Широко распахнутые глаза Спайера сузились в щелки. Ларик встал с
другой стороны Поля, положив свою руку на скипетр еще ниже.
- Ты говорил, что я использую тебя, - произнес Спайер, - да, это
правда. Но они тоже не лучше - они ведь тоже использовали тебя в своих
целях.
Поль сосредоточил волю, удвоенная остальными, она показалась ему
огромной. Пламя подпрыгнуло и продвинулось вперед, но снова замерло, будто
натолкнулось на невидимую стену.
Он попытался увеличить усилия и почувствовал, что остальные
последовали его примеру, однако ситуация не изменилась. Во всяком случае
Спайер улыбался - легкой печальной улыбкой.
- Что случилось? - спросил Поль едва слышным шепотом.
- Он держит нас, - ответил Райл.
- Всех троих? - изумился он. - Но до этого я один почти с ним
справился!
- Моя маленькая змейка, - раздался громовой голос Спайера с
противоположного конца комнаты, - хотя тебе удалось удивить меня несколько
раз. Но я все время экзаменовал тебя, тестировал пределы твоего
могущества, и, конечно, работал под тебя, чтобы все шло своим чередом, и у
нас была возможность спокойно поговорить. Теперь я понял, что все мои
убеждения оказались напрасными, поэтому сделал соответствующие выводы.
Хотя мое сердце разрывается от жалости к тебе, я вынужден сказать до
свидания - возможно, до более приятной, взаимосогласной жизни. Возможно...
Он начал важно расхаживать перед ними, внезапно скипетр под ладонью
Поля стал раскаляться. Но несмотря на боль, он сильнее сжал его, все трое
они направили энергию в одно русло, пытаясь остановить Спайера, который
казался воплощением могущества и уверенности. Спайер почувствовал
некоторое давление, но это не остановило его, до его ноздрей долетел
легкий запах горелого мяса. Голова Поля кружилась, комната куда-то
уплывала, вокруг него сгущалась дымка, фигура справа от него не была
больше Райлом Мерсоном. Что он говорит?
Спайер внезапно выскочил вперед и согнулся как от острого желудочного
спазма. Он стал проделывать круговые движения ладонями, держа правую руку
прямо перед собой, а левую отведя в сторону.
Через мгновение он выпрямился, но продолжал выписывать круги в
воздухе, теперь его движения стали синхронными, в них появился
определенный ритм, круги стали больше по амплитуде. Он посмотрел перед
собой потом влево.
- Ну, теперь эти ряженые куклы, - произнес он с сочувствием.
Поль, который уже вряд ли понимал горячий его скипетр, ледяной или
еще какой-нибудь, повернул голову к входной двери.
Там стояли Ибал и Вонни. Он держал белый жезл, она некое подобие
женского карманного зеркала, которое она прижимала к своей груди.
- А у тебя надежная охрана, но я не люблю слишком долгой возни, -
добавил Спайер, свирепо сверкая глазами и полностью обновляя свои силы. -
Придется снова отправить их подальше.
Его левая рука изменила ритм и последовательность движений.
Металлическое зеркало ослепительно вспыхнуло, когда Вонни слегка
покачнулась. Ибал мягко положил руку ей на плечо и, взмахнув жезлом, замер
в немой паузе, подобно дирижеру во "Второй симфонии" Брамса.
- Было время, когда ты был большим мастером, старик, - сказал Спайер,
- но теперь тебе лучше уйти на покой...
Он щелкнул пальцами правой руки, внезапно Райл Мерсон вскрикнул и
рухнул на пол.
- Небольшой недолет не повредит, - произнес Спайер с печальной
ухмылкой, - тем более вас еще четверо...
По его лицу пробежала тень крайнего напряжения, улыбка исчезла.
Зеркало вновь вспыхнуло.
- Проклятая ведьма! - пробормотал он, отступая на шаг в сторону.
Тонкий, словно яркая проволока, белый луч вырвался из жезла Ибала и
уперся в правое плечо Спайера. Спайер злобно промычал при виде бессильно
повисшей руки и, чувствуя обжигающую боль, пронзившую правую половину
тела.
Его одежда дымилась, он сделал размашистый жест, и скипетр вырвался
из рук Поля и Ларика. Словно стрела он метнулся через комнату, развернулся
поперек и ударился в грудь и плечи Ибала. Белый жезл с грохотом упал на
пол, немного погодя рухнуло на пол безвольное тело Ибала, его лицо стало
выглядеть на двадцать лет старше.
Зеркало вновь ослепительно сверкнуло, яркий луч метнулся в сторону
Спайера. Но ему удалось перехватить его левой рукой и, отразив от ладони,
метнуть в сторону Поля и Ларика.
Поль ощутил мощный удар, искры посыпались из глаз. Падая, он пытался
опереться на Ларика, но тот и сам едва стоял на ногах. Они одновременно
рухнули на пол. Закрывая глаза, Поль бросил взгляд на Спайера, оставшегося
с Вонни один на один. С его правой руки каплями стекла кровь, волосы на
голове стояли дыбом, брови ощетинились и сошлись в грозную линию, лицо
налилось ярким нездоровым румянцем, плащ дымился.
- Дорогая моя леди, - сказал Спайер, идя прямо на нее, слегка
покачиваясь, - теперь ваш черед и ваш конец.
Откуда-то издалека донесся ее тихий ответ: - В данный момент подумай
лучше о себе.
Он услышал крик и стон Спайера и решил, что она прикончила его. Но
затем, словно из-под земли, раздался его слабый голос: - Отлично. Но все
же не достаточно сильно.
Но Поль уже брел в тумане, фигура человека, очень похожего на него,
что-то говорила ему, что-то очень важное, что нужно запомнить...
- Белфанио! - громко и отчетливо произнес он, приподняв голову.
Вихрь из дыма и пыли закружился возле него. Клубы его становились все
гуще. Это последнее, что увидел Поль, проваливаясь в небытие.
21
Мой мирок разорвался на части и сложился в единое целое теперь совсем
в ином свете. Возможно и я сам подвергся аналогичному процессу. Мое
бесцельное прозябание, длящееся годами, вдруг оборвалось и приобрело
совсем иной смысл всего вследствие одного единственного жеста. Все
волнения моего духа улеглись и утихли. Все - с самого моего зарождения -
стало ясным и встало на свои места. Я прозрел в один момент. Я ликовал.
"Белфанио!"
Белфанио. Да, Белфанио. Оно прекрасно подходит ко мне, как специально
сшитая одежда, выполненная и подогнанная на заказ. Я незримо вертелся
перед зеркалом воображения, восхищаясь то фасоном, то тканью.
Я был зачат впопыхах, воссоздан из сырого материала мироздания
могущественным чародеем Детом Морсоном в день его смерти - возможно в
последние минуты перед его гибелью. Вся эта спешка произошла из-за
стремительного наступления его врагов. Он был просто не в состоянии
должным образом завершить свое творение, наполнить меня всеми необходимыми
инструкциями, отдать приказания, задать нужные побуждения. Он устремился
прочь, бросился навстречу смерти, так и не завершив окончательного
заклятия и не запустив в движение силы, которые он вызвал. И даже, не
сказав мне, кто я и для чего. Будучи добросовестным по натуре, я пытался
выяснить все это самостоятельно.
Чертовски приятно узнавать о собственной важности в происходящих
событиях.
И очень здорово, в реальном смысле этого слова, найти и обрести
собственный путь в этом мире, в противоположность тем, кто является в мир,
до предела напичканным банальными приемами, готовым интеллектуальным и
эмоциональным багажом, заботливо собранным хлопотливыми няньками, и всю
жизнь идет проторенной дорогой, даже не помышляя о переменах. Размышляя..
Дет бросился прочь. Теперь я понимаю, почему он не выпустил меня на
волю. И не потому, что я был не закончен, без заключительного ритуала
произнесения моего имени, а потому что моя младенческая сила была
абсолютно бесполезной перед полчищами, осадившими замок, их
колдуны-предводители просто бы не обратили на меня никакого внимания,
признав меня безвредным и беспомощным. О, сколько времени с момента
падения Рондовала, я томился и маялся, находясь в заточении в маленькой
комнатушке, в сетях хитрой оболочки заклятия. Я право теперь не помню.
Возможно годы; пока естественное разрушение и тление не сломало преграды,
удерживающей меня в той комнате. Но подлинным испытанием стало то, что мое
существование имело почти растительный характер, того философского
мышления, которым я ныне наслаждаюсь, не было и в помине. Последующие годы
я изучал географию, архитектуру, но никогда не интересовался силой,
удерживающей меня в замке, даже тогда, когда мои скромные вылазки в
окрестности всегда сопровождались какой-то непонятной тягой, которая
покидала меня лишь в стенах замка. Но я был молод и наивен. Было много
вопросов, которые я не задавал даже себе. Я плавал около паромов и плотов,
танцевал среди лунных лучей. Жизнь казалась идиллией.
Так было до тех пор, пока не появился Поль и вся эта деятельность,
последовавшая за его появлением. Она возбудила во мне настоящее
любопытство. Кроме общения со всяким сбродом и непонятными обывателями мой
единственный опыт в чувствах и ощущениях шел от мозга спящих драконов и им
подобных - а они совсем не разжигали творческого горения интеллекта.
Внезапно я оказался наводнен мыслями и словами, а также идеями и думами,
заключенными в них. Именно тогда я пришел к самосознанию и впервые начал
искать загадки и отыскивать ответы применительно к себе.
Я знал, что я был связан с Полем, потому что он имел родимое пятно в
форме дракона. Были и другие намеки, которые напоминали в нем моего
первого злополучного хозяина. Однако, тогда я не знал, что это было частью
замысла моего существования. В свете этого некоторые мои действия стали
носить более вразумительный характер. Например, манипулирование с мертвым
телом, с целью передать Маусглову важную информацию. Или мое собственное
решение оставить Рондовал и сопровождать Поля.
"Белфанио". Очаровательное слово.
Так как Поль пребывал в полусознательном состоянии, задыхаясь,
страдая от боли и многочисленных ожогов, растяжений и ран, контуженный и
на последнем издыхании, я сразу понял, что наиболее важная часть моей
миссии в жизни - это обеспечить его защиту, и я был доволен, что это мне
до сих пор удавалось, и теперь есть шанс успешно выйти из затруднения. Мне
доставило удовольствие то, что однажды я вырвал его из слишком горячих
объятий тревожного сна, не забыл отправить Маусглова за скипетром, без
которого он, пожалуй, давно бы был мертв.
Да, мне приятно, что поступая так, а не иначе, я действовал
правильно, а особенно радостно то, что я сделал много точных выводов,
полагаясь на свою интуицию, а не на приказы. Увидев распростертое тело
Ларика - тоже моего подзащитного, и Райла, Ибала, внезапно упавшую леди
Вонни, я был рад узнать, что моя сфера деятельности значительно
расширилась, увеличилось число тех, кого я должен взять под свою опеку.
Новые философские горизонты, открывшиеся передо мной, казались поистине
безграничными.
Да.
Лишь только было произнесено мое имя, я сразу осознал кто я и зачем:
Я - Проклятие Рондовала (чисто технический термин), существующий для
защиты замка и представителей Рода, а если они погибнут, для мести за них.
Я нашел это занятие, а может профессию, очень привлекательной,
прекрасной и почетной.
Теперь я был очень благодарен и признателен Дету Морсону, стоящему
одной ногой в могиле, за то, что он нашел время и сотворил доброе
Проклятие, то есть меня.
Наблюдая за Генри Спайером и Вонни, которые слегка пошатываясь,
стояли друг против друга, я увидел, как они, собрав последние силы,
выстрелили энергетическими сгустками друг в друга. Я тут же оценил их силы
и понял, что несмотря на всю свою мощь, которую я выплесну на колдуна, он
уже через несколько мгновений оправится от удара и будет готов к новым
атакам. Я счел, что будет поучительно последить за его манипуляциями. Как
я понял, он был гением, подлинным мастером Великого Искусства. Кроме всего
прочего, этот человек был ровня и близкий друг моему злополучному хозяину.
В этом смысле, было печально, что он стал врагом Рондовала, а
следовательно, превратился в объект моей ярости и гнева.
Одновременно передо мной встала и другая дилемма: учитывая, что Дет
Морсон умер двадцать лет назад, а два его отпрыска лежали без сознания на
полу, кого из них я должен считать его настоящим приемником и моим
злополучным хозяином? Ларик был старше Поля, однако, он давно покинул
родные пенаты и прочно основался в Авинконете. Поль, наоборот, укрепился в
Рондовале, сделав его своей резиденцией, он научился тонко понимать и
чувствовать Рондовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34