Васинцов не мог отделаться от мысли, что они идут по большому аквапарку — стенки камер были из толстого пуленепробиваемого стекла, и находившиеся в них люди-звери смотрели на них с разными эмоциями, некоторые с интересом, большинство же — совершенно равнодушно. Он вспомнил старый фильм про доктора-людоеда и подумал, что очень похоже…
В одном из «аквариумов» Васинцов неожиданно заметил семейную пару, два зверя сидели, обнявшись, на диванчике перед телевизором и увлеченно смотрели что-то из мира животных. Еще больше Васинцов удивился, заметив и третьего обитателя вольера — молодую самку, она устроилась на мягкой циновке у ног «хозяина» и нежно поглаживала его лапкой по бедру.
— Отец Иоанн, вы знали обо всем этом? — спросил Васинцов, снова нагоняя священнослужителя.
— Догадывался.
— Значит, кроме нас, работает несколько групп типа «ГРИФ»?
— Естественно, но вы, кажется, лучшая. По крайней мере наиболее эффективная.
— И все они сдают пойманных зверей сюда? Наши тоже здесь?
Отец Иоанн остановился и удивленно посмотрел на Васинцова:
— Звери, где вы видели зверей? Вы что, так еще ничего и не поняли? Это больные, они добровольно здесь. В любой момент они могут выйти. Теоретически, конечно. Потому что там, наверху, их ждет довольно незавидная участь. Те, что ловите вы, — взбесившиеся особи и подлежат полной изоляции или уничтожению. А эти люди, я подчеркиваю, люди, ничего противозаконного не совершили. И торкает их, обратите внимание, гораздо реже, а некоторых вообще не торкает.
— Но выглядят они…
— Ваш Корич тоже, извиняюсь, на Алена Делона не похож. Кстати, поинтересуйтесь у него, он подтвердит, что стал бриться гораздо чаще, особенно в последнее время.
— У него что, вырастут когти?
— Вовсе не обязательно…
— Тогда скажите, в конце концов, что мы ищем?
— Не что, а кого, и не ищем, а нашли. Господин Гнашевич? — вежливо обратился отец Иоанн, постучав в стеклянную дверь.
«Человек», сидевший за компьютером к ним спиной, повернулся на крутящемся кресле и удивленно спросил:
— Да, но не имел чести быть представленным.
— Священник Сергиевой Пустыни, наставник Иоанн. Это господин Васинцов из группы «ГРИФ».
Лицо зверя расплылось в странной гримасе. Надо понимать — в улыбке:
— Рад воочию увидеть таких известных людей. Чем обязан?
— У нас к вам несколько вопросов.
— Пожалуйста, буду рад. Да что вы там стоите, проходите в комнату, не бойтесь, я не кусаюсь, ха-ха-ха, — и Гнашев. щелкнул мощными челюстями. — Извините, глупая шутка, никак не могу привыкнуть к своему новому облику…
Васинцов снова убрал руку с кобуры и шагнул в «аквариум». Внутри было довольно мило, пахло свежо, кажется, свежим сеном, по крайней мере совсем не так, как в затхлых коридорах больницы, через которые им пришлось пройти.
Хозяин гостеприимно указал на диванчик у стены, потом на маленький столик:
— Угощайтесь, есть хороший коньяк, сигары. Подарок моего друга, старины Рауля, прямо с Кубы. Я, к сожалению, этих радостей жизни уже лишен, разве что сладости, в последнее время пристрастился к меду в сотах. Часами могу жевать. Так какое у вас ко мне дело?
— Нас интересует ваш брат.
— Артур? А что именно интересует вас по поводу моего брата?
— Вы знаете, где он сейчас?
— В последний раз мы с ним виделись перед его отлетом в Штаты для заключения контракта и продажи пакета акций. Но тут все это началось, контракты и акции в одночасье оказались простыми бумажками. Он тогда немного сорвался, загулял. В последний раз он звонил мне из Израиля, рассказывал, что решил пройтись по святым местам.
— Он… он тоже изменился?
— Да, он очень переживал, даже плакал. Я пытался его успокоить, мы где-то часа два говорили по телефону, но не уверен, получилось ли у меня вселить в него уверенность и надежду.
— Если не секрет, фактическим главой концерна «Гнашевич корпорейшн» являетесь вы или…
— Владелец — наш отец, Отто Гнашевич. И пока он жив…
— Но финансовую политику концерна осуществляете вы?
— Да, после тщательных консультаций с отцом. Хвала Богу, ему в последнее время значительно легче.
— Ваш брат имеет доступ к значительным финансовым средствам?
— Формально да, он может выступать от лица концерна в Штатах и африканских странах, но по крупным сделкам, финансовым изъятиям он в обязательном порядке консультируется со мной и отцом.
— Что значит крупным?
— От десяти миллионов и выше. «Новыми», разумеется.
— Ого! Поздравляю вас, если сделка в 10 миллионов для вас не очень крупная сделка, дела у вас обстоят хорошо.
— Вы же знаете, святой отец, вряд ли скоро деньги вообще будут иметь смысл.
— Да, но пока имеют. Вам известно, что ваш брат Артур перевел около сорока миллионов через офшорные зоны на счета подпольной лиги «Судного дня»?
— Артур? Не может быть.
— Тем не менее это так. Вы можете справиться об этом у своего отца. Вы можете сказать, какие задачи ставит перед собой лига «Судного дня»?
— Я знаю о ней очень мало. Только то, что размещено в Интернете. Артур как-то обмолвился о ней, и я поинтересовался. Какой-то странный вариант всеобщего покаяния.
— А вам известно, что лига «Судного дня» готовит сам Судный день?
— Не до конца вас понял.
— Да что там понимать, — не сдержался святой отец. — Они, в том числе и ваш братец, собираются устроить небольшую ядерную зиму, лет этак на пять. Чтобы покаявшееся человечество перед лицом Всевышнего предстало в полном составе без исключений! Так сказать, оптом…
От удивления Васинцов вздрогнул и выплеснул изрядную долю из черной бутылки в длинный бокал для коктейлей.
— Это очень крепкий ром, молодой человек, — словно механически сказал Гнашевич, глядя в одну точку в полу. — Боюсь, как бы вам не стало плохо.
— Мы привычные, — сказал Васинцов и опрокинул напиток в себя. Не соврал, зверюга, действительно очень крепкий, аж слезы из глаз. А Васинцов, между прочим, и к спирту привыкший.
Гнашевич встал, ссутулившись, подошел к столику и налил себе рюмку.
— Оптом? Уничтожить человечество? Я знаю, что вы говорите правду, но не могу в это поверить. Так чем я могу вам помочь?
— Черт побери, кто же вы такой на самом деле? — спросил Васинцов, снова стараясь приноровиться к батюшкиной скоростной манере передвижения.
— Не богохульствуй, сын мой. Грех не самый большой, но все же грех. Вас еще не торкало по поводу богохульства? Скоро начнет. Что касается меня, то я скромный слуга Божий.
— С каких пор скромные слуги Божьи посвящены в важнейшие государственные тайны?
— С тех самых, как его подопечных стали посещать откровения и вещие сны.
— Вы о детях, батюшка?
— О них. Я сегодня просто еще раз убедился, что эти сны — не детский бред и не детские фантазии. Как вы думаете, откуда шестилетняя девочка, сиротка из крохотной русской деревни, может знать про финансово-промышленную империю Гнашевичей и про их младшего отпрыска, собирающегося устроить Армагеддон?
— Не знаю, — откровенно ответил Васинцов, — но, думаю, вряд ли увидела по телевизору. Что вы собираетесь делать?
— Во-первых, связаться с вашим начальством, я почему-то по-прежнему ему доверяю, во-вторых, срочно увозить детей, им теперь здесь действительно очень опасно.
— Увозить куда?
— Куда увозят детей летом? К морю, купаться, в Крым или на Кавказ. И как можно быстрее, как быстро ваша группа может собраться?
— Но постойте, святой отец, как это в Крым?
— А что вас не устраивает? Вы не любите моря? Тогда у вас есть хороший шанс накупаться вволю, если мне не изменяет память, ваша группа должна сопровождать нас везде.
— Да, но я должен доложить руководству, — пробормотал совершенно сбитый с толку Васинцов.
— Так докладывайте, чего ждать! Уф-ф-ф, жара! Слава Богу, добрались. У вас есть карточки на метро?
— Я на машине, — ответил Васинцов.
— И где она, ваша машина?
— Там, на стоянке около госпиталя.
— Так что же вы молчали?! Столько времени потеряли. Вот теперь из-за вас придется возвращаться.
Васинцов понял, что больше словесного урагана со стороны святого отца он не выдержит. Осторожно взяв отца Иоанна под руку, он усадил его под зонтик в летнем кафе и дал знак официанту принести холодной газировки.
— Вы посидите здесь, батюшка, а я пока машину подгоню.
— Послушайте, святой отец, а кем вы были до… как это у вас там называется, до пострижения? — спросил Васинцов, включая зажигание и помогая отцу Иоанну пристегнуться.
— До рукоположения, хотите вы сказать? Я был Апостолом, девять рейсов на Поездке…
— А-а-а-а-а, тогда понятно…
— Да ничего тебе не понятно, — неожиданно грубо сказал отец Иоанн и мелко закрестился.
Одинцов словно и не удивился докладу Васинцова.
— Чертов монах, — пробурчал он, — какого хрена он туда поперся? Ладно, разберемся.
— А мне-то что делать? — спросил Васинцов.
— Что тебе этот поп сказал?
— Сказал, что надо срочно с детьми выезжать на Кавказ.
— Сказал, так выезжайте…
— Мил, собирайся! — крикнул Васинцов, едва открыл дверь.
— Собирайся куда? — спросила Карина, выглядывая из ванны.
— На кудыкину гору! Где твой акваланг и ласты?
— Что? Неужели на море? Отдыхать?
— Работать! — ответил Васинцов, вытягивая с антресолей спиннинг и ласты.
Свет в вагоне мигнул, поезд дернулся, потом еще раз и, наконец, медленно тронулся.
— Все, поехали! — сказал Васинцов, наблюдая за проплывавшей мимо платформой. А как вы на счет коньячку? — спросил он осторожно, доставая из сумки бутылку с пятью звездочками.
— Коньячку? — Святой отец отложил газету и заинтересованно посмотрел на янтарный напиток. — А почему бы и нет?
В ярком спортивном костюме и белых кроссовках, с широкой окладистой бородой отец Иоанн смотрелся довольно забавно. Он открыл свою сумку, позвенел в ней чем-то и выставил на стол небольшие серебряные стаканчики, несколько баночек с грибками, овощной икрой, маленькими пупырчатыми огурчиками. В завершение он торжественно водрузил на стол плоскую бутылочку.
— Наливка, домашняя, — с гордостью сказал он, — здесь все домашнее с нашей подмосковной фермы. Все натуральное, без химии и нитратов. Я слышал, вы тоже в деревню переселились?
— Да, купили с Кариной домик по объявлению в Подмосковье. Теперь в долгах как в шелках, зато в своем доме на своей земле. Знаете, милая такая деревенька, где все здороваются на улице. Плохо только — добираться на работу долго, да на хозяйство времени много уходит. Непривычные мы, горожане, к сельской жизни, но Каринке нравится.
— Карина? Ваша жена?
— Пока нет еще.
— Значит, живете во грехе? Грустно. Грустно, когда даже лучшие представители общества пренебрегают правилами христианской морали. Детей-то, надеюсь, нет?
Васинцов польщенно улыбнулся, значит, священник считает его лучшим представителем общества…
— Детей пока нет. Но надеюсь…
— Вот за это и выпьем, за ваших будущих детей и за детей вообще, — предложил отец Иоанн, поднимая изящный стаканчик. Они, чокнувшись, выпили и закусили грибком.
— Святой отец, я давно хотел спросить, как вы пришли к э-э-э-э…
— К вере в Бога?
— Нет, к этой идее с детьми.
— А для меня обе эти идеи едины. Длинная история, но времени у нас, видимо, много, не утомлю рассказом? Я уже говорил, что служил в группе АПО на Поездке во время «смуты»? Попал туда совершенно случайно, я ведь на юридическом учился, вот нас и послали на практику, посмотреть, что есть «ускоренное судопроизводство в условиях чрезвычайного положения». А Поездок под завязку разным отребьем забит: мошенники, наркоманы, сутенеры, проститутки, бомжи вонючие, со столичных вокзалов взятые. Многие вообще без документов, у других всех бумаг — один рапорт о задержании. Что по пути в вагонах творилось — не пересказать, через каждый час шмон, а они все равно все пьяные да под кайфом. А их ведь судить надо. Так вот, посмотрел я на эти судилища и за голову схватился. Рассмотрение дела, показания свидетелей, прения защитник-обвинитель, последнее слово и вынесение приговора — на все полчаса. Тут же срок, и поехали кататься в Сибирь… Суд скорый и правый. Насчет скорого согласен, насчет правого… И самое удивительное, ребята, что со мной на практику присланы были, от такого суда просто в восторге были, мол, чего с этой швалью цацкаться, дать срок, а там разберемся.
У судей-то этих планерки, то есть итоговые совещания, положено было по ночам проводить, вот нас и попросили в заключение первого же совещания высказать свое мнение. Остальные практиканты обстоятельно докладывают свои наблюдения, мол, так держать, восхищаемся вашей тяжелой, но нужной работой, господа Апостолы! А я встал и выдал, что ничего более ужасного в жизни своей не видел, что это не суд, а судилище. Видели бы вы, как они на меня смотрели. А после совещания старший Апостол — командир Поездка приглашает меня остаться. Все, думаю, сейчас «неуд» в аттестацию вкатит и обратно в универ отправит. А он так обстоятельно меня про биографию расспросил, с кем-то созвонился и… назначает меня государственным защитником группы АПО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66