– Авителла? – тихо спросил Король.
Она подняла на него чистые глаза, с неверием и трудом вспоминая собственное имя.
– Вита?
– Меня зовут Берта. Меня всегда звали именно так.
И тогда он с силой, крепко обнял ее гладкие плечи, преодолел слабое сопротивление и на своем виске ощутил теплые капли ее слез.
– Вита, Вита, что они сделали с тобой, Вита. Это был Лин?
Она молчала так, как, наверное, молчала бы статуя, обладай она хоть одной искрой мысли. Потом повернулась и побрела прочь, неуверенно, словно только что проснувшийся человек, переставляя ноги в дорогих туфлях.
«Где же ее прежние дерзкие сандалии, которыми она любила пачкать ковры? Ангел Вита».
– Я вернусь за тобой! – крикнул Король. Девушка уже не шла – она почти убегала.
Вэнс деликатно отвернулся. Чиновник Бернал почтительно сопровождал его, и отблески холодного страха трепетали в стеклах чиновничьих очков.
– Генератор трудно было найти, Цертус выбрал для тайника более чем странное место.
– Он оставил контейнер в моем собственном кабинете. Гражданин нашей Конфедерации, Вэл Август Далькроз, отыскал ящик, используя свои способности псионика.
Бернал вежливо поклонился Вэлу. Нина подошла поближе.
– Кто эта девочка? – незаметно прошептал чиновник.
– Дочь Дезета, – шепнул в ответ президент Конфедерации.
– Сейчас, когда аномалия пошла на убыль, мы послали за консулом вертолеты – они уже ищут его над заливом.
– Дезета еще можно спасти?
– Пожалуй, почти никаких шансов.
Вэнс кивнул и ощутил тяжелую, мутную тоску. «Луддиты сочтут меня предателем». Война с Северо-Западом встала перед ним призраком неизбежности. «Мой старый враг погиб, а я испытываю по нему неподдельное горе, оно мучит меня, словно ожог».
– Надеюсь, остров с мятежным сайбером уже накрыли ракетным ударом?
– Я свяжусь с министром обороны…
До слуха Вэнса докатилось эхо отдаленного взрыва.
– Отлично, кажется, уже.
Двое техников в форменных коричневых туниках почтительно подошли к Вэнсу.
– Мы обезвредили прибор в вашем кабинете – отключили его от Системы и сети питания. Прикажете открыть?
Вэнс неспешно, не оглядываясь, прошел в свой офис. Пустая, без орхидеи ваза одиноко и тревожно ждала на каминной полке. Чего-то не хватало. «Здесь нет Макса, – понял подавленный Фантом. – Макс, мой единственный маленький друг, мой одинокий сайбер ушел, оставив напоследок ложь и чудовищный призрак Цертуса…»
Генератор стыл на низком столике, Фантом, не колеблясь, подцепил пальцем и легко отбросил крышку.
На дне контейнера зияла пустота.
– Это и есть оно?
Ошеломленные люди выстроились полукругом. Было слышно как зудит, колотясь о стекло, крошечный приблудный жучок.
– Ты ничего не ощущаешь, Вэл? – тихо спросил Беренгар.
– Мне кажется, что мои способности почти исчезли. Я потерял ментальный эфир.
– А мои, кажется, вернулись. Немного, чуть-чуть. Я опять слышу Песню.
Они стояли друг против друга, не смея поверить в случившееся.
А прочие не поняли ничего.
– Нас опять обманули, господа, – буднично заверил чиновник. – Я не сомневаюсь, что Цертус тщательно выстроил свой проект. Кто-то ему помешал, быть может, этот самый – как вы, Далькроз, его называли?
– Лин Брукс?
– Хотел бы я знать, что сталось с Бруксом. Формально он – герой Каленусии. Он спас нас всех от гибели, возможно, даже и невольно…
– Спаситель хренов.
Бесцеремонный в профессиональной грубости «коричневый» техник повозился возле терминала Системы.
– Нашлась информация сразу по нескольким Бруксам. Супруги Брукс, пятидесяти лет, проповедники Лиги пантеистов, неделю назад эмигрировали в Параду.
– Не то.
– Патрик Брукс, известный гонщик…
– Нет, и это не он.
– Лин Андерс Брукс, нереабилитированный по здоровью псионик, семнадцати лет. Два часа назад найден мертвым в гостиничном номере. Предварительный диагноз – мозговая кома. Обычное дело для активных псиоников.
Вэнс вяло махнул рукой:
– А вот это действительно он, но я не собираюсь творить из мертвого маньяка героя.
– Так что же мы имеем?
– Оба противника взаимно уничтожили друг друга, у нас остался бесполезный ящик. Дело следует замять, у правительства много других проблем, скоро люди вернутся в столицу. Бернал, выбросьте коробку на свалку, мне ненавистен вид моей ошибки.
– Постойте. Президент вяло оглянулся.
– Оставьте контейнер мне на память, – попросил Король.
– Извольте, молодой человек. Вы честный гражданин, хоть и мутант, хоть и заговорщик. Контейнер – не орден. Для вас – что угодно.
Вэл поднял легкую и пустую оболочку несбывшейся мечты Цертуса и вышел под тусклую крышу вечернего неба.
– Они так ничего и не поняли, – обронил Марк Беренгар, широко шагая рядом.
– Конечно. Генератор сработал – вот в чем фокус. Не знаю, ошибся Цертус или это было частью его продуманной игры, но эта штука уравнивает наши силы. Я потерял часть дара сенса, а ты его приобрел. Может быть, через пару-тройку дней сам Вэнс заделается немного псиоником. Дальше – больше, псиониками станут все, кто был с нами в Калинус-Холле, хотят они того или нет.
Марк хохотал, глотая соленые слезы отступающего шока:
– Вот так скандал! Значит, Фантом, Егерь, Бернал, охрана, секретари, которые так презирали мутантов… Все они! Мутанты! Все! О!.. Не будет больше ни ивейдеров, ни реабилитаторов?
– Мне кажется, генератор, эта пустая коробка, продолжает работать, поэтому еще и все те, кого мы встретим, тоже…
– Ох! Вот тебе и «новый мир» в действии! Бедняга Цертус, разве к этому он стремился?
– Что мы можем знать о его запутанных желаниях? Когда не в порядке сама реальность, сквозь нее начинают прорастать кое-какие странные штуки. Нам вариант Цертуса казался отвратительным, но он едва не стал свершившимся фактом, и не мы ли, псионики, сами тому виной?
– Погодите! Стойте!
Двое друзей остановились. Нина, девочка-пророк, яркое пламя в белом платье, бежала следом за ними, и плоские металлические каблучки ее высекали искры из тяжелого камня ступеней Калинус-Холла.
– Меня все пытаются обмануть. Скажите честно, мой папа умер?
Король дотронулся до ее плеча:
– Пока никто не знает. Но там, на острове, он сделал что-то, что сильно повлияло на Макса. Может быть, это было просто какое-то случайное слово, которое сбило Максу ментальный прицел. Может быть, Цертус мучился присутствием нулевика. Когда-нибудь мы узнаем всю правду.
Они втроем остановились на обочине тротуара. Прошел короткий предвечерний дождь. В воздухе пахло озоном, и робкие лучи отражались в лужах круглыми желтыми зайчиками.
Марк взял дочку Стрижа за руку:
– Пора вернуться домой. Знать бы только, где у нас этот самый дом. Ты ведь хочешь остаться, Вэл, найти бывших ивейдеров, Авиту?
– Сам не могу разобраться, – грустно ответил Воробьиный Король. – Пока что подержи генератор у себя. Ты его заслужил.
Марк огорчился, ему казалось, будто что-то в Далькрозе сломалось.
– Ладно, если тебя потянуло на одиночество, то уходи. Только знай, что мы помним тебя, любим тебя и будем ждать всегда. Ты ведь еще вернешься?
– Не знаю. Для начала я должен отыскать самого себя.
Вот и все. Раздался отдаленный, глухой и слабый удар грома. Король уходил прочь, и опять последний дождь вечера стекал по его волосам, холодным ручейком струился за ворот рубашки. Мир, придавленный скопищем кучевых облаков, казался плоским и бесцветным, словно краски его вылиняли навсегда. Стриж канул в неизвестность, исчез ментальный эфир, оставив пустое место в душе. След не болел, просто оставшаяся рваная дыра веяла холодом.
Машины равнодушно проносились мимо, разбрызгивая чистую радугу воды. Король поднял руку и стоял долго, очень долго – до тех пор, пока рядом не притормозил маленький легковой фургон.
– Мне на северную трассу.
Водитель равнодушно кивнул. Король опустился на сиденье и приник к окну – по стеклу бежали кривые ручейки дождя. Пригороды кончились, стена букового леса летела мимо. Через полчаса зеленая громада перевала надвинулась, заслоняя пасмурное небо. Сторожевой Змей залег в неподвижности, панцирь из мокрых листьев покрывал его крутые бока, каменная шея мощно изогнулась, голова зарылась в густую листву…
– Эй, парень, ты не заснул? Честно предупреждаю – отсюда и до самого побережья никто не живет. Ты хорошо подумал, где тебя высадить?
Король повернулся к водителю:
– Ничего, не берите в голову. Я покажу.
Кар миновал перевал. Далькроз оглянулся последний раз, сквозь залитое дождем заднее стекло угадывая очертания Сторожевого Змея. То ли последнее солнце лета выглянуло-таки в рваную дыру мокрого марева, то ли шальной порыв непогоды взъерошил и высветлил на миг темную зелень леса, но Королю показалось, что дракон проснулся – подобие низкого каменного надбровья показалось среди ветвей, из-под него блеснул умный настороженный глаз.
Далькроз прищурился, пытаясь то ли поверить в чудо, то ли разрушить иллюзию – бесполезно. Машина уже неслась дальше, чуть уходя в сторону на мокром покрытии горного спуска. Очертания скал перевала смазались, поплыли, стертые расстоянием и струями дождя…
– Остановите, пожалуйста, здесь.
Вэл дождался, пока отъедет озадаченный водитель, и раздвинул тонкую, обманчиво плотную преграду зеленой изгороди. Ажурные ворота были заблокированы, механизм запора заржавел. Король ловко протиснулся в отверстие, которое некогда прорезал в сетке ограды Тэн Цилиан.
Замок пустовал. Мебель исчезла. Разводы плесени странными узорами пятнали стены.
– Кольцер! – позвал Вэл, хорошо зная, что ему не ответит никто.
Ему никто и не ответил. Далькроз миновал несколько заброшенных комнат, отыскал ту, в которой стыл огромный нетопленый камин. Угля не оказалось, за гладкой дверцей стенной ниши не сохранилось ни бумаг, ни документов, ни старых альбомов с фотографиями, должно быть, их при обыске забрали наблюдатели. Вэл смахнул в сторону слой паутины, отыскал чуть более выпуклую, чем другие, шляпку гвоздя и придавил ее, открывая спрятанный внутри ниши старинный тайник. Здесь, в тесном пространстве сейфа, нашлась пачка когда-то аккуратно исписанных, но теперь пожелтевших листов – списки ивейдеров, которые Далькроз никогда не доверял ни сайберам, ни Системе. Король долго перечитывал знакомые имена, вспоминал, дотрагивался пальцами до мятых страниц. Потом переложил кипу бумаг в камин, нашарил в кармане зажигалку, смял и подпалил один лист, другой. Потом, не спеша, покуда все не прогорело дотла, смотрел на ломкую пляску рыжих языков огня. Пламя согревало ему ладони.
– Ничего, мы еще подеремся с судьбой. Я все равно остаюсь псиоником, средним, неплохим – меня просто задел генератор. Скоро мы все будем такими. Не станет различий и причины для ненависти. Не станет причины…
«Не эта причина, так другая… А ты, как я посмотрю, рад получить отличный протез вместо живой конечности, которую у тебя оттяпали», – ехидно отозвался внутренний голос, очень похожий на голос Цертуса, но Король засмеялся в лицо Мастеру Миража.
– Откуда ты опять вывернулся, бродяга? "Ниоткуда. Я умер, ты победил меня, великий герой.
Негодяя Цертуса больше нет. Это голос твоей помятой совести. А знаешь, почему тебе не хочется обыденного дара псионика? Потому что такой или похожий дар будет теперь у первого встречного. Ты любил славу и себя, ты привык быть первым, особенным, иным, лучше других, опаснее, смелее. Э! Да ты, приятель, нынче ослабел…"
– Опаснее – не значит лучше. Молчи, Цертус, заткнись! Ладно, пускай я стал таким, как все. Привилегии рано или поздно кончаются, Королям придется привыкать к равенству. Это не моя слабость, просто другие стали сильнее. Но разве справедливость – не победа, разве я не этого хотел?
Голос, наверное, смутился, потому что Королю никто не ответил. Вэл погасил огонь, убедился, что под слоем пепла в камине не уцелело ни единой искры, запер сейф, закрыл нишу и выбрался во влажный парк через заднюю дверь дворца. Дождь кончился. Над вершинами деревьев и острым гребнем серых скал взметнулась удивительно яркая полоса горной радуги. Вэл мысленно потянулся к блистательной арке, дотронулся до нее – это осторожное касание коротко отозвалось потерянным эхом ментального эфира.
Король долго стоял, подняв похудевшее лицо к мокрому, высокому, рассеченному яркой полосой небу.
У самых его ног вышла из травы и настороженно замерла на плоском камне маленькая серебряная ящерица.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75