– Последнюю фразу она сопровождала соответствующими движениями руки, а на лице ее застыло мстительное выражение. – Ведь он тебя имел в виду, верно?
– А то ты не знаешь... Разве не ты сказала халдею, чтобы он привел меня из зала? – Я поднялся. Усталость и безысходность навалились на мои плечи с такой силой, что меня пошатывало. – Тебе известно, что у него осталась бабка?
– У Харона нет и не было родственников. Он сирота.
Спорить не хотелось. Возможно, он сам так преподнес ей свою жизнь. Теперь он умер, и кто я такой, чтобы что-то доказывать и объяснять?
– Он очень детально тебя описал и сказал, что ты обязательно придешь, – сказала девушка. – Но почему ты явился так поздно? Если б чуть пораньше, возможно, ты смог бы услышать от него то, что тебе было нужно...
– Я тут вообще случайно, мог и не зайти... Был в зале, смотрел шоу... Мое появление – стечение обстоятельств. – Я говорил и не слышал себя. Мир рухнул.
– Вся наша жизнь – стечение обстоятельств, – сказала она. – А как тебе понравилось шоу?
– Я в восторге.
– Выглядит натурально, правда?
– Что ты имеешь в виду?.. – Я так растерялся, что даже забыл, где я и что за человек лежит мертвым у моих ног.
– Я имею в виду, что все это бутафория. За исключением последнего аккорда, разумеется.
– Бутафория? – тупо переспросил я.
– Да! Туфта, подделка, имитация, фальшивка, липа! А ты поверил, что ее разрывают плетью на части? Все рассчитано на идиотов, таких же, как ты.
– Но я видел кровь... – Мне вдруг стало обидно за себя, за ту ярость, которую я испытывал, глядя на сцену; уж мои чувства совершенно точно были неподдельными. – Кровь текла из ран на ее теле...
– Для этой цели клуб нанял двоих первоклассных спецов, которые раньше работали в Москве, на киностудии. Тебе интересно, сколько им платят?
– Да пошла ты... – устало сказал я. – Он точно не сказал, как найти Выход?
С мстительным выражением лица она помотала головой.
Нужно уходить. Нужно возвращаться домой, собирать веши и хоть ползком, но мотать из города. А может быть, Вася Бухло еще не успел уехать – вряд ли журналист так быстро стал транспортабелен... Тогда это мой шанс.
– Прощай, – сказал я, натянул куртку и повесил на плечо автомат. – Мне нечем тебе помочь. Разве что тем, что скажу напоследок: твой Харон – порядочная сволочь.
Выйдя из комнаты, я сразу понял, что не знаю, куда идти. На выбор было три коридора: прямо, направо и налево; каким из них мы пришли сюда, я, конечно, не запомнил. Времени на раздумья не было, и я рванул прямо.
Коридор петлял – совсем как тот, которым мы пришли, но я быстро понял, что расположение комнат другое, и я выбрал не то направление. Меня охватила настоящая паника; я остановился. Мало того, что я нашел мертвого Харона, который мне уже ничем никогда не поможет, я еще и не могу выйти отсюда!
И тут мне пришло в голову: в обойме моего пистолета два патрона, а чтобы застрелиться, достаточно одного.
Я достал «Макарова» и посмотрел на него. Почему бы и нет?.. Ольга и Димка в Москве у моего лучшего друга, который многим мне обязан; он не бросит их, поможет. Мама? Для нее это будет удар, но что делать? Силы мои иссякли. Окружающий мир может долго издеваться надо мной, подталкивая к самоубийству. Почему же не решить проблему сегодня, сейчас, разом? Кто сказал, что я смогу выбраться из Нижнего города, дойти до дома, собрать вещи, а потом еще как-то добраться до Васи? Кто сказал, что этот свихнувшийся мир позволит мне все это сделать?
Резким движением я взвел курок, все еще не будучи уверенным, что мое решение – единственно верное в данных обстоятельствах... И услышал голос, который со времени просмотра шоу запомнил надолго:
– Не играйте. Может выстрелить.
Наверное, конферансье не ожидал от меня такой прыти, и на лице его появилось ошарашенное выражение: я одолел разделявшее нас приличное расстояние меньше, чем за секунду. Он оказался прижатым к стене, моя левая рука сдавила его горло, а правая держала пистолет у его виска. Весь лоск, вся холеная элегантность слетели мигом: передо мной был насмерть перепуганный человек.
– Что вы... что вы... – бормотал он и бился под моей рукой, как птица, но моей всепоглощающей ярости мог в этот момент позавидовать и Тайсон, проигрывающий решающий бой.
– Откуда я тебя знаю? – прошипел я со всей ласковостью удава, опутавшего кролика.
– Не понимаю... что вы...
– Повторяю вопрос: откуда я тебя знаю?! – заорал я ему в лицо, чем довел его почти до состояния обморока. – Где мы встречались? Почему я уверен, что видел тебя раньше, но не могу вспомнить где?!
– Горло... Отпустите... Вы душите меня...
– Он все равно не скажет. Ты зря стараешься.
Новый голос прозвучал из глубины коридора, слева от меня. Там стоял Вельзевул – по-прежнему в черном кожаном плаще и капюшоне, скрывающем лицо. Мы с конферансье посмотрели на него (моей жертве стоило больших усилий повернуть голову).
– Отпусти его и уходи.
– Откинь капюшон! – крикнул я.
– Тебе не надо видеть мое лицо. – Голос звучал с эхом, хотя до его появления эха в коридоре не было. – Мое лицо люди видят перед смертью. Вот, например, Харон...
– Он что, вправду Вельзевул? – спросил я конферансье. Тот молчал и только хватал ртом воздух. – Давай проверим. Всегда мечтал попытаться убить дьявола.
Я сдвинул «Макарова» на несколько сантиметров и направил дуло на фигуру в коридоре, зная, что не промахнусь. Все-таки у меня был «стрелковый талант»...
За мгновение до выстрела мне подумалось, что сейчас он растворится и окажется по другую сторону от нас, как Дракула в фильме «Ван Хельсинг». Но этого не произошло. Все-таки это не кино, а обычный мир, пусть и сильно свихнувшийся.
Грохот выстрела на мгновение оглушил нас обоих, но я оправился быстрее; конферансье улизнуть не успел. Вельзевул пошатнулся и упал плашмя лицом вниз, без вскрика.
– Чистая работа, – сказал я, поворачиваясь к конферансье. – Что скажете?
Мокрое от пота лицо его было серого цвета, глаза вылезли из орбит. Я уже не давил ему на горло, но он продолжал открывать рот, как выброшенная на берег рыба – теперь, видимо, от ужаса: ведь дуло пистолета вернулось на исходную, к его виску. И он знал, что я могу выстрелить.
– Вы с-сумасшедший?.. 3-зачем вы у-убили его?.. Вы з-знаете...
– А зачем вы дурите людей на своем шоу?!
– Кто вам... Кто вам...
– Взыграло очкарито, дружище Биттнер?! Обещаю: следующим будешь ты. Рассказывай!!!
И я чуть отступил, не убирая руку и оружием.
– Он актер... Обычный актер... Напустил туману и мистики... Это всегда работало...
– Нашелся дурак, который принял его за настоящего дьявола и решил проверить, смертен ли слуга тьмы, – перебил я. – Дальше!
– Есть грим... Есть приемы... Есть люди, которые обеспечивают подлинность... Эффект потрясающий...
Да уж, подумал я, вспоминая свои ощущения во время чудовищной порки, на деле оказавшейся фарсом.
– В конце – натуральный групповой половой акт...
– Это понятно. Надеюсь, вы крепко подумаете, показывать ли вам ваше шоу следующей ночью. Хотя бы потому, что для начала надо найти подходящего исполнителя роли Вельзевула. Возвращаемся к нашим барашкам: где мы встречались?
Мне почему-то казалось, что это последняя ниточка, и ответ разъяснит все. И я не собирался отпускать его, не узнав.
Он почти пришел в себя и был готов к отпору.
– Это ничего вам не даст.
– Мне решать.
– Вы не поймете...
– Слушай, хватит юлить! Не такой уж я тупой, каким кажусь. Говори. Попробую разобраться.
Он вздохнул и посмотрел на тело в кожаном плаще.
– Вельзевул был прав: я не могу ответить.
– Очень жаль, – сказал я и прижал дуло «Макарова» к его виску. – Ответ неверный, а главное – несовместимый с жизнью.
– Вы можете меня пристрелить, но тогда будете плутать по этим коридорам очень долго, – сказал конферансье со странной интонацией. – Одному вам не выйти. Так уж тут все устроено. «Страус Эму» обладает рядом любопытных свойств... по отношению к новичкам. Видели фильм «Чародеи»?
– Я уважаю Стругацких, а «Чародеи» – бездарная советская чушь. Но мы отвлеклись. Какие предложения?
– Я вас выведу. А ответ на свой вопрос вы все равно услышите... чуть позже и не от меня.
– Мне нужно сию минуту и от тебя.
– Увы.
– Что ж, если знаешь молитвы – начинай.
Конферансье послушно что-то забормотал, украдкой оглядываясь по сторонам, а я прикинул варианты. Возможно, он блефует. А если нет? Ведь до того момента, как он появился здесь, я был в панике и на грани самоубийства. Отвечать на мои вопросы он все равно не станет, так хоть поможет побыстрее отсюда убраться...
– Что решили? – спросил проницательный конферансье.
– Веди, Сусанин, хрен с тобой.
Проходя мимо неподвижно лежащего ничком Вельзевула, он приостановился.
– Почему стоим, кого ждем? – спросил я.
– Вы разве не хотите посмотреть на его лицо?
– Зачем?
– Во всех романах герой, убив злодея в маске, снимает ее и говорит что-то патетическое...
– Н-да, – сказал я, – туго тебе сегодня пришлось: на голове отразилось... Он мертв и мне совершенно неинтересен. Вперед!
В какой-то момент он так припустил, что мне показалось – сейчас оторвется, а я останусь здесь, как Гость с юга в институте НУИНУ. Но этого не произошло. Конферансье еще дважды прибавлял шагу, почти бежал, и один раз шел очень медленно. Если для того, чтобы выйти из недр клуба, надо соблюдать странные ритуалы а-ля «быстро-медленно» (возможно, не только это), то мне действительно пришлось бы скитаться здесь до полного одичания.
В целом путь до выхода занял чуть больше пяти минут.
На улице светало; было, возможно, около семи утра. Конферансье открыл ключом дверь служебного входа и поежился от холодного утреннего воздуха.
– Ох, спасибо, – сказал я, – что б я без тебя делал...
– Вы посредине, – сказал он.
– Посредине... чего? – не понял я.
– Вашего пути.
– Ну нет, хватит, завязываю! Сегодня же постараюсь убраться, пусть федеральные власти разбираются в ситуации, и с вами в том числе. Уж их-то вы не НАЕ...
– Да, – согласился он, – будет лучше для всех, если вы уедете. И напрасно вы убили Вельзевула. Но запомните то, что я сказал: вы посредине.
– Хорошо, хорошо, – сказал я, – будь здоров...
Я свернул за угол. У главного входа топтался огромный кролик. Вид у него был несчастный.
– Здоро во, Багз Банни! – крикнул я. – Всё на посту?
– Сейчас заканчиваю, – мягкими лапами он ухватился за кроличью голову и потянул ее вверх. Под ней оказалась потная веснушчатая белобрысая мордаха. – Устал, ног не чувствую...
– Слышал, у вас несчастье, – сказал я, подходя. – С Вельзевулом что-то. Скоро похороны.
– Неостроумно, – сказал он и повернулся к дверям.
– Согласен, – сказал я и без замаха ударил его кулаком в лицо. Наклонился над нелепо распластавшимся кроликом с человечьей головой и задушевно сказал: – Не сменить ли тебе работу, сынок? По дружбе советую.
Он со страхом посмотрел на меня, вытер кровь под носом и всхлипнул.
Я поддал ногой откатившуюся кроличью голову и пошел по улице.
Нижний город опустел. От ночного оживления не осталось и следа. Фонари гасли, иллюминация и реклама выключены; люди попрятались – набираться сил перед следующей ночью. Они вообще-то работают? – подумал я. Как они живут? Где добывают средства, чтобы ночами отрываться в ночных клубах, барах, ресторанах и дискотеках? А может, я все себе надумал – и вчера была пятница; уик-энд, конец недели... Следующей ночью здесь опять можно застать гульбу, а с воскресенья на понедельник на улицах не увидишь ни души?
Но как они могут веселиться, когда город гибнет, и его смерть обязательно коснется всех – и их в том числе?!
...На звук, который несся вдоль улицы, догоняя меня, я вначале не обратил внимания, будучи поглощен тем, как быстрее добраться домой. Но тут строгий и громкий мегафонный голос сказал:
– Полиция Независимой Административной Единицы Нижний город. Не делайте резких движений. Остановитесь и поднимите руки.
ЧАСТЬ 3
«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДЕВОЧКИ!»
Глава первая
– Угу... – сказал усмешливый сержант, обшаривая карманы моей куртки. – Так как, вы сказали, вас зовут?
– Вы третий раз меня спрашиваете, и третий раз я вам отвечаю: Армеев Артем Александрович.
– Это все замечательно, – чувствовалось, что торопиться ему некуда. Он швырнул куртку на заднее сиденье полицейской «Волги» и теперь разглядывал мой ПМ 88-го года с таким видом, словно это было что-то космическое. Манера поведения абсолютно стандартная: пренебрежительная, с оттенком хамства. Так себя ведут все менты всех городов – по крайней мере в России. Когда-то я сам вел себя почти так же, за что, уйдя из милиции, стал люто себя ненавидеть. – Только почему я не вижу подтверждающего ваши слова документа?
– Мой паспорт дома.
– Ай-ай-ай, Артем Александрович, или как вас там... В такое неспокойное время... Почему же ваш паспорт дома, а вы здесь?
– Поехали в управление, – сказал его хмурый напарник в штатском. – Там разберемся.
Сержант кинул ему мой «Макаров» и подошел ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– А то ты не знаешь... Разве не ты сказала халдею, чтобы он привел меня из зала? – Я поднялся. Усталость и безысходность навалились на мои плечи с такой силой, что меня пошатывало. – Тебе известно, что у него осталась бабка?
– У Харона нет и не было родственников. Он сирота.
Спорить не хотелось. Возможно, он сам так преподнес ей свою жизнь. Теперь он умер, и кто я такой, чтобы что-то доказывать и объяснять?
– Он очень детально тебя описал и сказал, что ты обязательно придешь, – сказала девушка. – Но почему ты явился так поздно? Если б чуть пораньше, возможно, ты смог бы услышать от него то, что тебе было нужно...
– Я тут вообще случайно, мог и не зайти... Был в зале, смотрел шоу... Мое появление – стечение обстоятельств. – Я говорил и не слышал себя. Мир рухнул.
– Вся наша жизнь – стечение обстоятельств, – сказала она. – А как тебе понравилось шоу?
– Я в восторге.
– Выглядит натурально, правда?
– Что ты имеешь в виду?.. – Я так растерялся, что даже забыл, где я и что за человек лежит мертвым у моих ног.
– Я имею в виду, что все это бутафория. За исключением последнего аккорда, разумеется.
– Бутафория? – тупо переспросил я.
– Да! Туфта, подделка, имитация, фальшивка, липа! А ты поверил, что ее разрывают плетью на части? Все рассчитано на идиотов, таких же, как ты.
– Но я видел кровь... – Мне вдруг стало обидно за себя, за ту ярость, которую я испытывал, глядя на сцену; уж мои чувства совершенно точно были неподдельными. – Кровь текла из ран на ее теле...
– Для этой цели клуб нанял двоих первоклассных спецов, которые раньше работали в Москве, на киностудии. Тебе интересно, сколько им платят?
– Да пошла ты... – устало сказал я. – Он точно не сказал, как найти Выход?
С мстительным выражением лица она помотала головой.
Нужно уходить. Нужно возвращаться домой, собирать веши и хоть ползком, но мотать из города. А может быть, Вася Бухло еще не успел уехать – вряд ли журналист так быстро стал транспортабелен... Тогда это мой шанс.
– Прощай, – сказал я, натянул куртку и повесил на плечо автомат. – Мне нечем тебе помочь. Разве что тем, что скажу напоследок: твой Харон – порядочная сволочь.
Выйдя из комнаты, я сразу понял, что не знаю, куда идти. На выбор было три коридора: прямо, направо и налево; каким из них мы пришли сюда, я, конечно, не запомнил. Времени на раздумья не было, и я рванул прямо.
Коридор петлял – совсем как тот, которым мы пришли, но я быстро понял, что расположение комнат другое, и я выбрал не то направление. Меня охватила настоящая паника; я остановился. Мало того, что я нашел мертвого Харона, который мне уже ничем никогда не поможет, я еще и не могу выйти отсюда!
И тут мне пришло в голову: в обойме моего пистолета два патрона, а чтобы застрелиться, достаточно одного.
Я достал «Макарова» и посмотрел на него. Почему бы и нет?.. Ольга и Димка в Москве у моего лучшего друга, который многим мне обязан; он не бросит их, поможет. Мама? Для нее это будет удар, но что делать? Силы мои иссякли. Окружающий мир может долго издеваться надо мной, подталкивая к самоубийству. Почему же не решить проблему сегодня, сейчас, разом? Кто сказал, что я смогу выбраться из Нижнего города, дойти до дома, собрать вещи, а потом еще как-то добраться до Васи? Кто сказал, что этот свихнувшийся мир позволит мне все это сделать?
Резким движением я взвел курок, все еще не будучи уверенным, что мое решение – единственно верное в данных обстоятельствах... И услышал голос, который со времени просмотра шоу запомнил надолго:
– Не играйте. Может выстрелить.
Наверное, конферансье не ожидал от меня такой прыти, и на лице его появилось ошарашенное выражение: я одолел разделявшее нас приличное расстояние меньше, чем за секунду. Он оказался прижатым к стене, моя левая рука сдавила его горло, а правая держала пистолет у его виска. Весь лоск, вся холеная элегантность слетели мигом: передо мной был насмерть перепуганный человек.
– Что вы... что вы... – бормотал он и бился под моей рукой, как птица, но моей всепоглощающей ярости мог в этот момент позавидовать и Тайсон, проигрывающий решающий бой.
– Откуда я тебя знаю? – прошипел я со всей ласковостью удава, опутавшего кролика.
– Не понимаю... что вы...
– Повторяю вопрос: откуда я тебя знаю?! – заорал я ему в лицо, чем довел его почти до состояния обморока. – Где мы встречались? Почему я уверен, что видел тебя раньше, но не могу вспомнить где?!
– Горло... Отпустите... Вы душите меня...
– Он все равно не скажет. Ты зря стараешься.
Новый голос прозвучал из глубины коридора, слева от меня. Там стоял Вельзевул – по-прежнему в черном кожаном плаще и капюшоне, скрывающем лицо. Мы с конферансье посмотрели на него (моей жертве стоило больших усилий повернуть голову).
– Отпусти его и уходи.
– Откинь капюшон! – крикнул я.
– Тебе не надо видеть мое лицо. – Голос звучал с эхом, хотя до его появления эха в коридоре не было. – Мое лицо люди видят перед смертью. Вот, например, Харон...
– Он что, вправду Вельзевул? – спросил я конферансье. Тот молчал и только хватал ртом воздух. – Давай проверим. Всегда мечтал попытаться убить дьявола.
Я сдвинул «Макарова» на несколько сантиметров и направил дуло на фигуру в коридоре, зная, что не промахнусь. Все-таки у меня был «стрелковый талант»...
За мгновение до выстрела мне подумалось, что сейчас он растворится и окажется по другую сторону от нас, как Дракула в фильме «Ван Хельсинг». Но этого не произошло. Все-таки это не кино, а обычный мир, пусть и сильно свихнувшийся.
Грохот выстрела на мгновение оглушил нас обоих, но я оправился быстрее; конферансье улизнуть не успел. Вельзевул пошатнулся и упал плашмя лицом вниз, без вскрика.
– Чистая работа, – сказал я, поворачиваясь к конферансье. – Что скажете?
Мокрое от пота лицо его было серого цвета, глаза вылезли из орбит. Я уже не давил ему на горло, но он продолжал открывать рот, как выброшенная на берег рыба – теперь, видимо, от ужаса: ведь дуло пистолета вернулось на исходную, к его виску. И он знал, что я могу выстрелить.
– Вы с-сумасшедший?.. 3-зачем вы у-убили его?.. Вы з-знаете...
– А зачем вы дурите людей на своем шоу?!
– Кто вам... Кто вам...
– Взыграло очкарито, дружище Биттнер?! Обещаю: следующим будешь ты. Рассказывай!!!
И я чуть отступил, не убирая руку и оружием.
– Он актер... Обычный актер... Напустил туману и мистики... Это всегда работало...
– Нашелся дурак, который принял его за настоящего дьявола и решил проверить, смертен ли слуга тьмы, – перебил я. – Дальше!
– Есть грим... Есть приемы... Есть люди, которые обеспечивают подлинность... Эффект потрясающий...
Да уж, подумал я, вспоминая свои ощущения во время чудовищной порки, на деле оказавшейся фарсом.
– В конце – натуральный групповой половой акт...
– Это понятно. Надеюсь, вы крепко подумаете, показывать ли вам ваше шоу следующей ночью. Хотя бы потому, что для начала надо найти подходящего исполнителя роли Вельзевула. Возвращаемся к нашим барашкам: где мы встречались?
Мне почему-то казалось, что это последняя ниточка, и ответ разъяснит все. И я не собирался отпускать его, не узнав.
Он почти пришел в себя и был готов к отпору.
– Это ничего вам не даст.
– Мне решать.
– Вы не поймете...
– Слушай, хватит юлить! Не такой уж я тупой, каким кажусь. Говори. Попробую разобраться.
Он вздохнул и посмотрел на тело в кожаном плаще.
– Вельзевул был прав: я не могу ответить.
– Очень жаль, – сказал я и прижал дуло «Макарова» к его виску. – Ответ неверный, а главное – несовместимый с жизнью.
– Вы можете меня пристрелить, но тогда будете плутать по этим коридорам очень долго, – сказал конферансье со странной интонацией. – Одному вам не выйти. Так уж тут все устроено. «Страус Эму» обладает рядом любопытных свойств... по отношению к новичкам. Видели фильм «Чародеи»?
– Я уважаю Стругацких, а «Чародеи» – бездарная советская чушь. Но мы отвлеклись. Какие предложения?
– Я вас выведу. А ответ на свой вопрос вы все равно услышите... чуть позже и не от меня.
– Мне нужно сию минуту и от тебя.
– Увы.
– Что ж, если знаешь молитвы – начинай.
Конферансье послушно что-то забормотал, украдкой оглядываясь по сторонам, а я прикинул варианты. Возможно, он блефует. А если нет? Ведь до того момента, как он появился здесь, я был в панике и на грани самоубийства. Отвечать на мои вопросы он все равно не станет, так хоть поможет побыстрее отсюда убраться...
– Что решили? – спросил проницательный конферансье.
– Веди, Сусанин, хрен с тобой.
Проходя мимо неподвижно лежащего ничком Вельзевула, он приостановился.
– Почему стоим, кого ждем? – спросил я.
– Вы разве не хотите посмотреть на его лицо?
– Зачем?
– Во всех романах герой, убив злодея в маске, снимает ее и говорит что-то патетическое...
– Н-да, – сказал я, – туго тебе сегодня пришлось: на голове отразилось... Он мертв и мне совершенно неинтересен. Вперед!
В какой-то момент он так припустил, что мне показалось – сейчас оторвется, а я останусь здесь, как Гость с юга в институте НУИНУ. Но этого не произошло. Конферансье еще дважды прибавлял шагу, почти бежал, и один раз шел очень медленно. Если для того, чтобы выйти из недр клуба, надо соблюдать странные ритуалы а-ля «быстро-медленно» (возможно, не только это), то мне действительно пришлось бы скитаться здесь до полного одичания.
В целом путь до выхода занял чуть больше пяти минут.
На улице светало; было, возможно, около семи утра. Конферансье открыл ключом дверь служебного входа и поежился от холодного утреннего воздуха.
– Ох, спасибо, – сказал я, – что б я без тебя делал...
– Вы посредине, – сказал он.
– Посредине... чего? – не понял я.
– Вашего пути.
– Ну нет, хватит, завязываю! Сегодня же постараюсь убраться, пусть федеральные власти разбираются в ситуации, и с вами в том числе. Уж их-то вы не НАЕ...
– Да, – согласился он, – будет лучше для всех, если вы уедете. И напрасно вы убили Вельзевула. Но запомните то, что я сказал: вы посредине.
– Хорошо, хорошо, – сказал я, – будь здоров...
Я свернул за угол. У главного входа топтался огромный кролик. Вид у него был несчастный.
– Здоро во, Багз Банни! – крикнул я. – Всё на посту?
– Сейчас заканчиваю, – мягкими лапами он ухватился за кроличью голову и потянул ее вверх. Под ней оказалась потная веснушчатая белобрысая мордаха. – Устал, ног не чувствую...
– Слышал, у вас несчастье, – сказал я, подходя. – С Вельзевулом что-то. Скоро похороны.
– Неостроумно, – сказал он и повернулся к дверям.
– Согласен, – сказал я и без замаха ударил его кулаком в лицо. Наклонился над нелепо распластавшимся кроликом с человечьей головой и задушевно сказал: – Не сменить ли тебе работу, сынок? По дружбе советую.
Он со страхом посмотрел на меня, вытер кровь под носом и всхлипнул.
Я поддал ногой откатившуюся кроличью голову и пошел по улице.
Нижний город опустел. От ночного оживления не осталось и следа. Фонари гасли, иллюминация и реклама выключены; люди попрятались – набираться сил перед следующей ночью. Они вообще-то работают? – подумал я. Как они живут? Где добывают средства, чтобы ночами отрываться в ночных клубах, барах, ресторанах и дискотеках? А может, я все себе надумал – и вчера была пятница; уик-энд, конец недели... Следующей ночью здесь опять можно застать гульбу, а с воскресенья на понедельник на улицах не увидишь ни души?
Но как они могут веселиться, когда город гибнет, и его смерть обязательно коснется всех – и их в том числе?!
...На звук, который несся вдоль улицы, догоняя меня, я вначале не обратил внимания, будучи поглощен тем, как быстрее добраться домой. Но тут строгий и громкий мегафонный голос сказал:
– Полиция Независимой Административной Единицы Нижний город. Не делайте резких движений. Остановитесь и поднимите руки.
ЧАСТЬ 3
«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДЕВОЧКИ!»
Глава первая
– Угу... – сказал усмешливый сержант, обшаривая карманы моей куртки. – Так как, вы сказали, вас зовут?
– Вы третий раз меня спрашиваете, и третий раз я вам отвечаю: Армеев Артем Александрович.
– Это все замечательно, – чувствовалось, что торопиться ему некуда. Он швырнул куртку на заднее сиденье полицейской «Волги» и теперь разглядывал мой ПМ 88-го года с таким видом, словно это было что-то космическое. Манера поведения абсолютно стандартная: пренебрежительная, с оттенком хамства. Так себя ведут все менты всех городов – по крайней мере в России. Когда-то я сам вел себя почти так же, за что, уйдя из милиции, стал люто себя ненавидеть. – Только почему я не вижу подтверждающего ваши слова документа?
– Мой паспорт дома.
– Ай-ай-ай, Артем Александрович, или как вас там... В такое неспокойное время... Почему же ваш паспорт дома, а вы здесь?
– Поехали в управление, – сказал его хмурый напарник в штатском. – Там разберемся.
Сержант кинул ему мой «Макаров» и подошел ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33