– Так у вас еще существует торговый флот? – рискнул перебить Степан. По его мнению, для транспортировки грузов куда удобней и естественней было бы использовать телепортацию, коль скоро они ее уже открыли.
– И не только торговый, – сказал Эксе-ленц. – Дело в том, что в трансверсию способны входить лишь живые существа с некоторым минимумом неодушевленной материи – одежда, например, и не слишком крупные предметы. Но вернемся к теме. Вы скажете, в чем же дело, ведь нам известна базовая планета разбойников, то есть в данном случае – разбойниц. В этой маленькой поправке – корень проблемы: мы оказались связаны по рукам и ногам, не имея возможности действовать жестко и без снисхождения. Представьте себе, даже угроза применения мезонной бомбы моррианок не испугала – ведь об ее реализации говорить не приходится, и они это прекрасно понимают. – Экселенц нервно хрустнул пальцами – словно переламывал хрупкие косточки строптивых женщин (в своем воображении, к счастью). И мрачно закончил: – А обычные силовые меры грозят обернуться затяжным кровавым конфликтом, что тоже, как вы догадываетесь, не сделает нам чести.
– Но почему бы просто не выполнить того, о чем они просят?.. – с точки зрения Степана, как стороннего наблюдателя, это был бы простейший выход.
– Предоставить им государственный статус?! – Экселенц даже вскочил, словно его ткнули шилом в святая святых любого политика – то есть проще говоря, в зад. – Да вы смеетесь? Они с действиями превратили Морру в типично бандитское логово – он заходил комнате, полы его длинных одежд развевались, было ясно, что вопрос волнует его не только как государственного деятеля, а всерьез задевает какие-то его тайные мужские струны. – Потом они потребуют места в парламенте, а затем и в Совете начнут диктовать нам политику. И на отказ или несогласие будут отвечать чем? Разбоем на торговых путях?
– Ну хорошо, а чем я-то могу помочь? – В самом деле Степану показалось, что он уже понял мысль Экселенца – забросить его на Mopру, заменив в какой-то мере им, Степаном, ту самую мезонную бомбу. Но, к его удивлению, преседатель Галактического Совета сказал обратное:
– В вас заключается наша последняя на, на мирное решение проблемы. Дело в том, что сих пор мы не рисковали посылать туда с дипломатической миссией мужчин, а женщин они просто-напросто берут в заложники.
– Но разве нельзя вести переговоры по радио?.. – тут Степан сообразил, что оперирует планетарными категориями, тогда как речь идет о межзвездных расстояниях, быть может, в несколько тысяч парсек, и поправился: – Ну, я имел ввиду – имеется же у вас с ними какая-нибудь связь..
– Мы поддерживаем гипертрансляционный канал, но в ответ на все наши передачи идет запись их требований, порой с незначительными добавлениями. Боюсь, поначалу мы несколько переусердствовали с угрозами, в результате моррианки просто-напросто стали нас игнорировать! – в голосе Экселенца появилась нотка нетерпеливого раздражения – он, должно быть, привык к безоговорочному повиновению, уговаривать исполнителя было для него внове. Степан, со своей стороны, не склонен был перед ним расстилаться. Пусть привыкает, олигарх.
– Насколько я понял, вы предлагаете мне отправиться туда. Но ведь и меня тоже можно взять в заложники – посадить в уютную камеру, регулярно кормить и поить, что вряд ли составит угрозу моей жизни?
– О, на сей счет можете не волноваться! – обрадовался Экселенц. – По прогнозу нашей аналитической системы, посланнику-мужчине там угрожает смерть с вероятностью девяносто семь процентов!
«Ну, такого рода процентное соотношение для смертников мы уже проходили, – подумал Степан, вспомнив девяносто пять процентов смертельного исхода, ожидавшие его при посещении Верлрока. – Только теперь акценты диаметрально сместились – стало быть, у тех, кто рискнет посягнуть там на мою жизнь, имеется лишь три процента на то, чтобы самим остаться невредимыми». А вслух сказал:
– Вы, кажется, говорили, что собираетесь использовать мой дар исключительно в мирных целях? Но при таком раскладе неизбежны жертвы, и мне, заметьте, заранее известно, что ими должны будут стать женщины.
Экселенц протестующе взмахнул рукой:
– Это вовсе необязательно! Вспомните Грабстрихта Семьдесят Пятого – он уже не единожды пытался вас убить, тем не менее до сих пор пребывает в здравии. Возможно, что и в данном случае дело обойдется поломкой аппаратуры… – Скептическое выражение лица собеседника сбило Экселенца с оптимистичной ноты: – Хорошо, хорошо, я готов допустить, что авариями не ограничится и пострадают несколько исполнительниц. Зато для остальных это будет поводом прислушаться к голосу разума! Как я уже упоминал, все другие меры ведут к неимоверному количеству жертв, во избежание чего мы, собственно, и решили послать туда вас – в качестве последнего, так сказать, наиболее щадящего аргумента.
– Женская логика, конечно, штука непредсказуемая, – сказал Степан, считавший, что таковая логика в числе многочисленных женских достоинств вообще отсутствует. – Но должны же они понимать, к чему их приведет противостояние системе!
– Чего вы хотите от этих зарвавшихся феминисток! – гнев Экселенца выплеснулся наружу, но он постарался взять себя в руки: – Они, видите ли, считают, что мужчины последних времен стали слишком нежны, мягкотелы и нерешительны, одним словом, вырождаются. И что по отношению к ним – слабому, так сказать, полу – мы теперь во всех отношениях стоим ступенькой ниже.
Кстати, Степану тоже совсем недавно приходила в голову мысль о том, что гуманоиды в космосе немного размякли, ушли от корней – может, в данной ситуации, когда требовалось расправиться с дамами, оно было и к лучшему. Галактику, по крайней мере человеческую ее часть, затопила интеллигентность, и, как ни странно, первыми против нее выступили женщины – хранительницы рода. В том-то и дело – во вселенной, где постоянно можно ожидать появления нового, неизвестного агрессора, без чести и принципов, готового на любую, невообразимую мерзость, вид, если он хочет выжить, просто не имеет права давать слабину, становиться «мягкотелым». И женщины, скорее всего неосознанно, просто в силу своей природы, возродили к жизни поубавившиеся в мире жестокость и подлость, вынуждая тем самым мужчин стать жесткими, для начала по отношению к ним, что было для последних особенно сложно. Воевать с женщинами – вообще неблагодарное занятие: проиграть им – значит расписаться в своей слабости, в то время как победа не сулит заслуженной славы, не говоря уже о чести – победитель и вовсе вроде как ее лишается. Получался замкнутый круг. И разорвать его, выходит, предстояло Степану.
– В чем конкретно будет состоять мое задание? – такой вопрос практически означал его согласие. Да и как было не согласиться, когда кровь грозила пролиться в любом случае и выбирать приходилось меньшее из двух зол: несколько жизней, загубленных при его вмешательстве, либо, если он откажется, – позорная война, а по сути, расправа над прекрасной половиной, раздувающей едва тлеющие угли мужского гнева, рискуя вызвать нешуточный взрыв.
– Ваша миссия будет чисто дипломатической, – пояснил Экселенц с заметным облегчением – его, похоже, не так пугала перспектива вооруженного конфликта с дамами, как необходимость применять давление к Степану Ладынину в случае, если бы тот занял непримиримую позицию. – Вам надо всего лишь обсудить с ними условия, при выполнении которых колония сможет рассчитывать на дальнейшее существование.
– Для этого придется что-то записывать в мой мозг? – озаботился Степан, вспомнив «тезисы», донимавшие его у Верлрока.
– Ни в коем случае! Нам следует исключить любое насильственное влияние на вас, во избежание… Ну, скажем так – неприятных для нас последствий. Уверен, что вы в состоянии будете запомнить все и без помощи нейротрона. – Улыбка, завершившая эту маленькую лесть, вышла чуть натянутой: необходимость действовать в переговорах без страховки, полностью положившись на отсталого землянина, явно не доставляла Экселен-цу большого удовольствия. Самого же Степана, до сих пор не жаловавшегося на собственную память, такое решение вполне устраивало.
Тем более, как стало ясно после получения подробных инструкций, задача перед ним стояла простейшая: нота содержала в себе ряд несложных пунктов, в том числе требование прекратить пиратство, отменить ограничения на въезд в колонию по половому признаку, и завершалась предложением добровольно перейти под патронаж метрополии, не дожидаясь принудительных санкций. Запомнив текст обращения и повторив его два раза для придирчивого Экселенца, Степан получил возможность задать напоследок интересующие его вопросы.
– Ваша переводящая система выше всяких похвал. – На самом деле он так и не понял, где она, собственно, расположена, но все-таки спросил: – Смогу ли я взять ее с собой, чтобы меня поняли там, на месте?
– Не волнуйтесь об этом – вы будете поняты, где бы ни оказались. Секрет прост – напротив ваших ушей парят два микроскопических датчика, осуществляющие перевод. Третий расположен надо лбом и предназначен для перевода вашей речи собеседнику, не отвечающему на сигнал наличия у него такого же устройства. Приборы фиксируются вашим собственным энергополем, оно же служит для них источником питания.
Степан повертел головой, вызвав у собеседника легкий смешок:
– Вы надеетесь их увидеть? Не старайтесь. Это можно сделать только с помощью микроскопа. Ну а теперь, если ваши вопросы исчерпаны… – Похоже, ему не терпелось приступить к заброске в бабье логово темного провинциала, являющегося на самом деле не чем иным, как новым и, без сомнения, мощным, однако еще толком не изученным оружием, при определенных условиях – массового поражения.
– Погодите! – воскликнул Степан, опасаясь, что его тут же телепортируют и закончить говорить ему придется уже в другом месте. И поспешил спросить: – А как же я вернусь назад?
– Ах, простите – я и забыл, что трансверсионный способ перехода для вас непривычен. Но в данном случае это действительно может стать проблемой… – Экселенц озабоченно почесал кончик носа, став вдруг ужасно похожим на простого землянина. Сходство длилось лишь миг – этакое мимолетное указание на общих, без сомнения, генетических предков – и было нивелировано дальнейшей речью, лишний раз доказывающей, как далеко нас опередили космические «родственники»: – Чтобы осложнить нам десант, они подключили на планете антитрансверсионную сеть так, что попасть туда с других планет стало возможно в одну-единственную подконтрольную им точку. Выходит, что вернуться вы сможете только с их помощью, по достижении вами договоренности, на что все мы очень надеемся.
– Так-так. – Степан мрачно побарабанил по подлокотнику и спросил: – А если мне не удастся достигнуть консенсуса?
– Тогда вам придется немного подождать – думаю, ничего страшнее плена вам грозить не может. Причем недолгого – на случай провала вашей миссии уже разработан план десантной oпeрации с орбиты, и скоро вы будете освобождены бравыми ребятами из ударного спецкорпуса.
– А как скоро вы планируете сбросить десант?
– Боюсь, что наши стандартные цифры ни о чем вам не скажут, – развел руками Экселенц, бледно усмехнувшись. Все-таки он здорово волновался и не в силах был этого скрыть.
– Но я должен знать, сколько времени имеется в моем распоряжении?
– Ну хорошо. – Экселенц проявлял прямо-таки чудеса терпения, наверняка ему не свойственные. – Давайте договоримся так: вам даются сутки по тамошнему времени для наведения дипломатических мостов. Если до окончания этого срока мы не получаем от вас никаких сообщений или эти сообщения будут неудовлетворительными, то в дело вступают войска.
Степану не надо было повторять, что он является единственным шансом для взбунтовавшихся женщин избежать подобной альтернативы. Он встал, предчувствуя, что расслабиться перед заброской ему уже не дадут.
– Вам предстоит немедленно приступить к выполнению задания, – подтвердил его догадки «шеф». – Я, со своей стороны, хочу пожелать вам удачи и надеюсь на ваше скорейшее возвращение.
В завершение Экселенц многозначительно поднял палец, но лишь затем, чтобы навести его на Степана, словно прицеливаясь. Мгновение – и председатель Галактического Совета растворился, как засвеченная фотография, в хлынувшей со всех сторон ослепительной белизне.
Тому, для кого с самого детства весь мир ограничивался поверхностью родной планеты, действительно нелегко сразу привыкнуть к настолько прогрессивному способу транспортировки. Что касается Степана, так он даже спутал однажды, было дело, этот их трансверсионный переход с потусторонним миром. Зато с тех пор научился безошибочно его узнавать не только по световому, но и по некоему снежно-пепельному эффекту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38