первых шагах, и имейте в виду, что никакой конденсор не спасет вас от расплаты!
– Так, стоп, дамы. – Степан нахмурился, не забывая, однако, небрежно вертеть в руке жезл. – Во-первых, я никуда пока еще не провалился, в отличие от вашей Метлы или Митлы, не знаю, как ее там. Кстати, уверен, что она получила по заслугам. И предупреждаю сразу, чтобы меня потом не называли лжецом, извергом и, м-да… чудовищем: если с вашей стороны будут еще попытки нанести моей дипломатической персоне какой-либо вред, то они закончатся также плачевно.
– Ты поплатишься! – с ненавистью пригрозила вторая.
– И очень скоро! – веско залакировала первая.
К сожалению, они не желали слышать голос разума, то есть в данном случае – его, Степана, голос попросту прошел мимо их ушей. А вот он слушал их достаточно внимательно и многое понял: например, что обвал, способствовавший его освобождению, заодно погреб под собой явившуюся сюда для расправы Митлу. И что именно она выронила тут эту штуку, именуемую «конденсор». И наконец, что этот конденсор может ему в скором времени весьма пригодиться, если он не оставит мысль спасти этих дур от готовящегося десанта и обещанных Экселенцем жестоких мер, не предусматривающих снисхождения. Дурам, как известно, везет, повезло им и со Степаном – невзирая на их упрямство в стремлении с ним разделаться, он не отступил от своего намерения. Пожалуй, ему не стоило пока спускаться в долину – зачем, раз они собираются сами к нему нагрянуть? Остается немного подождать.
Прошло всего несколько минут, когда в предрассветных сумерках над плато возник темный прямоугольник, очертаниями весьма напоминающий дверь. Степан понял, что на его глазах формируется переходный канал – вроде тех, что использовали спасатели, преследовавшие его на Земле. Итак, здешние амазонки готовились к осуществлению своих угроз. А он, со своей стороны, решил, что настала пора испытать конденсор, не дожидаясь, пока из загустевшей пространственной дыры посыпятся сюрпризы.
Он навел на нее жезл и втопил одну из кнопок – какая попала под палец. Естественно, он не знал, что должно за этим последовать, просто опасался, что, оставайся он в бездействии, «зверь» примется за женщин куда круче, чем способен конденсор, и может быть даже пожестче, чем межпланетный спецназ.
В результате ли его действий, или по каким-то другим причинам темнота в прямоугольнике пошла рябью, уподобившись помехам на большом мониторе, а потом, совсем уже довершив сходство, там стали появляться, сменяя друг друга, объемные картины. В основном это были помещения – по большей части тесные и скудно обставленные, мелькнул полупустой зал какого-то трактира… Затем появилась маленькая площадь, освещенная единственным фонарем. Темнота, безлюдье… Вероятно, все это принадлежало городу, раскинувшемуся внизу – там, в долине, еще царила полноценная ночь. А картины продолжали меняться – вот возникла комната с камином, пылающим так близко, что, кажется, ступи через порог и сможешь прилечь на расстеленный перед ним ворсистый коврик.
Явственно ощутив хлынувшую оттуда волну тепла, Степан почти машинально убрал палец с кнопки. И, о чудо – камин зафиксировался! Огонь продолжал потрескивать, казалось, всего в нескольких шагах от него, действительно согревая!
– А ничего штучка, – проворчал он, с новым интересом рассматривая конденсор, не забывая поворачиваться к теплу то одним, то другим боком. Закоченевшие члены возвращались к жизни, вместе с тем оттаивали и мысли: Степан подумал о том, что при желании мог бы сейчас шагнуть в эту комнату, и альпинистом быть не надо – вот он, проход, ступай прямиком туда, разыскивай их женское начальство и предъявляй им ультиматумы непосредственно на месте. Но этот путь он временно отринул: здесь была его твердыня, его, можно сказать, ставка. Тут, в горах, ему была гарантирована относительная неприступность, и какая-никакая связь уже была налажена. А теперь вот и отопление появилось, словно по заказу.
Степан подвел предварительные итоги: чтобы до него добраться, был создан переходный канал. А он его, выходит, запросто переключил на свои нужды. Да, исключительно полезный прибор достался ему от злонамеренной Митлы, ликвидированной «зверем». Он же наверняка разжал ее руку, заставив выронить жезл. А потом положил палец «хозяина» на нужную кнопку – и планы противника он, похоже, с ее помощью сорвал, и теплом хозяина обеспечил. Все одно к одному. Назначение второй кнопки оставалось неясным, и Степан не спешил пока ее трогать – кто его знает, к чему это приведет, а сейчас предпочтительнее было сохранять стабильность.
Светало тут с потрясающей быстротой – только что едва брезжил рассвет, и вот уже из-за горизонта выплыл радостный шар солнца, словно оборвалась державшая его за краем земли ниточка. Не верилось, что это большое доброе светило может быть лишь светлой точкой в небесах его родной Земли, и весь открывшийся перед ним сумасшедший, ветреный простор принадлежит иной планете, чужому миру.
Но доказательства не заставили себя ждать: стоило световой волне пролиться в долину, как оттуда взвилось несколько сверкающих песчинок. Двигаясь в безупречном порядке, они взяли курс прямиком на скалу, ставшую теперь резиденцией ненавистного посланника.
Хотелось бы ему, чтобы эта стремительная стайка оказалась мирной делегацией, летящей сюда с целью извиниться за неподобающий прием и начать наконец нормальные переговоры. Увы – об этом не приходилось и мечтать. Оставалось надеяться, моррианки в своих действиях станут руководствоваться доводами разума либо на худой конец – хваленой женской интуицией. В самом деле – ну что им стоило его выслушать, ведь это так просто! Гораздо проще, чем убить.
Жаль только, что они об этом не знали. И вот уже одна из четырех маленьких, похожих на острые льдинки машин, потеряв на полпути скорость, беспомощно заваливается на крыло, уходя в сторону, падая все ниже. Не иначе как в ней что-то сломалось. А может быть, у пилота произошла спонтанная остановка сердца?.. И остальных не миновала чаша сия: они как будто слегка растерялись, утратив при этом слаженность в движении. Миг – и две машины столкнулись. Полыхнул взрыв – и вот уже огненное месиво, кувыркаясь, падает на землю. Из четырех аппаратов, так красиво вылетевших только что на расправу, целым остался лишь один: неприкаянно покружив над местом катастрофы, он вновь устремился в направлении Степана, с явным намерением в одиночку закончить начатое; вряд ли планы пилота изменились, ведь с тем она и летела, чтобы уничтожить чужака. Теперь ее ненависть утроилась, амазонка алкала возмездия, вследствие чего приходилось опасаться, что вскоре ее вместе с аппаратом разорвет просто-напросто в мелкие клочья.
Испробовать вторую кнопку на конденсоре – вот все, что Степан мог предпринять в очень слабой надежде, что это как-то поможет летунье выжить. Раздумывать было некогда – аппарат стремительно приближался, нацеленный острием прямо в Степана, словно в намерении нанизать его себе на нос. Направив жезл в другую сторону, Степан нажал разок на пробу – вдруг это окажется оружие, но ему-то ведь требовалось не убить, а спасти.
И сразу обратил внимание на появившиеся вокруг радужные всполохи. Воздух над ним заслоился, преломляя свет, заключая обладателя жезла в просторную полусферу, играющую всеми цветами спектра, наподобие мыльного пузыря. Довершив праздничное ощущение, в «пузырь» ударили, прыснув во все стороны, рубиновые росчерки. Источником нового лазерного шоу был тот самый летательный аппарат, оставшийся все-таки невредимым – эфемерный на вид «пузырь» сделал смертельный фейерверк, льющийся из-под узких крыльев, не только более зрелищным, но и абсолютно безвредным для Степана.
Вывод был очевиден: вторая кнопка обеспечила его защитным полем. «Два, нет, уже три-ноль в нашу пользу, считая Митлу», – подумал Степан, с удовольствием наблюдая за небесным представлением, так славно отмечающим его триумф. Но, увы, пока еще не победу.
Пилот заходила на цель снова и снова, будто задалась целью продлить гостю праздник, никак не желая признать свое бессилие перед «мыльной» преградой. А, может быть, она надеялась, что у «дорогого гостя» в приборе сядет батарея?.. Степан-то посчитал, что жезл, судя по названию, способен сам конденсировать энергию, черпая ее, например – почему нет? – из окружающей среды: гравитационную там, тепловую, квантовую – мало, что ли, ее, бесхозной, вокруг пропадает? Да чертова уйма! Как бы там ни было, артналет продолжался – носился туда-сюда штурмовик, сверкали лазерные вспышки, высекая каменное крошево из скалы за пределами непрошибаемого колпака.
Заглядевшись на светопредставление, Степан не сразу заметил, что под его надежным куполом зреет новая подлянка: рядом с ним, в непосредственной близости от мирно пылающего камина, стала под шумок образовываться еще одна «дверь» – не снаружи, а, к сожалению, внутри строго огороженной зоны. Без сомнения, оттуда готовилась какая-то очередная пакость: еще немного, и она бы осуществилась, причем, рассуждая логически—с результатом, прямо противоположным задуманному, то есть в ущерб самим пакостницам – не ткни Степан вовремя опять в первую кнопку.
Успел – новоявленный пространственный канал, не успев нагадить, повторил участь предыдущего: едва образовавшись, он заволокся рябью помех, а потом стал переключаться, демонстрируя на сей раз более оживленные картины – утро заставило нежные создания, не участвовавшие в операции по истреблению гостя, повылезать из своих постелей. Степан получил возможность составить некоторое представление о жизни и быте обитательниц Морры, но ведь и они имели возможность его видеть: многие не обращали на него внимания, а некоторые замирали в удивлении – кто это перед ними явился в «дверной» раме, словно призрак вернувшегося поутру с загула муженька? Хорошо, что переключение происходило достаточно быстро, не давая им возможности что-то сообразить; к слову сказать, и в «мужья» он подошел бы далеко не каждой.
Вопреки утверждению Экселенца, «нежные создания» на Морре были не только человечьего рода-племени: женская оппозиция, по крайней мере та, что наводила сейчас порядок в своих домах и совершала утренний променад по улицам, состояла из представительниц нескольких рас, объединившихся в борьбе против мужского шовинизма. Паучих среди них, правда, не было, а вот насчет загадочных кршасов Степан бы не поручился. Он успел насчитать четыре разновидности амазонок, когда после очередного «переключения канала» оттуда к нему на плато неожиданно выдвинулся крупный предмет быта, а именно – стол.
«Они что, решили таким образом заклинить дверь?» – была его первая мысль. Но происходящее больше смахивало на бытовую сценку: с другой стороны стол толкали две дамы – человеческая, довольно худая и в летах, пыхтела в компании с шерстистой особью, похожей на синего псифа из Галактического Совета, но эта была помельче и перекрашена в малиновый цвет (если только девочки у них не были розовыми от природы). Дружным рывком они пропихнули стол к Степану, облегченно перевели дух, а потом замерли на пороге, соображая, что задвинули его, кажется, не по адресу.
В этот миг «канал» переключился, и озадаченные дамы исчезли, сменившись сельскохозяйственным ландшафтом. Степан отпустил кнопку и вновь нажал, чем добился неожиданного результата: «дверь» закрылась, иначе говоря, исчезла, как бы выполнив свою миссию, то есть окончательно довершив сходство этой небольшой площадки в горах с его личным кабинетом: стол неплохо смотрелся у камина – мало кто может рассчитывать на такие шикарные условия, считаясь диверсантом во вражеском лагере. Скорее им уготованы сырые, зарешеченные подвалы с нарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Положить МОЙ конденсор? – сказал он наглым тоном, подкидывая в руке жезл, как бы пробуя его на вес. – И постоять на месте? А с какой это стати? Давайте-ка вы заткнетесь и не будете мне указывать! Думаю, я и сам прекрасно разберусь, что мне делать.
– Лжец! – вот и второй голос прорезался, да еще как агрессивно! – Этот конденсор принадлежал Митле Ифасек, которую ты убил!
Степан презрительно хмыкнул и слегка оступился. Так это выглядело. На самом же деле от ее заявления он чуть с плато не свалился: сидя тут в одиночестве, он, оказывается, успел тем временем кого-то убить! Но уж наверняка не невинную овечку. У него мелькнула догадка, что могло стать причиной гибели Митлы Ифасек: решив, что смерть для него – это сплошное удовольствие, они придумали ему в наказание что-то другое и подослали сюда Митлу. Значит, она в их представлении могла стать чем-то похуже смерти.
– Я ни минуты не сомневалась, что ваша цель – диверсия, – сообщила первая холодно и вдруг раскочегарилась: – Вы провалились на первых шагах, и имейте в виду, что никакой конденсор не спасет вас от расплаты!
– Так, стоп, дамы. – Степан нахмурился, не забывая, однако, небрежно вертеть в руке жезл. – Во-первых, я никуда пока еще не провалился, в отличие от вашей Метлы или Митлы, не знаю, как ее там. Кстати, уверен, что она получила по заслугам. И предупреждаю сразу, чтобы меня потом не называли лжецом, извергом и, м-да… чудовищем: если с вашей стороны будут еще попытки нанести моей дипломатической персоне какой-либо вред, то они закончатся также плачевно.
– Ты поплатишься! – с ненавистью пригрозила вторая.
– И очень скоро! – веско залакировала первая.
К сожалению, они не желали слышать голос разума, то есть в данном случае – его, Степана, голос попросту прошел мимо их ушей. А вот он слушал их достаточно внимательно и многое понял: например, что обвал, способствовавший его освобождению, заодно погреб под собой явившуюся сюда для расправы Митлу. И что именно она выронила тут эту штуку, именуемую «конденсор». И наконец, что этот конденсор может ему в скором времени весьма пригодиться, если он не оставит мысль спасти этих дур от готовящегося десанта и обещанных Экселенцем жестоких мер, не предусматривающих снисхождения. Дурам, как известно, везет, повезло им и со Степаном – невзирая на их упрямство в стремлении с ним разделаться, он не отступил от своего намерения. Пожалуй, ему не стоило пока спускаться в долину – зачем, раз они собираются сами к нему нагрянуть? Остается немного подождать.
Прошло всего несколько минут, когда в предрассветных сумерках над плато возник темный прямоугольник, очертаниями весьма напоминающий дверь. Степан понял, что на его глазах формируется переходный канал – вроде тех, что использовали спасатели, преследовавшие его на Земле. Итак, здешние амазонки готовились к осуществлению своих угроз. А он, со своей стороны, решил, что настала пора испытать конденсор, не дожидаясь, пока из загустевшей пространственной дыры посыпятся сюрпризы.
Он навел на нее жезл и втопил одну из кнопок – какая попала под палец. Естественно, он не знал, что должно за этим последовать, просто опасался, что, оставайся он в бездействии, «зверь» примется за женщин куда круче, чем способен конденсор, и может быть даже пожестче, чем межпланетный спецназ.
В результате ли его действий, или по каким-то другим причинам темнота в прямоугольнике пошла рябью, уподобившись помехам на большом мониторе, а потом, совсем уже довершив сходство, там стали появляться, сменяя друг друга, объемные картины. В основном это были помещения – по большей части тесные и скудно обставленные, мелькнул полупустой зал какого-то трактира… Затем появилась маленькая площадь, освещенная единственным фонарем. Темнота, безлюдье… Вероятно, все это принадлежало городу, раскинувшемуся внизу – там, в долине, еще царила полноценная ночь. А картины продолжали меняться – вот возникла комната с камином, пылающим так близко, что, кажется, ступи через порог и сможешь прилечь на расстеленный перед ним ворсистый коврик.
Явственно ощутив хлынувшую оттуда волну тепла, Степан почти машинально убрал палец с кнопки. И, о чудо – камин зафиксировался! Огонь продолжал потрескивать, казалось, всего в нескольких шагах от него, действительно согревая!
– А ничего штучка, – проворчал он, с новым интересом рассматривая конденсор, не забывая поворачиваться к теплу то одним, то другим боком. Закоченевшие члены возвращались к жизни, вместе с тем оттаивали и мысли: Степан подумал о том, что при желании мог бы сейчас шагнуть в эту комнату, и альпинистом быть не надо – вот он, проход, ступай прямиком туда, разыскивай их женское начальство и предъявляй им ультиматумы непосредственно на месте. Но этот путь он временно отринул: здесь была его твердыня, его, можно сказать, ставка. Тут, в горах, ему была гарантирована относительная неприступность, и какая-никакая связь уже была налажена. А теперь вот и отопление появилось, словно по заказу.
Степан подвел предварительные итоги: чтобы до него добраться, был создан переходный канал. А он его, выходит, запросто переключил на свои нужды. Да, исключительно полезный прибор достался ему от злонамеренной Митлы, ликвидированной «зверем». Он же наверняка разжал ее руку, заставив выронить жезл. А потом положил палец «хозяина» на нужную кнопку – и планы противника он, похоже, с ее помощью сорвал, и теплом хозяина обеспечил. Все одно к одному. Назначение второй кнопки оставалось неясным, и Степан не спешил пока ее трогать – кто его знает, к чему это приведет, а сейчас предпочтительнее было сохранять стабильность.
Светало тут с потрясающей быстротой – только что едва брезжил рассвет, и вот уже из-за горизонта выплыл радостный шар солнца, словно оборвалась державшая его за краем земли ниточка. Не верилось, что это большое доброе светило может быть лишь светлой точкой в небесах его родной Земли, и весь открывшийся перед ним сумасшедший, ветреный простор принадлежит иной планете, чужому миру.
Но доказательства не заставили себя ждать: стоило световой волне пролиться в долину, как оттуда взвилось несколько сверкающих песчинок. Двигаясь в безупречном порядке, они взяли курс прямиком на скалу, ставшую теперь резиденцией ненавистного посланника.
Хотелось бы ему, чтобы эта стремительная стайка оказалась мирной делегацией, летящей сюда с целью извиниться за неподобающий прием и начать наконец нормальные переговоры. Увы – об этом не приходилось и мечтать. Оставалось надеяться, моррианки в своих действиях станут руководствоваться доводами разума либо на худой конец – хваленой женской интуицией. В самом деле – ну что им стоило его выслушать, ведь это так просто! Гораздо проще, чем убить.
Жаль только, что они об этом не знали. И вот уже одна из четырех маленьких, похожих на острые льдинки машин, потеряв на полпути скорость, беспомощно заваливается на крыло, уходя в сторону, падая все ниже. Не иначе как в ней что-то сломалось. А может быть, у пилота произошла спонтанная остановка сердца?.. И остальных не миновала чаша сия: они как будто слегка растерялись, утратив при этом слаженность в движении. Миг – и две машины столкнулись. Полыхнул взрыв – и вот уже огненное месиво, кувыркаясь, падает на землю. Из четырех аппаратов, так красиво вылетевших только что на расправу, целым остался лишь один: неприкаянно покружив над местом катастрофы, он вновь устремился в направлении Степана, с явным намерением в одиночку закончить начатое; вряд ли планы пилота изменились, ведь с тем она и летела, чтобы уничтожить чужака. Теперь ее ненависть утроилась, амазонка алкала возмездия, вследствие чего приходилось опасаться, что вскоре ее вместе с аппаратом разорвет просто-напросто в мелкие клочья.
Испробовать вторую кнопку на конденсоре – вот все, что Степан мог предпринять в очень слабой надежде, что это как-то поможет летунье выжить. Раздумывать было некогда – аппарат стремительно приближался, нацеленный острием прямо в Степана, словно в намерении нанизать его себе на нос. Направив жезл в другую сторону, Степан нажал разок на пробу – вдруг это окажется оружие, но ему-то ведь требовалось не убить, а спасти.
И сразу обратил внимание на появившиеся вокруг радужные всполохи. Воздух над ним заслоился, преломляя свет, заключая обладателя жезла в просторную полусферу, играющую всеми цветами спектра, наподобие мыльного пузыря. Довершив праздничное ощущение, в «пузырь» ударили, прыснув во все стороны, рубиновые росчерки. Источником нового лазерного шоу был тот самый летательный аппарат, оставшийся все-таки невредимым – эфемерный на вид «пузырь» сделал смертельный фейерверк, льющийся из-под узких крыльев, не только более зрелищным, но и абсолютно безвредным для Степана.
Вывод был очевиден: вторая кнопка обеспечила его защитным полем. «Два, нет, уже три-ноль в нашу пользу, считая Митлу», – подумал Степан, с удовольствием наблюдая за небесным представлением, так славно отмечающим его триумф. Но, увы, пока еще не победу.
Пилот заходила на цель снова и снова, будто задалась целью продлить гостю праздник, никак не желая признать свое бессилие перед «мыльной» преградой. А, может быть, она надеялась, что у «дорогого гостя» в приборе сядет батарея?.. Степан-то посчитал, что жезл, судя по названию, способен сам конденсировать энергию, черпая ее, например – почему нет? – из окружающей среды: гравитационную там, тепловую, квантовую – мало, что ли, ее, бесхозной, вокруг пропадает? Да чертова уйма! Как бы там ни было, артналет продолжался – носился туда-сюда штурмовик, сверкали лазерные вспышки, высекая каменное крошево из скалы за пределами непрошибаемого колпака.
Заглядевшись на светопредставление, Степан не сразу заметил, что под его надежным куполом зреет новая подлянка: рядом с ним, в непосредственной близости от мирно пылающего камина, стала под шумок образовываться еще одна «дверь» – не снаружи, а, к сожалению, внутри строго огороженной зоны. Без сомнения, оттуда готовилась какая-то очередная пакость: еще немного, и она бы осуществилась, причем, рассуждая логически—с результатом, прямо противоположным задуманному, то есть в ущерб самим пакостницам – не ткни Степан вовремя опять в первую кнопку.
Успел – новоявленный пространственный канал, не успев нагадить, повторил участь предыдущего: едва образовавшись, он заволокся рябью помех, а потом стал переключаться, демонстрируя на сей раз более оживленные картины – утро заставило нежные создания, не участвовавшие в операции по истреблению гостя, повылезать из своих постелей. Степан получил возможность составить некоторое представление о жизни и быте обитательниц Морры, но ведь и они имели возможность его видеть: многие не обращали на него внимания, а некоторые замирали в удивлении – кто это перед ними явился в «дверной» раме, словно призрак вернувшегося поутру с загула муженька? Хорошо, что переключение происходило достаточно быстро, не давая им возможности что-то сообразить; к слову сказать, и в «мужья» он подошел бы далеко не каждой.
Вопреки утверждению Экселенца, «нежные создания» на Морре были не только человечьего рода-племени: женская оппозиция, по крайней мере та, что наводила сейчас порядок в своих домах и совершала утренний променад по улицам, состояла из представительниц нескольких рас, объединившихся в борьбе против мужского шовинизма. Паучих среди них, правда, не было, а вот насчет загадочных кршасов Степан бы не поручился. Он успел насчитать четыре разновидности амазонок, когда после очередного «переключения канала» оттуда к нему на плато неожиданно выдвинулся крупный предмет быта, а именно – стол.
«Они что, решили таким образом заклинить дверь?» – была его первая мысль. Но происходящее больше смахивало на бытовую сценку: с другой стороны стол толкали две дамы – человеческая, довольно худая и в летах, пыхтела в компании с шерстистой особью, похожей на синего псифа из Галактического Совета, но эта была помельче и перекрашена в малиновый цвет (если только девочки у них не были розовыми от природы). Дружным рывком они пропихнули стол к Степану, облегченно перевели дух, а потом замерли на пороге, соображая, что задвинули его, кажется, не по адресу.
В этот миг «канал» переключился, и озадаченные дамы исчезли, сменившись сельскохозяйственным ландшафтом. Степан отпустил кнопку и вновь нажал, чем добился неожиданного результата: «дверь» закрылась, иначе говоря, исчезла, как бы выполнив свою миссию, то есть окончательно довершив сходство этой небольшой площадки в горах с его личным кабинетом: стол неплохо смотрелся у камина – мало кто может рассчитывать на такие шикарные условия, считаясь диверсантом во вражеском лагере. Скорее им уготованы сырые, зарешеченные подвалы с нарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38