Я не сомневался, что он отдаст меня в какую-нибудь престижную
частную школу, где меня возьмут в оборот и станут устраивать грандиозное
представление из-за каждого пропуска занятий. С другой стороны, я был
уверен, что смогу убедить мать позволить мне остаться дома, получу
определенную свободу действий и продолжу заниматься собственным
образованием при помощи взятой на прокат машины, похожей на ту, что стоит
у меня здесь. По крайней мере, договориться с ней будет гораздо проще, чем
с отцом.
А потом я задал себе другой вопрос: если бы мне не нужно было
принимать в расчет все эти сложные соображения, если бы мне предстояло
сделать самый обычный выбор, кого бы я предпочел?
Я никак не мог принять окончательного решения. Даже подумал, что было
бы совсем неплохо, если бы возникли какие-нибудь не зависящие от меня
факторы, которые определили бы мой выбор, решили бы эту проблему за меня.
Так я готовился - воспитывая тело и разум - к возвращению на Землю.
Прошел месяц, и этот вопрос был поднят официально. Доктор Чалмерс зашел
повидать меня, похвалил за успехи и сообщил, что если в течение следующего
месяца результаты тестов будут удовлетворительными и я пройду все этапы
подготовки так, как предполагают врачи, то смогу вернуться домой. Именно
тогда он и спросил меня, кого из своих родителей я предпочту. Стараясь не
выйти из роли, я ответил, что буду чувствовать себя комфортнее, если
окажусь в окружении простых вещей и среди природы. Да и для окончательного
выздоровления такое решение, по всей видимости, является наиболее
правильным. Так я сказал доктору Чалмерсу. По-моему, он считал, что я
совершенно прав, и, проникнув в его сознание, я понял, что заручился его
поддержкой.
Так все и вышло. В следующем месяце я получил прекрасные отзывы всех
врачей. Наконец назначили день отлета на Землю. Я чувствовал, что мое
беспокойство растет, но вовсе не из-за того, что я должен был сделать, а
потому, что мне предстояло направиться на этот висевший в небе шар,
населенный множеством людей, где наверняка придется столкнуться с массой
незнакомых вещей и понятий. Я часто ходил на смотровую палубу, устраивался
там на своем любимом кресле и смотрел на мир, сияющий и загадочный,
привлекательный и пугающий одновременно, далекий и такой близкий. Мне
казалось, что он манит меня, зовет... и угрожает.
Несмотря на мое существование в чужих разумах и сумму чужих
впечатлений, которые мне удалось таким образом приобрести, я ни разу не
был на Земле в качестве разумного существа, обладающего собственной
индивидуальностью. Я заговорил об этом с Алеком, и он немного успокоил
меня, заметив, что это абсолютно естественное ощущение, оно обязательно
должно было возникнуть и наверняка исчезнет почти сразу после моего
возвращения. Я и сам так думал, однако, как это часто бывает в жизни, был
рад услышать подтверждение своим догадкам от другого человека.
Оказавшись у себя в комнате, я принялся беспокойно расхаживать взад и
вперед, смотрел на картины, потом снова начинал шагать, бесконечно листал
наброски и рисунки. Женщина на портрете улыбалась.
В конце концов я аккуратно все упаковал и вышел, чтобы посидеть
немного у фонтана. Медленно прошел мимо клумб с цветами.
Теперь я ел в кафе и начал разговаривать с другими пациентами. В
глазах одного из стариков появились слезы, когда он узнал, что я
возвращаюсь на Землю.
- Поезжай в Нью-Джерси, - сказал он.
- Нью-Джерси?
- Не в города. Туда, где растут сосны. Они по-прежнему стоят на своих
постах, как и тогда, когда я был мальчишкой. Ты должен обязательно найти
время и туда съездить, посмотреть на деревья. А потом побродить среди них.
И если ты там окажешься, вспомни обо мне, - сказал старик. - Обещай.
Он потянулся и положил свою руку на мою, и я увидел вены, похожие на
голубых червей. Он наклонился ко мне, и я почувствовал его отвратительное
дыхание.
- Обещай.
Я кивнул. Потому что не мог говорить: его мысли захлестнули меня -
клюква, черника, брусника, папоротники, лавровые кустарники, утренняя
роса, пронизанные солнцем дни, укутанные туманами вечера, болота, запах
сосны, тихий мелкий дождь, дым осенних костров, зимний мороз... Фрагменты,
ткань воспоминаний... Воспоминания. Ушедшая юность. Место, куда старик
никогда уже не вернется, - все это заставило меня на время забыть о его
почти невидящих глазах, слабой плоти, гнилостном дыхании. Мне удалось
отгородиться от этого шквала чувств - нос огромным трудом.
- Я запомню, - сказал я наконец.
С тех пор, разговаривая с другими пациентами, я всегда выставлял
защитный экран.
Когда настало время улетать, меня пришел проводить почти весь
персонал базы и кое-кто из пациентов. Я попрощался с Алеком, доктором
Чалмерсом и всеми остальными, а потом сел в монорельсовый вагончик,
который должен был доставить меня на Лунную Станцию.
Я изо всех сил старался скрыть волнение, держался спокойно и уверенно
- мне хотелось, чтобы они думали, что я окончательно выздоровел. И все же
мой голос дрогнул, когда я обнял Алека в последний раз. По правде говоря,
тут был мой дом, ведь других, в качестве Денниса Гиза, я просто не знал. Я
почти не обращал внимания на скалы, кратеры и проносящиеся мимо чернильные
тени - все мои мысли были заняты тем, что я оставил и что ожидало меня
впереди.
Мы приземлились в аэропорту в Техасе, где меня встречала мать. Моим
первым земным впечатлением был круговорот мыслей, метавшихся вокруг.
Естественно, на маленького ребенка интенсивность впечатлений могла оказать
сокрушительное действие. Теперь же, однако, я был в состоянии отодвинуть
чужие мысли в сторону, не обращать на них внимания, загнать на задний план
и выключить.
- Деннис... - проговорила мать, в глазах у нее стояли слезы. Она меня
поцеловала. - Ты... ты теперь все понимаешь?
- Да, - ответил я. - У меня все в порядке.
"...Они больше тебя не беспокоят?"
"Первое очень сильное впечатление прошло. Я умею с этим справляться".
"Как хорошо, что ты не знаешь, как это было!"
"Кое-что я помню".
"Здорово, что ты поправился, теперь я смогу узнать тебя..."
Я кивнул и попытался улыбнуться.
"Сейчас мы поедем домой. Иди за мной".
Она взяла меня за руку и повела к выходу.

С чего начать?
Я чувствовал себя так странно, оказавшись в своей собственной
комнате. Я помнил это место, но мне почему-то чудилось, что мои мысли
принадлежат кому-то другому, - хорошо знакомое ощущение. Я провел
несколько дней, пытаясь заглянуть в свое прошлое, перебирая впечатления и
обрывки воспоминаний и надеясь отыскать в них что-нибудь важное.
Вскоре была установлена обучающая машина. Счет оплатил отец. Мы с ним
несколько раз разговаривали по телефону. Он хотел, чтобы я, как только
смогу, навестил его. Обещал приехать, когда разделается со срочными
делами. Я начал заниматься с машиной.
Все постепенно встало на свои места, я разобрался в своих
впечатлениях и мыслях и решил, что пора заняться делом, о котором столько
думал с тех пор, как пришел в себя в больничной палате на Луне.
Я предпринимал телепатический поиск каждый день, изучая весь мир, в
надежде найти одно-единственное сознание или хотя бы какие-нибудь признаки
его существования. Моя задача была не такой безнадежной, как могло
показаться с первого взгляда, поскольку свет разума, который я искал,
подобен ослепительному сиянию маяка темной ночью. Шли дни, мне так и не
удалось ничего обнаружить. Однако я не терял надежды. Ведь мир огромен. Я
учился и оттачивал свое мастерство.
Прошли недели - по-прежнему ничего. Мне, конечно, приходило в голову,
что человек, которого я ищу, мог умереть. В последний раз он появлялся
среди людей уже очень давно. До него могли добраться враги. Я упорно
искал. Мне не оставалось ничего другого.
В пятницу вечером произошло одно довольно странное событие. Я
отправился на прогулку к расположенным неподалеку холмам - мать ругала
меня, что я мало бываю на свежем воздухе. Устроившись поудобнее, так,
чтобы меня не было видно из дома, я снова принялся рассматривать мир,
начав с мест, находящихся неподалеку. Примерно через полчаса я обнаружил
знакомый мысленный рисунок. Подобравшись поближе, я понял, что
заинтересовавшая меня личность находится в Альбукерке, мне даже удалось
узнать о планах этого человека на следующий день. Он отправится на север и
проедет по шоссе, совсем недалеко от нас. Меня переполняло возбуждение. Я
искал не этого человека, однако он меня заинтересовал, мне очень хотелось
бы с ним встретиться.
Когда я вернулся домой, мать увидела мое лицо, почувствовала, в каком
приподнятом настроении я нахожусь, и улыбнулась.
- Я же говорила тебе! Прогулки и физические упражнения. Ты просто
прекрасно выглядишь.
- Да, мама, - ответил я.
- Похоже, ты вполне готов к завтрашнему сюрпризу.
- Сюрпризу? Какому?
- Если я тебе скажу... - начала она.
- Отец, да? Он приедет?
Она отвернулась.
- Нет, не отец. Придется тебе немного потерпеть, завтра узнаешь.
Я мог бы заглянуть в ее сознание, но мама наверняка поймала бы меня
за этим занятием и выставила бы блок. Кроме того, она хотела сделать мне
сюрприз. Да и вообще, пищи для размышлений у меня и так было больше чем
достаточно.
Я зевнул.
- Свежий воздух, горы... Пожалуй, лягу спать пораньше.
- Отличная мысль, - сказала она и поцеловала меня.

На следующий день я проснулся рано. Не успев выбраться из кровати,
сразу отыскал того человека. Потом оставил матери записку, что пошел
прогуляться, и направился к скалам, расположенным возле шоссе. Уселся и
стал ждать, прислушиваясь к мыслям сидящего за рулем машины человека.
Прошло довольно много времени, когда, наконец, я увидел автомобиль.
Тогда я спустился со скалы и остановился возле дороги.
Машина приблизилась, я вышел на шоссе и поднял руки. Одновременно я
проник в его сознание и понял, что он меня увидели собирается
остановиться. В противном случае я успел бы отбежать в сторону.
Он нажал на тормоза и крикнул:
- Что случилось, парень?
- Привет, Квик, - ответил я. - Давненько мы с тобой не виделись.
Он уставился на меня, а потом покачал головой.
- Извини, - проговорил он, - что-то я не припомню где...
- А я помню перестрелку, когда убили Лейшмана, - ответил я. - Тебе
удалось сбежать после того, как ты попал в последнего полицейского. Они
так и не вычислили тебя, не узнали, кто был тогда с Лейшманом.
Он вытаращился на меня, но затем, прищурившись, спросил:
- А ты-то сам кто такой, черт тебя подери?
- Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
- Хорошо. Забирайся ко мне, - сказал Квик.
- Нет, спасибо. Почему бы тебе не оставить свою машину на обочине и
не выйти на свежий воздух? Поднимемся на те скалы.
- Зачем?
- Посидим.
- А там есть еще кто-нибудь?
- Нет.
Он отъехал на обочину, остановился и вышел.
- Я хочу тебе сказать... - заговорил Квик.
- ...что в правом кармане у тебя лежит заряженный пистолет тридцать
второго калибра, - подхватил я, - и ты намереваешься пристрелить любого,
кто попадется тебе на глаза, то есть любого, кроме меня. Не волнуйся. Я
говорю правду. Там никого нет. Просто я хочу с тобой поговорить.
- Как ты... Ты телепат?
- Да.
- Ну, хорошо. Куда пойдем?
- Вон туда, наверх.
- Давай, веди.
Он последовал за мной, устроился на камне и закурил.
- Что тебе надо?
- Во-первых, - сказал я, - мне хотелось на тебя посмотреть. Видишь
ли, когда-то я был тобой.
- Ну-ка повтори.
- Мне придется сообщить тебе кое-что о себе...
Я заговорил. И все ему рассказал. Про свое состояние и про то, как я
стал Лейшманом и как с моей помощью его удалось отыскать; я рассказал, что
короткое время был Квиком Смитом. Когда я закончил свою историю, солнце
уже стояло высоко в небе.
Все время, что я говорил, Квик молчал, только время от времени кивал.
Теперь же он сидел, глядя вдаль, за горизонт, словно прислушивался к
какому-то далекому голосу. Я ждал, когда он что-нибудь скажет, но так и не
дождался.
Я откашлялся.
- Вот моя... история, - наконец проговорил я. - Мне хотелось, чтобы
ты ее узнал, прежде чем...
- Да, очень... интересно, - сказал он. - Ты теперь не похож на
того... Что дальше?
- Сейчас? Я собирался задать тебе несколько вопросов, поскольку
других членов организации "Дети Земли" у меня под рукой не оказалось. Так
вот, действительно ли ты веришь, что наше прошлое наполнено добродетелью,
что общепринятое мнение о городах не является причиной того, что мы
идеализируем природу и все, что с этим связано, что эксплуатация Земли и
людей - ну, как детский труд, например, - в прежние времена были не такими
вредоносными, как теперь, что города не в состоянии отдавать столько же,
сколько они отбирают, особенно если сравнивать с тем, как обстояли дела в
далеком прошлом и как они обстоят сейчас в аграрных странах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23