— Да ну? — привстал на массажном топчанчике Юдин. — Ты не перепутал?
— Нет, тридцать пять минут, как должно было торкнуть, — заверил Кайметов, облаченный в простыню, как римский патриций. — Кто-нибудь что-нибудь чувствует?
— Блаженство! — хором ответили Юдин и Вазгян.
— А я вообще балдею! — заявила Карина, выглядывая из-за двери парилки.
— Брысь! — скомандовал Васинцов сурово, и Карина, застыдившись обнаженной груди, юркнула за дверь. — Мужики, со мной тоже что-то странное, я про вселенские ценности думать начал, про то, что жизнь прекрасна.
— Такая же фигня, — признался Дзюба.
— А мне подумалось, как бы здорово жить в лесу, слушать пение птиц во внутреннем согласии с собой. Растить детей, внуков и радоваться, видя, как крепнет твое продолжение, плоть от плоти твоей, — мечтательно сказал Гулин.
— Тогда не вздумай обрезать крайнюю плоть, — заржал Кайметов и испортил всю идиллию…
Отчет Никоненко оказался документом забавным. По всему было видно, что старшина — мент тертый, всех односельчан знал в лицо, с проблемными частенько проводил разъяснительные беседы. Как заправский следователь, он завел специальную картотеку, и спроси его хоть ночью, где нынче вечером Васька Клюев может пить самогон, мигом ответит: у Люськи Бобенко или Зинки Чесняк в компании с Семой Бубко и евойным кумом Доковым. А ежели в управе аванс дали, сидит он в той же компании с шофером Федькой в местном «Трактире» и угощает местных коньяком. Потому как душа широкая.
Особая папка была посвящена местному «криминалитету». Здесь были фотографии, заявления потерпевших, опись изъятого при обысках. В общем-то ничего серьезного: пьянки с дебошами, мордобитие, вскрытие дач, кража кур и мелкого скота у местных. Удивляло другое: за последний год большинство местного «непутевого люда» либо взялось за ум, либо из села съехало. Был, правда, случай убийства — два местных дебошира порубили друг друга топорами насмерть, да еще злостная самогонщица ушла в лес и повесилась, после того как навестила детей в интернате. А вот Андрей Головлев, трижды судимый сельчанин, вместе со своей сожительницей просто исчез…
Васинцов лихо развернулся на площади и, подъехав к остановочному павильону, заглушил двигатель снегохода. Никоненко сидел на своем мотоцикле и задумчиво наблюдал, как «пазик», ревя мотором, пытается забраться на взгорок у околицы села, значит, минут через десять будет здесь.
— Всегда встречаете? — спросил Васинцов.
Никоненко понял вопрос и кивнул:
— В обязательном порядке. Этот автобус, он почти круглый год вроде как паром между нашим маленьким мирком и огромным, внешним миром. Все видно, кто приехал, кто уехал. Раньше еще молоковоз ходил, а теперь сами масло, сыр делаем, на этом же автобусе и отправляем.
— И судя по твоим записям, философ ты мой при исполнении, все непутевое из села уезжает, а взамен прибывает здоровый элемент. А водила Федор вроде как старик Харон на переправе через Стикс?
— Что-то типа этого, — то ли не понял, то ли сделал вид, что не понял иронии, Никоненко. — Вот глянь туда, вдоль реки, это дачный кооператив, еще год назад здесь зимой ни одной дачи жилой не было, а теперь…
Действительно, из труб чуть ли не четверти дач вились дымки.
— Это городские, приехали летом и остались, это они маслобойню и сыроварню наладили, колбасный цех, коптильню. Теперь у нас в школе учителей комплект, свой врач есть, фельдшер, инженер-строитель, агроном из сельхозакадемии, целой кафедрой заведовал. А вот такие, — и он кивнул в сторону остановочного павильона, — съезжают.
Васинцов посмотрел и увидел крупного красномордого мужчину, прятавшегося от мартовского ветра за облупившейся жестью остановки в окружении полудюжины мешков и чемоданов.
— Наш бывший зампредседателя потребсоюза Бобров.
— Тоже автобуса ждет? Неужто при такой должности на хотя бы скромную «нивку» не заработал?
— На «нивку»? Два «СуперУАЗа» и «ниссан-патрол», не считая того, что записано на жену и тещу! Еще во время первых торков в пользу сельской общины отдал, жена его потом чуть живьем не съела. А потом и ее торкнуло, бриллианты свои в церковь отволокла, чуть ли не насильно батюшке всучила. А вечером прибежала и забрала, а утром опять принесла. Короче, отцу Алексию это все надоело, он в пользу Сергиевой Пустыни камешки передал, а Бобрихе сказал, что нечего бегать туда-сюда, как электричка. Но грехи ей все-таки отпустил. Кстати, а вот и он…
К площади медленно подходил молодой священник в черном суконном пальто поверх рясы. На голове батюшки ясно выделялись хорошие наушники аудиоплейера.
— Все «Пинк Флоид» слушает, — объяснил Никоненко, вынимая из кармана какую-то бумажку, — ищет в их музыке небесное звучание… И вот еще что, я тут на всякий случай подборочку сделал.
— Что за подборочку? — удивился Васинцов.
— Это список тех населенных пунктов, куда убыли наши бывшие односельчане, и я заметил тенденцию.
— Что за тенденция?
— Ну вот смотрите, многие подались в район, в областной центр, некоторые даже в Москву. Это понятно. Но вот некоторые населенные пункты… Я проверял, у них там ни родных, ни даже знакомых, но почему-то они направляются именно туда, и не только отсюда, я сверялся в райуправлении, звонил знакомым…
— Постойте, постойте, Ржач, Чапаевск, Мулино… Это же «зоны отчуждения»? Вот так дела! Вы позволите мне оставить этот листок себе?
— Я для вас его и подготовил.
Они разобрались по номерам, Карина выбрала местечко под ветвями старого дуба, ногой разгребла снег, быстро разложила складной столик, вынула из сумки термос, пирожки, холодную телятину, расставила стаканчики.
— Мила, — укоризненно сказал Васинцов, — мы же на охоте…
— Ну и что? Вам, мужикам, как ни назови, что охота, что рыбалка, все одно — пьянка. Нажретесь, и давай языками молоть про работу да про баб. Что я, не знаю, что ли? А появится твой волчище, тут ему и хана — не сомневайся.
Васинцов и не сомневался, по части стрельбы с Кариной никто сравниться не мог, да и позицию она выбирала так, что жертва словно сама выходила под ее ствол и подставляла бочок. Вот и сейчас они вовсе не случайно получили «номера» по соседству с парой Корич — Гулин, подстраховывали. Гулин был плох, совсем плох, после той самой проверки в институте он замкнулся в себе, во время совместных застолий отмалчивался большей частью и со спирта перешел на винцо. А в последнее время все чаще уходил в одиночку «побродить по лесу с ружьишком», но добычу приносил крайне редко и с собаками общего языка не находил.
На охоту их пригласил Никоненко. Егерь лично привез ему лицензии на отстрел: волки зарезали трех овец на ферме, да и на дальнем хуторе корова ушла в лес да так и не вернулась… В принципе ничего особенного, волков здесь отстреливали каждые три года, только вот почтальонша рассказывала, что, когда развозила почту, видела большую стаю, вышедшую из перелеска. Вел стаю матерый зверь, и едва увидев ее, тут же погнался. Если бы не снегоход, задрали бы, как пить дать. И еще она божилась, что волк, поняв, что не догонит, остановился, высунул язык и обложил ее трехэтажным матом. Только мало что не почудится женщине со страху.
— Третий, приготовьтесь, слышу собак очень близко…
Мила первой вскинула винтовку, Васинцов тоже присел на колени и поднял ствол своей «Сайги».
— Осторожней, здесь дети, — раздался в наушниках голос Гулина.
Дети, откуда здесь могут быть дети? Или сельские мальчишки сбежали с уроков, чтобы посмотреть, как «городские спортсмены» охотятся на волков?
Первым на полянку, огороженную красными флажками, выскочил большой бурый волк. Он припал передними лапами к снегу, огляделся, потом поднял большую голову и втянул ноздрями воздух, тявкнул. По его следам на поляну вышли две волчицы, дюжина полугодков. Стая замерла на месте, молодая самка заскулила и снова бросилась в лес.
Винтовка Карины сухо щелкнула, потом еще раз, вожак взвизгнул и закрутился на месте, остальная стая метнулась в лес.
— Вот так дела, это ж Андрюха Голованов, — почесал затылок Никоненко, — только оброс сильно. Да и зубы поменял, у него-то после последней «ходки на зону» сплошь фиксы рыжие были, а теперь белые, крепкие. И что мне теперь в рапорте писать? Несчастный случай на охоте? Затаскают теперь…
Раздался скрип снега, с трудом удерживаясь на лыжах, из чащи медленно вышел Гулин. Из-за пазухи у него торчал мокрый черный нос.
— Щенка, что ли, нашел? — удивился Кайметов. — Ба, да это волчонок!
Гулин ушел ночью, оставил на столе рапорт об увольнении, просьбу переслать его денежное довольствие матери в Саратов, с собой взял того волчонка и кусок задка убитой на охоте кабанихи.
«Больше не могу противиться природе, ухожу в леса. Простите, если что не так, Гулин», — вот и вся прощальная записка. Его встретил еще старик-ветеринар на тропинке к реке. «Они там в лесу, одни», — сказал Гулин странным голосом. И глаза у него были какие-то странные, желтые, что ли…
Одинцов ждал их на автовокзале. Он с ухмылкой наблюдал из окна своего «суперуазка», как отдохнувшие «грифы» помогают водителю выгрузить из чудовища марки «ПАЗ» коробки с маслом и сыром, оценил кабанью шкуру, которой охотники не преминули похвалиться. Он молча прочитал рапорт Гулина, его прощальную записку, понимающе кивнул.
— Как отдохнули? — спросил он, доставая из кармана какие-то бумаги.
— Отлично! — ответил за всех Васинцов.
— Не торкало?
— Даже наоборот.
— Вот и замечательно, здесь билеты для всей команды, только тебя, Карину и Корича прошу чуть задержаться. Надо помочь местным товарищам…
Гулин шел по рыхлому снегу, безошибочно угадывая направление. Тяжелые ботинки с рифленой подошвой оставляли четкие следы на подмокшем снегу. Только у реки Гулин немного замешкался, каким-то шестым чувством понял, что идти по тропинке через реку не следует — тонкий лед уже не выдержит веса его тела. Он свернул, пробрался вдоль огородов и только тогда по узкому мосточку перешел речку и вошел в лес. Было тепло, и он даже вспотел в теплой штурмовой куртке. Волчонок за пазухой свернулся в клубок и тихонько попискивал во сне.
Стаю он нашел на той самой поляне, где они накануне охотились. Три женщины лежали прямо в снегу, вытянув вперед лапы, около них дурачились в лунном свете около дюжины волчат.
— Что так долго? — спросила главная Старшая Самка, поднимаясь.
— Дозревал, — коротко ответил Гулин, забрался рукой за пазуху и выпустил щенка на снег. Тот поднял куцый хвост, радостно кинулся к матери и ткнулся холодным носом в набухшую грудь. Тут же из леса вышли два молодых самца. Один из них подошел к Гулину совсем близко, осторожно принюхался и принял подчиняющуюся позу. Все было ясно без слов, Гулину быть вожаком стаи, он здесь самый сильный, умный и крупный самец.
— Поесть чего-нибудь принес? — сказала молоденькая самка, принюхиваясь к вещмешку Гулина, и тут же испуганно замолчала. Ей не полагалось говорить вперед Самки Старшей, но пронесло, по-видимому, Старшая думала о том же. Гулин долго возился с узлом, с непривычки короткие пальцы с мощными когтями плохо слушались, наконец ремешок поддался, и он выложил мясо на снег. Стая по очереди, без особой спешки принялась ужинать.
— Что решил делать? — спросила Старшая Самка, облизываясь.
— Будем уходить в сторону заповедника. Егерь лицензии на отстрел привез, так что здесь теперь опасно.
— В заповеднике тоже опасно, да и овец там нет.
— Ничего, скоро разлив — зайчатиной перебьемся, а уйдем дальше, там у меня егерь знакомый есть, тоже, кажется, из наших.
Самка покорно кивнула и лизнула Гулина в щеку, он воспринял это, как должное, отрывисто дал команду. Стая быстро выстроилась в цепочку и след в след двинулась по снегу. Гулин с непривычки царапал подушечки лап об острый наст, но скоро свыкся, и стая пошла быстрее.
Глава 6 — Параллель 4
СХВАТКА
— Знакомьтесь, полковник Одинцов, капитан Васинцов, лейтенант Миль, старший прапорщик Корич. Группа «ГРИФ». Прибыли из центра, будут работать по делу о «маньяке в лесопосадке», раз мы сами не в силах, — сурово сказал начальник следственного отдела и сел в кресло. — Я уже ввел товарищей в курс дела, в общих чертах, об остальном вы расскажете им в ходе дальнейшей работы.
Карина Белову сразу не понравилась, да, красива, но слишком уж взгляд самоуверенный, насмешливый. Наверное, еще та столичная штучка. Вон, вымахала-то под два метра, и ноги от ушей. Прапорщик был тоже еще тот, особенно морда. Прямо-таки выдающаяся физиономия, с такой в фильмах ужасов вампиров играть или ночного сторожа на кладбище. Что касается капитана, то пока трудно что-то сказать определенное. Взгляд у него цепкий, вроде бумаги изучает, а краем глаза посматривает, оценивает. Белов вздрогнул от неожиданности, когда услышал свою фамилию.
— …версия товарища Белова оригинальная, и я удивляюсь, почему ваше управление не рассматривает ее в качестве основной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66